Молодой рабочий
, который сидел впереди, узнал Бунчужного и уступил место, отошел в сторон
ку. Тарас Игнатьевич поблагодарил его кивком и сел. Троллейбус двигался
такими рывками, что даже сидя приходилось держаться за стойку. Тарасу Иг
натьевичу хорошо были видны и молодой водитель, видимо ученик, и сидящий
рядом его наставник. Тарас Игнатьевич, глядя на водителя, думал, что нехор
ошо это Ц учиться на таком переполненном троллейбусе. Потом его вниман
ие привлек к себе разговор сидящих позади.
Ц В наше время, Ц рассуждал солидный баритон, Ц поставить завод Ц пле
вое дело. Включили в план, спустили директиву кому следует Ц и пошла писа
ть губерния.
«Почему «губерния»? Ц недружелюбно подумал о баритоне Тарас Игнатьеви
ч. Ц Почему «губерния»?» Он оглянулся. Баритон принадлежал еще молодому,
упитанному, розовощекому человеку, до краев наполненному апломбом. В рук
ах у него была развернутая газета. Он уперся в нее небольшими, заплывшими
жирком глазами.
Ц Что лежит в основе нашей экономики? Ц спросил баритон. «Неужели знает
?» Ц подумал Бунчужный. Баритон выдержал паузу и ответил сам, назидатель
но вскинув при этом палец: Ц План. Нужно, чтобы стройка попала в план, а там
уже все пойдет как с горки на салазках.
«Обывателю всегда и все понятно, Ц подумал Тарас Игнатьевич. Ц Баржу пр
остую не взялся бы построить, а государственные проблемы решает запрост
о. Такие лезут в экономику и в политику. Ишь ты, построить завод ему Ц плев
ое дело. Он даже и представления не имеет, что для этого нужно. А нужно ведь
много. И подъездные пути к городу перестраивать, дома ставить, школы, детс
кие садики, ясли, магазины, больницы… Городской транспорт». Он задумался
о городском транспорте и тут же позабыл о баритоне с розовыми щечками. Он
посмотрел в окно. Справа привокзальный район. Здесь было много новых дом
ов. В том числе и судостроительного. Кажется, совсем недавно тут жили одни
корабелы, а сейчас только третья часть наберется. Нет, их уволили не из-за
плохой работы, и только единицы оставили завод в связи с выходом на пенси
ю. Большинство ушло потому, что добираться, особенно в часы «пик», отсюда н
а Крамольный остров Ц мука мученическая. Нелепость какая-то: одни уходя
т потому, что не могут дождаться квартиры, другие потому, что получили ее,
но далеко от завода.
Проблема городского транспорта уже давно не давала ему покоя. Приобрели
полторы сотни автобусов, чтобы привозить и увозить рабочих, договорилис
ь в горисполкоме, чтобы в часы «пик» подавали больше троллейбусов и трам
ваев, Ц а воз и ныне там.
Тарас Игнатьевич на завод опоздал и досадовал по этому поводу. Константи
н Иннокентьевич ждал его. После доклада о своих делах он сообщил, что Нико
лай Романчук ушел с работы. Тарас Игнатьевич нахмурился.
Николай Романчук Ц такой судосборщик, больше пятнадцати лет на заводе
Ц и ушел? Когда узнал о причине ухода, досада стала еще горче. Долго ожида
л квартиру этот Романчук. Наконец получил. Хорошую. Трехкомнатную. Но рад
ость его была омрачена необходимостью каждое утро добираться на работу
в переполненном трамвае, а до него минут пятнадцать в тоже забитом автоб
усе. Полгода он держался. Теперь вот не выдержал, ушел.
Ц Куда этот Романчук перекантовался?
Ц На авторемонтный. Это совсем рядом с домом, пять минут ходьбы.
Ц Правильно сделал, Ц буркнул Бунчужный и, повернувшись к Ширину, спрос
ил в упор: Ц А ты на его месте не ушел бы?
Ц Что вы, Тарас Игнатьевич.
Ц Маху я дал: нужно мне было на твое место этого Романчука поставить. Тол
ковый мужик. Ц После короткой паузы спросил: Ц Как ты полагаешь, если бы
он получил квартиру не за тридевять земель, а рядом с заводом, перекантов
ался бы на авторемонтный?
Ц Это ему нужно прежде с ума сойти.
Ц Вот и я так думаю. Давай-ка, что у тебя там. Ц Он быстро посмотрел бумаги
, подписал.
Когда Ширин ушел, Тарас Игнатьевич походил по своему кабинету, потом ост
ановился против карты Крамольного острова, долго смотрел на нее. В полде
нь его видели неторопливо шагающим вдоль шоссе в сторону моста Космонав
тов. Дошел до лодочного причала. Свернул к нему.
Это был хороший причал, неподалеку от завода. На пологом берегу озера Хус
тынки. Добротный причал получился, на шестьсот лодок. Последний пирс пос
тавлен совсем недавно. Доски еще и потемнеть не успели. И пахнет здесь уди
вительно хорошо Ц свежеструганой сосной, осокой и разомлевшими от жары
луговыми травами. Тарас Игнатьевич присел на край мостика. Впереди лежа
ло широкое, глубокое в эту пору дня озеро. Противоположный берег Ц в легк
ой дымке зноя. Густые заросли там смутно вырисовывались. И осокори за ним
и стоят будто в тумане. «Сколько же это понадобится песка, чтобы тут намыт
ь строительную площадку?» Ц думал Тарас Игнатьевич.
Неподалеку пожилой рабочий и рослый парень лет семнадцати ремонтирова
ли дюралевую лодку Ц поставили ее на ребро и что-то клепали. Один бросил
в сторону Бунчужного негромко:
Ц Там народ вкалывает, а он тут прохлаждается. Попробовал бы, каково сейч
ас на стапеле.
Тарас Игнатьевич усмехнулся. Пробовал. И не раз. Не сладко. Особенно тем, к
оторым приходится орудовать резаком или вести сварку в отсеках между бо
ртами или под палубой. Металл на солнце так раскаляется Ц голой рукой не
прикоснуться, а рядом пламя горелки или вольтова дуга. Романчук сейчас т
оже, наверное, варит какую-нибудь пустяковину. Под навесом. Чтоб солнышко
не припекало. Или в цехе, на легком сквознячке. Конечно, от хорошей жизни с
удостроительный на авторемонтный не променяешь. Щемит, нужно думать, сер
дце у него, у Романчука. Так щемит Ц не дай бог никому. Но не было у него дру
гого выбора. Сколько же это понадобится песку намыть, чтобы на этой вот ни
зинке да на месте правого края этого озера город поставить?..
Он долго сидел так и все думал, прикидывая в уме, что и как. Наконец поднялс
я, подошел к лодочникам. Что они там делают? Ага, накладывают заплату на пр
обоину. Посмотрел с минуту, посоветовал:
Ц Молотками поменяйтесь. Тот, что побольше, нужно вниз. А этим вот так над
о. Ц Он отобрал у юноши молоток и, ловко орудуя им, наложил заклепку, потом
любовно потрогал пальцем ее ровную головку. Возвращая молоток, сказал:
Ц Вот как надо ее, голубушку, братцы.
На обратном пути шел неторопливо и все поглядывал на густо поросшую ивня
ком и ветлами низинку. «Тут можно город тысяч этак на семьдесят, восемьде
сят отгрохать», Ц думал он. И ему уже виднелись многоэтажные дома, магази
нные витрины, детские садики, больницы, спортивный комплекс, обязательно
с бассейном для плавания, и ресторан Ц большой, с банкетными залами. Есл
и у кого свадьба или другое торжество, чтобы никуда радость свою не уноси
ть. И дорогу от нового города к заводским цехам он тоже видел. Не дорога, а с
адовые аллеи, увитые виноградной лозой. По такой аллее на работу или с раб
оты идти Ц одно удовольствие. Особенно весенней и летней порой. Не то что
в переполненном трамвае или в набитом до отказа автобусе.
В тот же день переговорил с Ватажковым Ц он тогда секретарем парткома р
аботал. Пригласили председателя завкома. Потом собрали «комсостав». И на
собраниях с рабочими обсудили. Идея понравилась. Еще бы, свой город! И где?
Рядом с заводом…
Однако те, от кого зависело это строительство, уперлись. Чтоб такой жилма
ссив Ц и рядом с заводом. Ни за что! А вдруг… Но разве мало предприятий пря
мо в городе. И какое это имеет значение при современном уровне техники? Ст
оило отвести одно «а вдруг», как тут же возникло другое Ц «а что, если». Ни
жневербовская ГЭС всего в семидесяти километрах. Плотина подпирает цел
ое море. «А что, если это море ринется сквозь проран. Крамольный-то под вод
ой окажется. Думать нужно, Тарас Игнатьевич!»
Подумали, подсчитали. Ничего страшного не случится. Вода в реке поднимет
ся до такого-то уровня, зальет всего лишь первые этажи. Дома превратятся в
островки спасения.
Больше всех выпало на долю Ватажкова. Он умудрился находить доказательс
тва одно убедительнее другого.
Ц Не город будет, а санаторий. Воздух круглый год как на курорте. Река ряд
ом. Пляж такой намоем Ц из Евпатории приедут к нам купаться.
Казалось, все «а вдруг» и «а что, если» были отметены, но разрешения на стр
оительство жилмассива добиться никак не удавалось. Все попытки Ватажко
ва и Бунчужного наталкивались на сопротивление «отцов города».
Ясность внес Ширин. Однажды он без доклада влетел в кабинет Бунчужного и,
пылая возмущением, прямо с порога начал:
Ц Вот где, оказывается, собака зарыта, Тарас Игнатьевич! Знаете, что они н
ам предлагают? Заречный район застраивать Ц не больше, не меньше.
В любом старом городе есть свой «тяжкий крест». Таким «крестом» у исполк
ома был Заречный район. Одноэтажные домики на немощеных улицах, весной и
осенью Ц грязь непролазная, ни проехать, ни пройти. Вот «отцы города» и р
ешили избавиться от этого «креста» с помощью судостроительного: кому же
и подымать такое, как не нашему судостроительному, кому еще под силу снес
ти начисто все Заречье и поставить на этом месте новый, современный жилм
ассив?
Конечно, Заречный район Ц место неплохое и не за тридевять земель от Кра
мольного. Но и не рядом ведь, а значит, снова трамваи, троллейбусы, автобус
ы, часы «пик», пропади они пропадом.
«Схлестнулись» на партактиве. Ватажков выступил тогда спокойно, убедит
ельно и в то же время горячо, страстно. Собственно говоря, именно его высту
пление тогда все и решило. «Удивительно, как он умеет словом за живое брат
ь, Яков Михайлович», Ц подумал Бунчужный.
Тарас Игнатьевич посмотрел на спидометр. Если так, не торопясь, ехать, и оп
оздать можно. «И откуда это у меня Ц как только задумаюсь о прошлом, всег
да скорость снимаю». Он нажал на акселератор. Машина сразу же набрала ско
рость. Шоссе казалось теперь эластичным, будто не полоса асфальта, а широ
кая, упругая резиновая лента мягко пружинит под колесами. Справа и слева
до самого горизонта раскинулась неоглядная степь, и эта степь медленно в
ращается Ц слева по часовой, а справа против часовой стрелки.

26

Утро выдалось погожее. Небо на рассвете было совсем чистое. Потом его зат
януло облаками. Легкие и светлые, похожие на застывшую пену, они тесно жал
ись друг к другу, что-то напоминая Багрию. Он долго силился вспомнить, что
именно, и не мог. Потом вспомнил Ц ледоход. В детстве. Ранний мороз сковал
реку, затем потеплело, низовой ветер взломал лед. Короткая оттепель смен
илась морозом. Утром отец пошел на реку и взял с собой Андрея. Ярко светило
солнце. Припушенные первым снегом льдины едва заметно двигались вниз по
течению. Белые, казалось невесомые, они прижимались друг к другу, будто бо
ялись плыть в одиночку.
Сейчас облака напоминали Багрию те льдины. Просветы между ними темнели с
иневой. Только там, где за облаками стояло солнце, синева светлела, и облак
а тут были особенно яркие, свет от них шел очень мягкий, спокойный. Казалос
ь, от этого мягкого света все вокруг затихло: деревья, птицы, даже лягушки
на озере.
«Хорошо, наверное, сейчас рыба берет, Ц подумал Багрий. Ц Жаль, не удалос
ь уговорить Тараса Игнатьевича поехать на рыбалку. А ему надо бы с самим с
обой побыть наедине. Слабого человека одиночество гнетет, лишает покоя,
иногда надолго выбивает из колеи. А сильного успокаивает, делает крепче…
На озере, против расщепленного молнией тополя, хорошо берет плотва. И оку
нь попадается…»
…Приятная это работа Ц подвязывать виноградную лозу. Есть какое-то вол
шебство в этой старой, как мир, и всегда молодой работе, что-то неповторим
ое в прикосновении к свежим молодым побегам.
На винограднике Андрей Григорьевич все делал сам. Высаживал саженцы. На
зиму заботливо укрывал кусты. Осторожно, чтоб не повредить, открывал вес
ной. Виноградный куст любит уход. Есть, правда, и неприхотливые сорта Ц «
лидия», например. Но Багрий любил и с ней возиться. Ему нравилась «лидия»
Ц и буйный рост ее, и форма листа, покрытого снизу белым нежным пушком. И п
лоды со своеобразным вкусом нравились. Тарас Игнатьевич как-то сказал:
Ц Чудесная у вас «лидия», Андрей Григорьевич. Какой-то удивительный сор
т. Обязательно возьму несколько саженцев: напротив нашей заводской поли
клиники Ц глухая стена. Плохо она смотрится на фоне цветников. Вот я и за
тяну ее виноградом.
И он взял несколько саженцев. Потом рассказал:
Ц Ну и гонит лозу. Я интереса ради проверил: в жаркую погоду иногда двадц
ать сантиметров за сутки выгоняет. Шестиметровую стену до верха затянул
а.
В одном месте проволока провисла. Багрий подтянул ее плоскогубцами и сно
ва стал подвязывать.
Да, нелегко сейчас Тарасу Игнатьевичу. Сколько же это они вместе? Двадцат
ь пять? Нет, больше. Когда столько лет с человеком под одной крышей… Как-то
он примет ее смерть? Справится ли?.. Справится, конечно. Это старые и слабые
не справляются, часто идут следом. Надо бы давно сказать ему все начистот
у, да вот язык не поворачивается. И потом, Яков Михайлович просил.
За долгие годы выработались и навечно закрепились у Багрия твердые прав
ила, нарушить которые он и думать не смел. Больному не скажешь такую правд
у, а с родственниками нельзя играть в прятки, потому что есть у людей забот
ы и обязанности, связанные не только с жизнью, но и со смертью. Нелегко быв
ает порой открывать эту правду. Впрочем, Андрей Григорьевич научился нах
одить нужные слова для каждого. Труднее всего с родными и близкими. С ними
ох как трудно. Вот и с Тарасом Игнатьевичем. Как это он спросил вчера, за уж
ином:
Ц Ну, чем порадуешь, Андрей Григорьевич?
Багрий промолчал. И в конце ужина Тарас Игнатьевич снова спросил о том же.
Багрий опять промолчал. Налил рюмки, как редко наливал, до самых краешков,
и произнес тихо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46