– Я не могу больше скрывать от вас своих чувств, мисс Инглиш, – честно признался он. – Вы… околдовал и меня.
В этот момент она уже наносила румяна на щеки. На ее губах появилась довольная улыбка.
– Это очень интересно.
Осмелев, герцог подошел ближе.
– Это истинная правда. Судя по количеству цветов в вашей гримерной, очень многие джентльмены испытывают те же чувства и, думаю, бывают за это вознаграждены лучше, чем я.
Улыбка исчезла с лица Лотти, и герцогу даже показалось, что последние слова задели ее больше, чем его внезапное появление, но ему было все равно. Главное, что он наконец-то разговаривает с ней.
– Лотти Инглиш – исключение, – совершенно равнодушно заключила она. – Никто из тех мужчин, которые посылают мне цветы, подарки и шоколад, совершенно меня не знает. Им просто нравится то, что они видят, они принимают меня за ту, кого я изображаю на сцене. – Она бросила на него беглый взгляд и вновь занялась своим гримом. – На самом деле они так же мало знают меня, как и вы, ваша милость.
– Я понимаю это, – полушепотом признался он.
– Вы правда это понимаете? – просто спросила она.
– Да.
Лотти привычным движением обвела губы тонкой малиново-красной линией и тем самым подчеркнула контуры рта.
– И поэтому никогда не посылали мне розы?
Герцог поймал себя на том, что мысль послать ей розы действительно никогда не приходила ему в голову, но сейчас он был несказанно этому рад. Если бы он послал ей розы, то поставил бы себя на одну доску с прочими обожателями, которых Лотти попросту не замечала.
Колин сделал еще один шаг и теперь оказался почти у самой спинки ее стула. Не отводя глаз, он продолжал смотреть на отражение Лотти в зеркале.
– Вы прекрасны, – сказал он, понизив голос до шепота. – Ни один, даже самый лучший букет на свете не достоин вас.
Он уловил в зеркале едва заметное движение ее губ, но Лотти так и не обернулась, чтобы посмотреть на него.
– Вы льстите мне, ваша милость Грим поистине творит чудеса даже с самым простым и невзрачным лицом. Как у меня.
С последним утверждением герцог не мог согласиться.
– Ваше лицо не может быть простым, дорогая Лотти. Оно изысканно. Но я имел в виду не только ваше лицо, я говорил о вас как о женщине и певице.
Сраженная его откровенностью, Лотти замерла, держа в руке карандаш для губ. Ее небесно-голубые глаза сияли радостью.
– Почему вы здесь, ваша светлость? – по-прежнему глядя на отражение Колина в зеркале, спросила Лотти.
В ее вопросе герцог уловил неподдельный интерес, а потеплевший взгляд и необыкновенный глубокий голос вселяли в него надежду.
– Мне хотелось узнать вас поближе, – с мягкой улыбкой ответил Колин.
Теперь Лотти, полуобернувшись и слегка прищурив глаза, несколько секунд внимательно изучала его. Потом вздохнула и взяла с гримерного столика гребень.
– Полагаю, вы здесь вовсе не для того, чтобы пригласить меня на обед.
– Пообедать с вами было бы чудесно, – поспешил сказать Колин.
Она пожала плечами, снова вздохнула и ответила:
– Увы, этого не будет. Вы даже не ухаживали за мной, ваша светлость. Так зачем вы сюда пришли?
«Зачем я пришел сюда? Да для того, чтобы затащить вас в постель», – с внезапно вспыхнувшей злостью подумал герцог. Он хотел было произнести какую-нибудь вежливую банальность, но вдруг сообразил, что Лотти прочитала его мысли.
Колин поднял руку и осторожно, едва касаясь, провел кончиками пальцев по открытой шее Лотти. От едва уловимого прикосновения к ее коже у него закружилась голова. Боясь вызвать гнев красавицы, он отдернул руку. К его вящему удивлению, Лотти осталась неподвижной и даже не сказала ни слова. Ему показалось, что она дрожит. Сам он чувствовал, будто его влечет к ней некая колдовская сила.
– Мне кажется, что вы справлялись обо мне, Лотти. Именно поэтому вы знаете, кто я, – негромко проговорил он, а его пальцы снова коснулись ее шеи.
Лотти оставалась неподвижной, только на губах у нее играла улыбка.
– У меня тоже есть свои фантазии, ваша светлость, – заговорила она и закрыла глаза; ее глубокий чувственный голос слегка дрожал.
Услышав это, Колин вспыхнул от восторга и невероятного возбуждения. Ему уже ничего не было нужно, хотелось только слышать ее голос. Ему было достаточно того, что Лотти интересовалась им, что она не только не сторонилась его прикосновений, но испытывала такую же тягу к нему, как и он к ней. Колин почувствовал, что Лотти желает его так же сильно, как и он ее.
О да! Они станут любовниками! Теперь это ясно, как день.
– Что же нам мешает разделить наши чувства? – пробормотал он. – Я хочу, чтобы мы… стали близкими друзьями.
Ее губы дрогнули, она отрыла глаза и посмотрела на него:
– Значит… вы считаете, что наша дружба может быть мне полезной?
Он улыбнулся:
– Наша дружба будет наслаждением для меня и, смею надеяться, для вас. Я обещаю вам удовлетворить любую вашу прихоть. Мне не нужно ничего, только быть рядом с вами.
Лотти медленно наклонила голову, как бы принимая на веру его слова. Руки ее опустились, она словно забыла о необходимости готовиться к выходу на сцену.
– Я понимаю, – медленно произнесла она, а потом очень тихо добавила: – Должна признать, что еще никто не привлекал меня так, как вы.
Неожиданный стук в дверь вернул обоих с небес на землю. Колин быстро убрал руку с обнаженного плеча Лотти.
– Да? – спокойно и уверенно произнесла Лотти.
Дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошла миловидная девушка. Увидев незнакомца, явно принадлежащего к высшему обществу, она растерялась и залепетала:
– О, простите. Но у вас всего пять минут, Лотти.
– Спасибо, Сэди. Я сейчас буду готова.
Помедлив самую малость, Сэди вышла и плотно закрыла за собой дверь.
Колин повернулся к Лотти, проклиная все на свете за то, что их свидание почти окончено. Минуты, проведенные с Лотти, показались ему мгновениями.
– Так мы еще увидимся с вами? – спросил он шепотом. – Наедине?
Она глубоко вздохнула и поднялась со стула, зашуршали пышные складки ее платья. Лотти повернулась к нему.
Он поймал ее вызывающий взгляд, пытаясь вообразить все прелести, скрываемые театральным костюмом, слоями грима, париком. Как страстно он желал овладеть всем этим!
Лотти пренебрежительно усмехнулась, сощурив глаза, и язвительно проговорила:
– Вы хотите затащить меня в постель? Вы хотите сделать меня своей собственностью?
Ее откровенность, граничащая с неприкрытой дерзостью, так возмутила его, что на секунду он потерял дар речи. Колин стиснул кулаки, стараясь подавить бурное желание заключить Лотти в объятия.
– Я мечтал об этом много лет, – прошептал он, раскрываясь перед ней больше, чем ему бы хотелось. – Вы и только вы предмет моих самых потаенных стремлений, – добавил он охрипшим от волнения голосом.
Ему хотелось, чтобы Лотти поняла, что творится с ним. Она никак не показала, что удивлена признаниями герцога. Все это подсказало Колину, что Лотти Инглиш – искушенная женщина.
Лотти, словно забыв о присутствии герцога, задумчиво перебирала жемчужины своего ожерелья.
– Насколько я знаю, мужчины быстро устают от своих игрушек, – спокойно проговорила она. – Возможно, я больше хочу найти в джентльмене друга, нежели страстного любовника.
Колин не знал, что ответить на столь откровенное признание. С неожиданной для него неопределенностью он сказал:
– Я думаю, что со временем мы сможем это уладить. Вы никогда не будете для меня просто игрушкой, Лотти. Вы для меня – весь мой мир.
Казалось, последняя фраза успокоила Лотти. Ее взгляд снова стал дружелюбным, но то, что последовало за этим, совершенно сбило герцога с толку. Лотти поднялась на носки и поцеловала его в губы. У него потемнело в глазах, и земля ушла из-под ног. Колин не помнил, как он сдержался и не обхватил Лотти за талию, не набросился на нее, стаскивая бесчисленные юбки. Он был готов прямо здесь, в гримерной, целовать ее божественное и такое желанное тело. Лотти, почувствовав бушующую в нем страсть, медленно отстранилась, закрыла глаза и постаралась восстановить дыхание. Потом положила ладонь Колину на грудь и прошептала:
– Я подумаю над вашим предложением, ваша светлость.
Сказав это, она подхватила юбки и, не глядя в его сторону, подошла к двери.
Не теряя надежды и все еще не придя в себя от порыва страсти, Колин окликнул ее:
– Лотти?
Она замерла в дверях, сделала глубокий вдох и только после этого повернулась к нему.
– Меня зовут Колин, – едва слышно произнес он.
Герцог надеялся услышать в ответ ее настоящее имя, но Лотти только улыбнулась и кокетливо поправила рукой глубокий вырез платья.
– Я знаю, – низким, завораживающим голосом произнесла она и убежала.
Колин без сил упал в кресло перед гримерным столиком. Он был ошеломлен поведением Лотти. Его трясло от возбуждения.
Лотти Инглиш не отвергла его. О Боже праведный, она его поцеловала! Он обхватил голову руками. Даже самые невероятные чувственные фантазии не могли сравниться с единственным поцелуем ее нежных губ. Колин все еще чувствовал дразнящий вкус короткого поцелуя, этот вкус сводил его с ума, требуя продолжения.
Собравшись с мыслями, Колин встал, одернул жилет и стремительно вышел из гримерной. Не обращая внимания на косые взгляды рабочих сцены, герцог быстро добрался до охраняемой двери и вышел в ярко освещенный коридор.
Колин не помнил, как добрался до ложи. Он успел сесть на свое место как раз в тот момент, когда заиграл оркестр.
– Ну? – нетерпеливо спросила Оливия, толкая его локтем в бок.
– Что значит это ваше «ну»? – состроив недовольную гримасу, ответил герцог вопросом на вопрос.
– Боже мой, да вы ее поцеловали! – выдохнула Оливия.
Неожиданно из-за спины Оливии высунулось лицо Сэма, который с любопытством посмотрел на Колина и разразился смехом.
– В чем дело? – обиженно спросил герцог.
Оливия хихикнула и, стянув перчатку, провела по губам Колина большим пальцем.
– Она оставила след, мой дорогой друг, – сказала она.
Колин понял, почему они смеялись, но его это не волновало. Повернувшись к сцене, он совершенно счастливо произнес:
– С этих пор я навсегда перестану умываться.
– Да вы просто дьявол, а не человек, – с напускным отвращением заявила Оливия.
– Вот здесь вы правы, – кивнул в ответ герцог. – Вот увидите, она подаст мне знак со сцены уже сегодня.
И она действительно подала ему знак. Спектакль закончился, начались поклоны и овации. Держа в руках букеты роз, дива раскланивалась перед восторженными зрителями, а затем, улучив момент, повернула голову к третьей ложе и послала воздушный поцелуй.
Глава 3
Следующая неделя оказалась для Колина ужасной. Мало того, что ему пришлось уволить вконец обленившегося управляющего, так он еще и потратил кучу времени на поиски досадной ошибки, которую сделал банкир в бухгалтерских отчетах. Больше всего Колина мучило постоянное желание вновь увидеться с Лотти. Неутолимо хотелось коснуться ее теплой шелковистой кожи, с томной нежностью бесконечно целовать ее и ласкать так, чтобы она просила продлить эти ласки. Прошло уже несколько дней с того знаменательного вечера, когда он наконец осмелился представиться ей. Он, само собой, нарушил обещание не умываться, но его губы все еще помнили вкус подаренного ею поцелуя. Колин испытывал постоянное любовное желание, которое уже не мог подавить.
После недели изнурительного ожидания он твердо решил, что завтра непременно увидится с ней. Все эти дни Колин безуспешно пытался узнать, где живет Лотти. Его мечта прийти к ней в дом без приглашения так и не осуществилась. Он понимал, что окружающая Лотти загадочность еще больше разжигает его любопытство и страсть. В эти минуты ему было все равно, окажется ли она дочерью грязного сборщика налогов или урожденной леди. Колин хотел одного – быть с Лотти, слиться с ней телом и душой…
С величайшим трудом выбросив из головы будоражащие воображение мысли, герцог резко позвонил в колокольчик у входа в городской дом графа Бриксхема. Дверь открылась, и на пороге появился дородный дворецкий. Узнав имя посетителя, он без промедления пригласил герцога войти и подождать в приемной. Идя по коридорам, Колин внимательно осматривался, чтобы по обстановке дома определить, в каком положении находятся сейчас финансы хозяина.
Приемная графа Бриксхема представляла собой элегантную комнату, в которой против ожидания было мало мебели. Два черных кожаных кресла с подлокотниками, оба вполне в хорошем состоянии, стояли возле массивного дубового письменного стола. Среди разложенных на столе деловых бумаг затерялась чернильница. Колин даже заметил, что в одном из углов комнаты надорваны обои, хотя надо было основательно приглядеться, чтобы это увидеть.
Справа, в камине за решеткой, тлели куски угля, над пустой каминной полкой висела небольшая акварель с пейзажем – три дерева на холме.
Пользуясь временным одиночеством, Колин подошел к столу и бегло просмотрел некоторые бумаги, пытаясь понять, насколько их содержание соответствует тому, чем на самом деле занимался граф. Ничего не вызвало у него подозрений, кроме исписанного цифрами клочка бумаги, который мог содержать ключ к ответу о состоянии финансов графа. Сунув бумажку в карман, герцог сел в одно из кожаных кресел буквально за секунду до того, как граф Бриксхем вошел в приемную.
Колин отметил его статную фигуру и ухоженный вид; Граф был одет в светло-коричневый костюм свободного покроя. У Бриксхема были рыжеватые волосы и веснушчатое лицо. Выглядел он старше, чем представлял Колин. Сорокалетний убежденный холостяк.
– Добрый день, ваша светлость, – вежливо приветствовал Колина хозяин, протягивая руку. – Единственное, чем я могу объяснить ваше появление, так это тем, что вы хотите справиться о моей сестре. Я не ошибаюсь? – с приятной улыбкой спросил он.
– О вашей сестре? – Брови Колина поползли вверх. Улыбка на лице Бриксхема слегка потускнела; граф обошел стол и опустился в кресло-качалку.
– Ну, я подумал… Впрочем, это пустяки, не обращайте внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37