Но они точно вернутся, Кремер — потому что очень хитрый и умный, а Телиски — из-за своей ненависти к нам.
— А мы… а мы как-нибудь можем задержать их?
Питер пожал плечами:
— На эти два ружья у нас ровно восемь патронов, это все боеприпасы, которыми мы располагаем.
— Но если вы не будете стрелять… если вы дадите им приблизиться к двери, чтобы напасть на нас…
— Вам нужно было стать генералом, — улыбнувшись девушке, сказал Питер.
Он подкатил кресло к правой стороне двери, чтобы его не было видно из кухни.
— Вы с Труди оставайтесь у боковой стены, — сказал он Линде. — Попробуйте как-нибудь остановить ее истерику, а то из-за нее мы ничего не слышим.
Линда подошла к Труди, которая, скорчившись у стены, то визгливо смеялась, то принималась истерически рыдать.
— Перестань, Труди! — твердо приказала она девушке.
Но эти слова только вызвали новый приступ истерики.
Линда резко ударила ее по щеке, так что голова Труди откинулась назад.
— Тихо! Нам нужно слышать, что там происходит!
Труди бессмысленно смотрела на нее, тихо плача.
— Вот так-то лучше! — сказала Линда и подошла к Эмили. — Я могу чем-нибудь помочь?
Эмили горестно покачала головой.
— Пуля засела очень глубоко, — сказала она. — Если помощь не подоспеет… если мы не приведем к нему доктора…
— Тихо! Слушайте! — быстро проговорил Питер.
Кроме тяжелого дыхания Тэсдея, ничего слышно не было. Каменные полы замка отлично поглощали все звуки. Время от времени снаружи доносились птичьи трели. Питер пытался ободрить себя, что, если поисковая партия приближается, она не станет себя заранее обнаруживать. Кремер с Телиски могут затаиться прямо за дверью, ведущей в кухню, ловя каждый звук.
У Эмили вырвался долгий судорожный вздох.
— Не идет к нам помощь, — сокрушенно сказала она и нежно погладила Тэсдея по бородатой щеке. — Милый! — прошептала она. — Милый мой!
Обычные спокойствие и самообладание окончательно покидали ее.
Питер взглянул на наручные часы. До темноты оставалось добрых восемь часов. Ночь может помочь им, но она будет на руку и бандитам. В темноте у них равные шансы победить в этой игре в прятки. И главное сейчас — проникнуть в замыслы Кремера.
В кухне с методичностью тиканья часов капала из крана вода.
— Мне кажется, сейчас он ничего не чувствует, — сказала Эмили, продолжая ухаживать за стариком. — Но когда он придет в себя, он начнет тяжко страдать от боли.
— Тэсдей справится с ней, — ободрил старую женщину Питер.
— Он бросился прямо на ружье Кремера, чтобы спасти вас… и меня, — горестно произнесла Эмили.
— Да, если бы не он, мы давно уже были бы на том свете, — кивнул Питер.
Вода продолжала назойливо капать.
— Он размышлял над этим… Он давно раздумывал над тем, что такое храбрость.
— Вы сказали, что он воевал на двух войнах. — Питер взглянул на Эмили. «Пусть она говорит, — подумал он, — так ей легче».
— Мы не раз разговаривали об этом, — тихо проговорила та. — У него не было другого выхода, ему пришлось идти и на первую, и на вторую войну, так что здесь речь не шла о храбрости.
— На войне, до того как вступишь в бой, постоянно мучаешься страхом, — подтвердил Питер. — Но когда бой завязывается, тебе уже некогда бояться. Ты просто поступаешь, как велит тебе инстинкт. Так же было и в кухне. В тот момент, когда Тэсдей бросился под пулю Кремера, он не думал, боится или нет. А просто бросился вперед и защитил нас.
— Он такой крупный мужчина, — прошептала Эмили, с любовью глядя на распростертое на постели недвижное тело. — Когда мы были молодыми… в Париже… мы часто ходили куда-нибудь повеселиться по вечерам, когда уже нельзя было рисовать из-за темноты, заходили к друзьям выпить белого вина и поболтать. Частенько, бывало, кто-нибудь напьется и поднимает скандал, начинает ко всем цепляться. Но никто не смел задеть Тэсдея. Он был таким крупным и мощным, что хулиганы не лезли к нему. И странно, его храбрость и сила не подвергались испытанию… до сегодняшнего дня.
— И он доказал, что обладает ими, — сказал Питер.
— Вы знаете, он не боялся умереть. — Эмили подняла на них взгляд. — Когда здесь появились эти твари и мы узнали, кто они на самом деле и чего хотят, он стал бояться за меня. Он был уверен, что у нас нет ни малейшей надежды выйти из этой истории живыми, но считал, что если мы будем помогать им, то, когда придет время, умрем быстро и легко. Они застрелят нас, и это будет быстрая смерть — и дело с концом. Помогая этим негодяям, он надеялся избавить нас от мучений… и еще хоть немного побыть вместе. Но если кому-то из нас удастся выжить, его сочтут трусом.
— Люди, которые сами не сталкивались лицом к лицу с опасностью, думают, что уж они-то поведут себя геройски, — возразил Питер. — Но стоит только прижать их к стене, и мало кто на самом деле окажется героем.
— Разве мы могли бы прожить хоть один день, если бы не убедили себя, что сможем достойно встретить беду, когда она придет? — сказала Эмили. — Вы знаете, я все думала: а что они сделали бы со мной, если бы Тэсдей не стал им помогать? Не изнасиловали бы, в конце концов! Вряд ли им интересно связываться с такой старухой, как я. Но они… они прибегли бы к пыткам, чтобы услышать, как заплачет Тэсдей.
— Не вы, а он? — спросил Питер.
— Я знала, что смогу выдержать все, что угодно, кроме крика Тэсдея, если его начнут мучить, — вздохнула она. — Я думала, пусть они избивают меня, ломают мне кости. Пусть режут меня этим своим ножом, которым все время махали перед носом. Пусть выколют мне глаза… — Ее голос замер, и Питер услышал резкий выдох Линды. — Они могут облить меня бензином и поджечь. Они ведь сделали это с той несчастной семьей фермера, по ту сторону гор. Я думала, что… смогу все это вынести. Но только не крики боли и гнева Тэсдея. Вы можете это представить?
Питер взглянул на Линду, которая со смертельно бледным лицом прижалась спиной к стене.
— И мне кажется, то же происходило и с Тэсдеем. — Эмили задумчиво взглянула на старика. По-видимому, разговор немного отвлекал ее от переживаний за любимого. — Не будь здесь меня, он и пальцем бы для них не шевельнул. Ни за что не стал бы ездить для них в город или прятать их. Он вступил бы с ними в схватку, совершенно не думая, что с ним станет. Вы понимаете, Питер, что я пытаюсь вам сказать? Я боялась за него, а он — за меня.
— На самом деле не так уж много людей так заботятся друг о друге, — сказал Питер.
— Ну не знаю, — покачала головой Эмили. — Вчера, когда вы здесь появились и Тэсдея специально оставили с вами наедине, чтобы он рассказал, какое здесь положение, помните? Когда Кремер послал нас приготовить ужин, Тэсдей был растерян. Он сказал, что вы могли попытаться сбежать в лес, что за домом, но вы решили этого не делать. Почему?
— Потому что за мой побег пришлось бы заплатить своей жизнью вам, Тэсдею и Линде, — сказал Питер.
— Но вы никого из нас не знали, какое вам дело до нас? — спросила Эмили. — Мы абсолютно чужие вам люди. Какое имело для вас значение, что с нами случится?
Питер заставил себя улыбнуться.
— Просто вы были хорошие ребята, а они — плохие, — сказал он. — Я долго боролся именно с таким типом плохих ребят и не мог себе позволить помочь им победить. Возможно, в этом все дело. Может, я просто считал, что слово «безнадежная ситуация» не для меня. А может, я просто идиот!
— Нет, просто вы порядочный человек и поступаете так, как и должен поступать порядочный человек, вот и все, — сказала Эмили.
— Не будем приукрашивать мои достоинства, — поморщился Питер. — На самом деле шансов сбежать у меня было не очень много, так что я просто взвесил их и решил не рисковать.
— Но попали-то вы в эту передрягу только потому, что вернулись помочь Тэсдею, — возразила Эмили. — А вы не обязаны были это делать, вас ничто с ним не связывало. И Линде вы ничем не обязаны. Просто вас встревожило, что люди, даже которых вы не знали, в опасности. Нет, Питер, не подумайте, что я пытаюсь сделать из вас героя! Я только пытаюсь сказать, что в наше время все меньше людей беспокоит то, что происходит за соседней с ними дверью, даже если там живут их друзья. А этим ублюдкам, которые сейчас там, наверху, вообще ни до кого нет дела, их даже не волнует, что может случиться с членом их банды! Можно сказать, что они живут только ради того, чтобы издеваться над людьми. Может, мы отстали, Питер, может, того мира, в котором мы существуем душой, уже нет. Если это так, мне все равно, что со мной станет. — У нее прервался голос. — А если Тэсдей не выдюжит… мне вообще на все наплевать.
Глава 2
Они сидели в полном молчании. Эмили укрыла Тэсдея одеялом до самого подбородка и сидела рядом, тихо раскачиваясь взад и вперед.
В кухне все так же монотонно капала вода.
Все ждали, когда двое бандитов выработают тактику нападения. У Питера было всего восемь патронов, а у убийц неограниченный запас боеприпасов. Кроме того, они были здоровы, сильны и полностью боеспособны. Они могли незаметно приблизиться к своим пленникам десятками способов: через кухонную дверь, откуда можно было попасть в дом, через четыре окна кухни, через окошко в этой комнате прямо над головой лежащего на кровати Тэсдея, через дверь, ведущую в гараж, где стоит бесполезный белый «ягуар». Питер взглянул на единственное окно, и его внимание привлек шнур, свисающий с оконной шторы. Если опустить штору, они окажутся почти в полной темноте, но зато их нельзя будет увидеть снаружи и как следует прицелиться. А если опустить шторы на этом окне и на кухонных да еще запереть дверь гаража, тогда останется только один путь для нападения Кремера и Телиски — дверь из кухни, которая вела на верхние этажи здания. Конечно, опущенные шторы не помешают бандитам стрелять через окна, но им придется вести беспорядочный огонь наугад. Чтобы поднять шторы, они должны будут разбить стекла и дотянуться до шнура изнутри. А сделать это не привлекая внимания и не оказавшись на виду у своих заложников невозможно. К тому же они не знали, насколько серьезно ранен Тэсдей, известный меткостью стрельбы из охотничьего ружья. И понятия не имели, какой стрелок сам Питер. А он, кстати, был очень даже недурным стрелком.
— Линда, — сказал Питер, — проберитесь вдоль стены и опустите штору на окне.
Она рассеянно посмотрела на него, но послушно поднялась. Дотянулась до свисающего шнура и закрыла окно шторой. Тэсдей глухо простонал, как будто наступивший сумрак потревожил его.
Затем Питер объяснил женщинам, что он задумал: быстрое проникновение в кухню, чтобы и там опустить шторы и запереть дверь в гараж.
— А что, если они ждут за дверью? — спросила Эмили.
— Придется рискнуть, — сказал Питер. — Думаю, пока они еще ждут, не придет ли к нам помощь после этой перестрелки.
Эмили взглянула на Тэсдея и погладила его по щеке, затем решительно встала.
— Я вас прикрою, — сказала она. — Я уже целых тридцать лет стреляю в банки под руководством Тэсдея и запросто управляюсь с этим ружьем. Думаю, смогу попасть в этих уродов, если они только покажут нос.
Питер передал ружье Эмили и взял другое, лежащее у него на коленях.
— Берегите патроны, — сказал он Эмили. — У нас на двоих всего восемь штук, и вряд ли нам удастся добыть еще.
— Мне нужно по одному патрону на каждого из бандитов, — спокойно сказала Эмили. — Поверьте, Питер, одна мысль о них делает меня крепкой как скала.
У Питера болезненно сжался желудок. Если он ошибся и Кремер с Телиски наблюдают за кухней через окно, он погиб.
— Справа от плиты, в первом шкафу, стоит бутылка виски, — сказала Эмили. — Оно может понадобится Тэсдею, когда он придет в себя.
Питер кивнул, положил ладони на колеса каталки и резко вытолкнул ее через дверь в кухню, инстинктивно приготовившись встретить внезапный выстрел в грудь.
Этого не произошло.
Кресло бесшумно двигалось на резиновых шинах. Он старался не смотреть на два мертвых тела, распростертых на каменном полу, когда ему пришлось обогнуть их, чтобы добраться до окон. Бросил взгляд на дубовую дверь кухни, расщепленную в нескольких местах отчаянной стрельбой Тэсдея. Оказалось, что изнутри ее нельзя было запереть.
На то, чтобы потянуть за шнур и опустить шторы на четырех окнах, ушла целая вечность. Ему приходилось вставать, чтобы дотянуться до шнура, а это означало, что в течение нескольких секунд он выпускал ружье из рук. Наконец Питер снова уселся в кресло. Он уловил взгляд Эмили, стоящей в дверном проеме с ружьем наготове.
Быстро развернув кресло, он покатил к двери в гараж. Так. Здесь старомодный американский замок и щеколда. Он запер их и двинулся к шкафу, про который говорила Эмили. Там он нашел нераспечатанную бутылку «Хеннесси». Двадцать пять футов до двери в заднюю комнатку показались ему громадным расстоянием. Чтобы достичь ее, ему пришлось повернуться спиной к четырем окнам и незапертой двери. Он не отрывал взгляда от Эмили: если она шелохнется, значит, последует выстрел сзади.
Он вернулся в комнатку, где собрались остальные, тяжело дыша, как бегун после длинной дистанции. Протягивая бутылку бренди Эмили, ощутил, как по спине под рубашкой скатываются капли холодного пота.
— Здесь есть какой-нибудь другой выход, через который можно попасть сюда? — спросил он Эмили. — Какая-нибудь потайная лестница, про которую я не знаю?
— Только лифт для подъема кушаний, — сказала Эмили. — Думаю, в него может втиснуться человек. Но мы редко им пользовались, только тогда, когда Тэсдей привозил из города что-нибудь очень тяжелое. Чтобы поднять его или спустить, нужно тянуть за канат, и он ужасно шумно скрежещет. По нему нельзя подняться или спуститься незаметно.
— Значит, нам придется сидеть здесь и ждать, — сказал Питер.
Линда подошла и встала рядом с Питером.
— А эти двое не показывались? — спросила она.
— Нет.
Она слегка вздрогнула, как будто от озноба.
— Я все время думала, что с нами стало бы, если бы вы не вернулись, — сказала она.
— Из моего путешествия на кухню? — Он взглянул на Эмили, которая снова уселась на край кровати рядом с Тэсдеем. — Я думаю, Эмили сделала бы то, что обещала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21