— Ну и что вы мне тут показываете?! Негодное уже ваше удостоверение, у него срок действия в январе закончился!Пассажирская масса ехидно захихикала, обсуждая разоблаченного лжемилиционера. Шумов немедленно выдернул книжечку у кондукторши и возмущенно пробасил:— Это все в отделе кадров — насобирали идиотов, которые не могут печать вовремя поставить!Он стал рыться в карманах пальто, видимо, стараясь найти более подходящую книжечку из своей богатой коллекции, но я решил все проще, протянув кондукторше горсть мелочи.— Фокус не удался, — самокритично заметил Шумов, когда трамвай добрался до центра и сгрузил основную массу пассажиров. — Но это естественно, я же все это со старых времен хранил, а потом полтора года до них не дотрагивался...— А вот интересно, — сказал я, — кондукторша заметила, что удостоверение просрочено. А Марина Мухина заметила? Она ведь тоже внимательно рассматривала твою книжку...— Тебе интересно? — Шумова передернуло, как от удара током. — Если тебе интересно, то езжай обратно на Пушкинскую и спрашивай у нее... Ха! Если бы она заметила, она бы тоже сказала! И не стала бы с нами откровенничать о своем брате, а послала бы нас к чертовой бабушке!— Да ладно тебе, успокойся, — я похлопал по плечу, и Шумов недовольно поморщился. — Лучше скажи, как ты вычислил, что она — сестра Мухина?Сам вопрос подразумевал интеллектуальное превосходство Шумова надо мной, не сумевшим вычислить ничего. Поэтому прокол с удостоверением мог считаться сущей ерундой. Настроение Шумова постепенно поднялось, он снисходительно взглянул на меня и отчетливо произнес:— Э-ле-мен-тарно. Я как увидел эти руины под номером сто сорок два, сразу подумал: по доброй воле сюда не попрешься с чемоданом алмазов. Тут все дело в женщине. И сначала я думал — жена. Или любовница. А потом, когда уже зашел в комнату, увидел на столике рядом с косметикой старую черно-белую фотографию: мальчик и девочка. Оба тощенькие и белобрысые. Девочка чуть повыше, мальчик чуть пониже. Мальчик в очках. Получается, что это ее брат...— Потрясающе, — сказал я с подобострастной улыбкой.— Ага, — сказал Шумов. — Особенно с удостоверением. Вот что значит долгое воздержание от работы. Теряю былую хватку.— Найдешь, — приободрил я сыщика.— Я знаю, — ответил тот и уставился в окно. 2 Удивительно, но в трамвайном вагоне я не только постепенно согрелся, но даже и задремал. Впрочем, счастье было недолгим — Шумов бесцеремонно растолкал меня, чтобы, лучась счастьем, сообщить:— Я понял.Я тупо моргал, глядя ему в лицо и соображая, а где это я вообще нахожусь. Потом я вспомнил Пушкинскую улицу, вспомнил томительное ожидание трамвая, вспомнил бдительную кондукторшу... Я только не понял, что же понял Шумов. Я ему прямо так и сказал.— Насчет Треугольного, — пояснил Шумов. — Он тоже ищет тело Мухина. Вопрос: откуда он знает про алмазы и про деньги, ведь он же не участвовал в сделке, как Тыквин? Ответ: Треугольный — это человек, у которого Мухин спер алмазы.— Иди ты, — сказал я, чтобы хоть что-то сказать.— Смотри сам, — предложил Шумов. — Мухин сказал тебе сначала, что пахал на алмазных рудниках. Но сейчас мы выяснили, что ни на каких рудниках он не был, а освободился полтора месяца назад из лагерей. И вот он появляется через полтора месяца весь упакованный с ног до головы, в позолоченных очечках, а в руках у него два чемодана алмазов, которые он торопится толкнуть. Откуда на него свалилось такое счастье?— Нашел? — предположил я.— Это еще Ильф и Петров писали: все крупные современные состояния нажиты нечестным путем. Твой Мухин спер алмазы у Треугольного. А Треугольный, который Хруст, сел Мухину на хвост и теперь носится по городу, чтобы вернуть алмазы. Они ждали его в гостинице, но он туда уже не вернулся, зато туда приперся ты. И оставил администраторше свой адрес. Как последний кретин.— Иначе бы она меня не пустила в мухинский номер, — виновато сказал я. — Да и адрес я оставил не свой, а лимонадовский.— Тем не менее они узнали, кто ты такой, и сели на хвост. Но, — Шумов горестно вздохнул, — по твоему внешнему виду было понятно, что ты не тянешь на организатора кражи алмазов. А им был нужен именно главный человек. Тогда они следят за тобой, а ты приезжаешь ко мне...— Да, — я горестно вздохнул, — но и ты не показался им настолько умным, чтобы умыкнуть два чемодана алмазов...— Ты забыл — они вломились ко мне ночью. Они не успели разглядеть моего лица. Они выяснили, чья это дача, и решили, что Орлова — это как раз тот самый заказчик ограбления. Директор крупной коммерческой фирмы. Они не подумали, что алмазы попытается толкнуть тот же самый прыщ, что и умыкнул их...Тут я окончательно проснулся и вспомнил про мухинский «Форд». И про мобильный телефон, что валялся в машине.— Знаешь, — сказал я Шумову. — Если он мелкий прыщ, то он не потянул бы такое дело. Я имею в виду — в одиночку. Чтобы забрать алмазы у Хруста-Треугольного, нужно сильно напрячься. Ты же видишь — людей у него навалом. Наверняка при алмазах была неслабая охрана...— Ух ты, — оценил мои соображения Шумов. — У тебя активизировались клетки мозга! Значит, ты еще не совсем потерян для общества. А что до охраны, то Мухин, наверное, пригласил на дело каких-нибудь знакомых по зоне, способных на мокрое дело. Потом расплатился с ними и даже не сказал, что же именно они взяли...— Он с ними не расплатился, — уточнил я.— Откуда ты знаешь?— Они мне звонили.Я думал, что Шумов сейчас снова схватит меня за горло и начнет орать про подробный пересказ, но ничего подобного не случилось. Он просто сидел рядом со мной и слегка раскачивался взад-вперед, беззвучно шевеля губами.— ...сорок девять, пятьдесят. Все, я совершенно спокоен, — сказал он, прежде чем снова посмотреть на меня. — Значит, те люди, с которыми Мухин взял у Хруста алмазы, звонили тебе. Приглашали на чашку чая?— Они спрашивали, где Мухин. Они сидят в Москве и ждут его. И ждут денег за какую-то новую работу. Он подписал их на какое-то новое дело, пообещал заплатить, но потом исчез. Они очень расстроились, когда узнали, что Мухина убили. Наверное, они до сих пор его поминают.— Будем надеяться, что поминают и не просыхают, — кивнул Шумов. — Будет хуже, если они приедут и потребуют с тебя неустойку за нарушение контракта.— Почему с меня?— Потому что у тебя мухинская машина, мухинский телефон. И на тебе мухинские долги. Этот парень обеспечил тебя проблемами на сто лет вперед.— Это меня Тамара с ним познакомила, — пробормотал я.— Чудесная девушка! Она умеет выбирать себе друзей — сначала Мухин, потом Тыква! Бывают у нее, правда, досадные сбои вроде тебя, но она быстро ускользает в сторону от таких сбоев.— Она не ускользает от меня, ее силой заставили...— Ага, они все так говорят. Это из серии: «Невиноватая я, он сам пришел».— Это ты мне просто завидуешь, — сказал я Шумову. Если он и был неискренен в этот момент, то он умело маскировался.— Между прочим, трамвай уже едет в обратную сторону, и скоро мы снова окажемся на Пушкинской. Ты, кажется, хотел еще раз поговорить с Мухиной насчет удостоверения?— Нет! — Я вскочил с нагретого сиденья. — Туда я больше не ездок...Спрыгнув с подножки, я угодил прямо в лужу. Видок, наверное, у меня был еще тот, потому что Шумов сочувственно заметил:— Ничего, могло быть и хуже...— Это как?! — яростно прошипел я.— Это если бы сейчас с одной стороны к тебе подъехал Хруст, а с другой — тот поцарапанный тип, который пытался засунуть тебя в джип возле «Белого Кролика».Мне нечего было на это сказать. 3 Под фонарным столбом мы с Шумовым провели краткий военный совет и решили, что нам нужно срочно попасть в место, которое было бы: а) безопасным, б) теплым, в) укромным, г) чтобы там было чего пожрать, д) и выпить тоже.— Ну, это явно не моя квартира, — сказал я в конце обсуждения.— И не моя тоже, — ответил Шумов. Мы некоторое время смотрели друг на друга, чувствуя, что военный совет зашел в тупик, а потом меня вдруг осенило.— "Золотая Антилопа", — сказал я с гордостью.— О господи, — сказал Шумов и поморщился. — Заносило меня как-то в этот гадюшник... Впрочем, — он тут же сменил тон, — других вариантов ведь нет?Мы двинулись в сторону «Антилопы», Шумов свистел про странников в ночи, а я вдруг вспомнил, что Карабас меня вроде как выгнал. А еще вроде как в «Антилопе» случилось убийство, да не какого-нибудь сутенера, а подполковника милиции. И все это славное заведение может быть до сих пор опечатанным. Или же там до сих пор шастают милиционеры, производя следственные действия. Кажется, я погорячился со своим предложением.— А что тебе не понравилось в «Золотой Антилопе», когда ты был там в последний раз? — осторожно спросил я у Шумова.— Все, — просто сказал Шумов. — А в первую очередь люди, которые там были.— Ну, прошло много времени, — заметил я. — Все меняется. Может, этих людей там уже нет...— Я знаю, что их нет, — сказал Шумов, весело пиная камушек. — Их убили.— Ты серьезно?— Абсолютно. И я лично при этом присутствовал.У меня как-то сразу отпала охота к дальнейшим расспросам. Я не стал интересоваться, что именно делал Константин Сергеевич Шумов при гибели неприятных ему людей из «Золотой Антилопы»: то ли просто наблюдал, то ли принимал непосредственное участие...Я поспешил перевести разговор на более безопасную тему.— Тех гавриков, что сидят в Москве и ждут мухинских бабок, — сказал я, — зовут Циркач и Пистон. Один из них был вместе с Мухиным на зоне. Но кто именно — не помню, хоть убей...— Я-то не убью, но других желающих будет навалом, — жизнерадостно уточнил Шумов. — Значит, Циркач и Пистон? Не, таких не знаю. Не местные, должно быть, ребята. Хотя можно узнать наверняка — позвонить Гиви Хромому. Или в милицию, у меня там тоже знакомые ребята есть, если их еще Гиви не переманил к себе. Так эти двое тебе сказали, что они взяли с Мухиным алмазы?— Ну они же не идиоты, — обиделся я за Циркача и Пистона, которые в это время наверняка пьянствовали в каком-нибудь из московских кабаков. — Они так не говорили. Они сказали, что Леха обещал им деньги за новую работу. Ну а я подумал: где новая работа, там и старая. То есть — алмазы. Ты же сам сказал — Мухин взял на это дело кого-то из друзей по зоне...— Ладно, все сходится, — признал Шумов. — Поговорить бы с этими ребятами по душам, порасспросить бы их про ту, старую работу... Ну да это подождет. Главное, что мы знаем, — Треугольный гоняется за своими алмазами и подозревает в этом Орлову.— И тебя, — напомнил я.— И тебя, — напомнил Шумов. — А Мухина он не подозревает, он его просто замочил. Но алмазов не нашел и теперь гоняется за телом. Нам бы тоже неплохо отыскать это самое тело... Кстати, это еще один повод позвонить моим старым приятелям в милиции. Представляешь, твой Мухин лежит в ментовском морге. Мы приезжаем, спокойно заходим, спокойно снимаем с шеи ключик... Допустим, на ключике написано, какую ячейку какой камеры хранения он отпирает... Мы культурно едем туда и забираем все три чемодана.— Это научная фантастика, — уныло сказал я.— Особенно если это ячейка в банке, — согласился Шумов. — Тут мы ничего не получим без санкции прокурора. У тебя есть знакомые в прокуратуре?Я хотел было гордо заявить о своем прокурорском происхождении, но потом решил не портить с Шумовым отношения и отрицательно помотал головой.— Значит, придется идти к Гиви, — сделал неожиданный вывод Шумов. — У него половина банков под колпаком, а если банк государственный, то у Гиви есть специалисты, которые нарисуют нам ордер. И это не фантастика.Тут за деревьями засверкала вывеска «Антилопы», и я облегченно вздохнул — если вывеска зажигается, значит, кому-то дали на лапу, и бар работает как ни в чем не бывало, несмотря на убийства и прочие мелкие неприятности.Мы пересекли автомобильную стоянку, которая была почти пустой, и тут перед нами возник Фарид. Он упер руки в бедра, смерил меня высокомерным взглядом и заявил:— Карабас не велел тебя пускать. Карабас тебя больше не любит.— У меня тоже никогда не было к нему большого светлого чувства, — сказал я, пытаясь обойти Фарида и понимая, что сделать это невозможно. — Тем не менее... Да уйди ты с дороги!— А вот этого не хочешь? — с восточным коварством Фарид двинул меня животом, а потом еще и показал согнутую в локте руку. Я с горечью подумал, что сильнее нелюбви подчиненного к начальнику может быть только нелюбовь подчиненного к только что уволенному начальнику, Фарид злорадно скалился в подтверждение моих мыслей. Я сжал кулак, чтобы заехать им в жирную морду, но тут во мне заговорил бывший начальник службы безопасности «Золотой Антилопы» — негоже устраивать свалку на входе, нужно отвести Фарида за угол и уже там отметелить от всей души...— Минутку, — это был Шумов. Он встал вплотную к Фариду и негромко проговорил, что называется, с выражением: — Я очень хочу есть. И еще я хочу пить. И еще снаружи холодно. А это значит, что мне нужно войти внутрь. Не мешай мне, пожалуйста.И тут случилось чудо. Гора сдвинулась с места и пошла к Магомеду. В смысле, Фарид мелкими шажками отошел от дверного прохода.— Спасибо, — сказал Шумов, проходя внутрь «Золотой Антилопы».— Ты его загипнотизировал? — потрясенно прошептал я, догоняя сыщика.— Дешевыми фокусами не занимаюсь, — ответил Шумов, расстегивая пальто. — Просто самые простые слова приобретают особое значение, если при этом приставить человеку пистолет к пузу. К большому пузу, в которое невозможно не попасть.— Ах вот оно что... — понимающе закивал я.— Я на самом деле очень хочу есть, — виновато сказал Шумов, усаживаясь за столик. Я сел рядом, и первое, что бросилось мне в глаза, был сверлящий взгляд Карабаса. Кажется, он действительно меня больше не любил.Только что же мне теперь — плакать, что ли? 4 Основной контингент посетителей «Антилопы» еще не пришел в себя после милицейского шмона, устроенного по поводу скоропостижной кончины подполковника Лисицына. Поэтому людей было немного, а свободного времени у Карабаса, наоборот, навалом. Первую же свободную минуту он использовал для того, чтобы подойти к нашему с Шумовым столику и выплюнуть изо рта изжеванную зубочистку, целясь мне на плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45