Кэму потребовалось проявить немалую силу воли, чтобы не запустить чем-нибудь тяжелым в Кристофера Фроста. Он хотел, чтобы внимание Амелии принадлежало только ему. И безраздельно.
– После первого формального ужина в Лондоне, – сообщил он Амелии, – я подумал, что останусь голодным.
К его великому удовольствию, она сразу же повернулась к нему и удивленно спросила:
– Почему?
– Потому что я думал, что маленькие тарелочки рядом с приборами служили gadjo для основного блюда, а это означало, что поесть как следует не удастся.
Амелия рассмеялась:
– Вы, наверное, почувствовали облегчение, когда начали ставить большие тарелки.
Он покачал головой:
– Нет, я был слишком занят изучением этикета.
– Например?
– Садись там, куда укажут, не говори о политике и об отправлениях желудка, ешь суп с боковой стороны ложки, не пользуйся зубочисткой вместо вилки, не предлагай еду со своей тарелки.
– Цыгане делятся едой со своих тарелок?
– Если бы мы сидели у костра и ели по-цыгански, я предложил бы вам самые лучшие куски мяса, мякиш хлеба, самые сладкие части фруктов.
Ее щеки порозовели, и она потянулась за бокалом вина. Отпив глоток, она сказала, не глядя на него:
– Меррипен редко говорит о таких вещах. Мне кажется, что от вас я узнала больше о цыганах, чем от него за двенадцать лет.
Меррипен… Молчаливый chal, который сопровождал ее в Лондоне. Нельзя было не заметить непринужденного дружелюбия между ней и этим цыганом, свидетельствовавшего о том, что Меррипен не просто слуга.
Однако прежде чем Кэм смог поговорить на эту тему, стали разносить суп. В огромных дымящихся супницах были супы из лососины с укропом, из крапивы с сыром и тмином, из кресс-салата с кусочками фазана и грибной суп со сметаной и коньяком.
Кэм выбрал суп из крапивы и повернулся к Амелии, чтобы продолжить разговор, но ее уже монополизировал сосед с другой стороны, который с энтузиазмом рассказывал ей о своей коллекции восточного фарфора.
Кэм оглядел обедающих: все были заняты светской беседой. Он терпеливо подождал, пока жена викария занялась своим супом. И когда она поднесла ко рту ложку, он посмотрел на нее. Она опять поперхнулась, и ложка задрожала у нее в руке.
Он стал думать о том, что бы могло ее заинтересовать.
– Шандра, – сказал он деловым тоном. Она в страхе выпучила глаза и прошептала:
– Ш-ш…
– Шандра – так называется корень лакричника – и мед помогают избавиться от мокроты в горле. Моя бабушка была целительницей – она научила меня готовить снадобья.
Слово «мокрота» заворожило ее.
– Шандра также помогает при кашле и от укусов змей, – доверительно сообщил он.
Она побледнела и положила ложку. Потом отвернулась от него и заговорила с соседом слева.
Поскольку в вежливой беседе ему было отказано, он доел суп и откинулся на спинку стула в ожидании второго блюда. Сладкое мясо под соусом бешамель, перепела в гнездах из трав, пирог с голубями, жареные бекасы и овощное суфле наполнили столовую богатыми ароматами. Гости восторженно заахали, наблюдая, как все эти яства раскладывают по тарелкам.
Но Амелия Хатауэй почти не замечала всего этого гастрономического великолепия. Ее внимание было занято беседой на другом конце стола, где сидели лорд Уэстклифф и Лео. Ее лицо было спокойным, но крепко сжатая в руке вилка выдавала волнение.
– …вы, очевидно, владеете большими земельными угодьями, которые уже долгое время не использовались… – говорил Уэстклифф Лео, явно не заинтересованному темой разговора. – Я пришлю вам своего земельного агента, чтобы он определил средние условия сдачи земли в аренду в Гемпшире. Обычно сделки совершаются без письменного договора, так что это дело чести – соблюдать ее условия…
– Спасибо, – поблагодарил Лео, одним глотком выпив добрую половину вина из бокала, – но я в свое время разберусь с арендаторами.
– Боюсь, что для некоторых из них время уже прошло. Многие дома на вашей земле превратились в развалины. Людьми, которые теперь зависят от вас, слишком долго пренебрегали…
– Значит, пришло время, чтобы они поняли, что единственное, что я постоянно делаю, – это не забочусь о людях, которые зависят от меня. – Лео бросил взгляд на Амелию: – Я правильно говорю, сестричка?
Амелия с усилием разжала руку, державшую вилку.
– Я уверена, что лорд Рамзи вплотную займется нуждами своих арендаторов, – сказала она. – Пусть вас не вводит в заблуждение его желание казаться беззаботным. На самом деле он уже делился со мной планами улучшения жизни арендаторов и собирается изучать современные методы ведения сельского хозяйства…
– Если я и буду что-нибудь изучать, – лениво протянул Лео, – так это дно бутылки хорошего портвейна. Мои арендаторы доказали свою способность выживать в условиях, когда ими милостиво пренебрегают, так что они не нуждаются в моей опеке.
Часть гостей слушали крамольные речи Лео с некоторым недоумением, другие хихикали. В воздухе повисло напряженное молчание.
Если Лео намеренно хотел сделать из Уэстклиффа врага, он не мог бы выбрать лучшего способа. Граф был известен тем, что заботился о тех, кто был менее счастлив, чем он, и активно не любил тех напыщенных аристократов, которые потакают своим желаниям и не выполняют своих обязанностей.
– Черт, – тихо прошептала Лиллиан, увидев, как ее муж нахмурился.
Однако не успел Уэстклифф открыть рот, чтобы отчитать наглого молодого виконта, как раздался оглушительный крик одной из гостий. Две другие дамы повскакивали со своих мест, за ними несколько джентльменов, и все они в ужасе смотрели в центр стола.
Все разговоры прекратились. Проследив за взглядами гостей, Кэм увидел нечто – ящерицу, пробиравшуюся между судками с соусами и солонками. Не колеблясь, он протянул руку, схватил ящерицу и зажал ее в руке.
– Я поймал ее, – сказал он.
Жена викария была в полуобморочном состоянии.
– Не делайте ей больно! – закричала Беатрикс Хатауэй. – Это моя домашняя любимица!
Гости смотрели то на руку Кэма, то на девушку Хатауэй.
– Домашняя любимица? Какое облегчение, – спокойно сказала леди Уэстклифф. – А я-то думала, что это какой-то новый английский деликатес.
Лицо лорда Уэстклиффа побагровело. Всем, кто его хорошо знал, было понятно, что он изо всех сил пытается не расхохотаться.
– Ты принесла Спотти на ужин? – спросила Амелия младшую сестру, порозовев от смущения до кончиков ушей. – Беа, я еще вчера велела тебе от нее избавиться.
– Я пыталась, но когда я оставила ее в лесу, она побежала за мной домой.
– Беа, рептилии не бегут за людьми домой, – сурово возразила Амелия.
– Но Спотти не обычная ящерица. Она…
– Мы обсудим это во дворе. – Амелия встала, заставив всех джентльменов тоже подняться со своих мест. – Прошу прощения, милорд, – извинилась Амелия. – Разрешите нам выйти.
Граф кивнул.
Другой джентльмен, Кристофер Фрост, посмотрел на Амелию так пристально, что Кэм разозлился не на шутку.
– Могу я помочь? – спросил Фрост почти безразличным тоном, но Кэм сразу понял, что этот человек очень хочет выйти вместе с Амелией.
– В этом нет необходимости, – сказал он, опередив ответом Амелию. – Все под контролем. К вашим услугам, мисс Хатауэй. – И с извивающейся ящерицей в руке Кэм сопроводил сестер из столовой.
Глава 8
Кэм, Амелия и Беатрикс вышли из столовой через широкие балконные двери, которые вели в оранжерею, обставленную стульями с бамбуковыми спинками и небольшим диванчиком. Белые колонны по периметру оранжереи были оплетены вьющимися растениями.
Как только двери закрылись, Амелия подошла к сестре с поднятыми руками. Кэм подумал, что она собирается как следует встряхнуть Беатрикс, но Амелия лишь прижала сестренку к себе, едва сдерживаясь от смеха.
– Беа… признайся, ты сделала это нарочно. Я глазам своим не поверила… когда увидела эту ящерицу, снующую по столу между блюдами…
– Я должна была что-то сделать. Лео так плохо себя вел!.. Я не поняла, что он сказал, но я видела лицо лорда Уэстклиффа…
– О! – Плечи Амелии тряслись от смеха. – Бедный Уэстклифф… только что он защищал местное население от тирании Лео – и вдруг… из-под тарелки с хлебом выползает Спотти…
– А где Спотти? – забеспокоилась Беатрикс. Кэм положил ящерицу в протянутую руку девочки. – Спасибо, мистер Роан. У вас очень хорошая реакция.
– Мне все так говорят. – Он улыбнулся. – Ящерица считается счастливым животным. Некоторые утверждают, что она стимулирует вещие сны.
– Правда? – Беатрикс завороженно смотрела на Кэма. – А ведь действительно. В последнее время мне часто снятся сны…
– Мою сестру не надо в этом убеждать, – сказала Амелия, бросив на Беатрикс многозначительный взгляд. – А теперь пришло время проститься со Спотти, дорогая.
– Да, я знаю. – С тяжелым вздохом она взглянула на свою ладонь. – Сейчас я ее отпущу. Я думаю, Спотти больше понравится жить здесь, чем у нас.
– Вот и славно, что ты это поняла. Пойди поищи для нее местечко, Беа. Я подожду тебя здесь.
Беатрикс ушла, а Амелия оглядела нечеткие, расплывчатые в вечернем воздухе очертания большого дома.
– И что теперь? – Кэм подошел и встал рядом.
– Хочу рассмотреть особняк, потому что вижу его в последний раз.
– Я в этом сомневаюсь. Уэстклиффы не раз приглашали к себе людей, которые вели себя гораздо хуже.
– И тоже выпускали на обеденный стол ящериц? Господи, неужели им не хватает компании?
– Они с большим терпением относятся к чудачествам. – Помолчав, он добавил: – Чего они не приемлют, так это грубости и бессердечия.
Она поняла намек на ее брата.
– Лео никогда не был бессердечным. – Она крепко обхватила себя руками, будто хотела защититься. – Он лишь с прошлого года стал таким невыносимым. Сам на себя не похож.
– И все из-за того, что он унаследовал титул?
– Титул здесь ни при чем. Это потому, что… – Она отвернулась от Роана и сглотнула, а он услышал нетерпеливое постукивание ее ноги, скрытой под платьем. – Лео кое-кого потерял, – сказала она наконец. – Скарлатина унесла на тот свет многих в деревне, в том числе девушку, которую… с которой он был обручен. Ее звали Лора, она была моя лучшая подруга. И подруга Уин. Она была красавица, любила рисовать и писать маслом. А смеялась так, что невозможно было не рассмеяться, глядя та нее…
Амелия помолчала, сглотнув ком, подступивший к горлу.
– Лора заболела одной из первых. Лео оставался с ней каждую свободную минуту. Никто не ожидал, что она умрет… но это случилось так быстро. На третий день болезни она была так слаба, что еле прощупывался пульс. Потом она потеряла сознание и умерла на руках у Лео. Он приехал домой и слег. Мы поняли, что он заразился. А потом заболела и Уин.
– А остальные не заболели?
– Нет, я уже отослала Беатрикс и Поппи. А мы с Меррипеном по непонятной причине оказались невосприимчивыми к болезни. Он помог мне ухаживать за обоими. Без его помощи они бы оба умерли. Меррипен приготовил сироп с какой-то ядовитой травой, который…
– Это, наверное, была белладонна или, как ее еще называют, сонная одурь, – подсказал Кэм. – Ее не так-то легко найти.
– Да. – Она посмотрела на Роана с любопытством: – А вы откуда знаете? Наверное, от своей бабушки?
Он кивнул:
– Сложность в том, чтобы знать, какое количество противодействует яду в крови, и не навредить пациенту.
– Слава Богу, оба выздоровели, но, как вы, наверное, уже заметили, Уин все еще очень слаба, а Лео… ему на все и всех наплевать. Даже на себя. – Она опять застучала ногой. – Я не знаю, как ему помочь. Я понимаю, как это тяжело – потерять любимого человека, но… – Она беспомощно пожала плечами.
– Вы имеете в виду мистера Фроста, – сказал он. Амелия глянула на него искоса и густо покраснела.
– Откуда вы знаете? Это он вам сказал? Или до вас дошли слухи… или…
– Нет, ничего такого. Я просто все понял, когда вы с ним разговаривали.
Амелия обхватила ладонями свои пылающие щеки.
– Боже милостивый. Неужели так легко прочитать все по моему лицу?
– Возможно, я один из Phuri Dae, – улыбнулся он. – То есть мистический цыган. Вы были в него влюблены?
– Это вас не касается, – поспешно ответила она.
– Почему он вас бросил?
– Откуда… – Она запнулась и нахмурилась. Она поняла, что Роан просто задает ей провокационные вопросы и по тому, как она на них реагирует, по кусочкам составляет правдивую картину о ней самой. – Ладно, какая разница? Я вам расскажу. Он оставил меня ради другой женщины – более молодой, более хорошенькой, и к тому же она была дочерью его босса. Для него это был бы весьма полезный брак.
– Вы ошибаетесь.
Амелия посмотрела на него с недоумением:
– Уверяю вас, это было бы громадным преимуществом…
– Она вряд ли была более хорошенькой, чем вы.
– О! – прошептала она.
Он подошел к ней ближе и наступил ей на ногу. Постукивание прекратилось.
– Плохая привычка, – смутившись, сказала Амелия. – Никак не могу от нее избавиться.
– Так весной обычно делает колибри. Птичка висит на краю гнезда, зацепившись одной лапкой, а другой – утрамбовывает дно.
Ее взгляд заскользил вокруг, словно она никак не могла решить, куда же ей смотреть.
– Мисс Хатауэй. – Он говорил тихо и мягко. Ему хотелось обнять ее и держать, пока она не успокоится. – Я заставляю вас нервничать?
– Нет. Конечно же, нет… да. Да.
Отчаяние, с которым она это сказала, поразило обоих. Один из факелов догорел, и оранжерея погрузилась в полумрак.
– Я никогда не причиню вам боль.
– Я знаю. Дело не в…
– Это потому, что я поцеловал вас, ведь так?
– Вы сказали… вы сказали, что не помните.
– Помню.
– Зачем вы это сделали? – почти шепотом спросила она.
– Это был импульс. И была возможность. – Его возбудила ее близость, но Кэм постарался сдержать себя. – Вы наверняка не ожидали ничего другого от цыгана. Мы берем то, что хотим. Если цыган испытывает желание к женщине, он ее крадет для себя. Иногда прямо из ее постели. – Даже в темноте он увидел, что она опять покраснела.
– Вы только что сказали, что не причините мне боли.
– Если бы я вас похитил… – Сама мысль о том, что ее мягкое сопротивляющееся тело может оказаться в его объятиях, заставила забурлить кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34