– Я же ничего не сделал! – попробовал, было сопротивляться юноша.
– А никто и не говорит, что сделал, – сказал Хью. – Просто у меня есть к тебе несколько вопросов. Ответь на них честно, и можешь идти своей дорогой. Но если ты попытаешься соврать, я это узнаю, – угрожающе нахмурившись, добавил он. – Обман полномочного представителя короля – это государственная измена, и если тебе повезет, то тебя только повесят.
Юноша задрожал, его лицо стало белее мела, а в глазах застыл ужас. Он смотрел на Хью как загнанное животное. За государственную измену всех, кроме дворян, ждали страшные пытки.
Хью махнул рукой, и солдаты, подхватив юношу под мышки, поволокли его к палатке. Хью не любил добиваться цели запугиванием, однако не отказывался от подобных методов, когда без них нельзя было обойтись.
– Итак, – проговорил он, входя в палатку вслед за солдатами, – расскажи мне подробно, что ты видел в ту ночь, когда погиб лорд Мэллори. Ты стоял в юго-западном углу внутреннего двора, верно?
– Да, сэр. – Юноша кивнул. Он напоминал марионетку в руках умалишенного кукловода.
– Ты смотрел на окно комнаты леди Джиневры? Юноша опять закивал.
– И что?.. – Хью сложил на груди руки и выжидательно посмотрел на свою жертву.
– Ну, я видел кого-то у окна, – запинаясь, пробормотал юноша.
– Кого-то или что-то?
– Это была тень.
– Чего?
Наступило тягостное молчание, и Хью стало жалко юношу.
– Давай, говори, – поторопил он. – Тебя кто-нибудь предупреждал не рассказывать, что ты видел?
Артур замотал головой, потом кивнул и снова отрицательно покачал головой.
– Не понимаю, – сурово произнес Хью. – Так да или нет?
– Думаю, я видел у окна госпожу, – выпалил Артур. – Это была ее тень. Я тогда ничего не подумал, потому что она часто по вечерам стояла у окна. А когда лорд упал, я увидел, что занавеска качнулась, а рядом промелькнула ее тень, даже не тень, а только кусочек. Тогда мне так показалось, но я не уверен. – Он испуганно уставился на своего мучителя. – Грин сказал, что я должен забыть об этом… он сказал, что я ничего такого не видел.
Старые слуги, знавшие Джиневру с детства, стояли за нее горой. Грин один из них, вспомнил Хью. И тогда возникает вопрос: зачем им плести паутину лжи, если смерть Мэллори была простой случайностью?
– Ладно, Артур, – сказал он, – можешь идти. – Юноша помчался прочь во весь опор, только пятки засверкали.
Хью вышел из палатки и оглядел лагерь. Все сидели за столом и ужинали. Подумав, он решил присоединиться к ним. Настало время предъявить Джиневре обнаруженные улики, и пока он это не сделает, он не будет пользоваться ее гостеприимством.
Глава 7
Робин не мог понять, куда делся отец. Сидя в часовне, он то и дело поглядывал на вход, надеясь, что отец придет, но тот не появлялся.
И мальчика охватила тревога. Отец никогда не забывал предупреждать его о том, что его планы меняются или он задержится. Однако сегодня отца не было видно с полудня.
Вторую половину дня Робин потратил на то, чтобы дополировать доспехи, а потом, узнав, что Пен освобождена от уроков, а Пиппа сидит в доме под присмотром камеристки, он пригласил Пен погулять. Они неторопливо шли вдоль реки и почти не разговаривали. Робин собрал ей букет бледно-розовых алтеев, и Пен приколола его к своему платью. Вскоре цветы немножко увяли, но она все равно не снимала его.
– Где твой отец? – Громкий шепот Пиппы вывел Робина из задумчивости.
Робин пожал плечами.
– Наверное, его что-то задержало, – вместо него ответила Пен.
– Должно быть, он отправился на охоту. Надеюсь, он не упадет с лошади… и не заблудится, – опять шепотом, прикрывая рот ладошкой, сказала Пиппа. – Так случилось с…
– Тише! – остановила ее Пен, так как мастер Грайс, замолчав, укоризненно взглянул на девочку.
Джиневра, сидевшая напротив, тоже устремила на младшую дочь грозный взгляд, и Пиппа затихла, переключив свое внимание на раненую руку.
Мысли Джиневры были далеки от молитв. Она все еще плыла на волнах «дьявольского», как бы она выразилась, наслаждения, полученного от правовых изысканий. Спорная земля была четко указана в добрачном договоре Роджера Нидема и его первой жены. Итак, из этого сражения Джиневра вышла победительницей, и Хью де Боукеру придется признать это. От того факта, что ее победа была призрачной, так как существовали более серьезные проблемы, чем обычный спор из-за земли, она предпочла отмахнуться и в полной мере отдавалась своему восторгу.
Выйдя из часовни, Джиневра оглядела двор и, не обнаружив там лорда Хью, испытала легкое разочарование.
– Робин, а твой папа не будет ужинать с нами?
– Он мне ничего не говорил, мадам. – кажется, тоже был озадачен отсутствием отца. – Обычно он предупреждает меня, когда его планы меняются. Наверное, у него появились неотложные дела.
Джиневра кивнула:
– Да, конечно. Как ты считаешь, нам стоит подождать его?
Робин покачал головой:
– Нет, он бы этого не хотел, миледи. Он не любит обременять других.
«Вот как?» – мысленно прокомментировала его слова Джиневра.
– Надеюсь, он не заблудился и не упал с лошади, как Джош Барсетт, – заявила Пиппа. – Помнишь, мама, как его не могли найти, и он пролежал много часов, прежде чем углежог нашел его? Нога Барсетта опухла и посинела. Они думали, что придется отрезать ногу, чтобы…
– Да, помню, – поспешно перебила ее Джиневра. – Но отец Робина в отличие от Джоша Барсетта знает, где у лошади зад, а где перед.
– Ой, я не хотела сказать ничего плохого про лорда Хью! – воскликнула Пиппа и с тревогой взглянула на Робина. – Я не хотела расстроить тебя.
Но Робина настолько рассмешило предположение, будто его отец может упасть с лошади, что он хмыкнул и по-братски дернул Пиппу за косичку.
– Я ничего не слышал. Я постепенно учусь не слушать тебя.
– Это грубость с твоей стороны, – обиделась Пиппа. – Я не виновата, что у меня слова сами слетают с языка.
– Ну, если положишь в рот еду, то она, возможно, задержит слова, – с улыбкой сказала Джиневра. – Идемте ужинать. – И она направилась к двери в дом, пропустив Пиппу вперед.
Когда ужин уже заканчивался, Пиппа, не упуская ни одной неприятной детали, принялась рассказывать, как собака нашла на берегу реки гнездо полевки, разворошила его и сожрала орущих детенышей одного за другим.
– Они были как маленькие розовые леденцы… будто из марципана. – Пиппа в качестве примера подняла глазированную марципаном сливу.
– Довольно, – твердо остановила ее Джиневра и обратилась к Робину: – Робин, когда увидишься с отцом, скажи ему, что я через час выйду на прогулку в сад и хотела бы, чтобы он присоединился ко мне.
Робин кивнул:
– О да, мадам. Уверен, он в лагере.
Сразу после ужина Робин поспешил в лагерь.
Хью в задумчивости обгладывал куриную ножку, когда в круг, образованный палатками, вбежал Робин. Видя, что мальчик тяжело дышит, а его щеки покрывает румянец, он спросил:
– Все в порядке?
– Да, сэр. Просто я волновался. Нам не хватало вас за ужином.
– Ты зря волновался, – улыбнулся Хью сыну. – Я вполне способен позаботиться о себе. Ты ведь это знаешь.
– Да, сэр, – согласился Робин.
– Позже я принесу свои извинения леди Джиневре. – Вряд ли эту даму заинтересуют никчемные извинения, когда он представит ей доказательства ее лжи, злобно размышлял Хью.
Робин откинул со лба прядь волос. Вечер был теплый, и от бега он вспотел.
– Леди Джиневра просила передать вам, что через час она выйдет гулять в сад, и хотела бы, чтобы вы присоединились к ней.
Хью посмотрел в небо. Солнце уже спустилось к горизонту, через час оно скроется.
– Так уж получилось, что мне нужно кое-что обсудить с леди Джиневрой. С сегодняшнего дня мы живем в лагере. Возвращайся в дом и собери вещи. Возьми кого-нибудь из дружинников в помощь, чтобы дотащить сундук.
Робин колебался.
– Мы… мы уезжаем, сэр?
– Да, – коротко ответил Хью. – При первой же возможности. Иди, принимайся за дело. – Он отшвырнул обглоданную кость и махнул на сына рукой.
Робин побежал прочь, а Хью принялся шагать взад-вперед по зеленой лужайке, ожидая, когда солнце сядет.
Ему очень хотелось бы избежать предстоящего разговора. К его собственному удивлению, он не испытывал удовлетворения при мысли, что его подозрения оказались верными. Джиневра Мэллори отправила на тот свет своего мужа, жестокую скотину и пропойцу. Возможно, он получил по заслугам! Однако Хью де Боукер действовал по предписанию короля, и его сочувствие, если таковое и возникало в его душе, отношения к делу не имело.
Он смотрел вслед сыну, который бежал к дому подпрыгивая, как жеребенок. За ним едва поспевал один из дружинников. Итак, Робин получит в наследство богатую землю, которая даст ему средства на то, чтобы основать новую династию. Богатство откроет ему двери ко двору, к королевским милостям, к влиянию и еще большему богатству. Робин не будет солдатом удачи, как его отец.
И эта земля не принадлежит Джиневре Мэллори. Нидем не имел права передавать ее. Так что все законно.
Джиневра прогуливалась в розарии. На локте у нее висела корзинка, в руке она держала садовые ножницы. Она то и дело останавливалась у какого-нибудь куста, срезала цветок, подносила его к лицу и с наслаждением вдыхала сладковатый аромат. Солнце уже село, сад окутали сумерки. С голубятни доносилось приглушенное воркование.
Разве можно этого лишиться? Отдать жадному королю и его ненасытному хранителю печати? Ведь есть же на свете правосудие!
С того момента, когда она осознала все радости аналитического мышления и научилась читать и говорить на латыни так же свободно, как на родном языке, она стала интересоваться правом. Под руководством магистра Говарда она изучала право и зубрила наизусть законы. Она действительно верила в правосудие. И считала его краеугольным камнем мироздания.
«По закону меня не могут лишить того, что мне принадлежит, только потому, что кто-то другой возжелал мою собственность».
И в то же время она знала, что могут. В Англии короля Генриха правосудие – это редкий праздник.
Джиневра решила срезать еще не раскрывшуюся белую розу. Ножницы, соскользнув с толстого стебля, прокололи ей палец. Она сразу сунула палец в рот и ощутила солоноватый привкус крови. Что она носится с этой спорной землей, если ей грозит лишиться жизни?
Джиневра услышала позади себя шаги. Знакомые шаги, уверенные и в то же время легкие. Шаги захватчика.
«Шаги человека, который заставляет меня трепетать».
– Лорд Хью. – Она с улыбкой повернулась к нему.
– Вы укололись?
– Нет, порезалась. Ножницы соскользнули. Ничего страшного. – Она поставила корзинку с цветами на каменную скамью у дорожки.
Хью вынул платок из кармана и, не спрашивая разрешения, стер кровь с ее пальца.
– Почему-то ранки на пальцах всегда очень сильно кровоточат.
– Да, я заметила. – Джиневра следила за его загорелыми пальцами: длинные, сильные, они действовали быстро и умело. Она чувствовала тепло его прикосновения – такое же тепло, как от мягкого, податливого нагретого воска.
Внезапно Хью выпустил ее руку.
– Нам нужно кое-что обсудить, мадам. – Джиневра собралась было что-то сказать, но он остановил ее. Его взгляд был прикован к ее лицу. – С самого моего приезда вы лгали мне, мадам. Меня здесь буквально завалили ложью, чтобы исказить факты и скрыть правду.
Джиневра побледнела:
– Какую правду, милорд?
– Правду о том, что вы вытолкнули своего мужа из окна.
– Кто обвиняет меня в этом? – побелевшими губами произнесла она.
– Я. Ваша камеристка говорит, что в ту ночь была в комнате с вами и Стивеном Мэллори, а ваш эконом утверждает, что она была с ним в буфетной. Вы говорите, что были в гардеробной, когда Мэллори упал, а часовой видел вас у окна и перед тем, как ваш муж упал, и сразу после этого. Если вы, мадам, не имеете отношения к его смерти, почему мне все лгут?
Джиневру охватила ярость. Теперь она поняла, что расстроило Тилли.
– Вы посмели запугивать моих слуг! Я велела им помогать вам, рассказать все, что известно. Им нечего скрывать. Вы, должно быть, запугали Тилли, и она солгала вам! Вы ползаете вокруг, как гадюка, и стараетесь заманить в ловушку моих людей – людей, которые верны мне, которые были рядом со мной с моего детства. Вы хотите обманным путем заставить их предать меня! – Забыв, что у нее в руке ножницы, она попыталась оттолкнуть его, но он перехватил ее руку.
–Ради всего святого, что вы делаете?
Джиневра взглянула на свою руку и медленно разжала пальцы. Ножницы упали на землю.
– Я забыла, что они у меня в руке.
– Мне и в это поверить? – насмешливо осведомился Хью. – Умертвив четырех мужей, вы решили теперь напасть на меня?
– О, только не говорите глупости! – Джиневра вырвала руку.
Наступила тишина, и Хью понял, что Джиневра не хотела нападать на него.
– Возможно, – уже более миролюбиво проговорил он, – вы объясните мне, почему вы сказали, что были в гардеробной, когда на самом деле вас там не было?
– А что видел часовой?
– Вас.
Джиневра отрицательно покачала головой.
– Как он может быть в этом уверен? Или вы опять воспользовались «убедительной» методикой, чтобы получить от него нужные вам показания? – Джиневра не скрывала сарказма. – Нам обоим известно, что вы намеревались уехать отсюда с доказательствами, которые вам так необходимы.
Хью гневно сжал губы:
– Мне уже надоело слушать эту песню. Часовой видел вас у окна до, и после падения Мэллори.
– И он видел, как я толкнула его, да?
– Нет. Но намерение ясно.
– Милорд, вы хоть представляете, каким крупным мужчиной был Стивен? – спросила Джиневра. – Согласна, я и сама не маленькая, но по сравнению с моим мужем… – Она окинула его жалостливым взглядом. – Все, кто знал Стивена, скажут вам, что он был очень высоким и сильным, несмотря на склонность к полноте. Он был пьяницей и, напившись, плохо держался на ногах. После обеда, бывало, он валился с ног – а такое случалось нередко, вам любой подтвердит, – и засыпал. Разбудить его было невозможно, а поднять – тем более. У меня бы не хватило сил вытолкнуть его из окна.
«А вот вовремя поставленной подножки хватило».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48