Ростислав пришел в полный восторг от такой некапризной дамы и не настаивал. А потом Милена переехала к нему, обронив между делом: "Пустила к себе друзей. Представь, какой ужас, квартира у них сгорела и денег никаких!" Все, больше она ни когда не упоминала о близких, лишь сообщила походя, что родители давно умерли.
Ростислав, кстати, был доволен, что ему попалась сирота. Он был уже один раз женат, и у жены имелся полный набор: мать, отец, бабушка, сестра и собачка Жулька. Поэтому очень хорошо знал, как осложняют жизнь милые, желающие тебе добра родственники. От одних советов с ума сойдешь. Разведясь, Приходько часто повторял фразу: "Жениться надо на сироте. Только где же ее найдешь?" И вот Господь послал ему идеальную спутницу. Еще Ростислава устраивало, что у Милены не было подруг. Она не висела часами на телефоне, не бегала по магазинам и не грузила его служебными проблемами. Никаких подробностей о работе Милы Приходько тоже не знал. Будущая жена лишь сообщила, что она журналист на вольных хлебах и пишет статьи для разных изданий. И вот теперь, после ее смерти, выяснилось, что у Милены есть сестра.
Ростислав съездил на Сомовское кладбище, нашел у самой ограды холмик, засыпанный пожухлыми букетами, увидел табличку с фамилией Титаренко, фотографию Милены, выпил бутылку водки на помин души и... впал в запой. Отгудев месяц, он пришел в себя, огляделся вокруг, познакомился с новой пассией. Жизнь потекла дальше. К Милене на могилу Ростислав больше не ходил.
- Женой она мне не была, - оправдывался он, - обязательств я никаких не брал, да и сестра у нее есть, небось, следит за могилой. Эх, жаль деньги пропали! Сейчас бы они мне пригодились, сумма приличная, в долларах! Вот все думаю, кто ее спер - менты, которые тело нашли, или сестричка?
Я спустилась на улицу и, вытащив сигареты, пошла к машине. Приходько видел могилу Милены? Автокатастрофа случилась пять лет назад? Интересно, как эта мадам ухитрилась воскреснуть и ограбить несчастного Олега? Сдается мне, хитроумная девица сама организовала свою кончину, чтобы не отдавать деньжонки. А роль сестры, небось, исполняла очередная знакомая, которой бойкая Мила наплела с три короба.
Я влезла в "Пежо" и включила радио. "Ты знаешь, мама, - понесся заунывный, пронзительно-тоскливый голос, - он такой, он не такой, как все..." Я поежилась: голос пролезал до печени, въедливый, настырный. Вот и Милена такая, да не такая. Небось, и могилку себе подготовила! Ладно, уже поздно, завтра съезжу на Сомовское кладбище, найду это захоронение, а там посмотрим, может... И тут ожил мобильный. Я схватила трубку, ожидая услышать голос Маруськи или Кеши, но раздался незнакомый баритон:
- Дарья Ивановна?
- Слушаю вас.
- Беспокоит Ильичев.
Я удивилась. Андрон Георгиевич - один из управляющих банком, в котором мы держим часть денег.
- Что-то случилось?
Андрон Георгиевич замялся:
- Можете сейчас подъехать в офис?
- Да, но...
- Извините, это не телефонный разговор.
В полном недоумении я развернула "Пежо". Что за новости приготовил Ильичев? Его деньгохранилище больше некредитоспособно? Желает объявить о банкротстве? Конечно, неприятно, но не смертельно - львиная часть наших средств в Швейцарии. Кто-то подобрал код и через банкомат снял крупную сумму? Ладно, даже когда у нас не было радужных денежных знаков, из-за них мы не расстраивались. Я добралась до места, улыбнулась охранникам и поднялась на третий этаж в вызывающе роскошный кабинет Ильичева.
Андрон Георгиевич, нервно улыбаясь, предложил:
- Чай? Как всегда, с лимоном?
- Лучше сразу приступим к делу. Кажется, я догадываюсь, что случилось. Вы - банкрот?
Ильичев поперхнулся и замахал руками:
- Господь с вами! Дело в другом.
- В чем же?
Андрон Георгиевич замялся.
- Дарья Ивановна, мы с вами знакомы не первый год и, смею заверить, второго такого клиента у нас нет - неконфликтного, некапризного...
- Можете не продолжать, сама знаю, что я замечательна во всех отношениях.
- Бога ради, простите, если я совершаю бестактность, - продолжал выписывать кренделя Ильичев, - но... в общем...
Он щелкнул рычажком. Один из телеэкранов, стоящих у стены, ожил, замерцал голубым светом, потом возникло изображение комнаты.
- Узнаете? - спросил Ильичев.
- Конечно, это ваша VIP-гостиная, всегда там сижу, когда ожидаю большую сумму.
- Не о гостиной речь! - вдруг потерял приторную вежливость управляющий. - На кресло поглядите, то, что в углу!
Я всмотрелась и постаралась сохранить спокойствие:
- Машка! Там сидит моя дочь!
- Вот именно, - утирая пот со лба безукоризненно белым платком, сказал Ильичев. - Поэтому я вам и позвонил.
Я слушала его рассказ, чувствуя, как тревога подкатывает к сердцу.
Часа полтора назад в банк явилась Маруська и попросила ни больше ни меньше как двести тысяч долларов. Девочку тут отлично знают, ее карточка в полном порядке, но служащий, увидев запрос, насторожился. До сих пор Маруська снимала не более пятисот "американских рублей". С вежливой улыбкой клерк попросил Маню подняться в VIP-гостиную и подождать, пока подготовят сумму. Манюня не удивилась, мы не раз с ней вместе лакомились пирожными, которые тут подают особо дорогим в прямом и переносном смысле клиентам. Поэтому она спокойно прошла в гостиную и сейчас, если верить изображению на экране, лопает корзинку со взбитыми сливками.
Я быстренько сгребла в кучу ос татки сообразительности. Пусть лучше Ильичев считает меня дурой, чем Манюню - воровкой. Изогнув бровь, я уставилась на управляющего:
- Хотите сказать, что наш счет иссяк?
- Нет, - растерянно ответил Андрон Георгиевич.
- Тогда почему не даете деньги?
Ильичев окончательно растерялся:
- Но... сумма... ребенок...
- Маша - взрослая девушка, остальные члены семьи оказались заняты, вот ее и отправили в банк.
- Взять двести тысяч?!
- Подумаешь, - я старательно изображала из себя очень новую русскую, эка невидаль! Просто удивительно, что вы меня оторвали от важных дел из-за такой чепухи!
Андрон Григорьевич сменил цвет лица с красного на зеленый. Я решила закрепить успех и заявила:
- Конечно, замечательно, что вы проявляете бдительность, но, ей-богу, не стоило заставлять меня нестись через всю Москву.
- Значит, деньги выдать?
- Естественно, - дернула я плечом. - Они нам нужны!
Оставив пыхтящего Ильичева в кабинете, я спустилась в основной зал и дождалась Манюню. В руках она держала небольшой черный чемоданчик: банк выдает такие в качестве подарка клиентам, которые снимают нехилые суммы. За Маруськой шли два охранника и сам Ильичев.
Увидев меня, Машка притормозила. Я недовольно протянула:
- Как ты долго! Сколько ждать можно!
- Извините, - забормотал Андрон Георгиевич, - пока пересчитали...
- Вы мусолите купюры руками? - схамила я. - В качестве спонсорской помощи можем подарить пару машинок для быстрой обработки банкнот.
Ильичев покашлял, но, естественно, ничего не сказал. Охранники довели нас до "Пежо". Я завела мотор, заехала за угол, припарковалась и спросила:
- Ну?
Большие голубые глаза Маши медленно наполнились слезами.
- Ты сама сказала, что я могу снимать сколько угодно денег, что они общие!
- Конечно, дружочек, просто хочу знать, зачем тебе подобная сумма? Кто-то из твоих приятелей попал в беду? Наркотики? Или долги? Ты отдашь деньги, и никто из нас тебя не упрекнет, но, согласись, мы всегда рассказываем друг другу о тратах.
Или ты больше не считаешь меня близким человеком?
Маня разревелась. Я подождала, пока поток иссякнет. Наконец Маруська всхлипнула в последний раз и вытерла лицо рукавом. Розовый пуловер от Tommy Hilfiger мигом стал грязным.
- Вот и верь после этого производителям элитной косметики, - покачала я головой. - Помнится, у Диора нас уверяли, что ни тушь, ни тени водой не смыть.
Маруська посмотрела на испорченный джемпер.
- Зато когда размажется, ни за что с лица не стереть, - грустно сказала она. Потом, пошмыгав носом, прошептала:
- Мусечка, я не хотела тебя волновать.
- Все в порядке, рассказывай!
Слова посыпались из Маруськи, словно гречневая крупа из разорванного пакета.
Глава 30
Пару дней назад, выходя из школы, Манюня наткнулась на попрошайку: бледного, дурно одетого мужчину, без ног, в инвалидной коляске. Маня жалостливый человек, никакие разговоры о том, что нищенство - это хорошо поставленный бизнес, на нее не действуют, она подает всем: цыганкам, таджикам, пронырливым старушкам и "ветеранам" всех войн. Вот и в тот раз протянула деньги несчастному инвалиду. Дядька взял купюру и хрипло сказал:
- Храни тебя Господь! Эх, и у меня могла быть такая девочка, да нету!
- Где же ваша дочка? - проявила любопытство Маня.
Инвалид закашлялся и рассказал душераздирающую историю. Была у него в свое время жена Регина и крохотная дочурка Машенька.
- Любил я их, ох любил, - пел калека, - хотел обеспечить, одеть, накормить, вот и нанялся водить большегрузные машины по стране, да попал в аварию, лишился ног.
Пока несчастный лежал в больнице, Регина ушла, прихватив дочь, более того, ухитрилась, подделав все документы, сначала развестись с калекой, потом продать их общую квартиру, вновь выйти замуж и укатить в Америку.
- И остался я на улице голый да босый, - качал головой дядька. Спасибо, пустили добрые люди к себе, теперь вот побираюсь! Искал-искал доченьку, да не нашел, одна карточка осталась!
Порывшись в тряпье, которое прикрывало остатки ног, мужчина вытащил снимок. Машка, и так пребывая на грани обморока, чуть не умерла. Это была ее детская фотография.
- Ты хорошо знаешь карточку, - шептала девочка, размазывая по лицу остатки косметики, - я там стою в розовом костюмчике, а на ногах тапочки в виде собачек.
- И ты решила помочь отцу?
- Маня кивнула.
- Почему такая сумма?
- В Америке за двести тысяч делают электронные протезы, - в отчаянии сообщила Маруся. - Дядя Гера сказал, что будет ходить, как с родными ногами.
- Его зовут Гера?
- Нет, Игорь. Он просил обращаться к нему "папа", а я не могу пока, вот и придумала Геру, вроде не так официально.
- Почему мне не сказала?
- Дядя Гера очень просил не говорить никому, сказал "не хочу в вашу семью вползать, мне бы только ноги новые..."
Я обняла Маню, чувствуя, как в душе разгорается злоба против режиссера этого спектакля.
- Маняша, включи соображение. Когда Регина с Геной уехали в Америку, тебе не исполнилось еще и полугода.
- И что?
- А то! Дети в таком возрасте не умеют стоять. Фотография в розовом костюмчике сделана уже после отъезда Регины, тапочки тебе Аркашка купил возле "Детского мира" у спекулянта. Эта фотография никак не могла попасть в руки твоего отца, мы с ним не знакомы. Ты стала жертвой афериста!
Маня раскрыла рот:
- Значит, дядя Гера - не мой папа?
- Нет, конечно, он мошенник, который специально поджидал тебя у школы!
- Но откуда у него снимок?
- Это мы выясним, - пообещала я. - Лучше скажи, куда должна доставить деньги?
- Домой к Гере.
- Адрес говори, - велела я и стала набирать номер Дегтярева.
Очень хочется изловить негодяя, но отправляться к нему одной страшно, скорей всего, там сидят здоровые, дееспособные мужчины, поджидают глупую девочку с мешком долларов.
- Когда он велел привезти деньги?
- К девяти вечера, - сердито сказала Маня. - Он звонил мне на мобильный, спрашивал, как дела.
- А ты?
- Попросила его не нервничать: сижу в банке, жду.
- Хорошо, - пробормотала я, - надеюсь, Александр Михайлович не теряет сейчас времени зря!
Около половины одиннадцатого я стояла не лестнице, прижимаясь спиной к ледяной стене. Несколько милиционеров в камуфляже разместились по бокам простой, обшарпанной деревянной двери.
- Поняла, как действуешь? - тихо спросил старший у Маши.
Девочка кивнула.
- Тогда начали, - велел омоновец.
Маруська позвонила.
- Кто там? - донесся хриплый голос.
- Открой, дядя Гера, - выкрикнула Машка, - я деньги принесла, извини, что так задержалась.
Загремел замок.
- Доченька, родненькая, - запричитал мерзавец.
Но закончить фразу он не успел: в квартиру ворвались вооруженные парни. Вопли, мат, стук... Маруська подбежала и вцепилась мне в плечо.
- Они его не убьют?
- Нет, - ответил спокойно Дегтярев. - Так, бока помнут.
- Идите, - высунулся старший, - готово.
В темной грязной квартире отвратительно воняло, но мне было не до оскорбленного обоняния. Комната, куда я влетела, выглядела малопривлекательно. Кровать без постельного белья, стол прикрыт газетой, драное кресло, лохмотья пыли на полу. У окна в инвалидном кресле сидел Гера. Я вздрогнула. Похоже, мужик и впрямь без ног.
- Ну! - резко сказал шедший следом Дегтярев. - Рассказывай, в какую американскую клинику собрался? Что такую дорогую подобрал, а, голубок?
Гера испуганно забормотал:
- Не я, ей-богу, не я...
- А кто?
- Иван Иванович.
- Давай без ерунды. - Дегтярев скривился. - Знаешь, столько раз в своей жизни слышал про Ивана Ивановича Иванова! Неинтересно! Ребята, тащите его в автобус!
- Нет, честно, - взвыл калека, - так он назвался! Иван Иванович! Подошел ко мне в метро и спросил: "Хочешь штуку баксов?" Я спросил, чего надо делать. Он изложил план и дал фотографию.
- Ну-ну, - покачал головой Дегтярев, - положим, мы тебе поверили, говори телефон Ивана Ивановича.
- Не знаю.
- Адрес?
- Тоже!
- Все, ребята, - хлопнул ладонью по столу Александр Михайлович, тащите его...
- Не вру я, - завопил Игорь, - не вру! Не сказал он мне ничего!
- Как деньги передавать собирался?
- Так сейчас придет сюда, сам! Только что звонил, минут десять до того, как эти ворвались!
Полковник резко встал:
- Всем слушать меня!
В операции по взятию преступника нам с Маруськой поучаствовать не дали, заперли в ванной. Мы слышали лишь отчаянный мат, грохот и крики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28