– Но днем наверстывает с лихвой.
Эйнджел снова показал ему палец и аккуратно добрал остатки каши.
– Ты думаешь, Джо Боунз решил нанести Фонтено упреждающий удар? – спросил он, отодвигая тарелку.
– Похоже на то, – ответил я. – Морфи полагает, что он использовал для этой работы Ремарра: вытащил его из норы, а потом снова отправил в укрытие. Он бы никому не доверил такое дело. Но мне совершенно не понятно, что делал Фонтено на Хани-Айленд, да еще без охраны. Не может быть, чтобы он не предполагал, что Джо Боунз не упустит случая его прикончить.
– А не могло так случиться, что тут постарался кто-то из людей Фонтено? Его под каким-то серьезным предлогом заманили на болото, а потом об этом дали знать Джо Боунзу, – предположил Эйнджел.
Такая вероятность определенно существовала. Завлечь Фонтено на Хани-Айленд мог человек, которому Дэвид доверял настолько, чтобы решиться на такую поездку. Более того, этот кто-то предлагал Дэвиду нечто очень важное и нужное последнему, иначе бы тот не рискнул бы отправиться в заповедник среди ночи.
Я ничего не сказал приятелям, но меня сильно тревожило, что в течение суток мое внимание к Хани-Айленд привлек сначала Рэймонд Агуиллард, а затем история с Дэвидом Фонтено. Я решил, что навещу сначала Джо Боунза, а затем, возможно, скорбящего Лайонела Фонтено.
Зазвонил мой мобильный. Портье из гостиницы сообщил о доставке груза на имя некоего мистера Луиса, и курьер ждет нас, чтобы мы расписались в получении. Мы вернулись в гостиницу на такси и увидели у входа черный грузовой фургон.
– Вот и курьер, – удовлетворенно заметил Луис. Однако я не увидел на машине никаких отметок, указывающих на службу доставки.
В холле портье нервно поглядывал на огромного темнокожего мужчину, с трудом уместившегося в кресле. На черной футболке бритоголового гиганта зигзагом шла белая надпись: «Борец с кланом». Черные брюки военного покроя были заправлены в армейские ботинки. У ног могучего курьера стоял запертый на замок длинный металлический контейнер.
– Брат Луис, – проговорил он, поднимаясь.
Луис достал из бумажника три стодолларовые купюры и протянул курьеру. Мужчина сунул деньги в карман брюк, достал оттуда же солнцезащитные очки и, надев их, вышел на улицу, не проронив больше ни слова.
– Джентльмены, – обратился к нам Луис, – не могли бы вы отнести это наверх.
Мы с Эйнджелом взялись за контейнер с обоих концов и последовали за Луисом в номер. Ящик оказался тяжеленным, и в нем, когда мы его тащили, что-то громыхало.
– Эти курьеры из службы доставки прямо на глазах матереют, – поделился я своим наблюдением с Луисом, дожидаясь, пока тот отопрет дверь.
– Это специализированная служба доставки, – пояснил Луис. – На авиалиниях никогда не встречаешь понимания.
Он запер дверь изнутри и только после этого достал из кармана связку ключей и открыл замок.
Ящик имел три отделения и раскладывался наподобие сумки для инструментов. В первом отсеке лежала в разобранном виде трехзарядная снайперская винтовка SP 66 системы Маузера, все части которой были упакованы в переносной футляр. Рядом помещался пистолет «ЗИГ Р-226» и кобура с креплением на поясе.
Во втором отделении находились два армейских миниавтомата «Calico M-960 А». Каждый из них был оснащен коротким стволом, который выходил за передний конец оружия менее чем на полтора дюйма. При отведенном стволе длина автомата составляла чуть более двух футов, а вес без патронов равнялся приблизительно пяти фунтам. Это оружие отличалось повышенной убойной силой и имело скорострельность семьсот пятьдесят выстрелов в минуту. Третий отдел заполняли боеприпасы, в том числе четыре стозарядных магазина девятимиллиметровых патронов «парабеллум» для автоматов.
– Рождественский подарок? – пошутил я.
– Точно, – подтвердил Луис, вставляя в «ЗИГ» пятнадцатизарядный магазин. – А на день рождения я рассчитываю получить ракетную установку.
Луис вручил Эйнджелу футляр с винтовкой, а сам надел кобуру и вложил в нее «ЗИГ». Он снова запер контейнер и отправился с ним в ванную комнату. Там он отвинтил панель под раковиной, запихнул в проем ящик и вернул панель на место; убедился, что все в порядке, и мы покинули номер.
– А вы думаете, Джо Боунз обрадуется, когда к нему заявятся чужаки? – спросил Эйнджел, когда мы направлялись к моей машине, взятой напрокат.
– А мы совсем не чужаки, – изрек Луис. – Мы друзья, с которыми он пока не познакомился.
* * *
У Джона Боунза в Луизиане имелось три дома, в том числе загородный особняк у Кипреморт-Пойнт, к немалому огорчению более почтенной публики, чьи дорогие виллы располагались по-соседству.
Городская его резиденция находилась через дорогу от парка Одабон, почти напротив остановки, откуда автобусы возили туристов в Новоорлеанский зоопарк. Чтобы взглянуть на дом, я проехался до него на трамвае. Это было изящное строение ослепительной белизны с чугунными балконами и куполом, увенчанным золотым флюгером. Джо Боунз подходил для такой красоты, как таракан для свадебного торта. В тщательно ухоженном саду буйно цвело неизвестное мне растение. От цветов исходил густой дурманящий аромат, а огромные кроваво-красные лепестки наводили своим видом скорее на мысль о разложении, чем о цветении. Казалось, растения лопнули, и ядовитый сок течет по стеблям, отравляя тлю.
На лето Джо Боунз переехал в отреставрированную плантаторскую усадьбу в ста милях к северу от Нового Орлеана в округе Западная Фелициана. Поскольку отношения с семейством Фонтено продолжали ухудшаться и все сильнее пахло грозой, решение остаться в этом месте было вполне разумным, поскольку давало Джо возможность привлечь для защиты больше сил, чем в городе.
Белоснежный особняк с восемью колоннами располагался на участке приблизительно в сорок акров. По обеим сторонам его ограничивали просторы реки, несущей свои воды на юг к Миссисипи. Четыре больших окна выходили на широкую галерею, и в крыше имелись два слуховых окна. Через парк с цветущими камелиями и азалиями шла обсаженная дубами аллея, упиравшаяся в обширную лужайку, где отдыхала небольшая группа людей: часть собралась у барбекю, остальная публика расположилась в креслах.
Когда мы подъезжали, я заметил футах в десяти от ворот три камеры слежения. Первый раз мы проехали мимо, чтобы присмотреться, затем высадили Эйнджела в полумиле от дома, и я знал, что он уже направляется к группе кипарисов, находившихся напротив ворот. Я решил, что Луис рядом будет мне нужнее, если на встрече с Джо Боунзом возникнут осложнения.
Четвертая камера была нацелена на ворота. Переговорного устройства я не увидел, но ворота оставались закрытыми, хотя мы с Луисом прислонились к машине и помахали в камеру.
Через пару минут из-за дома появилась переоборудованная мототележка, наподобие тех, что возят игроков по полю для гольфа, и с тихим жужжанием покатила по дубовой аллее в нашу сторону. У ворот она остановилась, и из нее вышли трое мужчин в молодежных брюках и спортивных рубашках. Они даже не пытались скрыть свои автоматические пистолеты.
– Привет, – сказал я. – Мы приехали поговорить с Джо Боунзом.
– Нет здесь никакого Джо Боунза, – ответил один из троицы, загорелый коротышка. Прилизанные волосы придавали ему сходство с ящерицей.
– А как насчет мистера Джозефа Боннано? Может быть, здесь такой отыщется?
– Вы из полиции?
– Мы – сознательные граждане. Надеемся, что мистер Джо Боунз внесет свой вклад в фонд похорон Дэвида Фонтено.
– Он его уже внес, – подал голос другой парень, стоявший у мототележки. Он также смахивал на ящерицу, но пожирнее. Его товарищи у ворот закатились от смеха.
Я придвинулся к воротам. Ящероголовый коротышка вскинул пистолет.
– Передай Джо Боунзу, что здесь Чарли Паркер. И еще скажи, что я был в доме Агуиллардов в воскресенье и теперь ищу Ремарра. Думаешь, тот шутник у тебя за спиной в состоянии это запомнить?
Коротышка отступил от ворот и, не сводя с нас глаз, передал мои слова типу у мототележки. Он взял с заднего сиденья рацию и говорил в нее несколько мгновений, потом кивнул ящероголовому.
– Рики, он велит его пропустить.
– Ладно, – Рики достал из кармана пульт. – Отойдите от ворот, руки на машину. Скажите, что у вас с собой. Забудете что, я вам всажу в башку по пуле и скормлю крокодилам.
У нас на двоих были: «смит-вессон» и «ЗИГ», Луис для полноты картины присовокупил нож с лодыжки. Мы оставили машину у ворот и вслед за мототележкой двинулись к дому. Один из охранников сидел на заднем сиденье, держа нас под прицелом, а Рики замыкал шествие.
Недалеко от лужайки запахло барбекю из креветок и курицы. В контейнере со льдом охлаждалось пиво.
От дома послышался низкий, пропитанный злобой угрожающий рык. На конце цепи, прикрепленной к залитой бетоном скобе, сидел огромный зверь. В густой волчьей шерсти скользили оттенки, характерные для восточноевропейской овчарки. Глаза могучего пса светились умом, отчего этот, без сомнения, свирепый зверь, становился еще опаснее. На вид он весил никак не меньше ста восьмидесяти фунтов. Каждый его рывок грозил выдрать скобу из бетона.
Я заметил, что особый интерес собака проявляла к Луису. Она не отрывала от него глаз и раз даже поднялась на задние лапы – так ей хотелось до него добраться. Луис отвечал ей взглядом исследователя, с интересом наблюдающего за развитием в пробирке бактерий нового вида.
Джо Боунз наколол вилкой кусок курятины и положил на фарфоровую тарелку. Он был ненамного выше Рики, темные длинные волосы зачесаны назад, нос носил следы по меньшей мере одного перелома, небольшой шрам кривил верхнюю губу. Расстегнутая белая рубашка нависала над спортивными трусами из лайкры. Я отметил его подтянутый мускулистый живот и чрезмерно развитые для его относительно небольшого роста грудь и руки. В нем, как и в его псе, чувствовались ум и сила. Видимо, этим и объяснялся факт, что Джо Боунзу удавалось главенствовать в Новом Орлеане целых десять лет.
Рядом с курицей он положил томаты, листья салата и смешанный с перцами холодный рис, а затем подал тарелку сидевшей рядом блондинке. Она была старше Джо. Я дал бы ей лет сорок-сорок пять. Едва заметный макияж лишь подчеркивал персиковую свежесть кожи, а глаза не позволяли разглядеть солнцезащитные очки. Ее одежда состояла из белой кофточки с надетой поверх нее шелковой блузой с коротким рукавом и белых шорт. Как и Джо Боунз, женщина была босая. С одной стороны от них стояли двое охранников, каждый вооруженный автоматическим пистолетом. Еще двоих я заметил на балконе, и один сидел у входа в дом.
– Хотите что-либо перекусить? – в низком голосе Боунза слышался легкий оттенок южного выговора. Он смотрел на меня в ожидании ответа.
– Нет, спасибо, – отказался я и отметил про себя, что предложение относилось только ко мне. Думаю, и Луис это заметил.
Джо Боунз положил себе креветок с салатом и знаком пригласил двух своих охранников добирать остальное. Они по очереди взяли по куриной грудке и занялись едой.
– Это убийство Агуиллардов – настоящий кошмар, – заговорил Джо Боунз. Он сел сам и кивнул мне на единственный свободный стул. Я переглянулся с Луисом, пожал плечами и сел.
– Прошу извинить, что касаюсь личного, но этот человек, как я слышал, возможно, несет ответственность за смерть вашей семьи, – он улыбнулся, почти сочувственно. – Настоящий кошмар... Настоящий кошмар.
– А вы хорошо информированы о моем прошлом, – я смотрел ему прямо в глаза.
– Когда в городе появляется новый человек и начинает находить трупы на деревьях, я стараюсь побольше узнать о нем. Такие люди могут составить неплохую компанию, – он взял с тарелки креветку и осмотрел ее, прежде чем отправить в рот.
– Как я понимаю, вы заинтересованы в покупке земли семейства Агуиллардов.
Джо Боунз обсосал креветку, положил на край тарелки оставшийся хвостик и только потом ответил:
– У меня интересы очень обширные, и земля эта не Агуиллардов. Если какой-то старый маразматик старается замолить грехи и сплавляет землю черномазым, то она все равно не становится землей черномазых, – он с особым презрением выговаривал слово «черномазый». Запаса учтивости у Боунза хватило ненадолго, и теперь он явно провоцировал Луиса. Но даже при таком количестве окружающих его стволов ему не стоило слишком усердствовать.
– Один из ваших людей, Тони Ремарр мог находиться в доме Агуилларда в ночь убийства. Нам бы хотелось с ним побеседовать.
– Тони Ремарр больше не имеет отношения к моим делам, – Джо Боунз перешел от ругательств на официальный тон. – Мы расстались по обоюдному согласию, и я не виделся с ним несколько недель. О том, что он был в доме Агуиллардов, мне рассказала полиция.
Он одарил меня улыбкой, я ответил ему тем же.
– А Ремарр имеет отношение к смерти Дэвида Фонтено?
Я видел, как у него напряглись скулы, но он продолжал любезно улыбаться.
– Понятия не имею. О смерти Дэвида Фонтено я узнал из новостей только сегодня утром.
– Еще одна кошмарная история? – пустил шпильку я.
– Всегда ужасно, когда обрывается молодая жизнь, – ответил Боунз. – Послушайте, мне жаль, что погибли ваши жена и ребенок, я искренне сожалею, но помочь вам ничем не могу. И, говоря откровенно, вы переходите на грубость, а потому, забирайте своего черномазого и убирайтесь отсюда ко всем чертям.
У Луиса на шее заиграли мышцы – единственное свидетельство того, что он слышал слова Джо Боунза. Боннано бросил на Луиса злобный взгляд, а затем швырнул чудовищу на цепи кусок курицы. Пес даже ухом не повел, но стоило хозяину щелкнуть пальцами, и он сожрал кусок в мгновение ока.
– Вы знаете, что это за зверь? – Джо обращался ко мне, но говорилось все для Луиса, и презрения в тоне Боунза было предостаточно. Я промолчал, и он продолжил:
– Это бурбуль. Немец по имени Петер Гертшен вывел эту породу для армии и подразделений по борьбе с повстанцами в Южной Африке. Он скрестил русского волка с восточноевропейской овчаркой. Это сторожевой пес белого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60