— О чем вы разговаривали?— Подполковник Лисицын рассказывал мне о тех временах, когда он работал вместе с моим отцом, — сказал я. — Так сказать, предавался воспоминаниям.— А кто ваш отец? — буднично спросил молодой человек, мелкими ровными буковками покрывая очередную страницу.— Прокурор, — сказал я, закидывая ногу на ногу. — Городской прокурор.Я вообще-то не любитель кидать понты, но иногда я ловлю кайф от того, как люди меняются в лице после моих слов. Этот аккуратист с пробором тоже отложил в сторону карандаш и неуверенно обернулся в сторону старших по званию. Словно хотел позвать на помощь. Потом он все-таки собрал волю в кулак, поднял на меня глаза, оценил мою поцарапанную физиономию и уточнил на всякий случай:— Ты че, серьезно?— Абсолютно, — сказал я, и аккуратист с пробором снова завертелся, рискуя протереть дыру на штанах. — Одиннадцать лет назад, — добавил я, сжалившись, — одиннадцать лет назад мой отец был прокурором города. Я же сказал — Лисицын предавался воспоминаниям.— Ах вот оно что, — молодой человек откинулся на спинку стула. Ему явно полегчало, но теперь он злился на меня за пережитое смятение. — И вы утверждаете, что подполковник милиции приехал посреди ночи сюда, чтобы, как вы говорите, предаться воспоминаниям? Как-то не очень верится.— Я не говорил, что он приехал сюда за этим, — уточнил я. — Я объяснил, о чем мы разговаривали. А цель приезда у него была другая. На половину двенадцатого у него была назначена встреча.— С кем? — подался вперед молодой человек. Я развел руками. За спиной раздался шум — судя по голосам, Кара-бас доказывал своему собеседнику, что не видел ничего подозрительного возле лисицынского столика. Для этого Карабасу приходилось бить кулаком по столу и надрывать связки. Тем не менее ему не верили.Я посмотрел на своего молодого человека, и неожиданно у меня вырвалось:— Может быть, это из-за Америдиса.— Из-за кого?! — У молодого человека округлились глаза.— Это такой московский финансист, он пропал с неделю назад...— Я знаю, кто такой Америдис, но Лисицын-то здесь при чем?— Лисицын говорил мне, что ему поручено заняться поисками Америдиса.— Это бред, — уверенно сказал молодой человек и, чуть понизив голос, добавил: — Поисками Америдиса, честно говоря, занимается ФСБ. Лисицын не мог иметь к этому никакого отношения.— Так он сам сказал, — пожал я плечами. — Карабас... То есть мой начальник может подтвердить.— Бред, — настаивал молодой человек.— Может быть, — сказал я, — до некоторых отделений милиции еще не дошла информация, что поиски Америдиса переданы в другое ведомство. Просто не дошла информация. И они по инерции искали этого типа.— Не дошла информация? — переспросил молодой человек.— Вот именно. Это ведь у вас в управлении все про всех известно. А пока до отделений дойдет...— А с чего вы взяли, что я из управления? — смутился молодой человек.— Вы такой интеллигентный, — ласково сказал я. — И значок высшего образования у вас на пиджаке. Сразу видно, что вы не из местных...— Так уж и видно? — заулыбался аккуратист с пробором, и пока он еще купался в моей лести, я закинул крючок:— А отчего умер Лисицын? Никто не слышал выстрела, да и крови не видно...— Предположительно, отравление, — сказал молодой человек, косясь в сторону начальства. Я вздрогнул, вспомнив бокал с вином. И отпечатки моих пальцев на этом бокале.— В вине? — уточнил я, заранее трепеща.— Нет, не в вине... — аккуратист перешел на шепот. — Ему в плечо воткнули что-то вроде булавки. И вроде бы на конце булавки яд. А иначе ему не от чего умирать, потому что никаких ран, никакой крови...— Понятно, — закивал я головой, состроив печальную физиономию. Лисицына мне и на самом деле было жаль. Не вовремя он напоролся на эту булавку. Мне как раз сейчас нужна вся помощь, которую можно собрать...А если этой помощи не будет, то случится что-то страшное. Например, я сам что-нибудь придумаю. И потом нечего упрекать, что я никого не предупреждал! Я пытался сдерживаться, я пытался поступить как лучше...— Знаете, — сказал я, задумчиво потирая щеки, будто выковыривая из памяти особо засекреченный кусок. — Мне кажется... Мне кажется, что Лисицын называл одну фамилию...— Да? — аккуратист с пробором ухватил карандаш. Это для него было как будто охотничья стойка для сеттера.— Фамилию человека, связанного с делом об исчезновении Америдиса. Может, с ним он сегодня и должен был встретиться.— Фамилия? — дрожал в нетерпении карандаш.— То ли Арбузов... — напряженно вспоминал я. — То ли Дынин... Овощная такая фамилия.— Помидоров? — предположил молодой человек.— Нет, — отклонил я это предложение.— Огурцов?— Никакой не Огурцов, — поморщился я. Высшее образование, а соображения никакого!— Яблоков?— Яблоки — это вообще не овощи!— Так и арбузы не овощи, — возразил умник с пробором. — Ну, что еще? Кабачков? Тыквин?— Тыквин! — я едва не запрыгал на месте. — Тыквин, точно!!! Записали?Молодой человек из ГУВД записал фамилию Тыквин, а мне теперь нужно было подумать на досуге — ну и зачем я это ляпнул?ДК сказал бы: «Из вредности». И он был бы прав. 6 Часам к четырем утра вдруг обнаружилось, что я больше никому не нужен. Милиционеры выспросили у меня все, что хотели, пообещали снова вызвать для допроса и рекомендовали звонить, если что-то вспомнится. Карабас тихим матерком послал меня куда подальше и звонить не рекомендовал. Бизнесмены, они такие чувствительные, когда дело касается их бизнеса.И я вышел из «Золотой Антилопы», хотя погода этому совсем не способствовала. К обычному предрассветному холоду добавился мелкий дождь, от которого окрестности «Антилопы» превратились в хлюпающую под ногами жижу. По этой жиже я протопал до шоссе, а там минут двадцать дрожал, поджидая попутку. Но машина все же появилась, я забрался в ее теплое нутро и решил, что на сегодня моим несчастьям пришел конец. Водитель молчал, и от ровного гудения мотора меня развезло — я начал мечтать. Например, как сегодняшний аккуратист из ГУВД, получив у меня фамилию Тыквин в качестве ориентира, поднимает всех своих, и «все свои» вламываются к Тыкве домой на предмет обыска и допроса, а тут в одной из комнат обнаруживается молодая женщина приятной наружности, прикованная наручниками к батарее. Нет, пусть просто — с заклеенным липкой лентой ртом. Тыкву тут же ставят раком, а Тамару освобождают...— Приехали, — сказал водитель. Кайфоломщик. Все мои мечты моментально улетучились, когда я вылез из машины под непрекращающийся холодный дождь. Сразу стало ясно, что Тамару не держат у Тыквы дома, что для этого есть более укромные места. Да и не будут вламываться к Тыкве домой, просто пришлют повестку, а он явится к ментам в компании своего адвоката, и тот решительно отвергнет все подозрения в нечистоплотности гражданина Тыквина. И будет прав, потому что на такой ерунде Тыкву не подловишь. А на чем его можно подловить? Я не знал.Лимонад в таких случаях говорил: «Если не знаешь, что делать, ничего не делай. Лучше выспись». Вот я и поспешил по ступенькам наверх, чтобы поскорее попасть домой, сбросить мокрую одежду, залезть под теплое одеяло и ни о чем не думать, ни о чем не думать, ни о чем...Я на приличной скорости преодолел все положенные лестничные пролеты, остановился у своей двери и достал ключи. Тут выяснилось, что торопился я вообще-то напрасно. Можно было и не спешить.— Руки в гору, — сказал мне в спину мужской голос. Если бы он просто сказал эти три слова, то черт с ним. Я бы обернулся, дал бы ему в грызло, после чего отпер бы дверь, вошел в квартиру и лег спать. Но тут все было не совсем просто.Этот мужик не только сказал мне: «Руки в гору», он еще и ткнул мне между лопаток какой-то штукой, которая напоминала пистолетное дуло. Ну, то есть по ощущениям напоминала. Я ее не видел, но я же не мог повернуться и спросить: «Извините, а что там у вас? Это вы мне пистолетом в спину тычете или пальцем?» Так обычно не делают. Обычно стоят и ждут, что будет дальше. Ну и поднимают руки вверх само собой. Я тоже поднял руки.И когда я это сделал, то мои мышцы жалобно заныли, напоминая обо всем, что случилось за день, начиная с неудачного визита на шумовскую дачу и кончая тихим уходом подполковника Лисицына из мира живых в мир мертвых. Теперь мне тыкали между лопаток чем-то вроде пистолетного ствола, и я считал, что это уже слишком. Это уже перебор. Снова захотелось считать все это затянувшимся кинобоевиком, который можно остановить в любом месте, чтобы потом к нему когда-нибудь вернуться. Если будет настроение.А еще можно было просто попросить жалобным голоском: «Отпустите, дяденька! Я уж не знаю, чем я вам напакостил, но я больше не буду!» ДК не одобрил бы такого поведения, ну так черт с ним, с ДК! Ведь это не у него, а у меня болят мышцы, ведь это у меня промокли ноги, и это не у него болит башка от всевозможных напастей...— Сейчас спокойно спускаемся вниз и садимся в машину, — сказали сзади. — И лучше тебе не дергаться.— Не буду я дергаться, — обреченно ответил я. — Мне бы только переодеться, я вымок под дождем...— В морге переоденут, — пробасил второй из группы товарищей, что собрались у меня за спиной. — Шевелись, нам некогда...Я сделал первый шаг в направлении лестницы, мысленно проклиная немецкую кодовую дверь в подъезде, которая тем не менее не избавила меня от таких вот гостей. От таких гостей, после которых не собрать костей. Получилась рифма, и, может быть, из меня получился бы поэт... Но судя по настойчивому подталкиванию стволом в спину, времени узнать это уже не хватит.— А вы хотя бы кто такие? — спросил я. — Чего вам надо-то? Может, я прямо тут отвечу на все ваши вопросы?— Мы у тебя не интервью пришли брать, — сказали сзади. — Мы пришли, чтобы отвезти тебя в одно место. А уж там с тобой разберутся...— Вы от Тыквы? — предположил я.— Какая еще тык... — обиженно отозвался бас, но тут же осекся, и я ощутил, что за моей спиной что-то происходит. Что-то вроде стихийного бедствия. Например, урагана. Это когда все летит, падает, воет и разбивается вдребезги. Судя по звукам, происходило у меня за спиной именно это, а я стоял, не решаясь обернуться. Лишь через несколько секунд до меня доперло, что никто мне уже ничем не тычет между лопаток. Я едва успел обрадоваться, как в спину мне ударил не то чтобы пистолетный ствол, а нечто, более похожее на обезумевшего быка-производителя. Или на тепловоз. Короче говоря, меня швырнуло на лестничные перила, и я едва успел в них вцепиться, иначе лететь бы мне вниз, гремя костями...А бык-производитель, он же тепловоз, пронесся по лестнице вниз с дикой скоростью. Судя по грохоту, он не открыл подъездную дверь, а вынес ее на себе...— Бегать мы все мастера, — раздался чей-то голос. — Засаду нормальную сделать мы не можем, а вот дать деру — это ради бога.Голос показался мне знакомым, но я еще не мог сообразить — хорошо это или плохо. Тем не менее сидеть до утра на перилах я тоже не собирался, поэтому осторожно опустил ноги на ступени, а затем так же осторожно обернулся.И вдобавок к знакомому голосу я увидел еще и знакомый предмет. Когда я его увидел, то вздрогнул и с сочувствием посмотрел на незнакомого мужчину, который лежал на лестничной площадке рядом с этим предметом. Из-за цвета своего плаща лежащий мужчина напоминал большой пыльный мешок.— Они трижды облажались за одни сутки, — сказал Шумов, приседая на корточки и подбирая с пола свое излюбленное орудие — черный резиновый член. Судя по всему, именно этой штукой он и вырубил парня в сером плаще. А в руке у парня в сером плаще был пистолет. Стало быть, в спину мне тыкали не пальцем и не авторучкой. Можно было не стыдиться поднятых рук.— Трижды за сутки — это уже многовато для людей, которые считают себя профессионалами, — продолжал рассуждать Шумов. — На месте их начальства я бы уже начинал чистку кадров. И того толстого борова, что удрал отсюда, я бы уволил в первую очередь.— Я пойду домой, — сказал я, перешагивая через серый плащ. — Мне нужно прийти в себя. И отдохнуть. И переодеться.— Конечно, — Шумов выпрямился и доброжелательно закивал мне. — Я тоже хотел бы отдохнуть и переодеться. Но сначала нужно куда-то убрать труп. У тебя в квартире случайно нет свободного места?— Какой труп? — прислонился я к двери своей квартиры. — Где труп?— Догадайся, — предложил Шумов. — Нас здесь трое.Ты, я и молодой человек на полу. Ну и кто из троих похож на труп?— Я, — устало проговорил я.— Ответ неправильный, — с сожалением заметил Шумов. Глава 8Лажа номер три 1 — Вот было же у меня предчувствие, — вещал Шумов, затаскивая молчаливого парня в сером плаще на мою лоджию. — Было предчувствие, что если я вылезу со своей дачи, то случится что-то нехорошее. И пожалуйста — случилось. А все из-за тебя...Последняя фраза адресовалась мне, и возразить я в принципе ничего не мог. Можно было свалить все на Гиви Хромого, который порекомендовал мне нанести визит бывшему частному сыщику, но я подумал, что Гиви — не тот человек, на которого стоит переводить стрелки. Я промолчал, помогая уложить тело в сером плаще на старую ковровую дорожку.— Хотя и они сами не без греха, — добавил Шумов. — Тоже мне, охотнички! Вылезли на лестничную площадку, треплются да еще курят! И так три часа кряду. Нужно быть круглым идиотом вроде тебя, чтобы не заметить этих болванов.— Все у тебя идиоты, только ты один в белом, — ответил я.— По крайней мере, ты меня не заметил. И они не заметили. Они тебя ждали, я тебя ждал, мы были на одном этаже, и они меня не засекли. А я весь их треп до последнего слова слышал.— Это как же?— А вот места надо знать, — самодовольно сказал Шумов. — Специальные места для засады.Я принюхался к его куртке и предположил:— Это возле мусоропровода, что ли?— Парень не так безнадежен, как кажется, — проворчал Шумов. — Мусоропровод — это самое то. Меня один раз подловили вот так же, отдубасили за милую душу... С тех пор я пасу своих жертв возле мусоропровода, только так.— Кто жертва-то? — спросил я, потом посмотрел на тело у себя под ногами и понял, что вопрос немного глуповатый. Шумов и так был обо мне не слишком высокого мнения, поэтому я срочно добавил два других вопроса, поумнее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45