Я поперхнулась. До недавнего времени у нас в столовой имелся именно такой набор, и все были довольны.
- И какую концепцию выбрала Зайка? - поинтересовалась я.
- Дом, полный радости и света.
Похоже, Зайка и Кирилл Анатольевич подразумевают под радостью разные вещи - я собралась решительно заявить "Стеклу в холле не бывать!", но тут раздался топот и крик.
- Летит, летит!
Пришлось выбежать в прихожую. У входа маячил Генри с ноутбуком и видом сумасшедшего: волосы всклокочены, глаза горят мрачным огнем, футболка измята, на ногах вьетнамки... Длинную палку с коробочкой на конце орнитолог выставил перед собой и повторял:
- Летит, летит!
- Кто? - серьезно спросила я.
- Гусь! - завопил Генри, пытаясь сунуть мне под нос компьютер. - Вот он, сейчас я его поймаю. Всем стоять! Молчать! Не двигаться!
Кирилл Анатольевич испуганно юркнул в столовую, Дима хотел последовать его примеру, но Генри приказал:
- Бери сачок! Вон, у стены. Летит! - подпрыгнул орнитолог. Приближается, миленький. Боже, это Нобелевская премия! Сейчас он позвонит!
- Гусь? - ошалело спросил Дима.
- Должен же он попасть в дом, - как ни в чем не бывало сообщил безумец.
Я стала оглядываться в поисках телефона. Машка была права, еще вчера следовало вызвать доктора.
- А на фиг ему парадное, - неожиданно встрял молчун Паша. - Он и в окно может.
- Все закрыто, - прошипел Генри. - Хватит спорить. Дима, сачок - хоп, и опускаешь на него! Дарья, держи ловушку. Паша по моему приказу откроет дверь. Все готовы?
Не понимая почему, я послушно схватила большую клетку. Со двора послышался шум мотора.
- А гусь, чего, на машине катается? - шепотом спросил Дима.
- Тишина! - взвизгнул Генри. - Вот так! Давай, давай, дверь, сачок, клетка! Раз!
Паша долбанул по дубовой двери ногой. Дима мигом опустил сачок. Я ринулась вперед, открыв на ходу проволочный ящик.
- Что за черт! - завопил Дегтярев, пытаясь стащить с головы сачок. - С ума все посходили! Дарья! Это ты придумала?
- Где гусь? - растерянно спросил Генри, оглядывая злого полковника. На крыльце?
Я стала вынимать толстяка из сачка. Генри кинулся в сад.
- Чем вы тут занимаетесь? - пыхтел Дегтярев. - Дима, ты меня до смерти напугал.
- Здрассте, - промямлил прораб, - то есть простите, не хотел, послушался... боюсь с психом спорить, еще обозлится!
Вечером ко мне в спальню влезла Машка и, плюхнувшись на кровать, спросила:
- Мусечка, мы ведь очень богаты?
- Смотря с кем сравнивать. Если с Биллом Гейтсом...
- Муся, я серьезно!
- Скажем так: у нас есть средства, чтобы ни в чем себе не отказывать. В разумных пределах.
- Это как?
- Ну, если Зайка, например, захочет коллекционировать раритетные алмазы, а ты начнешь прикуривать от стодолларовых бумажек, нашего капитала надолго не хватит.
- Скажи, если снять со счета двести тысяч долларов, мы разоримся?
- Нет, но это очень большая сумма. Зачем тебе?
- Теоретически интересуюсь. Мы когда-нибудь снимали столько?
Я задумалась.
- Когда дом строили, все время запускали руку в карман и в итоге потратили больше двухсот тысяч, но единовременно не брали никогда.
Маруська втянула на кровать Хучика и, пощипывая мопса за жирные складки, тихо спросила:
- А это чьи деньги?
- Наши общие, - улыбнулась я.
- И мои?
- Конечно. У тебя же есть кредитная карточка, хотя Аркашке пришлось исхитриться, чтобы ее выдали тебе, несовершеннолетней. Расплачиваясь карточкой, ты...
- Я никогда не трачу много денег, - прошептала Маруська.
Я прижала дочь к себе.
- Трать, пожалуйста, деньги для этого и существуют. Ты не решаешься купить что-то дорогое? Ну-ка, говори, колечко? Или часики?
Маня помотала головой.
- Мусик, а сколько мы дали Вале Ереминой, когда у нее заболела дочь?
- Ты помнишь эту историю? - удивилась я.
Когда трехлетняя дочка Валентины заболела раком крови, мы подарили деньги на операцию, Валя увезла девочку в Чикаго, и ребенка там вылечили.
- Я помню не только это, а даже как жила у Гены и этой... женщины.
- Что ты, Маня, когда Гена и твоя родная мать уехали в Америку, тебе было лишь несколько месяцев!
- Все равно! - упорствовала Маруська.
Я разозлилась на Генку. Вот противный мужик! Явился без приглашения, взбудоражил ребенка. Маня раньше не задавала вопросов о родителях. Нет, конечно, она знает правду. Я считаю, что те, кто не говорит приемным детям правду, очень рискуют - всегда найдутся "добрые" дяденьки и тетеньки, которые скажут ребенку: "А ты у мамы не родной!" Но Маня считает меня матерью, Аркадия братом и жила счастливо, пока не объявился Генка.
- Манечка, - ласково сказала я, - вряд ли родные мать и брат могли бы тебя любить больше, чем мы. Ты - наше солнышко.
Маня пошла к двери, но обернулась на пороге.
- Так сколько дали Вале Ереминой?
- Сто тысяч долларов.
- Она их вернула?
- Манечка, Вале неоткуда взять такие деньги.
- И ты никогда не жалела, что они пропали?
- В других обстоятельствах меня задушила бы жаба, - честно призналась я, - но речь шла о жизни ребенка.
Вдруг Маша повеселела.
- Да, ты права! Когда кто-то болеет... Ему надо помочь!
С этими словами она выскочила за дверь. Я откинулась на подушку. От разговора остался неприятный осадок.
Глава 20
Утром меня разбудил бодрый голос:
- Дети, в школу поднимайтесь, петушок пропел давно.
Я рывком села и только потом открыла глаза. Залитый лучами скудного февральского солнца, в комнате ухмылялся Генка. Я натянула одеяло на голые плечи.
- Меня можешь не стесняться, - засмеялся бывший муж, подавая мне пеньюар. - Кстати, ты прекрасно сохранилась, больше тридцати пяти не дашь.
- Говори, зачем явился? - я затянула пояс халата.
- А ты все такая же, - покачал головой Гена, - не меняешься. Да и я остался прежним. Помнишь, как нам было хорошо вместе?
Сказав это, бывший шагнул ко мне. Я схватила тяжелую хрустальную вазу мигом опущу ее на намечающуюся лысину, если Генка попытается нежничать.
- Может, попробуем снова, а? - пропел Генка.
- Никогда! - решительно заявила я. - У меня уже есть гражданский муж, полковник Дегтярев, богатый человек!
Генка сел в кресло и расхохотался.
- Врешь, он гол как сокол, денежки-то у вашей семейки. Да не боись, пошутил! Нужна ты мне! В Америке баб хватает!
Не опуская вазы, я спросила:
- Зачем явился?
- Можешь одолжить денег?
- Сколько?
Я взяла кошелек, ожидая услышать: сто, двести, ну, пятьсот долларов. Но Генка с самым спокойным видом заявил:
- Двести тысяч.
- Рублей?
- Издеваешься? Долларов, конечно.
- Зачем тебе такая огромная сумма?
Генка понес чепуху. Якобы должен купить для своей фирмы оборудование, деньги не поступили на счет...
- Мне только провернуться, на недельку, - врал он. - Из Америки придет перевод - тут же отдам. Не сомневайся.
- Нет, - ответила я, - таких денег у меня нет.
- А если я спрошу у Кеши?
- Пожалуйста, - фыркнула я и тут же подскочила. - Гена! Ты просил денег у Маши? Не смей больше этого делать!
- За идиота меня держишь, - набычился Генка. - За каким мне рублишки из детской копилки?
Я перевела дух. Гена очень жадный. Он никогда бы не позволил своей дочери иметь кредитную карточку, ему в голову не приходит, что Манюша может пользоваться банковским счетом наравне с остальными членами семьи. Значит, совпадение.
- Денег нет! - повторила я.
Сейчас Генка обидится, схватит чемодан и уйдет! Вот и хорошо, я не хочу, чтобы он оставался дома и нервировал Манюшу. Но Гена внезапно улыбнулся:
- Жалко для меня? Ладно, выкручусь. Но придется задержаться в Москве.
И он наконец вышел. От злости я оторвала рукав от халата. Потом, слегка остыв, позвонила Кирюше Когтеву, сыну моей школьной подруги и ближайшему приятелю Маши.
- Кирилл! Ты можешь позвать Машку в гости, но так, чтобы она не догадалась, что это я подстроила? Надо! Очень! Потом объясню зачем!
- Без проблем, - ответил мальчик.
- Тогда действуй. Мне нужно, чтобы Маня сегодня уехала недели на две.
- Фирма веников не вяжет! - заверил Кирюшка.
Решив одну проблему, я спешно собралась в "Золотой шар" на встречу с Ритой. Кафе оказалось дешевой забегаловкой, заставленной колченогими столиками и гнутыми стульями. Народу не было, лишь у окна худенькая девочка пила отвратительно пахнущий кофе. Я подошла к тщедушному созданию:
- Вы - Рита?
- Не-а, - процедила девица.
Потерпев неудачу, я села в противоположном углу "ресторана" и уставилась на обшарпанную дверь. Никто не заходил.
- Заказывать будете? - прошелестел голос рядом.
Невзрачная официантка в мешкообразном свитере и джинсах-стретч без улыбки смотрела на меня. Лицо у нее было невыразительное, тусклое, какое-то стертое, волосы серые и грязные. Мимо такой пройдешь и не заметишь. На ее месте я бы сменила гардероб... Сейчас в Москве и без кучи денег можно приодеться и помыть голову! Ни пить, ни есть в этом противном месте мне не хотелось, поэтому я протянула официантке сто рублей и улыбнулась.
- Договорилась о встрече со знакомой, можно я так посижу?
- Если не секрет, кого поджидаете?
Я удивилась беспардонному любопытству, но ответила:
- Девушку по имени Рита.
Официантка вернула мне купюру:
- Это я Рита. Что за история с лотереей?
К подобному вопросу я была готова. Накануне, пролистав журналы, которые дождем сыплются в наш почтовый ящик, я вырезала пару страничек с красивыми иллюстрациями, прайс-листом и купоном.
- Вот, смотрите, наша фирма давно на рынке...
Пока я изображала сотрудника рекламного агентства, Рита молча разглядывала яркие снимки. Потом села напротив и вздохнула:
- Да уж! Повезло раз в жизни, и то зря!
Я обрадовалась - официантка мне поверила.
- Ну почему же зря? Поедете, отдохнете!
Девушка грустно ответила:
- Нет у меня загранпаспорта, да и отпуск не дадут. А можно деньгами?
- Нет. Но бесплатная поездка в Париж на двоих случается не часто.
Поговорите с мужем...
- Я не замужем, - отрезала Рита.
- Уже развелись? - бесцеремонно поинтересовалась я.
- Я живу одна, - заявила девушка.
Да? Но в купоне вы указали господина Мыльникова в качестве супруга!
Рита уставилась на меня в упор.
- Тут нет охраны, - вдруг посуровела она, - но в сберкассе за углом два мента дежурят. Заору - тут же прибегут. Лучше уходи подобру-поздорову.
Я растерялась. Все шло так хорошо, был момент, когда Рита мне поверила. Я уже хотела удивиться, как она воскликнула:
- Ах, чтоб тебя! Пока я с тобой трепалась, эта дрянь ушла, не заплатив! Теперь хозяин из зарплаты вычтет!
В ее голосе прозвучало отчаяние. Мне стало жаль некрасивую девушку. Я вынула кошелек.
- Давайте я заплачу. Сколько?
Рита хмыкнула, вытащила из кармана блокнотик, побормотала и объявила:
- Семьдесят рублей. Я протянула ей сотню.
- Сдачи нет, - нагло заявила девица.
- И не надо, оставьте себе, - я решила во что бы то ни стало разговорить ее.
Рита сунула купюру в блокнот и села рядом.
- Так чего надо? За каким про бюро путешествий наврали?
- Здорово вы меня раскололи! - задобрила я девчонку.
Та усмехнулась:
- Меня обмануть невозможно, сюда такие приходят! Начнешь губой шлепать - подметки срежут. Ну и чего надо?
- Я работаю частным детективом в агентстве "Пинкертон"...
Рита разинула рот. Через пять минут, когда я, перемешав правду с вымыслом, завершила рассказ, Рита уточнила:
- Значит, вас нанял хозяин "Жигулей", в которые въехал Федор?
- Да.
- Потому что у него пропала барсетка с документами?
Я кивнула.
- Мой клиент спокойно ждал в машине жену, когда "скорая помощь", за рулем которой находился Мыльников, ударила автомобиль, - объяснила я. - К счастью, повреждения были незначительны, Федор просто дал Гладышеву денег на новый бампер и уехал. Уже после его отъезда Олег заметил, что из салона пропала барсетка с документами.
- Федор не брал! - взвизгнула Рита и сердито воскликнула:
- И я не стану ничего возмещать! Мы не были расписаны! Год с лишним прошел, а ваш клиент только опомнился!
- Мыльников не оставил ни телефона, ни адреса, - парировала я, - а Гладышев не записал номер "скорой помощи". Знаете, сколько "Волг" в Москве? Тринадцать месяцев вас искала, и Федор, оказывается, умер. Кстати, я абсолютно уверена, что он не брал сумочку. Мыльников все время стоял около Гладышева - разбирался, деньги платил, в общем, был на виду. Похоже, барсетку прибрал к рукам его компаньон. С кем Федор в тот день ездил по городу, знаете?
- Знаю, - кивнула Рита. - Друг у него был, Колька Махов, гад!
- Почему гад?
- Такой уродился, - вскипела официантка. - Мерзкий тип, Федю все время во что-то втягивал, если машина нужна - сразу к Феде. А Федя жалостливый был, вечно Махову помогал и денег с него не брал. Это он его отравил!
Глава 21
- Кто - кого? - не поняла я.
- Колька, если приходил, никогда ничего с собой не приносил: ни торта, ни конфет, ни колбасы. Жадный очень. Вот поесть любит. А сам никогда не угощал! Во всяком случае, ни Федю, ни меня.
Поэтому Рита безмерно удивилась, увидев седьмого января на пороге Николая с водкой и закуской.
- Рождество никак, - засмеялся мужик, - надо отметить!
- Ну-ка, пожарь нам картошечки, - велел Федор.
Рита спорить с сожителем не решалась. Как-то раз она брякнула, что Колька ей не нравится, так Мыльников больно ухватил ее за плечо и заявил: "Имей в виду, Николай мне как брат. Еще раз пургу погонишь, выгоню. Чтоб без базара!" И больше Рита не кривилась при виде Николая. Будь у нее в паспорте штамп, она бы закатила скандал и вынудила мужа дать "брату" от ворот поворот, а так - какие у нее права? Единственное, что Рита себе позволяла, это, накрыв на стол, не садиться вместе с мужчинами. Расставив тарелки, она буркнула: "Пойду лягу, голова болит". Мужики остались за столом. Федор жил в двухкомнатной квартире, поэтому, проснувшись ночью и обнаружив, что его в кровати нет, Рита не насторожилась, подумала, что Федор лег в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28