О магазин Wodolei.Ru
В этой коробке Пауэрс со всеми его потрохами.
– Обувь?
– Нет, гораздо интереснее.
– Покажи!
Эдгар снял крышку, достал лежащий сверху конверт из оберточной бумаги и повернул коробку так, чтобы Босх видел ее содержимое. Тот присвистнул.
– С Рождеством!
– Считали? – Босх не сводил глаз с перевязанных резинками пачек денег.
– На каждой пачке стоит цифра. Если все суммировать, получается четыреста восемьдесят тысяч. Похоже, здесь все. Неплохой подарочек! – Глаза Джерри светились.
– Отличный. Где вы это нашли?
– На чердаке. Заглянули в последнюю очередь. Но стоило мне сунуть туда голову – вот она коробка, прямо передо мной.
Босх кивнул.
– Что еще?
– Вот это обнаружили под матрасом.
Эдгар вынул из конверта пачку фотографий. Отпечатки размером шесть на четыре, на каждом в левом нижнем углу значилась проставленная фотокамерой дата съемки. Босх положил их на стол и стал рассматривать, аккуратно поднимая за уголки. Он надеялся, что и Джерри обращался со снимками так же осторожно.
На первом Тони Алисо садится в машину на стоянке напротив «Миража». На следующем он входит в «Долли». Несколько снимков запечатлели, как он около «Долли» беседует с человеком, которого Босх знал как Люка Гошена. На улице было темно, фотографировали с большого расстояния, однако рядом с яркой неоновой вывеской у входа в клуб казалось светло, как днем.
Следующие снимки сделали с той же точки, но дата изменилась. Молодая женщина выходит из клуба и направляется к автомобилю Алисо. Это Лейла. Далее Алисо и Лейла у бассейна. И последний – смуглый Тони наклоняется к сидящей в шезлонге Лейле и целует ее в губы.
Босх посмотрел на Эдгара и Райдер. Джерри улыбался, а Кизмин оставалась серьезной.
– Как мы предполагали, – произнес Эдгар, – Пауэрс следил за Алисо в Лас-Вегасе. Вот доказательство того, что он спланировал преступление. Он и вдова. Теперь они наши. Здесь все – преступный умысел, подготовка к убийству… Попались тепленькими.
– Не исключено, – пробормотал Босх и обратился к Райдер: – Ты не согласна, Киз?
Райдер покачала головой:
– Уж больно как-то просто складывается. Дома абсолютно чисто – никаких признаков старых ботинок или что Вероника хоть раз переступала порог. И вдруг обнаруживаем вот это. Странно, Пауэрс нашел время избавиться от ботинок, но оставил под матрасом фотографии. Я понимаю стремление держать деньги поближе к себе, однако спрятать их на чердаке – идиотизм.
Она указала на лежащие на столе фотографии и перевязанные пачки купюр.
– Думаю, ты права – он не настолько глуп, – промолвил Босх.
Повторялась история с подброшенным Гошену пистолетом. Тогда тоже все казалось очевидным.
– Видимо, подстава, – предположил он. – Наверное, Пауэрс фотографировал для Вероники и велел ей уничтожить снимки. А она оставила. Придержала на всякий случай. А затем положила ему под матрас, а наличность закинула на чердак. Туда легко забраться?
– Не трудно, – ответила Райдер. – По складной лестнице.
– Постойте! Зачем Веронике подставлять Пауэрса? – удивился Эдгар.
– Она не планировала этого с самого начала, – объяснил Босх. – Держала в качестве варианта к отступлению. Если дела пойдут не так, как надо, и мы подберемся слишком близко, пусть все расхлебывает один Пауэрс. Видимо, послала его на склон за мешком с деньгами, а сама в это время подкинула снимки и доллары. Готов поспорить: если я скажу Пауэрсу, что мы нашли вот это в его доме, у него глаза полезут на лоб. Что у тебя в пакете, Киз? Фотоаппарат?
Райдер кивнула и, не открывая, поставила пакет на стол.
– «Никон» с телеобъективом и счет за покупку по кредитной карточке.
Босх прикинул, как лучше использовать деньги и фотографии, чтобы сильнее надавить на Пауэрса. Этот шанс он не хотел упустить.
– Подождите! – воскликнул Эдгар. – Я не понял. Почему ты решил, что это подстава? Может, Пауэрс хранил у себя фотографии и банкноты, а деньги они с Вероникой решили поделить, когда минует опасность. Почему обязательно подстава?
– Киз права. Все слишком очевидно, – произнес Босх.
– Отнюдь, если до недавнего времени Пауэрс считал, что он вне подозрений. До момента, когда мы выскочили из кустов и схватили его.
Босх покачал головой:
– Сомневаюсь. Разговаривая со мной, вел бы себя по-иному, зная, что это хранится в его доме. Скорее всего подстава. Вероника решила свалить все на него. Стоит прижать ее к ногтю, и она расскажет нам историю, как Пауэрс сходил по ней с ума. Может, добавит – она все-таки актриса, – что у них была связь, но затем произошел разрыв, однако Пауэрс не отставал. Он убил ее мужа, чтобы безраздельно ею владеть.
Босх посмотрел на коллег, ожидая их реакции.
– Неплохо, – отозвалась Райдер. – Даже убедительно.
– Беда в том, что мы не поверим, – хмыкнул Гарри.
– Но какой ей от этого прок? – возразил Эдгар. – Подложив деньги на чердак Пауэрсу, она их лишилась. А с чем осталась сама?
– С домом, машинами, страховкой, – объяснил Босх. – С киностудией мужа. И с шансом выйти сухой из воды.
Однако ответ не удовлетворил его самого – он сознавал, насколько это слабый аргумент. Полмиллиона долларов – слишком большая сумма, чтобы служить подставой. В этом – изъян его версии, которую он на ходу сочинил.
– Вероника избавилась от мужа, – заметила Райдер. – Не исключено, только это и имеет для нее значение.
– Но Тони много лет мозолил ей глаза, – усмехнулся Джерри. – Почему все случилось сейчас, а не раньше?
– Не знаю, – призналась Кизмин. – Очевидно, возникли какие-то новые обстоятельства. Это нам и надо выяснить.
– Желаю удачи! – буркнул Эдгар.
– У меня идея, – проговорил Босх. – Если кому-нибудь известно о так называемых новых обстоятельствах, то только Пауэрсу. Попытаюсь его прощупать, и, мне кажется, я представляю, как это сделать. Кизмин, та пленка с фильмом, где играет Вероника, по-прежнему у тебя?
– «Жертва желания»? Да, в моем шкафу.
– Возьми и приходи в кабинет к лейтенанту. Я сбегаю за кофе и присоединюсь к вам.
* * *
Босх вошел в комнату для допросов номер три с картонной коробкой, повернув ее так, чтобы надпись «Рождество» была обращена к его груди. Он надеялся, что она выглядела, как любая коробка из картона. Босх смотрел на Пауэрса, стараясь заметить в его глазах испуг. Но тот сидел прямо, руки за спиной, словно он сложил их так по собственной воле, готовый к очередному раунду. Гарри поставил коробку на пол, пододвинул стул и уселся напротив Пауэрса. Затем нагнулся, вынул из коробки магнитофон, скоросшиватель и положил их на стол.
– Босх, я предупреждал, никаких записей! – возмутился Пауэрс. – Если ты поставил камеру за зеркало – это нарушение моих прав!
– Никакой камеры и никаких записей. Я принес это, чтобы дать тебе кое-что послушать. Так на чем мы остановились?
– На том, что если ты не способен ничего доказать, то заткнись. Либо ты меня отпускаешь, либо веди сюда адвоката.
– Появилась новая информация. Думаю, лучше, чтобы ты узнал о ней первый, прежде чем станешь принимать решения.
– Пошел ты! Я сыт по горло твоим дерьмом. Давай сюда телефон!
– У тебя есть фотоаппарат?
– При чем здесь фотоаппарат?
– Я задал тебе вопрос.
– Он есть у каждого. Что дальше?
Несколько секунд Босх изучал Пауэрса. Он чувствовал, что его напор и самоуверенность поколебались. Босх усмехнулся – пусть Пауэрс знает, что с этого момента инициатива переходит к нему.
– Ты брал с собой фотоаппарат в Лас-Вегас?
– Наверное. Не помню. Я всегда беру его с собой, когда еду отдохнуть. Это преступление?
– Ты называешь это так? – тихо спросил Босх. – Отдохнуть?
– Да!
– Забавно. А Вероника называет по-иному.
– Не слышал, я ее знать не знаю.
Впервые Пауэрс отвел глаза. И Босх опять ощутил, что весы качнулись в его пользу. Он выбрал верную тактику.
– Слышал, Пауэрс. И ее прекрасно знаешь. Она сама нам все рассказала. Сейчас сидит в соседней комнате. Оказалась разговорчивой. Чужие деньги – нелегкий груз. Как там в пословице? Чем их больше, тем крепче они припечатывают. Эдгар и Райдер раскололи ее. Поразительно, насколько фотографии с места преступления способны бередить нечистую совесть. Она нам все рассказала. Абсолютно все.
– Брось болтать ерунду – придумал бы что-нибудь новое. Где телефон?
– Ты…
– Не желаю ничего слушать!
– Ты познакомился с ней, когда вечером приехал снимать показания. Вы немного полюбезничали, так, ради развлечения. Но потом она заявила, что любит старину Тони. Да, он часто уезжает, гуляет на стороне, но она привыкла. Он ей нужен. В общем, отшила тебя. А ты продолжал за ней ухлестывать, преследовал, когда она выезжала из дома. Что ей оставалось делать? Пожаловаться мужу, что тип, с которым у нее была интрижка, ей угрожает.
– Что ты несешь, Босх? Совсем очумел?
– Вот тогда ты начал следить за Тони. Понял, что он – твоя главная проблема. Муж стоял у тебя на пути. Ты не жалел сил – ездил за ним в Лас-Вегас и засек за делом. Сообразил, чем он занимается, и придумал, как направить следствие по ложному следу. Напел нам про мафию. Но беда в том, что переврал мотив. Мы вышли на тебя. И с помощью Вероники утопим.
Пауэрс смотрел в стол. Кожа у глаз и на скулах натянулась.
– Хватит пудрить мозги! – бросил он, не поднимая головы. – Я устал от тебя и от твоего вранья! Ее нет в соседней комнате. Она в своем большом доме на холме. Старый, как мир, трюк. – Он посмотрел на Босха и усмехнулся. – Стараешься навесить все дерьмо на полицейского? Зачем тебе это надо? Слабо, приятель! И сам ты слабак!
Босх потянулся к магнитофону и нажал кнопку воспроизведения. Комнату наполнил голос Вероники Алисо:
«Это он! Он ненормальный! Я не могла его остановить, а потом было слишком поздно! И не могла никому сказать – люди подумали бы…»
Босх выключил магнитофон.
– Мне не полагалось прокручивать тебе даже часть записи. Но мы оба копы, и я хотел, чтобы ты понял, в каком очутился положении.
Гарри наблюдал, как Пауэрс закипал. Гнев клокотал у него в груди, глаза потемнели. Ни один его мускул не дрогнул, но он весь подобрался и напрягся. Однако сумел взять себя в руки и заговорил спокойно:
– Пустой треп. И никаких доказательств. Сплошные фантазии, Босх. Ее слово против моего слова.
– Так оно и было бы. Если бы мы не получили вот это.
Босх открыл папку и бросил перед Пауэрсом пачку фотографий. Он старательно разложил их веером, чтобы дать возможность Пауэрсу рассмотреть.
– Что скажешь? Неплохо подтверждает ее рассказ!
Он терпеливо ждал, пока Пауэрс изучит снимки. Разъяренный полицейский чуть снова не сорвался, но опять сумел совладать с собой.
– Ни черта не подтверждает. Она сама могла снять. Любой мог. А вы получили пачку фотографий и рады? Вас облапошили! Верите всему, что она напела!
– Не она дала нам фотографии. – Босх достал из папки ордер на обыск и положил перед Пауэрсом. – Пять часов назад мы послали текст по факсу судье Уоррену Ламберту в Палисадес. Он вернул нам ордер подписанным. Эдгар и Райдер провели в твоем домишке в Голливуде почти всю ночь. И среди прочего изъяли «Никон» с телеобъективом и эти фотографии. Они оказались под матрасом.
Босх сделал паузу, чтобы Пауэрс осознал смысл его слов. В потемневших глазах полицейского мелькнула ярость.
– Кстати, мы нашли кое-что еще. – Гарри поставил на стол коробку. – Лежала у тебя на чердаке со всякой рождественской мишурой. – Он перевернул коробку, и из нее во все стороны посыпались пачки денег. Часть их упала на пол. Босх потряс коробку и, убедившись, что в ней ничего не осталось, швырнул вслед за банкнотами.
Пауэрс уставился на тугие пачки. Гарри понял, что он у него в руках. Но понимал, что благодарить за это следует Веронику Алисо.
– По-моему, ты не настолько глуп, – спокойно продолжил Босх, – чтобы хранить фотографии и наличность дома. Хотя мне случалось сталкиваться с подобным идиотизмом. Однако думаю, что ты понятия не имел, что все это барахло у тебя в доме, поскольку не прятал сам. Но мне безразлично. Хорошо бы, конечно, взять и Веронику, но ничего не поделаешь, она нам нужна, чтобы навести на тебя. Имея фотографии, показания Вероники и многое другое, о чем мы с тобой беседовали, мы сумеем предъявить тебе обвинение в убийстве. Прибавь умысел – усугубляющее вину обстоятельство. Тебе грозит скорее всего пожизненное заключение без права помилования. А теперь я, пожалуй, принесу тебе телефон. Зови адвоката, только очень опытного. Тебе нужен человек, умеющий работать за пределами судебного зала заседаний. С талантом посредника.
Босх встал и направился к двери. Но, взявшись за ручку, обернулся:
– Поверь, Пауэрс, у меня муторно на душе. Ты ведь коп. Я надеялся, вывернешься ты, а не Вероника. Похоже, молот опускается не на ту голову. Но такова жизнь в большом городе – кому-то приходится принимать удар на себя.
– Стерва! – негромко, но взволнованно произнес Пауэрс. И добавил что-то шепотом, Гарри не расслышал.
Он знал: дело сделано.
– Это была ее затея, – проговорил Пауэрс. – От начала и до конца. Она облапошила меня, а сейчас водит за нос вас.
– Хочешь со мной обсудить ситуацию? – спросил Босх.
– Да. Может, что-нибудь вместе придумаем.
* * *
В девять утра Босх сидел в кабинете лейтенанта и вводил Биллетс в курс дела. В руках он держал пустой картонный стаканчик из-под кофе. Он не выбрасывал его в мусорную корзину, чтобы стаканчик напоминал, что надо выпить еще кофе. Босх смертельно устал. Под глазами залегли темные круги, от кофе и выкуренных сигарет мучила горечь во рту. Желудок бунтовал – за последние двадцать часов Босх съел лишь плитку шоколада. Однако он ощущал себя счастливым человеком. Он выиграл последний раунд с Пауэрсом. А в таких схватках последний раунд решает все.
– Итак, – подытожила Биллетс, – он во всем признался.
– Привел свою версию. Валит все на Веронику. Но это было предсказуемо. Не забывай, он считает, что она в соседней комнате дает показания против него. Изображает ее ужасной злобной черной вдовой, а у самого словно не промелькнуло ни одной нехорошей мысли, пока он с ней не познакомился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Обувь?
– Нет, гораздо интереснее.
– Покажи!
Эдгар снял крышку, достал лежащий сверху конверт из оберточной бумаги и повернул коробку так, чтобы Босх видел ее содержимое. Тот присвистнул.
– С Рождеством!
– Считали? – Босх не сводил глаз с перевязанных резинками пачек денег.
– На каждой пачке стоит цифра. Если все суммировать, получается четыреста восемьдесят тысяч. Похоже, здесь все. Неплохой подарочек! – Глаза Джерри светились.
– Отличный. Где вы это нашли?
– На чердаке. Заглянули в последнюю очередь. Но стоило мне сунуть туда голову – вот она коробка, прямо передо мной.
Босх кивнул.
– Что еще?
– Вот это обнаружили под матрасом.
Эдгар вынул из конверта пачку фотографий. Отпечатки размером шесть на четыре, на каждом в левом нижнем углу значилась проставленная фотокамерой дата съемки. Босх положил их на стол и стал рассматривать, аккуратно поднимая за уголки. Он надеялся, что и Джерри обращался со снимками так же осторожно.
На первом Тони Алисо садится в машину на стоянке напротив «Миража». На следующем он входит в «Долли». Несколько снимков запечатлели, как он около «Долли» беседует с человеком, которого Босх знал как Люка Гошена. На улице было темно, фотографировали с большого расстояния, однако рядом с яркой неоновой вывеской у входа в клуб казалось светло, как днем.
Следующие снимки сделали с той же точки, но дата изменилась. Молодая женщина выходит из клуба и направляется к автомобилю Алисо. Это Лейла. Далее Алисо и Лейла у бассейна. И последний – смуглый Тони наклоняется к сидящей в шезлонге Лейле и целует ее в губы.
Босх посмотрел на Эдгара и Райдер. Джерри улыбался, а Кизмин оставалась серьезной.
– Как мы предполагали, – произнес Эдгар, – Пауэрс следил за Алисо в Лас-Вегасе. Вот доказательство того, что он спланировал преступление. Он и вдова. Теперь они наши. Здесь все – преступный умысел, подготовка к убийству… Попались тепленькими.
– Не исключено, – пробормотал Босх и обратился к Райдер: – Ты не согласна, Киз?
Райдер покачала головой:
– Уж больно как-то просто складывается. Дома абсолютно чисто – никаких признаков старых ботинок или что Вероника хоть раз переступала порог. И вдруг обнаруживаем вот это. Странно, Пауэрс нашел время избавиться от ботинок, но оставил под матрасом фотографии. Я понимаю стремление держать деньги поближе к себе, однако спрятать их на чердаке – идиотизм.
Она указала на лежащие на столе фотографии и перевязанные пачки купюр.
– Думаю, ты права – он не настолько глуп, – промолвил Босх.
Повторялась история с подброшенным Гошену пистолетом. Тогда тоже все казалось очевидным.
– Видимо, подстава, – предположил он. – Наверное, Пауэрс фотографировал для Вероники и велел ей уничтожить снимки. А она оставила. Придержала на всякий случай. А затем положила ему под матрас, а наличность закинула на чердак. Туда легко забраться?
– Не трудно, – ответила Райдер. – По складной лестнице.
– Постойте! Зачем Веронике подставлять Пауэрса? – удивился Эдгар.
– Она не планировала этого с самого начала, – объяснил Босх. – Держала в качестве варианта к отступлению. Если дела пойдут не так, как надо, и мы подберемся слишком близко, пусть все расхлебывает один Пауэрс. Видимо, послала его на склон за мешком с деньгами, а сама в это время подкинула снимки и доллары. Готов поспорить: если я скажу Пауэрсу, что мы нашли вот это в его доме, у него глаза полезут на лоб. Что у тебя в пакете, Киз? Фотоаппарат?
Райдер кивнула и, не открывая, поставила пакет на стол.
– «Никон» с телеобъективом и счет за покупку по кредитной карточке.
Босх прикинул, как лучше использовать деньги и фотографии, чтобы сильнее надавить на Пауэрса. Этот шанс он не хотел упустить.
– Подождите! – воскликнул Эдгар. – Я не понял. Почему ты решил, что это подстава? Может, Пауэрс хранил у себя фотографии и банкноты, а деньги они с Вероникой решили поделить, когда минует опасность. Почему обязательно подстава?
– Киз права. Все слишком очевидно, – произнес Босх.
– Отнюдь, если до недавнего времени Пауэрс считал, что он вне подозрений. До момента, когда мы выскочили из кустов и схватили его.
Босх покачал головой:
– Сомневаюсь. Разговаривая со мной, вел бы себя по-иному, зная, что это хранится в его доме. Скорее всего подстава. Вероника решила свалить все на него. Стоит прижать ее к ногтю, и она расскажет нам историю, как Пауэрс сходил по ней с ума. Может, добавит – она все-таки актриса, – что у них была связь, но затем произошел разрыв, однако Пауэрс не отставал. Он убил ее мужа, чтобы безраздельно ею владеть.
Босх посмотрел на коллег, ожидая их реакции.
– Неплохо, – отозвалась Райдер. – Даже убедительно.
– Беда в том, что мы не поверим, – хмыкнул Гарри.
– Но какой ей от этого прок? – возразил Эдгар. – Подложив деньги на чердак Пауэрсу, она их лишилась. А с чем осталась сама?
– С домом, машинами, страховкой, – объяснил Босх. – С киностудией мужа. И с шансом выйти сухой из воды.
Однако ответ не удовлетворил его самого – он сознавал, насколько это слабый аргумент. Полмиллиона долларов – слишком большая сумма, чтобы служить подставой. В этом – изъян его версии, которую он на ходу сочинил.
– Вероника избавилась от мужа, – заметила Райдер. – Не исключено, только это и имеет для нее значение.
– Но Тони много лет мозолил ей глаза, – усмехнулся Джерри. – Почему все случилось сейчас, а не раньше?
– Не знаю, – призналась Кизмин. – Очевидно, возникли какие-то новые обстоятельства. Это нам и надо выяснить.
– Желаю удачи! – буркнул Эдгар.
– У меня идея, – проговорил Босх. – Если кому-нибудь известно о так называемых новых обстоятельствах, то только Пауэрсу. Попытаюсь его прощупать, и, мне кажется, я представляю, как это сделать. Кизмин, та пленка с фильмом, где играет Вероника, по-прежнему у тебя?
– «Жертва желания»? Да, в моем шкафу.
– Возьми и приходи в кабинет к лейтенанту. Я сбегаю за кофе и присоединюсь к вам.
* * *
Босх вошел в комнату для допросов номер три с картонной коробкой, повернув ее так, чтобы надпись «Рождество» была обращена к его груди. Он надеялся, что она выглядела, как любая коробка из картона. Босх смотрел на Пауэрса, стараясь заметить в его глазах испуг. Но тот сидел прямо, руки за спиной, словно он сложил их так по собственной воле, готовый к очередному раунду. Гарри поставил коробку на пол, пододвинул стул и уселся напротив Пауэрса. Затем нагнулся, вынул из коробки магнитофон, скоросшиватель и положил их на стол.
– Босх, я предупреждал, никаких записей! – возмутился Пауэрс. – Если ты поставил камеру за зеркало – это нарушение моих прав!
– Никакой камеры и никаких записей. Я принес это, чтобы дать тебе кое-что послушать. Так на чем мы остановились?
– На том, что если ты не способен ничего доказать, то заткнись. Либо ты меня отпускаешь, либо веди сюда адвоката.
– Появилась новая информация. Думаю, лучше, чтобы ты узнал о ней первый, прежде чем станешь принимать решения.
– Пошел ты! Я сыт по горло твоим дерьмом. Давай сюда телефон!
– У тебя есть фотоаппарат?
– При чем здесь фотоаппарат?
– Я задал тебе вопрос.
– Он есть у каждого. Что дальше?
Несколько секунд Босх изучал Пауэрса. Он чувствовал, что его напор и самоуверенность поколебались. Босх усмехнулся – пусть Пауэрс знает, что с этого момента инициатива переходит к нему.
– Ты брал с собой фотоаппарат в Лас-Вегас?
– Наверное. Не помню. Я всегда беру его с собой, когда еду отдохнуть. Это преступление?
– Ты называешь это так? – тихо спросил Босх. – Отдохнуть?
– Да!
– Забавно. А Вероника называет по-иному.
– Не слышал, я ее знать не знаю.
Впервые Пауэрс отвел глаза. И Босх опять ощутил, что весы качнулись в его пользу. Он выбрал верную тактику.
– Слышал, Пауэрс. И ее прекрасно знаешь. Она сама нам все рассказала. Сейчас сидит в соседней комнате. Оказалась разговорчивой. Чужие деньги – нелегкий груз. Как там в пословице? Чем их больше, тем крепче они припечатывают. Эдгар и Райдер раскололи ее. Поразительно, насколько фотографии с места преступления способны бередить нечистую совесть. Она нам все рассказала. Абсолютно все.
– Брось болтать ерунду – придумал бы что-нибудь новое. Где телефон?
– Ты…
– Не желаю ничего слушать!
– Ты познакомился с ней, когда вечером приехал снимать показания. Вы немного полюбезничали, так, ради развлечения. Но потом она заявила, что любит старину Тони. Да, он часто уезжает, гуляет на стороне, но она привыкла. Он ей нужен. В общем, отшила тебя. А ты продолжал за ней ухлестывать, преследовал, когда она выезжала из дома. Что ей оставалось делать? Пожаловаться мужу, что тип, с которым у нее была интрижка, ей угрожает.
– Что ты несешь, Босх? Совсем очумел?
– Вот тогда ты начал следить за Тони. Понял, что он – твоя главная проблема. Муж стоял у тебя на пути. Ты не жалел сил – ездил за ним в Лас-Вегас и засек за делом. Сообразил, чем он занимается, и придумал, как направить следствие по ложному следу. Напел нам про мафию. Но беда в том, что переврал мотив. Мы вышли на тебя. И с помощью Вероники утопим.
Пауэрс смотрел в стол. Кожа у глаз и на скулах натянулась.
– Хватит пудрить мозги! – бросил он, не поднимая головы. – Я устал от тебя и от твоего вранья! Ее нет в соседней комнате. Она в своем большом доме на холме. Старый, как мир, трюк. – Он посмотрел на Босха и усмехнулся. – Стараешься навесить все дерьмо на полицейского? Зачем тебе это надо? Слабо, приятель! И сам ты слабак!
Босх потянулся к магнитофону и нажал кнопку воспроизведения. Комнату наполнил голос Вероники Алисо:
«Это он! Он ненормальный! Я не могла его остановить, а потом было слишком поздно! И не могла никому сказать – люди подумали бы…»
Босх выключил магнитофон.
– Мне не полагалось прокручивать тебе даже часть записи. Но мы оба копы, и я хотел, чтобы ты понял, в каком очутился положении.
Гарри наблюдал, как Пауэрс закипал. Гнев клокотал у него в груди, глаза потемнели. Ни один его мускул не дрогнул, но он весь подобрался и напрягся. Однако сумел взять себя в руки и заговорил спокойно:
– Пустой треп. И никаких доказательств. Сплошные фантазии, Босх. Ее слово против моего слова.
– Так оно и было бы. Если бы мы не получили вот это.
Босх открыл папку и бросил перед Пауэрсом пачку фотографий. Он старательно разложил их веером, чтобы дать возможность Пауэрсу рассмотреть.
– Что скажешь? Неплохо подтверждает ее рассказ!
Он терпеливо ждал, пока Пауэрс изучит снимки. Разъяренный полицейский чуть снова не сорвался, но опять сумел совладать с собой.
– Ни черта не подтверждает. Она сама могла снять. Любой мог. А вы получили пачку фотографий и рады? Вас облапошили! Верите всему, что она напела!
– Не она дала нам фотографии. – Босх достал из папки ордер на обыск и положил перед Пауэрсом. – Пять часов назад мы послали текст по факсу судье Уоррену Ламберту в Палисадес. Он вернул нам ордер подписанным. Эдгар и Райдер провели в твоем домишке в Голливуде почти всю ночь. И среди прочего изъяли «Никон» с телеобъективом и эти фотографии. Они оказались под матрасом.
Босх сделал паузу, чтобы Пауэрс осознал смысл его слов. В потемневших глазах полицейского мелькнула ярость.
– Кстати, мы нашли кое-что еще. – Гарри поставил на стол коробку. – Лежала у тебя на чердаке со всякой рождественской мишурой. – Он перевернул коробку, и из нее во все стороны посыпались пачки денег. Часть их упала на пол. Босх потряс коробку и, убедившись, что в ней ничего не осталось, швырнул вслед за банкнотами.
Пауэрс уставился на тугие пачки. Гарри понял, что он у него в руках. Но понимал, что благодарить за это следует Веронику Алисо.
– По-моему, ты не настолько глуп, – спокойно продолжил Босх, – чтобы хранить фотографии и наличность дома. Хотя мне случалось сталкиваться с подобным идиотизмом. Однако думаю, что ты понятия не имел, что все это барахло у тебя в доме, поскольку не прятал сам. Но мне безразлично. Хорошо бы, конечно, взять и Веронику, но ничего не поделаешь, она нам нужна, чтобы навести на тебя. Имея фотографии, показания Вероники и многое другое, о чем мы с тобой беседовали, мы сумеем предъявить тебе обвинение в убийстве. Прибавь умысел – усугубляющее вину обстоятельство. Тебе грозит скорее всего пожизненное заключение без права помилования. А теперь я, пожалуй, принесу тебе телефон. Зови адвоката, только очень опытного. Тебе нужен человек, умеющий работать за пределами судебного зала заседаний. С талантом посредника.
Босх встал и направился к двери. Но, взявшись за ручку, обернулся:
– Поверь, Пауэрс, у меня муторно на душе. Ты ведь коп. Я надеялся, вывернешься ты, а не Вероника. Похоже, молот опускается не на ту голову. Но такова жизнь в большом городе – кому-то приходится принимать удар на себя.
– Стерва! – негромко, но взволнованно произнес Пауэрс. И добавил что-то шепотом, Гарри не расслышал.
Он знал: дело сделано.
– Это была ее затея, – проговорил Пауэрс. – От начала и до конца. Она облапошила меня, а сейчас водит за нос вас.
– Хочешь со мной обсудить ситуацию? – спросил Босх.
– Да. Может, что-нибудь вместе придумаем.
* * *
В девять утра Босх сидел в кабинете лейтенанта и вводил Биллетс в курс дела. В руках он держал пустой картонный стаканчик из-под кофе. Он не выбрасывал его в мусорную корзину, чтобы стаканчик напоминал, что надо выпить еще кофе. Босх смертельно устал. Под глазами залегли темные круги, от кофе и выкуренных сигарет мучила горечь во рту. Желудок бунтовал – за последние двадцать часов Босх съел лишь плитку шоколада. Однако он ощущал себя счастливым человеком. Он выиграл последний раунд с Пауэрсом. А в таких схватках последний раунд решает все.
– Итак, – подытожила Биллетс, – он во всем признался.
– Привел свою версию. Валит все на Веронику. Но это было предсказуемо. Не забывай, он считает, что она в соседней комнате дает показания против него. Изображает ее ужасной злобной черной вдовой, а у самого словно не промелькнуло ни одной нехорошей мысли, пока он с ней не познакомился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46