С этими словами он уходит.
Вот таким вот образом они запятнали мое доброе имя.
Я дважды звоню Мал, по-разному изменяя голос, но папаша не подзывает ее к телефону. По словам Филипа, она провела в их доме целую неделю, все это время утешала свою мамочку. Из того, что Фил мне рассказал, я понял, что пострадали они действительно серьезно. Кто-то не просто обчистил, а перевернул их дом вверх дном – порезал одежду, повключал краны в ванных на втором этаже, написал «Доместосом» на ковре слово ДЕРЬМО и помочился в холодильник.
Не похоже на работу профессионала.
Я говорю ребятам, что щедро напою того, кто найдет поиздевавшихся над Джоан и Тони ублюдков. У меня в этом городе очень много знакомых, я знаю по нескольку парней из каждой пивнушки. Если эти подонки – местные, я обязательно выясню, кто они.
На подобные выходки способны только дети или полные отморозки. И те, и другие не умеют держать язык за зубами. А слухи расползаются по небольшим городам с поразительной скоростью.
Я выясню, кто они. Рано или поздно, но обязательно выясню.
Крис издает еще один вопль и сжимается в комок, когда Олли опять «угощает» его пинком в ребра.
– Простите, простите, я не... А-а-а-й! Этот удар он получает от меня.
– Ублюдок! – ору я. – Чертов ублюдок!
– Подожди! Пожалуйста, подожди! – вопит Крис, когда Олли рывком переворачивает его на спину и целит ногой ему в яйца. – Н-е-е-е-е-е-т!
Народ следит за нашей расправой с Крисом из окон, некоторые ребята даже вышли из кабака и стоят на тротуаре. Никто не пытается нас остановить, даже друзья Криса.
– Пожалуйста, Бекс, пожалуйста! Я ведь не знал, я не знал! Пожалуйста! Прости, прости меня!
Олли хватает Криса за волосы и отрывает его башку от земли.
– Дерьмо собачье, понял, кто ты?
– Понял, понял, – тараторит Крис. – Дерьмо собачье. Олли заставляет его повторить эти слова перед толпой зрителей еще и еще раз.
– Я дерьмо собачье, я дерьмо собачье.
Ужасно, когда столь молодые пацаны не могут даже наказание перенести хоть с каплей достоинства. Даже начинаешь чувствовать себя виноватым.
– Пожалуйста, Бекс, прости меня, я дерьмо собачье, – скулит Крис, получив от меня еще один удар.
– ГАДЕНЫШ! Ты доставил мне массу проблем, – говорю я. – Сейчас мы поедем за вещами, а потом – к тем бедным людям, перед которыми ты извинишься и которым скажешь, что их ограбил ты, а не я.
– Пожалуйста, Бекс, – бормочет Крис.
– Давай запихнем его в фургон.
Мы с Олли берем Криса под руки и сажаем в фургон. Он слабо пытается сопротивляться, но мы этого практически не замечаем. Парни из кабака и с тротуара смотрят на нас в нервном напряжении, но никто никоим образом не выражает неодобрения.
– Что пялитесь? – кричит им Олли. Мы садимся в фургон и уезжаем.
Я звоню в дверь, и открывает ее опять Тони.
– Я ведь сказал тебе, что...
– Помолчи минутку, Тони. Я по делу: привез вам украденное.
Тони округляет глаза, переводя взгляд на Олли и Криса, переносящих веши из фургона во двор.
– Я знал, знал, – бормочет он, хотя ничего не знал. – Джоан! Иди скорее сюда!
– Ни хрена ты не знал, полоумный болван. Мы не грабили ваш дом. Я имею в виду себя и Олли. Это сделал вон тот придурок с фонарями под глазами.
Крис опускает на землю телек, поворачивается к нам и машет рукой.
– Убирайся от нашего дома подальше! – рычит Тони в тот момент, когда за его спиной появляются Джоан и Мэл.
– Тони? – произносит Джоан. – В чем дело?
– Он наконец-то во всем сознался.
– Спокойствие, уважаемые! Ни в чем я не сознался, а всего лишь сказал, что к ограблению вашего дома не имею никакого отношения. Вас обчистил вон тот панда!
– Мерзавец! Какой же ты мерзавец! – выкрикивает Джоан, глядя на меня. – Убирайся отсюда, и чтобы духу твоего здесь больше не было.
– Или я точно отхожу тебя битой! – взревывает Тони, опять приближаясь ко мне вплотную.
Я плюю на все и иду к воротам. А закрывая их за собой, оборачиваюсь и кричу:
– Достали вы меня, честное слово. Иди, старый хрыч, угости же наконец меня своей битой!
– И угощу!
– Валяй!
– Я серьезно говорю!
– Давай-давай!
Я опять раскрываю ворота и иду к Тони. Тот стоит на месте и тупо смотрит на меня. Яблоко от яблони недалеко падает, думаю я, вспоминая Филипа.
Мэл сбегает с крыльца и становится между нами.
– Папа, иди в дом.
– Мы сами разберемся...
– Заткни пасть, Тони, и вали отсюда, – говорю я.
– Пожалуйста, папа, не имеет смысла с ним драться, пожалуйста!
Джоан хватает его за рукав и тянет по направлению к парадному. Тони сдается, явно внутренне радуясь, что его отговорили от драки, – ему самому было бы неловко отделаться от меня без чьего-либо вмешательства.
Мэл смотрит мне в глаза и медленно качает головой.
– Уходи, Бекс. Я не хочу тебя больше видеть.
– Но ваш дом обчистил не я. Это был Крис, вон тот парень.
– По сути дела, мне не важно, ты это был или тот парень. Вы одного поля ягоды.
– Не важно? Да о чем ты говоришь? Я никогда, слышишь, никогда не обворовываю друзей и знакомых, а в дом твоих родителей без их ведома и ногой бы не ступил.
Я подумал, не рассказать ли ей историю про Парки, но усомнился, что она правильно меня поймет.
– Не в том дело. В дом моих родителей ты, может, и не ступил бы, но к другим людям являешься без зазрения совести. Скольким из них ты уже причинил кучу страданий?
– Мэл?
– Я видеть тебя больше не желаю. Никогда.
Мэл поднимает телек и несет его к парадному.
– Но... Мэл! Подожди минутку! Давай хотя бы поговорим о том, что произошло!
– Нам не о чем разговаривать, – отвечает Мэл, открывая дверь и опуская телевизор на пол в холле. – Уходи. – Она выпрямляется, поворачивается ко мне, склоняя набок голову. – Папа звонит в полицию. Уходи и больше никогда не возвращайся.
– Бекс! – кричит Олли. – Поехали отсюда, дружище.
Крис срывается с места, мчит вверх по улице и скоро исчезает из виду. Олли заводит двигатель, дважды сигналит, пытаясь привлечь к себе мое внимание, и снова кричит, высовываясь из окна:
– Бекс! Скорее! Или я уеду один.
Я медленно разворачиваюсь, выхожу за ворота, закрываю их за собой, забираюсь в фургон, и Олли жмет на газ.

30
Погоня

– Быстрее, Олли, быстрее! – ору я бегущей рядом со мной жирной заднице. – Туда!
Мы сталкиваемся, резко сворачивая вправо, чтобы продолжить путь по аллее.
Я не оборачиваюсь, подобные гонки уже случались в моей жизни: видеть, как тебя настигает полиция, – зрелище не из приятных.
Смотреть назад нельзя.
В этом нет необходимости, ведь ты направляешься не в ту сторону.
Вперед – только то, что впереди, должно тебя интересовать. Сосредоточь на нем все свое внимание и двигай ногами как можно быстрее.
– Скорее! Скорее! – кричит Олли. – Скорее!
Стук сапожищ копов отзывается эхом где-то прямо в моем сердце, которое, кажется, вот-вот разорвется.
– Сюда! Через забор!
Проклятие! Проводить подобным образом субботний вечер – это, скажу я вам, один из худших вариантов.
А начался вечер настолько обнадеживающе. Отличный дом, классные вещи, наличные в выдвижном ящике стола. Нет же, какой-то скотине приспичило все испортить – сходить и позвонить в полицию. Возможно, соседям из дома напротив.
А все потому, что, проникая в дом, мы с Олли наделали слишком много шума. Я говорил ему, что лучше выждать полчасика, но он талдычил:
– Только не суетись, Бекс. Давай поскорее сделаем это дело. И в кабак.
Кретин.
– Только не суетись, Бекс! – орет Олли в то мгновение, когда я задеваю яйцами за край забора.
Один из копов подпрыгивает и ухватывает меня за ногу, но мне удается вырваться и тут же спрыгнуть на землю по другую сторону забора. Мои яйца с облегчением вздыхают.
Олли ударяет по тем местам наверху забора, где появляются руки копов, обломком кирпича, пока я поднимаюсь на ноги и перевожу дух.
– Бежим! – кричит он, бросая кирпич.
Мы несемся по пустырю, перелезаем через другой забор – на сей раз из металлических прутьев – и мчимся по парку.
Темно. Даже очень темно. Главную аллею на другой стороне парка освещают фонари, но здесь, в той части, где бежим мы с Олли, царит мрак. Полиция все еще преследует нас, и мне приходит в голову мысль попытаться затаиться где-нибудь поддеревьями, чтобы они потеряли наш след.
– Олли, – шепчу я. – Расходимся. Запутаем этих тварей и спрячемся.
Олли сворачивает направо и бежит к ограде. Я устремляюсь влево, в непроглядную темень, и слышу, что копы направляются за мной. Типичная история! Глухие придурки даже не поняли, что мы разделились. Мне так и хочется крикнуть им, куда помчался Олли, но на это придется затратить драгоценные силы, которых у меня остается не так много.
Несясь вслепую сквозь тьму, я задеваю что-то бедром – черт его знает, что именно, может, скамейку или урну. От боли и неожиданности я чуть не валюсь на землю, но удерживаюсь на ногах и продолжаю бег, сжимая ушибленное место рукой.
– Черт! – чертыхаюсь я, чувствуя, как на мои пальцы сквозь порез в штанах сочится кровь.
Новые джинсы обойдутся мне не меньше, чем в пятьдесят фунтов.
До меня доносится звук удара и чей-то громкий стон. По-видимому, кто-то из моих преследователей на бегу врезался в то, что я лишь задел.
– Ты в порядке, Алан? – раздается голос другого копа. Я улыбаюсь, слыша, что вся толпа направляется не за мной, а правее.
* * *
Десять минут спустя я уже на главной дороге, шагаю в сторону города. Нога начинает пульсировать, но это цветочки по сравнению с тем, что – как я догадываюсь – ожидает меня утром. В данный момент я еще в состоянии идти и радуюсь этому. Я мечтаю как можно быстрее зарулить в какой-нибудь из кабаков и рассказать о наших приключениях ребятам. До меня доносятся чьи-то торопливые шаги, я оборачиваюсь и вижу догоняющего меня бегом Олли.
– Олли! – кричу я. – Можешь сбавить темп, я от них отделался.
Олли дышит часто и держится за бок.
– А я нет, – отвечает он, едва заметным движением головы указывая в сторону, откуда за ним несутся два копа.
Я отворачиваюсь и срываюсь с места, надеясь за несколько секунд набрать прежнюю скорость. Но Олли очень быстро меня обгоняет.
– Бекс, шевели ногами! – бросает он через плечо. Тот факт, что я остался у него за спиной, естественно, меня не радует. Я стискиваю зубы и прибавляю скорости. До жути хочется оказаться сейчас дома, у себя в кровати.
С каждым вздохом мою грудную клетку разрывает от боли, а ногу, как только она в очередной раз соприкасается с землей, словно опаляет огнем. Единственным утешением служат мысли о том, что преследующим нас копам тоже несладко. Чертовы бедняги наверняка безмятежно попивали в этот субботний вечер чай, когда их вызвали погоняться за нами, преступниками.
Вот мы и носимся все вместе, развеивая скуку нашего маленького городишки.
Я и Олли сворачиваем с главной дороги и ныряем в засаженную деревьями узкую улочку. Копы бегут за нами по пятам, запыхавшимися голосами сообщая по рациям об изменении курса.
– Пошли на хрен, скоты! – кричит Олли. По-видимому, надежды на спасение у него, как и у меня, практически не остается.
– Стойте! – орет один из копов. За время наших сегодняшних гонок мы впервые вступаем друг с другом в разговор. – Вы все равно от нас не уйдете.
Шумный вдох, выдох, кашель.
– Нет уж, валите к черту! – отвечает Олли оптимистически. – Пожалуйста, – добавляет он гораздо более тихо.
Конечно, все сложилось бы по-другому, если бы мы удирали от копов на машине. Сидели бы сейчас довольные и здоровые в кабаке. Нет же, Олли посчитал, что так мы отделаемся от этих гадов гораздо быстрее.
– На дороге им будет легче нас нагнать, – заявил он. – А бежать за нами больше чем пару сотен ярдов у них не хватит мочи.
Какой же кретин этот Олли! И на сей раз за то, что я его опять послушался, я себя презираю.
Столь приличных расстояний я не преодолевал бегом, наверное, с тех пор, когда мы сдавали кросс в школе; хотя тогда все обстояло гораздо проще – выбиваясь из сил, я запросто мог на время сойти с дистанции и устроить себе перекур. Сейчас же я на пределе и чувствую, что долго не протяну.
Но остановиться я не могу, просто не могу. На этот раз мне предъявят обвинение в грабеже, а по подозрению в нем меня задерживали уже слишком много раз. Сесть за решетку и каждый день жрать кашу – такого я не вынесу. Подобная жизнь не для меня, большое спасибо!
Мне в голову приходит ободряющая мысль: быть может, если я обгоню Олли и они сцапают его, то обрадуются, что поймали хотя бы одного из нас, и прекратят погоню?
Я ускоряюсь, и спустя несколько секунд Олли остается у меня за спиной.
– Эй, постой! – выдыхает он. – Подожди, Бекс!
Проходит мгновение, другое, и Олли не то что сравнивается со мной, а вновь вырывается вперед. В мои планы это не входит. Я опять собираюсь с остатками сил и бегу быстрее, отчаянно не желая попадаться в лапы копам первым. Олли, едва заметив, что я его опережаю, мгновенно прибавляет скорости. Мы оба летим по Вилсон-Гарденс как ускоряющиеся ракеты, предельно старательно пытаясь оставить друг друга позади. Для тех, кто смотрит на нас со стороны, мы – движущееся расплывчатое пятно. Мимо пролетают дорожки, перекрестки, тротуары; время от времени то я, то Олли хватаем друг друга за куртки.
К тому моменту когда мы подбегаем к «Опус Креснт», оба еле живы.
Олли запинается на неровном тротуаре и валится на землю. Я останавливаюсь и следующие ярдов десять прохожу шагом.
– Вставай, толстяк! – кричу я, но Олли даже не шевелится.
Он лежит посередине дороги лицом вниз, тяжело дыша, как... как... как придурок с жирной задницей, окончательно выбившийся из сил.
– Я больше не могу, Бекс. Беги, оставь меня.
Повторять дважды мне не нужно. Я срываюсь с места и мчу в сторону города. По прошествии некоторого времени за спиной раздаются звуки сирены. Я оборачиваюсь как раз в тот момент, когда из-за угла показывается синяя мигалка, и прыгаю в сад ближайшего дома. Опасность с воем проезжает мимо, я пытаюсь подняться с земли и обнаруживаю, что не в состоянии и ногой пошевелить, а потому решаю полежать здесь еще с пару минут, немного отдохнуть.
Две минуты проходят, я с трудом встаю на ноги, осторожно выглядываю из-за угла и вижу, как на удалении ярдов ста две пожилые дамы помогают Олли подняться на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29