Тогда он затащил девушку в аллею. Конюший вошел вслед за ними и прикрыл калитку. Он поднял кинжал и, гнусно улыбаясь, размахивал им перед носом хозяйки.Пьюльский нож в ножнах свисал со столба. Ноннус стоял в противоположном конце аллеи перед деревянным столбом изгороди. На лице его играла слабая улыбка, пока он не увидел Шарину в руках форейтора. Тогда улыбка исчезла, и выражение лица стало совершенно пустым.Теперь Шарина понимала, как глупо ошиблась: Ноннусу ничего не угрожало. Аллея хорошо просматривалась, а большой стог сена и куча лошадиного навоза открывали весьма удобный путь к бегству. К тому же невысокая изгородь не являлась преградой для такого ловкого и тренированного человека, как отшельник. Не влезь Шарина в это дело, единственная потеря, которая грозила бы ее другу, — это его пьюльский нож.Ноннус не придавал значения собственности, даже ножу, который он, наверняка, носил при себе с тех пор, как стал мужчиной. Все, что его действительно волновало — это Госпожа и девчонка, которая умудрилась неприятную ситуацию превратить в катастрофу.Отшельник стоял на коленях перед образом Госпожи, который он нацарапал на изгороди. Высокий конюх угрожающе поднес вилы к лицу Ноннуса. Тот отклонился, не выказывая особого страха.— Считаешь, поклонение Госпоже дает тебе право быть врагом графа, а? — сказал мужчина с вилами. — А мы тут законопослушные люди.— Думаешь, мы не слышали, что твоя госпожа говорит? — вступил другой конюх. Он потянулся за пьюльским ножом, достал его, а ножны и ремень бросил в кучу навоза. — Она с Орнифала. Только богачи могут говорить, что это не имеет значения. А я потерял отца на Каменной Стене!Мальчишка-конюший свободной рукой подобрал горсть навоза и измарал нарисованный на изгороди образ. При этом он издевательски присвистнул через дырку в зубах.— Я не враг вашему графу, — сказал Ноннус. — И не хотел никого обидеть. Друзья, я с удовольствием помолюсь вместе с вами Пастырю.Форейтор расхохотался:— Эй вы, кто-нибудь! Подержите эту молодую кобылку для меня! А подраться можете и через несколько секунд.Шарина изо всех сил лягнула его в колено. Форейтор зарычал и выругался. Это отвлекло внимание его подельников, и они оглянулись.Ноннус схватил вилы прямо за зубцы и ударил рукояткой конюху в диафрагму. Тот упал, схватившись за грудь, неспособный ни крикнуть, ни вздохнуть.Тогда отшельник, развернув вилы, метнул их в лицо конюшему. Один из зубцов угодил ему прямо в глазницу. Мальчик без звука рухнул на землю.Оставшийся конюх отпрыгнул назад, но наткнулся при этом на стену, которой был обнесен двор гостиницы. В ужасе он загородился руками, напрочь забыв, что в одной из них все еще держит пьюльский нож.— Передай привет своему отцу! — бросил отшельник и воткнул вилы ему в горло. Один из крайних зубцов пронзил горло насквозь и застрял в дереве. Средний, очевидно, пробил трахею и главный кровеносный сосуд, потому что мужчина издал каркающий звук и упал на колени. Ноннус выдернул вилы, и вот тогда легочная кровь, пенясь, хлынула конюху на тунику.Ноннус смотрел на форейтора и смеялся. Тот завизжал и поднял девушку, загораживаясь ею, как щитом. Это была ошибка — Шарина пнула его в пах.Ахнув, форейтор сложился пополам. Девушка вырвалась из его рук и откатилась в сторону: она была свободна! Еще в движении услышала звенящее «тн-н!» — это вилы в последний раз воткнулись в тело жертвы.Стоя на коленях, Шарина увидела, как калитка открылась, — в проходе стоял Медер и с абсолютно невыразительным лицом глядел на них.Ноннус поднял за волосы конюха и одним движением пьюльского ножа перерезал ему горло. Ноги жертвы отчаянно дергались.Как цыпленок, только крови намного больше…Повернув вилы боком, Шарина с трудом извлекла их из тела конюха.— Пошел прочь отсюда! — закричала она на колдуна. Слезы так и катились у нее по щекам. — Нам надо похоронить их, а ты будешь только мешать!Девушка начала ворошить навоз. Эту кучу не тронут еще неделю. Особенно когда выяснится, что все конюхи сбежали, прихватив с собой драгоценности из багажа Азеры. Тут уж вся гостиница встанет на уши! А история будет похоронена, пока не обнаружатся тела в навозной куче.Вытолкав колдуна, она захлопнула калитку. Слезы застилали ей глаза, но все, что ей надо было видеть, — это куча навоза и вилы в руках. С ними Шарина могла справиться.— Именно поэтому пьюльцы носят черную одежду… — произнес отшельник между двумя хриплыми вздохами, — чтобы не было видно крови. Ведь ее всегда полно, когда забиваешь животное. Но тебе, дитя, придется принести ведро воды, пока кто-нибудь не увидел. Ведь руки у меня по локоть в крови. Прямо как в старые времена…И он засмеялся, но это был смех сквозь слезы. 12 Теноктрис жадно пила из кувшина, по-видимому, не обращая внимания на солоноватый вкус эрдинской воды. На правом виске у нее красовалась ссадина, которая к завтрашнему дню, наверное, будет выглядеть ужасно.— Ох! — с наслаждением сказала она, наконец-то отодвигая кувшин и переводя дыхание. Они сидели перед гробницей. Гаррик перенес сюда старую колдунью, перед тем как отправиться за водой.В ночном воздухе звенели комары, но сейчас юноша не обращал на них внимания. Так, время от времени прихлопнет пару на лбу или обнаженной руке.Теноктрис посмотрела на Гаррика. В смутном лунном освещении на ее лице вроде бы мелькнула улыбка.— Бенлоу вернулся за своей дочерью, — сообщила она. — Он был в другом теле, но я не могла спутать его ауру.Улыбка стала и вовсе горькой.— Я уж думала, что и тебя потеряла, Гаррик.— Я и потерялся, — вздохнул юноша, — но не по твоей вине. Спасибо, Кашел вернул меня обратно.Теноктрис кивнула, будто получила подтверждение тому, что знала раньше.— Кашел замечательный юноша, — сказала она. — Его чутье с лихвой искупает недостаток…Она покривилась, недовольная тем словом, что вертелось у нее на языке:— …недостаток образования. Для любого другого волшебника такой силы подобный изъян оказался бы губительным. Врожденные способности у твоего друга просто изумительные.— Кашел волшебник? — переспросил Гаррик. — Кашел? — Да, — с этими словами Теноктрис подняла кувшин и сделала еще несколько маленьких глотков. Поставив его на место, продолжала: — На самом деле, он — волшебник. Хотя, думаю, и сам не подозревает об этом.Покачав головой, старая колдунья задумчиво произнесла:— Не то странно, что люди чего-то не видят… Удивительно, что часто они видят, должны видеть, но не осознают этого факта. А где ты взял воду?Гаррик не сразу откликнулся. Его ум слишком был занят фантастическим образом: Кашел над узором из магических символов распевает гимны на древнем языке. Вопрос Теноктрис спустил его снова на землю.— О! — наконец сориентировался он. — Я просто пошел на кухню к нынешним хозяевам и попытался купить у них воду. Они дали мне кувшин и немного хлеба вдобавок. А деньги брать не захотели. Боюсь, я выглядел, как…Он рассмеялся, представив себе, как реагировала бы его мать, если б у ее дверей появился вооруженный молодой человек со спутанными волосами и диким взглядом.— …слегка расстроенный человек.Кстати сказать, ведь кошелек Лианы исчез вместе с нею… Ну ничего, у Гаррика еще остался один серебряный из платы Бенлоу, а это немало — больше, чем ему доводилось видеть за раз в родной Барке. На ближайшее будущее им должно хватить.— Ну, и как мы вернем Лиану? — напрямик спросил юноша.Колдунья кивнула.— Прежде всего нам надо ее обнаружить, — сказала она. — У нас нет полной уверенности, что она все еще в нашем мире. Хотя, думаю, это вполне вероятно.Задумчиво посмотрев на Гаррика, она добавила:— Вместе с дочерью Бенлоу забрал мумию жены. И этот факт… тревожит меня в связи с Лианой. Дело в том, что со своей смертью Бенлоу перестал быть ее отцом. Душа, которая осталась, конечно, очень мощная субстанция, но все же это не человек в полном смысле.Поднявшись на ноги, Гаррик провел осмотр своего тела: размял затекшие мышцы, исследовал ссадины и ушибы, полученные на обратном пути из… где он там был? Юноша потуже затянул пояс: при этом вес меча лучше распределялся.— Начнем прямо сейчас? — обратился он к колдунье. — Мне кажется, чем дольше мы ждем, тем более вероятно…На самом деле он ни в чем не был уверен. Он слабо понимал природу опасений Теноктрис по поводу девушки, да и вряд ли хотел понимать.— Да, лучше не откладывать, — согласилась старуха, опираясь на ограду и поднимаясь с помощью Гаррика. — Место действия, здесь, в гробнице, почти готово.Она вошла в склеп, там было темно — свеча давно погасла, оставив только запах копоти. Этот запах в сочетании со смрадом разложения создавал смесь, от которой у Гаррика внутри все переворачивалось.Теноктрис ощупью разыскала мешок с запасными свечами. Юноша достал кремень и железный ударник. Если использовать труху от перегнившего гроба, может получиться приличный трут.— Брось это, — сказала колдунья. Она что-то пошептала себе под нос, и в ее сложенных чашечкой руках вспыхнула голубая искра, от которой она зажгла фитиль свечи.Теноктрис поместила ее на полку, где раньше стоял гроб Маццоны, и усмехнулась.— Этот склеп кого угодно сделает волшебником, Гаррик, — сказала она. — Запасов накопленной здесь энергии хватило бы, чтоб потопить Йоль. По счастью, она находится в равновесии.Поглядывая на уже нарисованный прежде круг, колдунья принялась переносить его символы на свободный участок пола.— Гаррик, — обратилась она к юноше, не отрываясь от своего занятия, — пожалуйста, достань тело Бенлоу из урны и размести его на полке. К сожалению, это необходимо.— Да, хорошо, — кивнул тот. При помощи ножа юноша принялся выковыривать смолу, которой рабочие в Каркозе запаяли урну. Он старался не думать о том, что делает, точно так же, как запрещал себе обращать внимание на пауков в сумеречном мире. Гаррик не привык отлынивать от работы, пусть даже очень неприятной.— Теноктрис? — подал он голос через какое-то время. — А это опасно — то, что мы собираемся делать? Я не о себе беспокоюсь…Колдунья тихонько засмеялась. Она продолжала рисовать символы, используя воск несгоревшей свечи в качестве мелка. Однако скоро ее так разобрал смех, что Теноктрис вынуждена была прервать работу.— Дружок, — подняла она глаза на Гаррика. — Мой дорогой юный друг! Тебе приходилось когда-нибудь бежать с горы? Знаешь, начинаешь, а потом так разгоняешься, что уже не остановиться… Приходится бежать все быстрее и быстрее, чтоб не упасть.Гаррик молча кивнул.— Это именно то, чем мы занимались с самого начала, — завершила свою мысль Теноктрис. Затем, помолчав, добавила: — Но ты не беспокойся. Особого риска на следующем этапе не предвидится.Гаррик тоже позволил себе рассмеяться. Все-таки здорово! Он так долго чувствовал себя напряженным, одиноким, потерянным…— Похоже, я сморозил глупость, — сказал он. Быть рядом с другом — все равно что вернуться домой. Они разыщут Лиану. Или погибнут, пытаясь это сделать…Неподатливыми ладонями он разложил тело Бенлоу на каменной поставке. Быть фермером означает время от времени оказываться по колено в какой-нибудь мерзости. Можно привыкнуть. До того Гаррику не приходилось иметь дело с полуразложившимся трупом, но случались вещи и похуже.Теноктрис тем временем закончила рисовать свои символы и распрямилась со вздохом облегчения. Надпись практически не была видна — смутное изображение на каменном полу. Но юноша пришел к мнению, что главное: написать символы, а уж видны они человеческим глазом или нет — дело десятое.— Обычно это заклинание требует много времени, — рассуждала, как бы про себя, колдунья. — Однако с теми силами что мы накопили сегодня ночью, не удивлюсь, если можно будет обойтись одним прочтением. Я почти уверена в этом.Подняла глаза на Гаррика.— То, что мы собираемся делать, называется некромантией, — пояснила она, испытующе глядя на своего помощника. — Я на время верну труп к жизни, чтоб он мог ответить на мои вопросы.Юноша кивнул в знак согласия. Потревожить покой мертвеца — это не такая уж большая плата за то, чтоб вернуть девушку. Хотя…— Но если Бенлоу сейчас пребывает в другом теле, то как же ты… — и он плавно повел ладонями, чтоб выразить свою мысль.— Я вызову дух человека, чье тело сейчас занимает Бенлоу, — пояснила Теноктрис. — Он все еще связан со своей бывшей плотью и, надеюсь, поможет нам.Покачала головой, как бы не веря сама себе.— Вот уж никогда не думала, что буду заниматься подобными вещами. Чтоб я, да управляла такой мощью!И с улыбкой уточнила:— Запомни, мой друг, главное понятие — «управление», а не «мощь».Затем она посерьезнела.— Я сделаю тебе знак, если надо будет читать заклинание вместо меня. Но это только в случае, если мое бедное горло откажется мне повиноваться. Впрочем, удивлюсь, если подобное произойдет.Гаррик кивнул.— В последнее время мне слишком часто приходилось удивляться, — заметил он. — Но ты не беспокойся, я постараюсь.Хотя юноша не видел написанных воском слов, он не очень волновался, надеясь на свою память. Если уж очередь дойдет до него, то Теноктрис, должно быть, не раз повторит заклинание.Колдунья махнула дважды веточкой плюща и начала:— Катама зауатхей серфо… Гаррик коснулся эфеса меча и почувствовал, как постепенно проявляется в нем король Карус — так человек просыпается, потягиваясь и приноравливаясь к действительности. Меч, при всей своей тяжести и непривычной длине, лежал на бедре правильно — так, как надо…— Лалада кале чези… Юноша ощутил, как волосы на теле у него поднимаются, словно наэлектризованные невидимой молнией. Обернувшись, он посмотрел на труп. Легкое голубое сияние окутывало его, скрывая черты лица, уже тронутые тленом.— Датта марадта ачилотети чу-у-у! — завершила заклинание Теноктрис.Труп медленно, со сложенными на груди руками, сел. Его белая погребальная туника местами была испачкана выделениями из страшной раны на груди и животе.— Властью Фабоэя, требую: назови свое имя! — стальным голосом приказала колдунья.— Я Арам бор-Рузаман, — произнес труп Бенлоу сухим шепотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86