Эти ребята обычно работают в прямом эфире, а так как сейчас подобная форма работы на радио весьма популярна, без определенной доли свободы, без импровизации им не обойтись.
– Ну, это понятно.
– Впрочем, – Михась подмигнул Коле, – ты и сам, наверное, почувствовал – говорит-говорит ведущий по-человечески, а как только о политике, так сразу и голос меняется, и фразы становятся, как... – он на мгновение замолчал, подыскивая нужное сравнение, – как из официального сообщения пресс-службы администрации президента.
– Точно, – согласился Коля.
– Вот. Эти ребята получают уже побольше «рабов» – слушатели их уважают, а так как какую-то свободу слова в эфире они все же имеют, то, значит, нуждаются и в «прикорме» от руководства – до трехсот долларов в месяц с премиальными они получают.
– Ну, это и впрямь уже ничего, – Колино лицо, наверное, приняло слишком уж довольное выражение, поэтому теперь уже Макс поспешил вмешаться:
– Хорошо-то хорошо, но только пока ты попадешь в эту категорию, пару-тройку лет попашешь за сущие копейки. Хорошо, что у нас, в газетах, такого дебильства нет, скажи, мужики? Я предлагаю тост – давайте выпьем за то, что мы работаем в газетах!
– Ладно, Макс, подожди, – прервал его рассказчик. – Сейчас выпьем, только закончу... Но есть, Микола, и еще одна категория – «радистов», весьма, между прочим, секретная. Про нее можно узнать только от тех мужиков, с кем раньше работал, но кто теперь, попав в руководство телерадиокомпании, окончательно еще не ссучился...
– Я знаю, про кого ты базаришь, только не сказал бы, что этот кадр в руководстве не ссучился, – вставил все же свои две копейки Макс.
– Знаешь, так молчи. По крайней мере, именно от него я это узнал... Так вот, – продолжил Михась, – есть на радио два-три человека, которые могут работать в прямом эфире без согласования с руководством. Они могут приглашать в студию кого угодно, говорить в эфире о чем угодно, комментировать события и новости и так далее и тому подобное. Просто им доверяют – лишнего эти ребята не скажут ни в коем случае.
– Круто!
– Круче, чем ты себе представляешь. За преданность платят от шестисот баксов до тысячи.
– Не слабо! – только и смог отреагировать Николай, – Так у вас же в Белоруссии это бешеные деньги!
– Конечно! В том-то весь сок ситуации, Микола... – Михась улыбнулся. – Ну вот теперь, Макс, наливай, и давайте выпьем за то, чтобы не стать падлой, хотя в нашей системе это сделать довольно просто.
Когда рюмки опустели в очередной раз, Самойленко, которого Наташа, перенервничав чуть раньше, уже настойчиво тянула домой, поспешно задал еще один вопрос:
– Ну, а на телевидении? Я, конечно; понял, что контроль там примерно такой же, если не больший. Но интересно – а как там зарабатывают?
– Хорошо зарабатывают, не волнуйся, – хмыкнул Михась, закусывая кусочком заливной курицы – фирменным блюдом заведения. – Особенно те, кто в АТН.
– АТН?
– Агентство теленовостей. Те, кто работает на выпуски этих самых новостей.
– И сколько?
– По-разному. Говорят, по шестьсот баксов запросто делают. Кстати, можешь идти и туда, если захочешь, говорят, там есть вакансии.
– Вот это уже веселее! – Коля довольно взглянул на Наташу и улыбнулся. – Ты хотела домой? Пошли. Пока, ребята. Спасибо за информацию, Михась!
– Пожалуйста. Только «спасибо» в карман не положишь – наливай давай. На посошок.
– Игорь, – обернулся Николай к бармену, выкладывая на стойку десять долларов. – Налей этим проглотам два графинчика, а то ж им все мало...

* * *

В тот вечер Николай ничего не сказал Наташе про свое решение, но был уверен, что принял его окончательно и бесповоротно.
Он страстно желал снова вернуться в журналистику. В газету попасть сразу было нелегко – маленькая страна хорошо обеспечила себя кадрами, и пробиться в штат серьезной газеты было трудновато, а работать в какой-нибудь захудалой «районке»...
Он был уже не мальчиком в газетном деле.
Теперь он понимал, что ему, как и другим местным журналистам, придется смириться с системой.
Ведь только единицам удалось устроиться на работу в зарубежные средства массовой информации собкорами от Белоруссии, некоторые ушли в бизнес.
Остальные работали, приняв правила игры, – как рассказывал Михась, периодически «отрываясь» в независимой и зарубежной прессе. Ничего зазорного в этом теперь Николай не видел.
Ко всему прочему в семье Самойленко впервые после свадьбы появились проблемы с деньгами – те доллары, которые Николай привез из Одессы, ушли на свадебное путешествие и на покупку маленькой однокомнатной квартиры и простенькой мебели, а зарплаты, которую получала Наташа, на двоих едва хватало.
Как бы то ни было, поводов для того, чтобы Николаю срочно подыскивать работу, было предостаточно, и теперь, узнав от Михася, что в редакции теленовостей есть вакансии, Самойленко твердо решил, что это именно то, чего он хотел.
Наутро, так ничего и не сказав Наташе, Николай пошел в телецентр. А еще через несколько дней вместе с оператором уехал в свою первую командировку...

II

"Привет, Александр!
Давно уже не писал, не говорил с тобой по телефону – тебя все нет и нет, Алина просит перезвонить, а потом то занят номер, то недосуг, то еще что-то.
Вот, решил пообщаться с тобой посредством, так сказать, эпистолярного жанра.
Как твои дела, товарищ майор федеральной службы безопасности?
Вообще как подумаю, чем ты, Банда, теперь занимаешься, – страх берет. У тебя ведь жена, сын...
Кстати, знаешь, у меня тоже скоро дочка будет!
Именно дочка – так УЗИ показало. Поэтому в июне-июле – тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! – жду вас с Алиной на крестины. Буду готов принять ваши поздравления.
Ты знаешь, Наташа какая-то суеверная стала – одежду, коляску, детское питание запретила мне покупать до тех пор, пока не родит. Говорить об этом тоже запрещает. Но тебе, надеюсь, рассказать можно, у тебя рука «легкая», да и глаз «хороший» (кажется, так это у них, у женщин, называется?).
В Минске я уже пообвыкся, со многими познакомился, и круг знакомых расширяется с каждым днем.
Помнишь, я тебе говорил, что пошел работать на телевидение? В службу новостей? Но оттуда я уже ушел – такая тоска взяла, что ты и представить не можешь! Ну сам прикинь – каждый день сюжеты то про визит кого-нибудь сюда, то про визит кого-то из наших «бугров» за кордон. Нет визитов – есть собрание партхозактива. Нет собрания партхозактива – есть передовая доярка или жуткие проблемы подготовки колхоза имени Ильича к посевной кампании.
Да-да! Ты не поверишь, но здесь все, как в лучшие брежневские годы. Даже переходящие красные знамена вручают – победителям соревнования.
Впрочем, хватит о политике. Короче, бросил я это гнилое дело и, переговорив с хорошими мужиками из руководства, получил эфир и возможность заняться собственным делом – под эгидой своего Агентства теленовостей, конечно. Они решили, изучив мой «бизнес-план», что проект может выгореть и поднять престиж местного телевидения, хотя, признаюсь тебе честно, здесь его мало кто смотрит.
А план у меня простои – я вернусь к тому, чем занимался ранее, только теперь в телеварианте – с видеокамерой и микрофоном. Мне не нужна будет эта политика, которой они все здесь так боятся. Хватит с меня и обыкновенных бандитов, и прощелыг, и воров, и всякой прочей швали.
Собственно, я думаю, что если даже кого из чиновников зацеплю – ничего страшного. Тут президент с самой высокой трибуны вечно кричит про борьбу с коррупцией, он на этом лозунге, собственно, и к власти в свое время пришел. Так что, как говорится, Бог не выдаст – свинья не съест.
Сейчас как раз занимаюсь оборудованием студии, выбиванием аппаратуры – она мне понадобится чуть ли не шпионская, ведь многое придется снимать скрытой камерой, подбираю штат. Есть и задумки по одному материалу, который попробую разработать и реализовать.
Кстати, по моим делам мне, видимо, часто придется мотаться в Россию – в Москву и Питер. Так что как-нибудь и к тебе заскочу, если получится. Жди в гости.
Саша, еще раз прошу – приезжай к нам с Алиной.
Ты у нас с Наташей на свадьбе не был, мою жену вообще никогда не видел, заодно и Минск посмотришь... Приезжайте!
И звони мне хоть иногда, если уж писать лень, Телефон знаешь.
Ну, ладно, Саша, в письме ведь всего не расскажешь. Поэтому буду пока закругляться – в надежде, что скоро увидимся и поговорим более основательно и откровенно.
Пока, пиши!
Николай Самойленко."

* * *

Команду Банды, как обычно, дернули по тревоге. С одной лишь разницей – тревога случилась среди бела дня, а объект действия находился почти в самом центре Москвы – на тихой аллее у Патриарших прудов вооруженными грабителями был захвачен банк.
В принципе, это была работа исключительно спецназа и милиции, и когда группа Банды прибыла на место, банк уже был окружен бойцами спецотряда быстрого реагирования.
Но, как объяснил Бондаровичу полковник Котляров, произвести захват поручили все же спецподразделению ФСБ – ситуация сложилась слишком непростая.
По утверждению очевидцев, несколько человек из охраны и, возможно, из числа посетителей бандиты безжалостно застрелили в первые же мгновения. Но тут же сработала охранная система банка, и бандиты вместе с клиентами и обслуживающим персоналом оказались блокированы в зале расчетно-кассовых операций. Банк был быстренько окружен сначала милицией, затем и спецназом, но...
«Выкурить» бандитов из здания с заблокированными бронированными окнами и дверями оказалось делом почти невозможным. Добровольно же сдаться грабители категорически отказались, потребовав обеспечить им беспрепятственный выезд на инкассаторской машине со всей захваченной суммой.
Для подтверждения серьезности своих намерений каждые полчаса подонки расстреливали по человеку из числа клиентов. Напуганный председатель правления банка, чья репутация надежности и безопасности была поставлена на грань пропасти, вышел на самые высокие инстанции ФСБ (как догадался Банда, на генерала Мазурина) с просьбой о немедленном уничтожении или аресте бандитов.
Он даже пообещал ФСБ десять процентов от находящейся в расчетном зале суммы – по его заверениям, там в рублях и валюте было по меньшей мере двадцать миллионов долларов.
Если бы штурм начала милиция, новых смертей было бы не избежать, а плюс ко всему неминуемо пострадали бы и наличные средства банка. Именно поэтому Мазурин в очередной раз вспомнил о спецподразделении майора Бондаровича, приказав полковнику Котлярову лично возглавить операцию...
Банда и Котляров сидели в черной «Волге» полковника, укрываясь от любопытных глаз за сильно тонированными стеклами, у самого входа в проклятый банк.
– Ну, что скажешь на все это, Саша? По зубам этот орешек? – полковник оторвал наконец взгляд от зарешеченных окон банка и обернулся к Банде, примостившемуся на заднем сиденье машины.
– Справимся.
– Как?
– Скоро увидите, Степан Петрович. Сколько времени отведено нам на захват?
– Со временем я вас не подгоняю, но...
– Что?
– Каждые полчаса – новый труп. На этот момент, если верить телефонным сообщениям бандитов, расстреляно уже трое посетителей конторы.
– А чего же нас раньше в таком случае не вызвали? Думали, эти справятся? – Банда слегка пренебрежительно кивнул в сторону спецназовцев, с интересом поглядывавших на только что прибывшую черную «Волгу» с незнакомыми номерами и два «фольксвагеновских» микроавтобуса без окон и вообще без номеров. – Столько народу положить, елки...
– Банда, ты же сам знаешь, что решение об использовании вас в операции принимаю не я.
– Да, конечно, извините меня, Степан Петрович, я не хотел вас обидеть. Просто не понимаю я такой несерьезности у этого самого руководства, которое принимает решение. Ну видите вы, что ситуация хреновая – или действуйте, или зовите спецов. А то тянут время, а тут...
– Александр, кончай рассуждать,: давай лучше думать, что делать будем.
– В первый «фолькс», Степан Петрович, вызовите кого-нибудь из работников службы охраны банка с подробным планом оборудования и укреплений, а также расстановки мебели, стоек, барьеров, прочих препятствий. Я иду сейчас в эту машину и буду там ждать сотрудника из охраны. Перед штурмом нам нужно хоть немного присмотреться к объекту.
– Конечно.
Полковник Котляров направился к группке людей, которые столпились вокруг машины префекта района – явно начальников разного сорта, причастных к проведению операции. Степан Петрович надеялся, что именно там сможет найти человека, который нужен сейчас команде Банды.
А Сашка не сразу покинул свое убежище – перед тем, как выйти из машины, он натянул на голову черный матерчатый шлем с прорезями для глаз: ни пресса, которая уже появилась здесь, ни даже спецназовцы милиции не должны знать, что за группа в черных костюмах, фирменных черных же бронежилетах и с весьма оригинальными «пушками» в руках действовала на этой тихой улочке Москвы. Существование спецподразделения Банды оставалось тайной за семью печатями для всех, кто не был причастен к самому высокому руководству Федеральной службы безопасности. И даже подвиг его команды во Владикавказе пока что так и оставался делом «неизвестного спецподразделения», как писали про их отряд в газетах. К слову, даже перед депутатами Госдумы, требовавшими «раскрытия карт», руководство ФСБ не «раскололось», списав их работу то ли на знаменитую «Альфу», то ли на еще какой-то подобный отряд...
Банда направился к одному из микроавтобусов их команды, где сидела половина его группы, вызвав к себе по переговорному устройству, встроенному в шлем, из другого автобусика командира второй подгруппы своего тезку майора Рудницкого.
– Ну что, Саша, объект видел? Твои предложения? – спросил он Рудницкого, когда тот влез в микроавтобус и расположился рядом с ним.
– Видел. Честно говоря, не представляю, как штурмовать такой объект. Через верхние этажи, снимая перекрытия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37