— Софи вскинула голову. Она не сомневается в его способности защитить ее, и он должен знать это. — Я прекрасно понимаю, что ты пойдешь на все, чтобы меня защитить.
— Правильно, — кивнул Джулиан. — Ты для меня важнее всего на свете, Софи.
— Я понимаю, Джулиан. — Она слегка коснулась живота. — Ты, без сомнения, беспокоишься о наследнике. Но тебе не надо волноваться о ребенке. Правда…
Зеленые глаза Джулиана гневно блеснули. Но тут же гнев этот погас. Он взял ее лицо в ладони.
— Давай объяснимся, Софи. Ты для меня важна, потому что ты, Софи, — моя дорогая, необычная, честная, любимая жена, а не потому, что ты носишь моего ребенка.
— Ох. — Она не могла отвести глаз от его ясного взгляда. Еще немного, и он признается ей в любви. Никогда прежде он не был так близок к признанию. — Спасибо, Джулиан.
— Не благодари меня. Это я тебя должен благодарить. — Он прижался к ней губами в долгом нежном поцелуе. Когда он поднял голову, его глаза блестели. — Ты очень отвлекаешь меня, дорогая. Но пожалуй, на этот раз я смогу сопротивляться какое-то время.
— Но, Джулиан…
— Теперь надо закончить нашу игру. Ты боишься еще кого-то, кто был возле пруда. И ты боишься не за себя, значит — за меня.
— Джулиан, ну, пожалуйста, я прошу тебя…
— Если ты боишься за меня и в то же время не предупреждаешь честно об опасности, делаем вывод, что ты боишься не прямого нападения на меня. Ты же не будешь скрывать то, что важно для моей безопасности? Так?
— Да, милорд. — Теперь она поняла всю безнадежность попытки скрыть правду. Охотник подошел к жертве совсем близко.
— Итак, у нас остается только одно, — продолжал Джулиан рассуждать, используя железную логику. — Ты боишься, что я вызову на дуэль таинственного третьего.
Софи сползла с его колен, взялась за его рубашку:
— Джулиан, ты должен мне поклясться, что не сделаешь этого. Ты должен пообещать мне хотя бы ради нашего пока не родившегося ребенка. Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью. Ты меня слышишь?
— Это, Уэйкот, да?
Глаза Софи расширились.
— Как ты догадался?
— Это не так уж трудно. Что же случилось на дороге?
Она беспомощно посмотрела на него. Вся нежность исчезла из глаз Джулиана, словно ее и не бывало. Вместо этого она увидела холодный взгляд хищника. Он выиграл в поединке с женой и теперь разрабатывает стратегию будущего мщения своему заклятому врагу.
— Я не позволю тебе вызвать его на дуэль, Джулиан! Ты не встанешь под пулю Уэйкота! Ты понимаешь?
— Что случилось на дороге?
Софи едва сдерживала рыдание.
— Джулиан, пожалуйста…
— Что сегодня случилось, Софи?
Он не повышал голоса, но она чувствовала, что его терпение на исходе. Он должен получить ответ на свой вопрос. Софи поднялась. Он следил за ее лицом, за тем, как она беспомощно прячет глаза. Она медленно пересекла комнату, встала у окна, устремив взгляд в ночь. Коротко и ясно рассказала ему, что произошло.
— Он убил их, Джулиан, — закончила она и сцепила руки перед собой. — Он убил их обеих. Утопил Элизабет, потому что она дразнила его тем, что хочет избавиться от его ребенка. И он убил мою сестру, потому что видел в ней игрушку.
— Я все знаю о твоей сестре. Я сложил вместе кусочки мозаики перед отъездом из Лондона. И раньше догадывался о том, что на самом деле случилось с Элизабет в ту ночь. Только не мог поверить, что один из ее любовников мог зайти так далеко.
Софи уткнулась лбом в холодное стекло:
— Боже, помоги мне. Я не смогла нажать на спусковой крючок, когда у меня был такой шанс. Я оказалась трусихой.
— Нет, Софи, ты не трусиха. — Джулиан подошел к ней. — Напротив, ты самая храбрая из всех женщин. И я доверил бы тебе и свою жизнь, и свою честь. Сегодня вечером ты поступила очень достойно. Никто не может стрелять хладнокровно в человека. Не важно, кто он.
Софи медленно повернулась и неуверенно посмотрела на него:
— Но если бы я его застрелила, все было бы кончено. И мне не пришлось бы беспокоиться за тебя.
— Тогда ты жила бы с сознанием, что убила человека. А я не хотел бы тебе такой судьбы, моя дорогая, не важно, что Уэйкот не заслуживает снисхождения.
— Джулиан, я должна тебе сказать, — в ее голосе звучало нетерпение, — что меня не так уж беспокоит, достойно ли я себя вела. Другое — я могла бы закончить это раз и навсегда. Этот человек убийца, и он на свободе.
— Но ему не так долго осталось быть на свободе.
Софи охватило волнение.
— Джулиан, пообещай мне, что не вызовешь его. Уэйкот может убить тебя даже на честной дуэли, хотя драться по правилам не в его характере.
Джулиан улыбнулся:
— Насколько я понимаю, в данный момент он совсем не годится для дуэли. Ты сказала, что он без сознания. Я правильно тебя понял? Я могу догадаться, что в таком состоянии он пробудет еще некоторое время. Мне самому довелось испытать действие твоего чая, не так ли?
— Не смейся надо мной, Джулиан.
Он поймал ее за запястье и положил ее руки к себе на грудь:
— Я не смеюсь. Просто я очень благодарен тебе, что ты цела и невредима. Одному Богу известно, что я пережил сегодня, услышав, что ты пропала.
Она не могла успокоиться, зная, что его ждет впереди.
— Что ты будешь делать, Джулиан?
— Это зависит от того, как долго он проспит.
Софи нахмурилась:
— Я думаю, еще часа три-четыре.
— Прекрасно. Им я займусь позднее. — И он стал развязывать ленточки на ее халате. — А этим временем я немного подкреплю себя, убедившись, что ты невредима.
Софи смотрела на него очень серьезным взглядом, а халат спадал с ее плеч.
— Джулиан, дай слово чести, что ты не вызовешь Уэйкота на дуэль.
— Не беспокойся об этом, моя дорогая. — Он поцеловал ее в шею.
— Поклянись, Джулиан. Дай слово.
Сейчас у нее не было другого желания, кроме как оказаться в объятиях Джулиана. Но его клятва была важнее. И она стояла непреклонно, не обращая внимания на жаркие прикосновения его губ к ее коже.
— Не думай об Уэйкоте. Я все улажу. Никогда больше он не попадется на твоем пути.
— Черт побери, Джулиан! Я получу, наконец, от тебя обещание не вызывать его на дуэль?! Твоя безопасность для меня важнее, чем глупое мужское чувство собственного достоинства. Тем более дуэли ничего не решают. Но ты так легко можешь погибнуть. Поклянись, Джулиан, что не вызовешь Уэйкота.
Его губы замерли на ее плече. Он медленно поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз. Впервые за все это время он нахмурился:
— Я не такой уж плохой стрелок, Софи.
— Меня не волнует меткость твоей стрельбы. Я против того, чтобы ты рисковал. Категорически.
Он медленно поднял брови:
— Да?
— Да, черт побери! Я не хочу потерять тебя в глупой дуэли с мошенником. Я чувствую то же, что ты испытывал тем утром, когда я встречалась с Шарлоттой Физерстоун. И этого я не вынесу.
— Я даже не представлял, насколько ты можешь быть непреклонной, моя дорогая, — сухо сказал Джулиан.
— Твое слово, Джулиан! Дай мне его. Сдаваясь, он вздохнул:
— Ну хорошо, если для тебя это так много значит, клянусь не вызывать Уэйкота драться на пистолетах.
Софи закрыла глаза с необыкновенным чувством облегчения:
— Спасибо, Джулиан.
— А теперь мне будет позволено заняться любовью с моей собственной женой?
Она томно улыбнулась:
— Да, милорд.
Джулиан приподнялся на локте, поглядел на взволнованное лицо Софи. Блеск ее глаз, который всегда возникал после занятий любовью, исчез, снова сменившись озабоченностью. Ему было приятно сознавать, как важна для нее его безопасность.
— Ты будешь осторожен, Джулиан?
— Вполне.
— Может, тебе взять с собой кого-то из конюхов?
— Нет, это дело касается только Уэйкота и меня. Я сам справлюсь.
— Но что ты сделаешь? — с жаром спросила она.
— Заставлю его оставить страну и перебраться в Америку.
— А как ты можешь его заставить?
Джулиан наклонился над ней:
— Перестань задавать столько вопросов, любовь моя. У меня нет времени отвечать на них. Я отчитаюсь перед тобой, когда вернусь. Торжественно обещаю тебе. — Джулиан еще раз коснулся губами ее губ. — А теперь отдыхай.
— Смешное приказание. Я глаз не сомкну, пока ты не вернешься.
— Тогда почитай хорошую книжку.
— Уоллстоункрафт, — пригрозила Софи. — Я буду изучать права женщин, пока ты не вернешься. И то, как их защищать.
— Да, при такой угрозе я потороплюсь вернуться. — Джулиан встал. — Я не могу допустить, чтобы эта чушь о правах женщин, которыми ты и так пользуешься сполна, развращала тебя дальше.
Она села и взяла его за руку:
— Джулиан, я боюсь.
— Знакомое чувство. Я испытал нечто подобное, когда приехал сюда и не нашел тебя. — И он медленно отнял свою руку и стал одеваться. — Но тебе нет нужды бояться. Я обещал, что не вызову его на дуэль.
— Да, но… — Она осеклась, прикусив нижнюю губу. — Но мне все это не нравится, Джулиан.
— Все скоро завершится. — Он застегнул бриджи, сел в кресло и натянул сапоги. — Я вернусь до зари. Если, конечно, ты не настолько отравила Уэйкота своим чаем, что он не в силах понимать простой английский язык.
— Я дала ему меньшую дозу, чем тебе, — сказала она, чувствуя неловкость. — Я боялась, что он заметит странный вкус.
— Ах, как некстати. Я бы предпочел, чтобы он также страдал от головной боли, как я.
— Так ты был пьян, — объяснила она. — Вино влияет на воздействие трав. Уэйкот пил только чай, и он проснется с совершенно ясной головой.
— Я это запомню.
Он прошел к двери, немного задержался и обернулся. Его вдруг охватило странное чувство: она — его собственность. А после этого его захлестнула небывалая волна нежности. Софи была для него всем. В мире нет ничего важнее, чем его милая, умная, нежная, страстная жена.
— Ты что-то забыл, Джулиан? — спросила она из кровати.
— Только одно, — тихо сказал он затем убрал руку от двери, вернулся к ее кровати, склонился и еще раз нежно поцеловал Софи в мягкие губы. — Я люблю тебя.
Он увидел, как ее глаза удивленно расширились. Но у него уже не было времени отвечать на ее вопросы, что-то объяснять. Он снова пошел к двери, открыл ее.
— Джулиан, подожди.
— Я скоро вернусь, дорогая, и мы поговорим.
— Нет, подожди, Я еще кое-что должна тебе сказать. Изумруды.
— А что изумруды?
— Да я чуть не забыла. Они у Уэйкота. Он украл их в ночь убийства Элизабет. Они в корзине на очаге. Как раз под его пистолетом.
— Интересно. Не забыть бы захватить их с собой, — сказал он и вышел в прихожую.
Руины старого нормандского замка являли собой мрачную груду камней, которые отбрасывали зловещие тени в бледном лунном свете. Впервые за эти годы Джулиан испытал здесь те же чувства, что испытывал еще мальчиком: здесь легко можно поверить в привидения. Мысль, что Софи схватили и держали здесь, подлила масла в огонь его гнева. Он сумел скрыть от Софи ярость, охватившую его, поскольку он понимал — это ее встревожит. Он собрал всю свою волю в кулак, когда Софи рассказывала ему о своих злоключениях. Теперь Уэйкот заплатит за то, что попытался сделать с Софи, решил Джулиан.
Никаких признаков жизни. Джулиан пешком прошел к ближайшим деревьям и привязал коня к толстой ветке. Потом мимо остатков старой каменной стены направился к сохранившейся части замка. В узких оконных проемах не было света. Софи говорила, что в очаге горел огонь. Должно быть, он уже стал горячей золой.
Джулиан верил в ее умение обращаться с травами, но решил не испытывать судьбу. Он вошел очень осторожно в комнату, где держали Софи. Внутри все тихо. Он постоял в дверном проеме, пока глаза не привыкли к темноте. Потом разглядел скорчившегося у стены возле очага Уэйкота.
Софи была права. Проще всего взять пистолет, приставить его к виску виконта и спустить курок. Но есть на свете вещи, которые джентльмен сделать не может. Он покачал головой, отбрасывая эту мысль. Подошел к очагу, помешал угли. Потом подвинул скамейку и сел. Джулиан заглянул в корзинку и увидел изумруды, лежащие под пистолетом. С удовлетворением взял ожерелье, посмотрел, как в свете пламени сверкают камни. Эти изумруды будут замечательно выглядеть на новой графине Рейвенвуд.
Через двадцать минут виконт зашевелился и застонал. Джулиан не двигался, он наблюдал, как Уэйкот медленно приходит в себя. Потом, нахмурившись, он уставился на огонь, подождал, пока Уэйкот сядет и наконец догадается, что рядом с ним кто-то есть.
— Да, верно, Уэйкот. Софи в безопасности, и теперь ты будешь иметь дело со мной. — Джулиан осторожно перекладывал, как бы переливал, с ладони на ладонь изумрудный каскад огней. — Я думаю, следовало ожидать, что ты зайдешь так далеко. Ты ведь одержимый.
Уэйкот пятился назад, пока не уперся спиной в стену. Он высокомерно вскинул голову и, стукнувшись головой о влажные камни, с ненавистью уставился на Джулиана сквозь приспущенные ресницы.
— Так, значит, маленькая драгоценная Софи кинулась прямо к тебе. И ты поверил всему, что она рассказала? Я, может, и одержимый, Рейвенвуд, но ты дурак.
Джулиан посмотрел на изумруды:
— Отчасти ты прав, Уэйкот. Однажды я был дураком. Но давно. Не распознал ведьму под шелковым бальным нарядом. Но те дни давно прошли. А сейчас мне жаль тебя. Мы все сумели выпутаться из паутины Элизабет. Ты один все еще в ловушке.
— Потому что я один любил ее. Вы все только хотели ее использовать. Вы хотели забрать ее невинность и красоту, поэтому лишились ее навсегда. Я же хотел ее защищать.
— Я же говорю, что ты одержимый, каким и был всегда. Если бы ты страдал один, я по-прежнему не обращал бы на тебя внимания. К сожалению, ты решил использовать Софи как средство мести против меня. А этого я не могу тебе простить. Я тебя предупреждал. Теперь ты заплатишь зато, что втянул Софи в свои грязные игры, и мы наконец по — , кончим с этим делом.
Уэйкот грубо расхохотался:
— А что поведала тебе твоя сладкая драгоценность про то, что сегодня произошло? Она рассказала, что я нашел ее у пруда? Она призналась, что ездила к старухе по тем же делам, что и Элизабет? Твоя дорогая, сладкая, невинная Софи собралась избавиться от твоего наследника, Рейвенвуд. Она не хочет носить в себе твое отродье, как не хотела и Элизабет.
На какой-то миг слова Софи вспыхнули в голове Джулиана, и он почувствовал укол совести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41