Но ему, обиженному до глубины души, хотелось одного – доказать свое превосходство, свою власть, показать ей, что он умеет.
Он поцеловал ее в губы – поцелуй вышел долгим и страстным. Она напряглась, как будто пытаясь оказать ему сопротивление, но затем через миг ослабела и обвила руками его шею.
У него закружилась голова. Если вначале он намеревался соблазнить ее, чтобы выкрасть письмо, то теперь от прежнего намерения не осталось и следа. Она сводила его с ума, он хотел ее. В этот миг больше всего ему хотелось обладать ею, соблазнить ее во что бы то ни стало.
Задача не представлялась ему слишком сложной – он видел, что она хочет его. Он вскружит ей голову, и она, все забыв, уступит ему. Гейбриел принялся осыпать ее грудь, шею поцелуями, ласкать и гладить ее руками. С ее губ сорвался то ли слабый стон, то ли прерывистый шепот.
Возможно, он уже может взять ее сейчас. Гейбриел почти не соображал, что делает, голова у него шла кругом, и он неосмотрительно ускорял события. А почему бы и нет? К чему лишние ухаживания? Женщина, подобная ей, не станет оттягивать минуту наслаждения. Кроме того, она любовница лорда Эпплби – какие уж тут могут быть церемонии.
Гейбриел приподнял ее и посадил на колени лицом к себе, раздвинув ее бедра своими ногами. Обхватив руками ее ягодицы, весь напрягшись от желания, он изготовился приступить к решительной атаке.
Однако он недооценил ее.
Раздалась звонкая пощечина, а затем Антуанетта принялась молотить его кулаками, изо всех сил стараясь вырваться. Поняв, что проиграл, Гейбриел отпустил ее. Едва она коснулась ногами пола, как в тот же миг оказалась у примеченной ею двери и сразу же выскользнула из гостиной.
Во весь дух она устремилась вверх по лестнице, лишь ее силуэт в почти прозрачной сорочке мелькал на фоне тускло горевших светильников, и вскоре она скрылась за дверями своей спальни.
Глава 6
Ослабевший так, что ноги еле-еле держали его, Гейбриел оперся о дверной косяк. Он по-прежнему чувствовал ее обвившиеся вокруг него руки, трепет и жар тела, которым так хотел обладать. Он хотел ее, как никакую другую женщину. Интересно, а что чувствовала она? Гейбриел надеялся, что то же самое, он рассчитывал на взаимность. Не женщина, а колдунья, способная свести его с ума одним лишь взглядом.
Он вернулся в гостиную и плеснул себе в стакан еще порцию бренди. Ситуация, как он сейчас представлял ее, заметно осложнилась. Любая женщина, которая принадлежала лорду Эпплби, должна была быть бесстыдной потаскушкой. Его губы искривились в усмешке. Кроме презрения, он ничего больше не должен был испытывать к ней. Но разве то обстоятельство, что он целовал ее и пал жертвой ее чар, не делало его таким же презренным?
В роду Лэнгли было немало мужчин, которые брали себе в жены женщин, не бывших воплощением порядочности. Один из его предков женился на бывшей любовнице короля и всю жизнь мучился и страдал из-за этого. Почему подобные женщины, словно магнитом, привлекали мужчин из рода Лэнгли? – печально размышлял Гейбриел. – Похоже, он тоже не нарушил семейной традиции.
Впрочем, он сам не знал, что с ним творится.
С тех пор как лорд Эпплби украл его родовое гнездо Уэксмур-Мэнор, Гейбриел чувствовал, что теперь его ничто не удерживает, что прежние условности не имеют для него никакого значения. Его поведение стало безрассудным, отчаянным, он жаждал одного – во что бы то ни стало отомстить Эпплби. И вот на его пути встала Антуанетта Дюпре.
Он сделал еще один глоток и уселся в то кресло, в котором несколько минут назад забавлялся с любовницей лорда Эпплби. Гейбриел зло прищурился. Эпплби. Он с горечью вспомнил тот день, вернее, ночь, когда впервые узнал всю правду, худшую правду, с которой он когда-либо сталкивался в своей жизни.
Мир, в котором жил Гейбриел, рухнул в одночасье после одного доверительного разговора с отцом. Сэр Адам Лэнгли только что вернулся из провинции в Лондон и немедленно послал за сыном. Ничего не подозревавший Гейбриел приехал в гостиницу «Альбион», где остановился его отец, думая, что его ждут обычные отцовские просьбы образумиться и прекратить беспечный образ жизни юного повесы. Вместо этого его ждал один из судьбоносных разговоров, который в корне изменил жизнь молодого состоятельного джентльмена, а проще говоря – перечеркнул все его прошлое.
– Но Уэксмур-Мэнор принадлежит мне! Вы же всегда говорили, что оно будет моим. Мой дед, ваш отец, обещал мне это поместье. Я же провел там большую часть детства. Я вырос там. Умирая, дед завещал вам поместье только потому, что мне в тот момент еще не исполнилось двадцати одного года, но ведь всегда подразумевалось, что Уэксмур-Мэнор вы передаете мне.
– Ты не единственный, кого огорчает потеря поместья.
Сэр Адам говорил резко, сухо, в несвойственной ему манере. Страдающий уже в течение многих лет тяжелой болезнью, он выглядел неважно, хуже, чем обычно; у него сильно тряслись руки, когда он взял стакан с настойкой мяты, который стоял на столике рядом с ним.
– Огорчает! – гневно воскликнул Гейбриел. – Это очень мягко сказано. Уэксмур-Мэнор принадлежит мне. Я отказываюсь отдавать его кому бы то ни было, тем более человеку, которого я вообще не знаю!
Сэр Адам пил лекарство неторопливо, хотя… куда ему было торопиться? Несколько капель настойки упали на его сюртук, но он, по-видимому, не придавал таким пустякам никакого значения. Гейбриел никогда не был особенно близок с отцом. Более близкие и теплые отношения связывали его с дедом, сэром Джоном. Именно от него перешла к внуку подлинная привязанность к фамильному гнезду. Сэр Адам предпочитал дом в Сомерсете, который он унаследовал по материнской линии.
Иногда Гейбриел размышлял, почему они с отцом так далеки друг от друга, однако пример его сверстников, у которых отношения с отцами складывались не лучше, заставлял его мириться с таким положением вещей, считая это само собой разумеющимся. Но сейчас, когда отец смотрел на него не с прежним равнодушием, а с плохо скрытой неприязнью, Гейбриелу стало больно и обидно.
– Не один ты такой несчастный. Я потерял также свою долю в клубе «Афродита», – с раздражением заметил сэр Адам.
– В клубе «Афродита»? – опешил Гейбриел. – А как же Мариетта? Вы же обещали ей свои акции клуба.
– Ты думаешь, я забыл об этом?
– Я пытаюсь понять. Я думаю, все еще можно…
– Что? Поправить? – зло сверкнув глазами, бросил отец, крепко стиснув пальцами подлокотники кресла. – Ты не менее самонадеян, чем Эпплби; впрочем, чему ж тут удивляться?
Он внезапно остановился, его грудь от дыхания то поднималась, то опускалась, но вид у него был уже виноватый, он как будто сожалел, что с его языка сорвались обидные слова. Сэр Адам отвернулся в сторону и принялся вертеть перстень на мизинце.
– Я устал. Об остальном мы переговорим завтра.
– Нет, отец, давайте поговорим сейчас, – вызывающе сказал Гейбриел. – Вы не могли бы мне объяснить, как могло такое произойти? Как вы могли потерять Уэксмур-Мэнор и долю в клубе «Афродита» – это же вам не пуговицы с сюртука? Этот джентльмен, их нынешний владелец – лорд Эпплби, не так ли? Он что, имеет какую-то власть над вами?
Сэр Адам горько усмехнулся:
– Если бы ты только знал.
– Отец…
– Откровенно говоря, меня удивляет то, как ты себя ведешь. С тех пор как ты достиг совершеннолетия, я что-то не замечал в тебе особого желания поселиться в Уэксмур-Мэноре. Сам дом и прилегающие постройки в жалком, заброшенном виде. У меня нет средств одновременно содержать и Уэксмур-Мэнор, и дом в Сомерсете. Мой отец надеялся, что ты возьмешь в свои руки управление поместьем, когда станешь совершеннолетним, но ведь это случилось четыре года назад. Он возлагал на тебя большие надежды, уверял, что у тебя блестящее будущее, что ты далеко пойдешь. Гм, намного дальше, чем я.
Голос сэра Адама звучал как-то странно. Гейбриел не мог поверить своим ушам.
– Неужели вы завидуете? И все потому, что дед относился ко мне добрее, чем к вам?
Высказанная вслух правда заставила на минуту замолчать обоих мужчин. В воздухе повисла неловкая тишина.
– В этом есть и моя вина, – глухо признался Адам. – Я всегда держался с тобой слегка отчужденно. Мне так и не удалось избавиться от мучительных сомнений.
– Сомнений? Каких сомнений?
– Гейбриел, на сегодня хватит.
– Нет, я хочу знать. Если у вас возникли сомнения насчет моего отношения к Уэксмур-Мэнору, то вы ошибаетесь. У меня большие планы насчет восстановления былого величия нашего родового гнезда. Дед оставил мне свои акции Большой Северной железной дороги, но все доходы с акций я обратно вложил в дело с целью извлечь как можно больше прибыли. Мне нужны деньги для того, чтобы выполнить обещание, данное деду перед его смертью. У меня уже было достаточно средств для начала. Но если бы я только знал, что у меня так мало времени. Ради Бога, только не говорите, что вы отняли у меня будущее, прежде чем я успел что-либо сделать в жизни!
– Извини меня, – печально потупился отец, – но я уже не в силах ничего исправить. Эпплби получит все, что хочет. Оставь все так, как оно есть, Гейбриел. Не забывай: после моей смерти тебе достанется титул баронета. Ты будешь носить имя сэр Гейбриел Лэнгли, разве этого мало?
Да, мало, хотелось крикнуть Гейбриелу, это же почти ничего. Но он с трудом удержался, хотя бешенство переполняло его. Ему хотелось вытрясти правду из отца, но он понимал, что грубостью и напористостью он вряд ли чего-нибудь добьется. Его отец был упрям как мул, и если он вбил себе что-то в голову, то с этим уже ничего нельзя было поделать.
Гейбриел развернулся и выбежал из комнаты. За дверьми его поджидала мать, вся бледная от переживаний.
– Мне так жаль, Гейбриел, – прошептала она со слезами в голосе.
– И все этот Эпплби?!
– В случившемся есть и моя вина.
Гейбриел видел ее страдания, но не мог понять, в чем тут дело. Однако он видел: в их семье случилось что-то из ряда вон выходящее, и если отец ничего не хотел объяснять, пусть тогда все расскажет ему мать. Но то, что он услышал, потрясло и ошеломило его.
– Прежде чем я вышла замуж за твоего отца, я была любовницей другого человека.
Спазм перехватил горло Гейбриела, какие-то мгновения он ничего не мог вымолвить. Он никак не ожидал услышать плохое о своей матери, и если бы она сама не призналась ему, он бы не поверил этому. Ему было очень больно, потому что никогда в жизни ему не приходила в голову мысль, что его нежная и любящая мать в прошлом была содержанкой.
– Почему? – с натугой прохрипел он.
– Я была молода, глупа, доверчива, верила всем его обещаниям. Я убежала вместе с ним и попала в хитро расставленную ловушку. Моя репутация погибла, все пути для меня были отрезаны. Твой отец обо всем знал. Он сквозь пальцы посмотрел на случившееся, потому что любил меня, а я его. Я оставила этого человека и вышла замуж за твоего отца. Я не виделась с тем человеком, и только совсем недавно наши пути опять пересеклись.
Она избегала смотреть на сына. Гейбриел взял ее за руки, нежно сжал их, пытаясь заставить ее взглянуть ему в глаза.
– Мама, не придавай этому слишком большого значения. В нашем семействе скандалы давно стали нормой жизни.
Она признательно ему улыбнулась, но он видел, каких сил это ей стоило.
– Ах, сынок, если бы дело было только в этом.
– Расскажи все без утайки, – взмолился Гейбриел.
Она подняла глаза, и их взгляды встретились – голубые глаза Гейбриела, в которых застыл мучительный вопрос, так походили на глаза Адама.
– Когда стали поступать новости о Великой выставке, я прочитала в газетах имя лорда Эпплби и решилась написать ему. Мои чувства к нему опять ожили. Я написала ему, что очень довольна его успехами, и немного поведала о своей жизни.
Мать Гейбриела на мгновение замялась.
– Понимаешь, мне было приятно, что он добился такого успеха в жизни. Как ни странно, но мне всегда было неловко перед ним – ведь я бросила его.
– Неужели Эпплби был твоим?..
– Да, я была его любовницей. Теперь ты понимаешь, к чему я клоню, Гейбриел? Ты по-прежнему хочешь знать все до конца? Дальше еще хуже.
– Говори.
– После того как ушла от лорда Эпплби и обвенчалась с твоим отцом, я вдруг обнаружила, что беременна.
Последнее слово словно обухом ударило по голове Гейбриела – до него наконец дошло, в какой сложной ситуации они все оказались. Его мать торопливо продолжала свой рассказ, как будто боялась, что в другой раз у нее не хватит смелости рассказать все до конца.
– Я точно не знала, кто твой отец, но мы с мужем решили не придавать этому особого значения. Ты должен был стать его наследником, как бы там ни было. Когда ты появился на свет, я не сомневалась, что ты сын Адама. Между вами было так много общего и схожего. Однако Адам не смог поверить в это до конца. Он всегда сомневался и до сих пор сомневается.
– Он считает меня сыном Эпплби?
По глазам матери Гейбриел догадался, что это правда.
– Нет! На самом деле это не так. Но в душе он считает именно так. – Она вздохнула. – Мне не следовало ему писать. По-видимому, он навел справки, произвел кое-какие подсчеты, и теперь полагает, что ты его сын. Он угрожает сэру Адаму разоблачением.
– Не могу понять, из-за чего тут беспокоиться отцу.
– Да он беспокоится не за себя, а за меня. Он не хочет, чтобы я подвергалась осуждению со стороны светского общества. Никто ведь не знает о моем прошлом. Мы все время держали это втайне, хотя это было нелегко. Представляю себе, как поведут себя великосветские дамы – ведь разговаривать со мной откажутся.
Она попыталась усмехнуться, но из ее груди вырвался жалобный всхлип. Его мать почти безвыездно жила в деревне, и все в округе ее любили. Как мог подобный скандал повлиять на ее провинциальный образ жизни, было непонятно.
– А почему Эпплби хочет оскорбить тебя, мама? – ласково спросил Гейбриел.
– Потому что я полюбила другого человека, лучшего, чем он. Я ушла от Эпплби, чтобы выйти замуж за другого, и прожила с ним счастливую жизнь. Вот что он не может простить мне, Гейбриел.
– Итак, все дело в раненой гордости и жажде мщения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37