Но красть ребенка... Нет, это стиль работы негосударственных органов.
– Да урки там сплошные! Мне же звонили, я разговаривал с ними, – горячо заговорил Николай, отчаянно жестикулируя, – даже по голосу слышно, что тот, который мне звонил, весь в наколках. Обыкновенные уголовники.
– Ну, не совсем обыкновенные, – поправил друга Банда. – Обыкновенные работают на более низком уровне... Ладно, пока мне достаточно информации. Теперь, мужики, ваша очередь меня выслушать. Запоминайте все, что я буду вам говорить и показывать, – у нас очень мало времени, и права на ошибки мы не имеем.
– Слушаем тебя.
– Андрей, подайте мне вон тот чемоданчик, что рядом с вами, – обернулся Банда, показывая Дубову на симпатичный кейс, лежавший на заднем сиденье. – Спасибо. А теперь, Коля, смотри внимательно.
Банда положил кейс себе на колени, щелкнул замками и откинул крышку.
В чемоданчике оказался аппарат, чем-то напоминающий транзисторные магнитолы советской эпохи – с выступающими наружу ручками настройки и складной антенной. Вот только шкалы волн у этого аппарата не было, да и защитный цвет его прямо указывал на специфический характер его предназначения.
– Держите, Андрей, вот эти пять «пуговичек», – Банда достал из специального отделения своего «хитрого» кейса пять странных маленьких круглых железяк, действительно очень похожих на пуговицы, и протянул ему. – У вас в редакции какого типа телефоны? Надеюсь, вы еще не настолько успели разжиреть, чтобы установить сплошные «панасоники»?
– Ну, факс у нас есть, конечно... – немного обиженно заметил Самойленко, но его опять перебил Дубов:
– Обыкновенные у нас телефоны – кнопочные мыльницы, которые строгают тут, в Минске.
– Отлично. Ты, Коля, можешь собрать всех сотрудников в своем кабинете и провести что-то вроде планерки? Так, чтобы другие кабинеты на некоторое время опустели?
– Зачем?
– Пока вы будете вроде бы совещаться, Андрей вложит в каждую телефонную трубку «пуговичку». В каждый аппарат...
– У нас десять аппаратов, – растерялся Дубов.
– Почему десять?
– В каждой комнате по два аппарата на один номер – у нас же по три, по четыре, а то и по пять человек в одном кабинете сидят.
– Ясно. Держи еще пять микрофонов, – Банда отсчитал еще пять «пуговиц». – Слушай, а давай и впрямь на «ты»?
– Конечно, – Андрей с удовольствием пожал протянутую ему Бандой руку.
– Не имеет значения, куда будешь класть эти штучки – около микрофона или около наушника – слышимость все равно будет отличной. Проверено.
– Хорошо.
– Не забудь подготовиться – возьми отвертку...
– Да понимаю я все!
– Мужики, не обижайтесь, я напоминаю о чем-то только потому, что мы должны учитывать каждую мелочь – засыпаться нам нельзя. «Засветиться» – ни в коем случае. Если среди ваших людей есть кто-то, кто работает против вас, и этот оборотень сообщит о нашей активности бандитам... – Банда хотел продолжить фразу, но, заметив вдруг напрягшееся лицо Николая, не договорил. – Короче, сами понимаете.
– Конечно.
– И еще. Больше – никому о том, что я здесь. Слышите? Даже собственным женам ни слова. Бойтесь даже во сне проговориться.
– Ну, моя-то будет знать, ты же у меня жить будешь, – улыбнулся Андрей, похлопав Банду по плечу.
– Твоей можно знать, что я – твой знакомый из Москвы. Но – не больше.
– Ясно, не волнуйся.
– Так, Коля, надеюсь, ты сумеешь что-то придумать, чтобы выманить своих людей из кабинетов и дать Андрею время установить «жучки»?
– Сумею.
– Отлично. После того, как «пуговицы» будут на местах, всех выгоняешь, закрываешься, ставишь перед собой кейс, включаешь вот здесь.
– Понял.
– Поднимаешь вертикально антенну и выдвигаешь – это как обычно. Громкость – на «тройку» для начала. Потом подрегулируешь, но смотри, осторожно – звонок будет слышен раз в десять громче, чем разговор. Не оглохни.
– А из коридора не услышат?
– Вот наушник. В это гнездо вставишь перед включением, – показал Банда.
– На одно ухо?
– Как в армейской радиостанции – чтобы другим ухом слышал, что вокруг творится.
– Ясно.
– Как только разговор покажется тебе интересным или даже просто непонятным – нажимай вот эту кнопку. Весь разговор будет записан, потом прослушаем вместе.
– Хорошо.
– Дальше. Вы должны создать видимость, что приняли все условия бандитов. Демонстративно уничтожайте копии, стирайте все сюжеты с кассет. Но не забудьте, конечно, – вдруг улыбнулся он, – оставить хотя бы одну копию для меня – я ведь еще вашей программы не видел.
– Оставим! – понял его Самойленко. – А как быть с программой, которая запланирована на пятницу?
– Какой крайний срок для снятия ее с эфира?
– Да хоть за час до выхода – замену найдут, хотя выговора мне в таком случае не избежать.
– Ну, выговор ты переживешь, поэтому программу пока не трогай. А по редакции обязательно пустите слух, что ее снимают с эфира. Что Коля сам этого хочет – мол, не доработан какой-нибудь сюжет или еще что-то в этом роде.
– Будет сделано.
– Так. Ну, что я еще забыл?
Андрей с Николаем смотрели на него молча, полностью признав право Банды на старшинство, и были готовы подчиниться любой его команде.
– Вроде пока все, – сам себе сказал Банда, еще раз внимательно просмотрев свои записи.
– За работу?
– Да. Встретимся с вами... Во сколько уходят с работы ваши сотрудники?
– Часов в пять, в семь, иногда, когда работа есть, и в полночь.
– Сегодня работы, я надеюсь, не будет? – спросил Банда почти утвердительно.
– Конечно. Сегодня закончим в семь – самое позднее.
– Хорошо. Встречаемся здесь же в восемь. Но только будьте внимательны – не приведите никого за собой.
– Обижаешь... – попробовал возмутиться Николай, вдруг почувствовав себя задетым.
– Не обижаю, а хочу, чтобы все прошло без сбоев, – жестко оборвал его Банда. – Сделаем даже так – приедете, встанете в пятнадцати метрах от моей машины и сидите, даже в мою сторону не глядите. Я сам к вам подойду. Когда можно будет, конечно.
– Хорошо.
– Ну, все тогда. Езжайте на работу. А то уже десять, вам давно пора быть на месте...

* * *

С «жучками» все удалось провернуть быстро и незаметно. Когда Андрей закончил свою работу, он зашел к Самойленко, который тоже завершал незапланированную летучку.
– Можешь включать, – сказал он другу, когда они остались в кабинете одни.
– Все в порядке?
– Как в лучших домах Парижа и Лондона! – Андрей явно был доволен своей работой.
– Тогда иди.
– Я тоже хочу послушать.
– Андрей, я же должен закрыться с этой штукой... – мягко напомнил ему Коля.
– Ладно, но...
– Ты пока иди все уничтожай, все лишние копии. Если кто спросит, что делаешь, – отвечай, что, мол, я распорядился, что дело прогорело, не стоит выеденного яйца, словом, сам знаешь, что говорить.
– Конечно, я найду, что сказать. Учить меня не надо. Но потом я приду и постучусь в твою дверь вот так, – Дубов продемонстрировал на крышке стола Самойленко условный стук, – и ты мне откроешь. О'кей? Мне ведь тоже охота посмотреть, как эта штуковина работает.
– Хорошо. Иди...

* * *

Самым большим недостатком системы оказалось то, что она могла прослушивать все разговоры одновременно – если говорили сразу по нескольким аппаратам в один и тот же момент.
Но такое случалось, во-первых, не слишком часто – слава Богу, на прослушивании было всего лишь пять номеров. А во-вторых, Коля быстро приспособился к аппарату, не вслушиваясь особенно в разговор, если он не относился к делу.
А наслушался в первые же часы сидения с наушником на голове такого!
В какие-то моменты ему даже становилось чисто по-человечески неловко перед своими сотрудниками, но Самойленко сразу же заставлял себя вспомнить, ради чего, собственно, он этим занимается, и продолжал сидеть, сжав зубы, слушая болтовню своих коллег.
Про что только не говорит человек по телефону!
Он знал, например, что у Кати Высоцкой, молодой девчонки-журналистки, которая пришла к ним в бригаду сразу после журфака, сегодня утром начались месячные, и теперь она, по ее же выражению, «кончалась» и хотела только одного – умереть.
Он знал теперь, что в обед ассистенты оператора, два забулдыжных парня, помогавших устанавливать свет, таскать декорации, тяжелые телекамеры, решили «вздрогнуть» и пригласили по этому поводу такого же кадра из другой редакции.
Он узнал, что у монтажницы Зиночки жмут сапоги, у администратора Клавдии Петровны взорвалась ночью банка с огурцами, а у водителя редакционного «рафика» Пети в шесть назначено свидание – на служебной машине, естественно.
У Коли от всех этих разговоров голова шла кругом. Самое обидное – ни один звонок не помогал приблизиться к разгадке...
Нужный разговор состоялся часа в четыре, ближе к концу рабочего дня.
– Здравствуйте. Ларису Тимошик можно? – спросил мужской голос, и Николай вдруг весь напрягся – голос показался ему знакомым.
Еще не успев осознать, почему он так поступает, Самойленко нажал кнопку записи, на которую показал ему Банда.
– Я слушаю.
– Привет, Лариса. Узнаешь?
– Д-да, – с некоторой заминкой ответила девушка, и Николай удивился, как сразу же изменился ее тон.
– Ну, как у вас там дела? Скоро ли выйдет передача про нашу фирму?
– Подожди, – наверное, Лариса прикрыла трубку рукой, так как голос ее стал глуше:
– Девочки, выйдите в коридор покурить, а? Ничего не слышно!
– Кавалер у тебя вдруг появился? Поздравляем! Раскажешь потом?.. Ладно, пошли, Катя, не будем ей мешать, – было слышно, как вышли из кабинета Высоцкая и Козлова, оставив Ларису одну.
– Так как наши дела, милая? – снова вкрадчиво поинтересовался мужчина.
– Юный, что вы наделали? Я не могла даже допустить, что вы способны на такое!
– А что ты думала, интересно?
– Не знаю... Запугать... Купить... Но украсть и убить ребенка?! Что вы за звери в конце концов! – заплакала в трубку Лариса, и Коля почувствовал, как хочется ему броситься в ту комнату, откуда она говорит, стукнуть ее головой о стенку, выбить из нее признание: кто это, откуда она его знает, где его дочь, его Леночка?
– Ну ты, тише! Чего ты трындишь? Хочешь, чтобы тебя услышали?
– Мне все равно!
– Да? А «бабки», которые ты от нас получила, – они тебе не все равно?
– Сволочи!
– Заткнись, сука, кончай ныть! Заманала, падла! Я спрашиваю тебя, как реагирует Самойленко? Что он делает? Снял программу с эфира? Заявил в милицию? Что они тебе говорили? Ты же у них своя!
– Своя?.. Иуда я!
– Что? Ты разве жидовка?
– Ты все равно не поймешь...
– Кончай базар. Что там у вас слышно?
– Дубов уничтожает все копии документов, все видеосюжеты по вашей фирме. Самойленко вроде ходил к начальству – программу снял с эфира.
– Точно?
– Дубов так говорил.
– Перепроверь, ясно?
– Хорошо.
– А как Самойленко?
– Нет его целый день. С утра только был, провел летучку.
– А где он?
– Откуда я знаю? Кабинет закрыт, он куда-то ушел. Может, и домой. Думаешь, жене его сейчас легко?
– Эх, жаль, не было этой дуры дома, когда мы приходили. Иначе бы мы с ней «побаловались» – для дополнительной профилактики, чтобы ему жизнь малиной не казалась! – противно заржал бандит, и Коля в бессильной ярости грохнул по столу кулаком.
– Скотина!
– Заткни ребало свое, ясно? – заревел Юный. – А то и тебе вставим. Ясно?
– От вас всего можно ожидать.
– Вот именно. Короче, завтра позвоню, перепроверь насчет эфира, поняла?
– Хорошо. Слушай, Юный, скажи, а с девочкой-то все в порядке?
– Чего? Жалко вдруг стало?
– Ну, скажи!
– Да не сцы, все в порядке. Малая нам не нужна. Кстати, он в ментовку не заявлял?
– Нет, насколько я поняла. Мне Андрей сказал, что у Коли такие неприятности.
– Ну, пока!
– Погоди! А где вы Леночку держите?
– А тебе зачем?
– Просто. Она ведь маленькая.
– Не бойся. Я свою старуху с ней посадил.
– Там, на даче?
– Только попробуй туда сунуться героизм проявлять – пойдешь в колодец, ясно? Там мои ребята сидят, и они знают, как реагировать. Поняла?
– Да...
В наушнике раздались короткие гудки.
Коля выключил аппарат и стянул наушник с головы.
У него были крепкие нервы, но сейчас, вытаскивая из «аварийной» пачки сигарету (он бросил курить несколько месяцев назад), он заметил, как дрожат его руки.
Самойленко встал, подошел к сейфу, вынул оттуда начатую бутылку водки, зубами сорвал пробку, налил полстакана и выпил залпом. Постояв несколько секунд в раздумьях, выпил еще.
Руки дрожать не переставали...

* * *

– Ну, ребята, это не просто удача – это успех! – настроение у Банды после совместного прослушивания записи в машине на стоянке у Московского кладбища резко улучшилось. – Теперь, Коля, могу тебе гарантировать на восемьдесят процентов, что Леночку мы обязательно вернем еще до пятницы.
– А остальные двадцать?
– О них мы узнаем чуть позже.
– Лариса... – в задумчивости качал головой Андрей Дубов, все еще не оправившись от шока. – Ну, братва, от нее я этого не ожидал!
– Я тоже, – поддержал его Самойленко.
– Эх, мужики, забыли, что ли, женщины – элемент хрупкий и легко соблазняемый. Чем он ее взял – не знаю, – рассуждал Банда, – но что взял чем-то – факт. Теперь неудивительно, что у вас документы исчезали прямо из-под носа. Неудивительно, что о каждом вашем шаге и о каждом новом сюжете бандиты знали все.
– Да...
– Но ничего, – Банда открыл свой блокнот и улыбнулся, – теперь и мы кое-что знаем. И не так уж мало... Слушайте, что удалось сегодня сделать мне. Во-первых, я поднял здесь кое-какие данные и выяснил, что на территории Белоруссии это первое настоящее похищение ребенка...
– Что значит – «настоящее»? – мрачно уточнил Самойленко, – В смысле – организованное преступной группой, которой нужно путем подобного шантажа чего-то добиться. Было до этого несколько случаев, но там все элементарно – то какому-то деревенскому алкоголику на бутылку не хватало, то обиженный разведенный папашка таким способом свидания с ребенком добивался, – спокойно разъяснил Банда. – Значит, если предположить, что бандиты местные, они действуют по наитию, не имея даже примеров чужого опыта.
– Это хорошо или плохо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37