На правом виске Ц косой
шрам. Закурили.
Ватажков слушал и все время настороженно поглядывал на Бунчужного. Когд
а Тарас Игнатьевич закончил, сказал:
Ц Я тут в четыре решил собрать кое-кого Ц прессу, журналистов, писателе
й, не каждый день ведь заводы орденом Ленина награждают. Подготовиться н
адо, чтоб лицом в грязь не ударить.
Ц Я тебе своего «комиссара» пришлю, Ц сказал Бунчужный. Ц А мне надо Дж
еггерса проводить.
Ц Ладно, давай своего «комиссара», Ц согласился Ватажков. Он встал, обо
шел стол и сел в кресло напротив Бунчужного. Ц Не нравишься ты мне, Тарас
Игнатьевич, хмурый и похудел будто.
Ц Устал, наверное, Ц попытался усмехнуться Бунчужный, но улыбка вышла н
арочитая.
Ц Нет, это не усталость у тебя, Ц положил свою ладонь на его колено Ватаж
ков. Ц Давай выкладывай.
Ц Гнетет меня что-то… В командировке спокоен был. И когда возвращался, ч
увствовал себя сравнительно спокойно. А вот как повстречался с Галиной,
защемило сердце. Терпеть не могу, когда сердце вот так щемить начинает. Ми
стики не терплю. Всегда боялся непонятной тревоги. Помню, когда из окруже
ния выходили, как только защемит сердце, того и гляди немцы нагрянут отку
да не ждешь.
Ц Ну ничего, Тарас Игнатьевич, ничего. Еще денька три помаешься, пока вся
эта кутерьма с награждением закончится, потом отдохнешь. А завтра, как до
говорились, в Отрадном встретимся.
Они простились. Ватажков несколько секунд смотрел на дверь, которая закр
ылась за Тарасом Игнатьевичем, потом снял трубку и позвонил в больницу. П
опросил к телефону Багрия. Ему сказали, что Андрей Григорьевич на совеща
нии.
Ц Ладно, я ему позже позвоню. Ц Положил трубку. Задумался, не снимая с нее
руки.

13

Девятая городская больница состояла из нескольких корпусов. Один Ц ста
рый. Его так и называли Ц старый корпус. Это было крепкое здание, с толсты
ми узкими окнами и нелепой колоннадой у парадного входа.
Здесь размещались терапевтическое отделение, рентгеновские кабинеты,
лаборатории, библиотека и мастерские для ремонта аппаратуры.
Два новых корпуса Ц восточный и западный, высокие, с широкими окнами Ц
располагались в глубине двора и гордо поблескивали металлом и стеклом. В
каждом Ц по два лифта: один Ц для носилок с больными, другой Ц для сотр
удников. Особенно хорош был восточный, хирургический.
В нижнем этаже этого корпуса размещался красный уголок. Впрочем, красным
уголком его называли до прихода в больницу Людмилы Владиславовны. В пер
вый же день она распорядилась убрать всю мебель и плакаты, оснастить как
следует и впредь именовать эту «хату-читальню» конференц-залом. Она хот
ела, чтобы и здесь было как в поликлинике судостроительного: панели из пл
астикового шпона под карельскую березу, на полу цветной линолеум, доброт
ная мебель.
Конференц-зал и впрямь вышел на славу. На стенах в тонких позолоченных ра
мах висели лозунги Ц бронзой по малиновому пластику. И кресла с гнутыми
спинками, обитые красным, как в оперном театре, плюшем. Между креслами и сц
еной стоял длинный, под зеленым сукном, стол. Особенно была внушительной
трибуна Ц массивная, мореного дуба. Здесь проводились и производственн
ые совещания, и общегородские врачебные конференции. Вот этот конференц
-зал и решила радиофицировать Волошина. Она была убеждена, что трибуна с д
вумя микрофонами будет выглядеть куда как солиднее.
По сравнению с новыми корпусами старый казался мрачным, неуклюжим, и Люд
мила Владиславовна избегала показывать его инспектирующим.
Расставшись с Чумаченко, Багрий направился к себе. Он неторопливо подним
ался по широкой лестнице вестибюля, весь под впечатлением совещания.
Да, он остался верен своему решению Ц не выступил. А вот почему Вадим Пет
рович молчал? Он должен был сказать хотя бы о том, что к диагностическим ош
ибкам, которые инспектирующие выставили на первый план, он, Багрий, не име
ет никакого отношения, потому что его в то время не было в городе и за него
оставался Вадим Петрович. Так почему же он молчал?
У входа в отделение он остановился по привычке, чтобы отдышаться. Но одыш
ки не было. Никакой. «Это потому, что я подымался медленно, Ц подумал Багр
ий. Ц А может быть, в обычное время я излишне тороплюсь? Здание старое, эта
жи высокие, и лестница крутая».
Багрий вошел в ординаторскую Ц просторную, очень светлую. Здесь была то
лько Галина. Она сидела за столом, писала истории болезни. Ее слегка вьющи
еся волосы какого-то почти орехового цвета с темной позолотой были влаж
ны. Увидев Багрия, она вскинула большие глаза и сказала с участием:
Ц Итак, у вас опять неприятности.
Ц Пустое, Ц махнул рукой Багрий. Ц Это называется жизнь, Галочка. Насто
ящей жизни без неприятностей не бывает. Больших и малых. Иногда они черед
уются с радостями, и тогда это Ц счастье. Но откуда вы узнали? Собрание ве
дь только-только кончилось.
Ц Сорока на хвосте принесла, Ц ответила Галина и добавила со злостью:
Ц Я бы ее убила, эту вашу обаятельную Людмилу Владиславовну…
Ц Вы Ц и убийство? Какая нелепость! Ц улыбнулся Багрий. Ц Как мама?
Ц Видите, я здесь. Выкупалась и пишу истории болезни. И в отделении все в п
орядке. И напрасно вы поднимались. Вы же собирались ехать на реку. Или пере
думали?
Ц Нет, не передумал. Я потому и решил, что не передумал. Хочу заночевать на
даче. Пойдемте посмотрим наиболее серьезных.
Галина собрала разбросанные на столе истории болезни, сложила аккуратн
ой стопкой, положила авторучку в карман халата и поднялась.
Лицо у нее было усталое. Но кроме усталости было в нем еще что-то, трудно оп
ределяемое с первого взгляда. Только присмотревшись внимательно, Андре
й Григорьевич понял, что его встревожило: глаза. В них, в зависимости от ос
вещения то голубых, то опаловых, то зеленых, залегли печаль и отчаяние.
Ц Вам надо отдохнуть, Галочка, Ц сказал он. Ц Нахлестаться какой-нибуд
ь дряни из нашей аптечки и поспать хотя бы семь-восемь часов, иначе вы сва
литесь или натворите глупостей.
Ц Свалиться я не свалюсь, а глупостей натворить Ц это смогу. Людмилу Вл
адиславовну убить, например. Вашу Людмилу Владиславовну, которая всем, в
том числе и вам, так безумно нравится.
Ц Не скрываю. Нравится, Ц улыбнулся Багрий. Ц И вот во имя этого умоляю
Ц пощадите ее. Пусть живет!
Ц Ладно, пускай живет, Ц сказала Галина. Ц Пускай живет, черт с ней, Ц по
вторила она. Ц Но если бы вы знали, с каким наслаждением я оттаскала бы ее
за волосы.
Ц А вы, оказывается, злая, Ц сказал Багрий, продолжая улыбаться. Ц Впроч
ем, это хорошо, иногда полезно, даже нужно позлиться. Но тут ваша злость не
обоснованна. Людмила Владиславовна делает свое дело, и, если учесть ее мо
лодость, делает хорошо, с глубокой убежденностью. А это много значит Ц уб
ежденность.
Они пошли по палатам.
Валентина Лукинична спала. Осторожно, чтобы не разбудить ее, Багрий сосч
итал пульс, постоял немного, прислушиваясь к дыханию, и направился к двер
и. Галина пошла за ним.
Утром, как всегда по субботам, обход был особенно тщательным. Вот почему н
е было нужды сейчас подолгу останавливаться у коек даже тяжелобольных. Н
о у кровати Прасковьи Никифоровны Багрий все же задержался. Это была кру
пная, с добрым скуластым лицом женщина по фамилии Пятачок. Несмотря на тя
желое состояние, она шутила: «Фамилия моя Пятачок, а цена мне сейчас Ц ме
дный грош, да и то ломаный».
Багрий поздоровался.
Ц Спасибо, что часто проведываете, Ц расплылась она в улыбке. Ц А мне вс
е лучше и лучше. Как вы говорили, так все по-вашему и выходит. Затемнило, и г
олова перестала болеть. Позавтракала я сегодня хорошо. И пообедала в апп
етит. Дай бог вам здоровья.
Ц Вы всегда были умницей, Ц сказал Багрий. Ц Вот и дальше так держитесь.

Ц Я держусь. Я крепко держусь. А только скажите, когда розвыднеться?
Ц Надо запастись терпением, Прасковья Никифоровна. Мне своего авторите
та ронять не хочется. А вдруг не угадаю. Дело в том, что у одних это раньше бы
вает, у других позже. Но «розвыднеться», как вы говорите, обязательно.
Зрачки ее глаз были непомерно широки. И смотрела она не на Багрия, а чуть в
сторону.
В этом было что-то жуткое: так обычно смотрят люди, которые ослепли совсем
недавно.
В нейрохирургической клинике, где Прасковья Никифоровна провела больш
е месяца, у нее обнаружили глубинную опухоль мозга. В короткой выписке из
истории болезни значилось, что «хирургическое вмешательство в настоящ
ее время нерационально». «В настоящее время» можно бы и не писать, потому
что в таких случаях рациональность оперативного вмешательства с кажды
м днем все уменьшается и уменьшается. Такое заключение Ц смертный приг
овор. Но больной не полагалось этого знать.
В терапевтическое отделение она попала с воспалением легких. С этим удал
ось быстро справиться, но головные боли усилились и зрение стало быстро
падать, пока совсем не угасло.
Развязка могла наступить скоро, но могла и затянуться. По всем правилам П
расковью Никифоровну полагалось выписать: она могла лечиться дома, но Ан
дрей Григорьевич не хотел лишать ее надежды на выздоровление Ц она оче
нь ему верила, и эту веру надо было ежедневно поддерживать.
Когда после обхода Багрий вернулся в ординаторскую, там его ждали ученик
и из подшефной школы. Они пришли пригласить Андрея Григорьевича на «голу
бой огонек», посвященный выпускникам, который состоится сегодня в девят
надцать ноль-ноль.
Багрия часто приглашали на такие «огоньки», и он обычно охотно соглашалс
я, но сегодня… Он спросил, почему на его долю выпала такая честь.
Ц Нам говорили ребята из сорок восьмой, что у вас очень здорово получает
ся, Ц сказала девочка с доверчивыми синими глазами и задорно вздернуты
м носиком. Ц Там, знаете, сколько после вашего выступления в медицинский
пошло? Ц И, не переводя дыхания, спросила: Ц Скажите, у вас какие-нибудь н
аграды есть? Какие-нибудь медали или ордена?
Ц Какие-нибудь есть, Ц улыбнулся Багрий.
Ц Нацепите их, пожалуйста.
Ц А это зачем?
Ц «Огонек» посвящен у нас не только выбору профессии, но и подвигу. И наш
и гости Ц участники Отечественной войны. Многие наши мальчики решили в
военное училище идти, так вот мы…
Ц Ясно, Ц сказал Багрий. Ц Приду. И «нацеплю» обязательно. У меня их, пра
вда, не так много, но, как говорится, чем богаты, тем и рады… Ц А про себя под
умал: «Плакала моя поездка на реку сегодня».
Андрей Григорьевич жил от больницы почти за три километра. Троллейбусом
Ц несколько минут. И остановка совсем рядом. Но он любил ходить пешком: б
ерег эти минуты неторопливой ходьбы и спокойного раздумья.
Неподалеку от центральной фотографии он замедлил шаги. Это была самая лу
чшая фотография в городе. Тут работал Сурен Гогиашвили. Полгода назад, ко
гда Андрею Григорьевичу исполнилось шестьдесят, он, уступая просьбе жен
ы, зашел сюда, чтобы сфотографироваться. Гогиашвили долго возился у свое
го огромного фотоаппарата, установленного на мощных треногах, сделал не
то десять, не то двенадцать снимков, а через некоторое время одна из этих ф
отографий, увеличенная до громадных размеров, появилась в широкой витри
не. Портрет располагался на самом верху и был виден издалека. Андрею Григ
орьевичу было неловко останавливаться и рассматривать свое изображени
е, но, проходя мимо, он всегда замедлял шаг и косился на витрину. Там из добр
отной рамы, чуть повернув голову направо, спокойными, умными глазами смо
трел на мир красивый старик. Багрию все нравилось в этом портрете Ц откр
ытый лоб, почти без единой морщины, густая шапка черных, с редкой проседью
, волос, откинутых назад, черные как смоль брови, прямой нос, волевой рот. Ве
рхняя губа, с мягкой, едва заметной ложбинкой посредине, чуть изогнута. И м
ожет быть, от этого казалось, что серьезное, углубленное в раздумье лицо в
от-вот озарится доброй улыбкой.
Гогиашвили говорил, что этот портрет принес ему на столичной выставке пе
рвую премию.
Да, Багрию нравился этот портрет, потому что на нем был изображен крепкий,
несмотря на годы, полный сил человек.
Ц Здравствуй, Андрей Григорьевич! Здравствуй, дорогой! Ц услышал он рад
остный женский голос и остановился. К нему семенила маленькая, очень под
вижная старушка. Она работала сестрой-хозяйкой в поликлинике, которую Б
агрий возглавлял еще десять лет назад. Ц Давно я тебя не видела, Ц продо
лжала старушка, Ц как поживаешь?
Ц А ничего, милая Анна Степановна, Ц ответил Багрий, прилаживаясь к ее т
ону. Ц Поскрипываем помаленьку. А вы как?
Ц Плоха, совсем плоха, Ц вздохнула старушка и вытерла губы ладошкой. Ц
На пензии я теперь, Ц произнесла она протяжно, словно хотела пожаловать
ся, что вот ее ни за что ни про что горько обидели. Ц Годы вышли, вот и решил
и на пензию меня. Поначалу обрадовалась. Думала, хоть отосплюсь за всю жиз
нь. Где там. Скукота загрызла, тоска зеленая, как перед смертью.
Ц Что за мрачные мысли, Анна Степановна, Ц поспешил успокоить ее Багрий
. Ц Это с непривычки у вас тоска. К покою тоже привыкать надо. Ничего, пройд
ет немного времени, и все станет на свое место.
Ц Нет, не станет уже, Ц вздохнула старушка. Ц Не станет. Не уговаривай т
ы меня. Ц Она помолчала немного, опять вытерла губы. На этот раз платочко
м. Спросила тихо, настороженно, будто боялась ненароком обидеть: Ц А ты р
аботаешь или тоже на пензии маешься?
Ц Работаю, Ц вздохнул Багрий. Ему стало вдруг неловко перед этой старуш
кой, которая вынуждена «маяться на пензии», тогда как он, хоть и старше ее,
продолжал работать.
Ц И работай, Андрей Григорьевич, Ц как бы успокаивая, тронула его за рук
ав своей ладошкой Анна Степановна. Ц И работай, пока ноги носят, пока гла
за глядят, пока работается. До свидания. И чтобы никогда тебе горя не знать
, беды не ведать.
Ц Спасибо, Анна Степановна, Ц искренне поблагодарил ее Багрий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46