– Ему невыносимо чувствовать себя таким беспомощным, – сказала Уин Амелии. Она держала спящего Меррипена за руку.
– Быть беспомощным никому не нравится.
– Дело не в том, нравится или не нравится. Меррипена это ужасно угнетает. И поэтому он такой безразличный. – Уин нежно гладила вялые смуглые пальцы, которые когда-то были такими сильными и мозолистыми от работы.
Глядя на измученное лицо Уин, Амелия не смогла удержаться и спросила:
– Ты его любишь, Уин?
И ее сестра, лицо которой было непроницаемым, как у сфинкса, посмотрела на нее своими загадочными голубыми глазами:
– Конечно, люблю. Мы все любим Меррипена, разве не так?
Это был уклончивый ответ, но Амелия почувствовала, что у нее нет права расспрашивать Уин.
Лео не возвращался. Он взял из конюшни лошадь, но не забрал своих вещей. Неужели он пустился в такой далекий путь до Лондона верхом? Вряд ли. Амелия знала, что Лео не любил путешествовать. Он, очевидно, остался в Гемпшире, но где он мог остановиться, было загадкой. Его не было ни в деревенской таверне, ни в Рамзи-Хаусе, ни в поместье Уэстклиффов.
Амелия почувствовала небольшое облегчение, когда в один из дней с визитом явился Кристофер Фрост. Красивый, надушенный дорогим одеколоном, он привез роскошный букет, завернутый в стильный кружевной пергамент.
Амелия приняла его в гостиной на первом этаже. Мысли Амелии были настолько заняты болезнью Меррипена и исчезновением Лео, что неловкость от приезда Фроста была не такой ощутимой. Былые страдания отошли на задний план, а в данную минуту ей очень был нужен сочувствующий друг.
Взяв Амелию за руки, он усадил ее рядом с собой на диван.
– Амелия, – пробормотал он, – я вижу, в каком вы настроении. Только не говорите, что Меррипену стало хуже.
– Намного хуже, – ответила она. Она была благодарна Кристоферу за сочувствие. – У доктора, похоже, нет никакого другого лекарства, и он считает, что народные средства не помогут Меррипену, а только ухудшат его состояние. Я так боюсь, что мы его потеряем.
Фрост нежно гладил ее руки.
– Мне очень жаль. Я знаю, что он значит для вашей семьи. Может быть, я пошлю за доктором в Лондон?
– Боюсь, что на дорогу уже нет времени. – Она чувствовала, что у нее к глазам подступают слезы.
– Если я чем-то могу помочь, вы только скажите…
– Да… – Она рассказала ему об исчезновении Лео и о том, что он скорее всего где-то в Гемпшире. – Кто-то должен его найти. Я бы и сама его поискала, но я нужна здесь. К тому же Лео склонен посещать места, куда я… куда мне…
– Куда приличные люди не ходят, – мрачно закончил за нее фразу Кристофер. – Зная вашего брата, дорогая, я думаю, что будет лучше, если он останется там, где он есть, пока не проспится и не начнет трезво мыслить.
– А вдруг он ранен или в опасности? Он… – По выражению лица Кристофера она поняла, что меньше всего Кристоферу хочется искать ее беспутного брата. – Если бы вы расспросили знакомых вам людей в городе, не видели ли они его, я была бы вам благодарна.
– Расспрошу. Я обещаю. – Амелия удивилась, когда Фрост обнял ее. Она напряглась, но позволила ему прижать себя. – Бедняжка, – пробормотал он. – На вас столько всего свалилось.
Было время, когда Амелия страстно ждала такого момента – чтобы Кристофер обнимал ее и утешал. Тогда бы она почувствовала себя в раю. Но сейчас все было по-другому…
– Кристоф… – начала она, отодвигаясь, но он прильнул к ее губам и поцеловал. От изумления она похолодела… Поцелуй тоже был другой… И все же на мгновение она вспомнила, как это было, когда он ее целовал, как счастлива она когда-то была с ним. Но это было так давно, еще до скарлатины, и тогда она была наивной и полной надежд, а будущее сулило только радость.
Она отвернулась от него:
– Нет, Кристофер.
– Конечно. – Он прижался губами к ее волосам. – Сейчас для этого неподходящее время. Простите.
– Я так беспокоюсь за Меррипена и за брата, что не могу думать ни о чем другом…
– Я понимаю, дорогая. Я помогу вам и вашей семье. Я позабочусь о вашей безопасности. Сейчас вам очень нужна моя защита. В такое трудное для вашей семьи время вами легко могут воспользоваться…
Она нахмурилась:
– Никто мной не воспользовался.
– А как насчет цыгана?
– Вы имеете в виду мистера Роана?
Кристофер кивнул:
– Мне случилось встретиться с ним, когда он уезжал в Лондон, и он говорил о вас так… ну… Достаточно сказать, что он не джентльмен. Я был оскорблен за вас.
– А что он сказал?
– Он уверял меня, что вы собираетесь пожениться. – Он презрительно рассмеялся. – Будто вы когда-либо унизитесь до такого! Цыган-полукровка без образования и манер!
Амелия почувствовала приступ гнева. Она посмотрела в лицо человеку, которого когда-то самозабвенно любила. Фрост был воплощением всех качеств, что привлекают женщину в мужчине. Она мечтала выйти за него замуж. Не так давно она могла бы сравнить его с Кэмом Роаном, и вовсе не в пользу Кэма. Но она уже не была прежней… а Кристофер не был рыцарем в сверкающих доспехах, каким казался раньше.
– Я не считала бы, что унизилась. Мистер Роан – джентльмен, и его очень ценят друзья.
– Они считают его достаточно забавным для светских развлечений, но он никогда не будет им ровней. И никогда не будет джентльменом. Это все понимают, дорогая моя, даже сам Роан.
– Я этого не понимаю и не принимаю, – сказала Амелия. – Джентльмен – это нечто большее, чем хорошие манеры.
Кристофер внимательно посмотрел на ее возмущенное лицо:
– Хорошо, не будем обсуждать его, если это вас так расстраивает. Но не забывайте, что цыгане известны своей лживостью. Их главный принцип – развлекаться, невзирая на последствия. Вы зря ему доверяете, Амелия. Я лишь надеюсь, что вы не доверили ему имущественные дела вашей семьи.
– Я ценю вашу заботу. – Лучше бы он уехал и попытался найти ее брата. – Но мои семейные дела останутся в руках лорда Рамзи и моих.
– Значит, Роан не вернется из Лондона? Вы порвали с ним отношения?
– Он вернется, – неохотно призналась она, – и привезет профессионалов, которые смогут посоветовать, что делать с нашим домом.
– А-а. – Его снисходительный тон был ей неприятен. Кристофер покачал головой и долго молчал. – И по этому вопросу вы примете лишь его совет? Или мне будет разрешено высказать свои рекомендации по проблемам, в которых я разбираюсь профессионально в отличие от него?
– Я, разумеется, прислушаюсь к вашим рекомендациям.
– Значит, с вашего разрешения я могу съездить в Рамзи-Хаус и провести свою оценку?
– Если хотите. Вы очень добры. Хотя… – Она запнулась в нерешительности. – Мне не хотелось бы, чтобы вы тратили на нас слишком много времени.
– Ради вас я готов пожертвовать своим временем. – Фрост наклонился и поцеловал ее прежде, чем она успела увернуться.
– Кристофер, меня гораздо больше беспокоит отсутствие моего брата, чем дом…
– Конечно. Я поспрашиваю о нем и сообщу вам, как только что-нибудь узнаю.
– Спасибо.
Однако Амелия не сомневалась, что Кристофер не будет слишком усердно искать Лео.
На следующее утро Амелия проснулась от кошмара, у нее тряслись руки и ноги и колотилось сердце. Ей приснилось, что она нашла Лео лежащим вниз лицом в пруду. Но когда она подплыла к нему и попыталась подтащить его к берегу, он стал тонуть. Она никак не могла удержать брата на плаву, его тело стремительно погружалось в темную воду все глубже и тащило ее за собой. Она наглоталась воды, и ей стало трудно дышать…
Амелия встала с постели и стала искать халат и тапочки. Было еще рано, и в доме царила тишина. Она дошла до двери, но ее внезапно охватил страх. Она испугалась, что сейчас узнает, что Меррипен умер ночью и с ее братом случилось несчастье… Но больше всего Амелия испугалась чувства собственного бессилия. У нее не хватит мужества пережить беду, если та действительно случилась.
Только мысль о сестрах заставила ее повернуть ручку двери. Ради них она будет действовать уверенно. Она будет делать то, что должна делать.
Распахнув полуоткрытую дверь комнаты Меррипена, Амелия подошла к его постели.
В комнате было почти темно, но Амелия различила силуэты двух людей. Меррипен лежал на боку. Некогда сильное тело как-то съежилось. А рядом с ним лежала спящая Уин – полностью одетая, в домашнем платье с юбками до пят. Вряд ли такое хрупкое существо могло защитить гиганта Меррипена, но казалось, будто Уин и вправду его охраняет.
Амелия смотрела на них и понимала больше, чем могла бы выразить словами. Даже во сне положение их тел говорило одновременно о любви и о сдержанности.
Потом Амелия увидела, что глаза сестры открыты. Уин не пошевелилась, не произнесла ни звука. Выражение ее лица было таким серьезным, будто она старалась запомнить каждую секунду с ним.
Сострадание и печаль захлестнули Амелию. Она оторвала взгляд от глаз сестры и тихо вышла из комнаты.
Она чуть было не сбила с ног Поппи, которая тоже шла в комнату Меррипена.
– Как он? – спросила она. Амелии было трудно говорить.
– Плохо. Он спит. Пойдем на кухню и поставим чайник.
– Амелия, мне всю ночь снился Лео. Я проснулась от кошмара.
– Я тоже.
– Ты думаешь… он что-то с собой сделал?
– Надеюсь, что нет. Но такое возможно, Поппи, и мы должны быть готовы к худшему, но верить в лучшее, – добавила Амелия.
– Да, – прошептала Поппи. – Я тоже так думаю. – Она вздохнула. – Бедная Беатрикс.
– Почему ты это говоришь?
– Она еще ребенок, а уже многих потеряла… Папу, маму, а сейчас, может быть, Меррипена и Лео.
– Мы еще не потеряли Меррипена и Лео.
– Это будет чудом, если нам удастся спасти кого-нибудь из них, Амелия.
– Ты всегда такая веселая по утрам. – Амелия сжала руку Поппи. Стараясь не обращать внимания на чувство безнадежности, холодящее ей грудь, она твердо сказала: – Еще рано сдаваться, Поппи. Не будем терять надежды.
Когда сестры спустились в холл, Поппи сказала с легким раздражением:
– Амелия, у тебя никогда не возникает желания броситься на пол и зареветь?
Амелия вздохнула. Сейчас у нее было как раз такое желание. Но она не могла позволить себе такую роскошь, как слезы.
– Нет. Слезами горю не поможешь.
– И тебе не хочется прислониться к сильному плечу?
– Ничье плечо мне не нужно. У меня своих два – и совсем не плохих.
– Но это же глупо. Ты же не можешь прислониться к своему плечу.
– Поппи, если ты решила начать день с пререканий… – Амелия осеклась, потому что услышала за стенами дома шум, похожий на стук колес по гравию дорожки. – Господи, кто это мог быть в такую рань?
– Может, доктор? – предположила Поппи.
– Нет, я еще за ним не посылала.
– Может, вернулся лорд Уэстклифф?
– У него вряд ли была причина приехать, особенно в столь ранний час…
В дверь постучали.
Сестры испуганно переглянулись.
– Мы не можем открыть дверь, мы в ночных рубашках.
В холл вошла служанка. Поставив ведро с углем и вытерев руки о передник, она поспешила к массивной двери. С трудом ее открыв, она сделала книксен.
– Пошли отсюда. – Амелия потянула за собой Поппи. Но оглянувшись через плечо, она увидела высокую темную мужскую фигуру, и ее сердце чуть было не остановилось. Она уже занесла одну ногу на нижнюю ступеньку лестницы, но обернулась и встретилась взглядом с глазами цвета янтаря.
Кэм.
Он выглядел взъерошенным и неряшливым и был похож на беглого преступника. Он улыбнулся и сказал:
– Похоже, что я не могу без тебя.
Амелия бросилась к нему, спотыкаясь и ни о чем уже не думая.
Кэм поднял ее на руки. От него пахло сырой землей, прелыми листьями, дождем. Холод от его пальто проник через тонкую ткань ее халата, и она задрожала. Кэм распахнул пальто и, что-то бормоча, прижал ее к своему теплому телу. Краем глаза она видела слуг в холле и свою сестру. Она устраивает сцену. Надо оторваться от Кэма и успокоиться. Но она не могла. Еще не могла.
– Ты, должно быть, ехал всю ночь.
– Мне надо было вернуться пораньше. Я кое-что здесь недоделал. И у меня было такое чувство, что я тебе нужен. Расскажи, что случилось, дорогая.
Амелия хотела что-то сказать, но голос ее не слушался. Она потеряла самообладание. Ее душили слезы, и их уже ничто не могло остановить.
Кэм решительно прижал ее к себе. Этот поток слез, казалось, совсем его не обеспокоил. Он прижал ее руку к своему сердцу, и она ощутила его сильное и ровное биение. В мире, который рушился вокруг нее, Кэм Роан оставался спокоен и тверд, как скала.
– Все будет хорошо, – пробормотал он. – Я здесь.
Амелия наконец поняла, что потеряла над собой контроль, и предприняла жалкую попытку освободиться от объятий, но он только еще крепче прижал ее к себе. Заметив Поппи, он улыбнулся ей и сказал:
– Не беспокойся, сестричка.
– Амелия никогда не плачет, – сказала Поппи.
– С ней все будет хорошо. – Он гладил Амелию по спине. – Просто ей нужно…
– Плечо, к которому можно было бы прислониться, – закончила за него Поппи.
– Совершенно верно.
Он сел на ступеньку лестницы и жестом пригласил Поппи сесть рядом.
Достав из кармана носовой платок, он начал вытирать лицо Амелии. Она что-то лепетала сквозь всхлипывания, но ничего нельзя было понять. Кэм тихо приказал ей замолчать и начал ее баюкать, словно малого ребенка. Она уткнулась лицом ему в плечо и стала понемногу успокаиваться.
Между тем Кэм задал несколько вопросов Поппи, и она рассказала ему о состоянии Меррипена, об исчезновении Лео и даже о пропавшем столовом серебре.
Амелия окончательно пришла в себя и оторвала лицо от плеча Кэма.
– Тебе лучше?
Амелия кивнула и послушно высморкалась в его платок.
– Прости меня. Мне не следовало превращаться в садовую лейку. Но теперь все.
– Тебе не надо просить прощения. И ты можешь плакать, сколько захочется.
Что бы она ни сделала, сколько бы ни плакала, он все примет. И будет ее утешать. От этой мысли у Амелии снова выступили слезы. Она уткнулась ему в ворот рубашки и опять дала волю слезам.
– Как ты думаешь, Лео умер? – прошептала она. Кэм не стал давать пустых обещаний, не вселял в нее напрасно надежду, а только гладил ее по мокрой щеке.
– Что бы ни случилось, мы справимся с этим вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34