Пока Гейбриел искал письмо, ревнивая зависть охватывала душу, подталкивая к совсем другим действиям. «Отними ее у него», – гудел в его голове внутренний коварный голос. Антуанетта Дюпре взамен наследства – разве это не равноценный обмен?
Может быть, поэтому он поцеловал ее? До сих пор он чувствовал на своих губах вкус ее губ, которые предвещали еще более волнующие и сладкие радости.
Его налет на карету был рискованным предприятием, но у него не было выбора. Однажды могущественные покровители Эпплби загнали его в угол, и у него оставался единственный выход – покинуть Англию. Гейбриел уже приготовился к отплытию за границу, как вдруг передумал. Если он окажется по ту сторону пролива, то уже будет не в состоянии бороться за свое наследство. Эпплби одержит окончательную победу, а ему больше ничего не останется, как читать английские газеты на континенте и мечтать о родине.
– Будь все проклято, никогда!
Он лучше умрет, чем сдастся.
Он должен найти это письмо. Оно в руках любовницы лорда, и он обязательно найдет, даже если ему для этого придется раздеть ее донага.
Если она такая хитрая и корыстолюбивая, никогда не упускающая своей выгоды, то она заслужила подобное наказание. Только такая женщина могла действовать заодно с лордом Эпплби. Гейбриел собирался добиться от нее всего, чего хотел, а когда письмо будет в его руках и он удовлетворит свои плотские желания, он исчезнет, и тогда ищи ветра в поле.
– Хозяин?
От неожиданности Гейбриел вздрогнул, вскочил на ноги и оглянулся в сторону голоса. Да, это был Уоникот, запыхавшийся от ходьбы и с растрепанными редкими волосами. Иногда Гейбриел забывал, что его слуги уже не молоды, что они были частью обветшавшего, но любимого Уэксмур-Мэнора, как, впрочем, и он сам.
Старый слуга принес с собой корзину, из которой пахло чем-то очень вкусным.
– Меня послала Салли, – сказал Уоникот, ставя корзину с едой на стол. – Ноги плохо слушаются меня, старика. Простите меня, хозяин, за то, что так долго шел.
Гейбриел пристально посмотрел на него, однако старый слуга избегал его взгляда.
– Ты видел ее? – с живостью спросил Гейбриел.
– Кого?
– Ты знаешь, кого я имею в виду. Мисс Дюпре, любовницу лорда Эпплби.
– Да, сэр. Она сейчас в своей спальне. Говорит, что страшно устала, но я предупредил Салли не выказывать ей радушного приема, чтобы она не задерживалась долго в гостиной на нижнем этаже.
Уоникот поднял глаза, и в них блеснуло любопытство.
– Вы же, хозяин, не причинили ей никакого вреда?
– Я только искал письмо, – хмурясь, ответил Гейбриел, как будто сожалея о случившемся. – Она наотрез отказалась дать мне его.
– Ясно, – невозмутимо отозвался Уоникот. – Все это ради письма.
Гейбриел взял кусок хлеба и макнул в чашку с мясной подливкой, где лежала тушеная баранина.
– Салли просила передать вам: лорд Эпплби присылал на прошлой неделе сюда своего поверенного, – продолжал говорить Уоникот, вынимая из корзинки бутылку с кларетом и старинный бокал, принадлежавший еще деду Гейбриела.
– С какой целью? – проворчал Гейбриел.
– Он сообщил, что намерен продать поместье. Говорит, что не видит никакого смысла удерживать его. Слишком невыгодно. Его содержание обходится очень дорого. Считает, что было бы лучше, если снести здесь все до основания.
Хотя Гейбриел отмалчивался, не желая ни перед кем раскрывать свою душу, старый слуга, по-видимому, разделял его чувства и мысли.
– Не стоит напрасно волноваться, – утешил его Уоникот. – Вы обязательно найдете способ возвратить себе поместье, и тогда все вернется на круги своя. Ваш дед любил повторять: «Что бы ни случилось, все к лучшему».
– Милый Уоникот, ты уверен во мне больше, чем я сам. Я даже не смог напугать слабую беззащитную женщину и не сумел вернуть письмо.
– Дело в том, что вы джентльмен, хозяин, – опять успокоил его Уоникот. – Вы с детства воспитаны в уважении и почтении к женщине, поэтому вам и не удалось напугать ее как следует. Кроме того, я бы не назвал мисс Дюпре слабой и беззащитной. У нее твердый взгляд, а это говорит о многом.
Гейбриел поморщился.
Желая поднять ему настроение, Уоникот разложил еду на столе, налил вина в бокал.
– Салли хочет знать, придете ли вы завтра утром к нам завтракать?
– Передай – обязательно приду. Отказаться от ее стряпни из-за каких-то пустяков – да ни за что на свете!
– Она будет рада. Как вы полагаете, мисс Дюпре не узнает вас?
– Уверен, что не узнает. Кроме того, я сам ищу случая встретиться с ней, – ухмыльнулся он.
Уоникот не стал спорить, хотя у него были сильные сомнения на этот счет.
– Очень хорошо, хозяин.
– Только, ради Бога, помни, как меня звать. Не назови по привычке хозяином перед этой хитрой кокеткой.
– Как скажете, хо… – Уоникот вовремя спохватился.
Гейбриел смотрел вслед ковылявшему к дверям слуге.
Итак, Эпплби собирался продать его право первородства, его фамильное гнездо, его наследство. Сколько он себя помнил, ему предстояло стать законным хозяином Уэксмур-Мэнора, очередным наследником в длинной цепи потомков Лэнгли, владевших этим родовым поместьем. Денежная стоимость поместья в его нынешнем заброшенном состоянии была, конечно, невелика, хотя назвать Гейбриела бедным было никак нельзя. Ценность этого владения для него выражалась совершенно в другом. И его продажа затрагивала жизнь всех исконных обитателей поместья, таких как чета Уоникот, других слуг и работников, которые теряли работу и кров над головой.
Но едва Уоникот открыл двери, чтобы выйти, как кто-то столкнулся с ним прямо при входе, причем бедного старика почти втолкнули обратно в дом.
– Гейбриел… – Слова замерли на губах вошедшей девушки, которая от неожиданности замерла на месте.
Миловидная, светловолосая, с милой улыбкой, Мэри Купер давно была влюблена в Гейбриела, еще с самого детства. Он не понимал, какая нелегкая принесла ее в столь поздний час, и сожалел, что она вообще пришла.
Уоникот также с мрачным видом смотрел на девушку, преграждая ей путь внутрь.
– Что тебе нужно, Мэри? – проворчал он. – Не годится девушке одной ходить так поздно.
– Когда я все закончила, – с угрюмым видом возразила Мэри, – миссис Уоникот отпустила меня.
– Отпустила спать, я так полагаю, а не шататься по ночам.
– Мне хотелось повидаться с хозяином, – с застенчивой улыбкой ответила Мэри, глядя на Гейбриела.
Какое счастье, что Уоникот не успел уйти, подумал Гейбриел. Времена давно изменились, а Мэри Купер никак не хотела примириться с этим. Когда-то в ранней юности он думал, что нет на свете девочки прелестнее, чем Мэри: они часто целовались, обнимались, шутили и смеялись, – им было хорошо вместе. К счастью, дед Гейбриела заметил его юношескую увлеченность и без всяких обиняков дал понять внуку, что не потерпит больше его шашней с сельской подружкой, дабы не погубить ее репутацию. Позже, когда Гейбриел поехал в Лондон, чтобы учиться, он встречался и целовался со множеством других женщин, и его детская влюбленность прошла сама собой. Но в отличие от него Мэри ничего не забыла и по-прежнему была влюблена в него как и много лет назад.
Казалось бы, очень приятно и даже лестно быть предметом такой трогательной влюбленности. Но Гейбриел вел себя с девушкой вежливо и по-дружески, соблюдая дистанцию. Однако ему больше всего хотелось, чтобы Мэри подыскала себе другой объект сердечной привязанности и перестала изливать на него запасы своей нежности.
– Мэри, – улыбаясь, сказал Гейбриел, – благодарю тебя за заботу, но, думаю, Уоникот прав: ты должна вернуться домой и…
– Вы знаете, я служу у нее горничной, – прервала его Мэри, хихикнув и сделав короткий реверанс.
– У мисс Дюпре? – удивился он, подняв вверх брови.
– Да, у нее, – уже серьезнее ответила девушка. – Я буду распаковывать ее багаж и обыщу его, весь ради вас. Если письмо спрятано среди вещей, я обязательно его отыщу, не сомневайтесь.
– Благодарю тебя, Мэри, я тебе очень признателен, но ты должна…
– Я готова для вас на все, хозяин.
И она бросила на него такой умоляющий, такой любящий взгляд, что он невольно смутился. Заметив смущение Гейбриела, Уоникот прищелкнул языком и, взяв девушку под руку, развернул ее лицом к выходу.
– Спокойной ночи, хозяин, – распрощался он с Гейбриелом и, выйдя с Мэри за порог, закрыл за собой двери.
До слуха Гейбриела донеслись затихающие звуки шагов по ступенькам крыльца и протестующий голос Мэри. Затем опять воцарилась ночная тишина, даже ветер не шумел в верхушках деревьев.
Гейбриел снова сел в кресло и, подняв бокал, начал любоваться цветом вина при свете свечи. Мэри могла обыскать весь багаж Антуанетты Дюпре, но письма она, конечно, там не найдет. Письмо, которое он искал, было спрятано где-то непосредственно на теле его нынешней обладательницы и сохраняло в себе ее тепло. Нет, он непременно найдет письмо, даже если ему для этого придется соблазнить ее.
Он улыбнулся и, высоко подняв бокал, провозгласил тост:
– За вас, обольстительная мисс Дюпре, и за ваше искушение.
Глава 4
На ее плече покоилась теплая и такая ласковая его рука. Он улыбался, глядя ей в глаза.
– Антуанетта, – шепнул он своим низким, звучным голосом, – когда я увидел вас впервые, то сразу понял: вы созданы для меня.
– Откуда вам это известно? – прошептала она. – Разве можно знать об этом наверняка?
– Да ведь у меня сердце поет, глядя на вас, мой маленький воробышек.
Во сне это звучало удивительно мило, но по мере пробуждения Антуанетта стала размышлять о том, что услышать подобные слова от грабителя с большой дороги вещь весьма необычная и странная. Разве она думала когда-нибудь, что ее особа способна вызвать в мужском сердце желание петь?
Антуанетта была одной из тех женщин, которые успешно справляются с ролью хозяйки большого дома. Она следила за расходами и доходами, управляла многочисленной прислугой, причем никакая мелочь не могла укрыться от ее внимательного глаза. Она невольно внушала людям уважение и какой-то безотчетный страх. Если бы ее будущий муж сумел по достоинству оценить все эти качества, его жизнь протекала бы спокойно и беззаботно. Но при всем при этом она никак не могла вообразить, чтобы чье-то сердце пело при одном лишь взгляде на нее.
Она зажмурилась, открыла глаза и окончательно проснулась. Кто-то смотрел на нее сверху, и на миг Антуанетта смутилась. Неужели ее сон стал явью? Но нет. Через секунду она увидела, что на нее смотрит не человек в маске, а симпатичная девушка в белом чепце, из-под которого выбивались упругие белокурые пряди волос. Взгляд девушки был настолько напряженно-внимательным, что Антуанетту охватил нервный озноб, словно от холода.
Но выражение лица горничной мгновенно изменилось, едва она заметила, что гостья проснулась.
– Простите меня, мисс, – извиняющимся голосом сказала горничная. – Миссис Уоникот послала меня узнать, встали вы или еще нет. Ваш поднос с завтраком уже готов. Но вы спали так сладко, что я не осмелилась вас разбудить.
– Слишком тяжелым было мое путешествие.
Зевнув, Антуанетта присела в постели. Холодный утренний свет пробивался сквозь узкую щель гардин, но сегодня в камине весело горел, потрескивая, огонь. От тепла камина на душе стало легко, но тут Антуанетта вспомнила, что она находится в Уэксмур-Мэноре, владении лорда Эпплби, ее заклятого врага, и от охватившей ее радости не осталось и следа.
– Как вас зовут?
– Мэри Купер, мисс. Я буду помогать вам одеваться, следить за вашими нарядами, ведь я неплохая белошвейка. Хотя делать прически я не умею, но миссис Уоникот говорит, если возникнет надобность, она готова помочь вам в этом.
– Благодарю вас, но обычно я причесываюсь сама, – поспешила успокоить ее Антуанетта, вздрогнув при одной лишь мысли, что суровая неприветливая миссис Уоникот будет расчесывать ее густые волосы. – Кроме того, у миссис Уоникот и так много обязанностей – она ведь и домоправительница, и кухарка, не так ли?
– Да, верно. Но раньше она служила камеристкой в Лондоне, – с напускным хвастовством ответила Мэри. – Ей были известны все знатные особы и все скандалы, в которых они были замешаны. Но затем она вышла замуж за мистера Уоникота и переехала жить в Уэксмур-Мэнор.
Ах, вот как? Значит, миссис Уоникот лгала ей, уверяя, что они жалкие провинциальные жители, лишенные светского лоска. Антуанетта насторожилась еще сильнее.
– Вам подать поднос с завтраком прямо сейчас, мисс?
– Нет, не надо. Я сама спущусь вниз. Спасибо, Мэри.
– Гм-гм, – удивилась Мэри и слегка прикусила губу. – Даже не знаю, как отреагирует на это миссис Уоникот. Она рассчитывала, что вы позавтракаете у себя.
Антуанетта дружески подмигнула горничной:
– Пусть это будет для нее сюрпризом, вы не против?
– Хорошо, мисс. – Мэри направилась к выходу, но задержалась у груды вещей. – Я распакую ваши наряды. Поглажу платья, если они смялись. Может, вам помочь найти платье, которое вы хотели бы надеть в первую очередь?
– Нет, Мэри, благодарю. Сегодня я справлюсь сама.
Мэри взяла платье из тафты, лежавшее на спинке кресла, и широко раскрыла глаза от удивления, увидев разорванный лиф:
– Боже мой, как такое могло произойти, мисс?
Антуанетта встала с кровати. Ее поджидали теплая вода для умывания, кусок душистого мыла и чистые полотенца – забота услужливой Мэри.
– На меня напали по дороге, Мэри. Какой-то грубиян пытался меня ограбить.
– О, мисс! – Глаза горничной округлились от изумления.
– Полагаю, что вы, как швея, ничего не сможете тут исправить. Платье никуда не годится, разве что пустить его на лоскуты.
Странное облачко пробежало по лицу Мэри, но так быстро, что Антуанетта подумала, что ей просто показалось.
– Дайте мне его мисс. Посмотрю, может, мне что-нибудь удастся сделать.
Когда горничная взяла разорванное платье и вышла, Антуанетта, облегченно вздохнув, принялась строить планы на сегодняшний день. Она раздвинула занавески, чтобы выглянуть на улицу, на мощеный двор, на сад, – первый день ее заключения в Девоне начался. Сад выглядел явно заброшенным и неухоженным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37