Велиагр с притворной грустью покачал головой:
– Да. Причем свои же. Демонам не нравятся их слабые подобия. Мы и друг друга-то с трудом выносим. Правда, Бесп?
Демон-убийца проворчал в ответ что-то одобрительное и оглянулся на остальных демонов, не участвующих в разговоре, но с явным любопытством прислушивающихся.
– Кстати, люди их тоже не жаловали, – Велиагр налил себе еще вина. – А убивать полукровок гораздо легче, чем демонов. Вот и развлекались человеки, вместо нас мстили нашим жалким отпрыскам.
Демоны переглянулись, рассмеялись, видимо, мысленно обсудили что-то забавное. Неполноценность Эмила, например.
Колдун снова загнал свое гневно ворчащее самолюбие подальше от наглых взглядов и сохранил на лице непроницаемо-вежливое выражение.
– В таком случае не могу не согласиться, что мне посчастливилось родиться именно в свое время. Люди ищут покровительства у подобных мне, да и демоны ни разу не наносили обиды.
– Нынешний Хозяин… слишком либерален…– многозначительно хмыкнул Велиагр.
Присутствующие за столом демоны поддержали его кивками, но тем и ограничились. Тема была закрыта.
И Эмил мысленно в очередной раз возблагодарил единственное существо, которое оказалось воистину достойно его поклонения. Вот как, выходит, именно Буллфер – Хозяин и Верховный демон – вновь и вновь, на протяжении всей жизни колдуна, и раньше, и тем более сегодня, даровал ему жизнь.
– Эй, смотрите, что я нашел, – прозвучало над самым ухом колдуна, и ответом на это заявление стал громкий восторженный рев.
Холодея внутренне, Эмил медленно обернулся, уже догадываясь, что увидит. Черный демон-убийца, тот самый Бесп, которому нужно было до конца оторвать его дурную башку, шел к столу, таща за собой бледную, до смерти перепуганную Нельгу. Эмил застонал про себя, глядя на ее растрепанные косы, на пустое от ужаса лицо, на белые гладкие плечи…
– Вот чего нам не хватало, господа! – воскликнул Велиагр, колыхнув великолепным алым плащом. – Женщины.
И тут же Эмил услышал свой собственный голос, прозвучавший как будто издалека:
– Это моя женщина.
Высший демон неторопливо повернулся к колдуну, поблескивая сытыми довольными глазами:
– Какая красотка!
Он поднялся, движением руки велел Беспу отойти от девушки и медленно обошел Нельгу, рассматривая ее, как лошадь, выставленную на продажу. Эмил сжал кулаки под столом, восстанавливая в памяти заклинание, которым можно ударить демона, если тот попробует прикоснуться к Нельге. Ты только не вздумай хлопнуться в обморок, девочка. Их нельзя бояться. Их можно только ненавидеть.
– Красотка, – повторил Велиагр, довольный осмотром. – Только что же это она у тебя в таком виде? – Он презрительно указал на порванное платье девушки, на спутанные волосы. – Да и бледная какая-то. Нехорошо, друг мой. Будь добр, приведи ее в порядок. И я надеюсь, сударыня, что вы украсите собой наше общество.
Эмил поднялся, быстро подошел к замороженной Нельге, крепко взял ее за руку и потащил за собой. На лестнице она начала спотыкаться и всхлипывать. Значит, скоро начнется истерика.
– Эмил… Эмил… Я боюсь…
«Я тоже, детка. Знала бы ты, каково быть в шкуре полудемона и плавно переходить от страха к ненависти и обратно». Эмил втолкнул Нельгу в комнату и приказал коротко:
– Раздевайся.
– Ч-что?
– Раздевайся, я сказал! Быстро!
Она смотрела на него круглыми блестящими глазами, в которых было столько же мысли, сколько в оловянных пуговицах, и нервно стягивала на груди косынку. Эмил коротко выругался и распахнул дверцы широкого гардероба. Там висел ряд платьев. Одно лучше другого.
Если бы Нельга была способна соображать, она бы удивилась тому, откуда здесь все эти прекрасные наряды и даже, может быть, с удовольствием рассмотрела их. Но теперь она просто стояла и тупо смотрела, как Эмил, ругаясь вполголоса, вытаскивает их одно за другим, швыряет в сторону, и они падают на пол шелестящими грудами разноцветного шелка.
– Вот это, – сказал вдруг колдун, рассматривая желтое блестящее платье с высоким воротником-стойкой, – Надевай это.
– Что?
Он сверкнул злыми глазами и сказал негромко, но таким тоном, что у нее снова затряслись колени:
– Раздевайся и надевай это платье. Живо!
Трясущимися руками Нельга попыталась расстегнуть лиф, но пальцы ее только беспомощно теребили шнуровку. Эмилу надоело ждать, одним рывком он вытряхнул ее из старого платья – вырванные крючки и застежки посыпались с него и запрыгали по полу в разные стороны. Нельга почувствовала, как у нее перехватывает горло от страха и унижения, но, похоже. Эмила вообще не волновало то, что она стоит перед ним голой. Больно царапая кожу жесткой вышивкой на платье, он натянул па нее новый наряд, повернул к себе спиной и дернул шелковые шнурки корсажа. Нельга вскрикнула:
– Эмил, больно!
– Терпи! – ответил он, сгребая в кулак ее тяжелые непослушные волосы, продирая их гребнем, безжалостно дергая. Потом свернул узлом, вонзил в прическу несколько шпилек и затянул на них тугую блестящую сетку. Повесил на шею тяжелое ледяное ожерелье. Повернул к себе и приказал. – Теперь идем.
И только тогда она, наконец, поняла:
– Пет! Эмил нет! Я не пойлу туда!
Он схватил ее за обнаженные плечи и прорычал, приблизив к ее лицу свое перекошенное от бешенства лицо:
– Пойдешь! Если не хочешь, чтобы я придушил тебя прямо здесь!
– Но они демоны!
– А кто я, по-твоему?! Идем!
Он встряхнул ее, на мгновение прижал к себе, и Нельга услышала, как часто бьется его сердце.
– И не смей бояться этих тварей! Они чувствуют твой ужас! Ну же! Ну! Где твоя гордость? Если умрешь, то хотя бы красивой! – колдун повернул ее к зеркалу, в котором отразилось золото вышивки, бриллиантовое колье и белое, жалкое лицо, обрамленное яркими огоньками камней, переливающихся в прическе. – Идем! – приказал Эмил, и она пошла.
Нельга почти не помнила, как прошла эта безумная страшная ночь. Она сидела за столом, разодетая, как кукла, и такая же пустая. В голове ни одной мысли, на губах бессмысленно-любезная улыбка – у нее даже получалось вежливо кивать учтивому господину, сидящему справа. Их было четверо, одетых в дорогие одежды, с перстнями на пальцах и широкими рубиновыми поясами, одинаковыми у всех. У всех четверых горели глаза, а сквозь благородные человеческие лица просвечивала их подлинная черная сущность. И они были страшнее, чем черный косматый зверь, глядящий на нее с голодной жадностью с другой стороны стола. Тот набросится, растерзает и удовлетворится этим быстрым бессмысленным убийством, а элегантные «господа» будут мучить долго и с наслаждением, оттягивая смерть жертвы как можно дольше.
Эмил сидел на противоположном конце стола. Пил, смеялся, непринужденно говорил о чем-то с демонами. Тогда в комнате, когда он прижал ее к себе, ей показалось, что он ненавидит их и боится так же, как она, но теперь Нельга поняла – в нем нет ничего человеческого. Он такой же. Один из них.
– Ладно, господа, – сказал вдруг демон в красном, поднимаясь из-за стола, – Пора. Спасибо за чудесный вечер.
С элегантным полупоклоном он взял руку Нельги и слегка прикоснулся к ней губами.
– Был счастлив познакомиться с вами, сударыня.
Она не успела ни испугаться, ни удивиться. Стены зала словно поплыли, красный свет стал гуще, ярче вспыхнули светильники, голова зазвенела от боли, перехватило дыхание. Нельга сжала ладонями виски, пережидая мучительный приступ дурноты. Он длился несколько долгих секунд, во время которых демоны один за другим растворялись в воздухе. Когда исчез последний, ей стало легче.
В зале остались только они с Эмилом. Нельга огляделась по сторонам, точно просыпаясь и снова чувствуя себя живой. Пламя в камине погасло, стол был завален обглоданными костями и залит вином, липкие красные лужи растекались по полу вокруг разбитых кувшинов. В воздухе стоял отвратительный едкий запах. Но, самое главное, ушло непереносимое ощущение удушья и тупого страха, которое владело ею весь вечер. Нельга посмотрела на Эмила. Что чувствует он? Несколько мгновений он сидел не шевелясь, с выражением пустого равнодушия на смуглом лице, потом поставил локти на стол, прямо в лужу вина, прикрыл глаза рукой и хрипло рассмеялся. Нельга вздрогнула и подумала, что лучше бы он выругался, слишком странно звучал этот смех в пустом зале.
Колдун поднялся, с размаху пнул табурет, на котором стояла бутылка вина и, чуть покачиваясь, пошел к выходу, даже не взглянув на Нельгу. Она так и осталась сидеть одна – в мрачном пустом зале, за огромным столом в роскошном золотом платье… Она повторила жест Эмила, закрыв лицо руками, изо всех сил желая себе проснуться наконец по-настоящему, у себя дома, в маленькой уютной комнате рядом с теплой печью, «Если бы я стала его женой, мне бы пришлось каждую ночь сидеть в золотом платье среди демонов и улыбаться им, и трястись от ужаса, а потом презирать себя и его за эту чудовищную лицемерную игру». «Это моя женщина!» – вспомнилось ей вдруг. Нет, не женщина, всего лишь кукла. Он и разглядывал ее как куклу, и причесывал… и раздевал. Равнодушно, быстро, умело…
– Сударыня…– кто-то осторожно потянул ее за рукав. Нельга подняла голову и оглянулась. Рядом стоил смущенный, переминающийся с ноги на ногу Мёдвик. – Я принес ваши вещи.
– Спасибо.
Она расстегнула замочек тяжелого ожерелья, вынула из ушей длинные подвески, кое-как освободила волосы от сетки, стянула с плеч жесткое от вышивки платье. (Медвик поспешно отвернулся, покраснев еще больше.) Милый мальчик. Как ему удается оставаться таким в этом страшном замке?..
– Я провожу вас?
– Не надо. – Нельга одернула свое старенькое платье и в последний раз оглядела огромный зал, – Я дойду сама.
Он все же проводил ее до двери:
– А может быть, все-таки…
– Нет, малыш, – Она горько усмехнулась. – Демоны ушли, а больше я никого не боюсь.
– Вы очень смелая! – воскликнул Мёдвик, и в его глазах заблестело что-то очень похожее на восхищение. – Правда, очень!
Нельга покачала головой, улыбнулась и вышла за ворота замка, чувствуя, что мальчик смотрит ей вслед.
Глава двадцать первая

Быть настоящим…
Девушка медленно брела по тропинке, возвращаясь домой. Длинные стебли травы хлестали ее по ногам, и подол платья промок от росы.
Нельга вдруг вспомнила сказку о девочке, которая пробыла в гостях у колдуньи всего час, а за это время в реальном мире прошло семь лет… Но она не побежала быстрее, чтобы увидеть свой дом. Она как будто одеревенела внутренне.
– Нельга? Нельга, это ты?
Девушка подняла голову и увидела перед собой соседского сына, Филипа. Его широкое, добродушное лицо сейчас было искажено страхом (неужели за нее?) и нетерпением.
– Ты где была?! Я искал тебя всю ночь.
Казалось, ему хочется схватить ее, ощупать с ног до головы, чтобы убедиться, что она цела, но он не решается прикоснуться.
– Я была в лесу, – сказала Нельга.
– Они… ничего тебе не сделали?
– Нет. Я убежала, – терпеливо, словно маленькому ребенку, объяснила она. – Они меня не видели.
Филип еще раз оглядел ее со всех сторон, и на его лице отразилось, какое огромное облегчение он испытал.
– Я боялся за тебя, – переминаясь с ноги на ногу, сказал он. – Я думал, они…
– Филип, я устала, замерзла и хочу спать.
Он послушно кивнул, глядя на нее преданными, как у собаки, глазами. Прикажи она ему остаться у порога ее дома, и он останется, будет сидеть, охраняя ее неизвестно от чего. И будет счастлив…
– Нельга, я так рад, что ты жива, – сказал он вдруг, делая робкую попытку взять девушку за руку, но она мягко отстранилась, поднялась по ступеням крыльца и закрыла за собой дверь, даже не взглянув на парня.
«А ведь я хотела выйти за него замуж, – воспоминание об этом пришло медленно, неповоротливо, словно во сне. – Добрый, заботливый, надежный… Хороший парень. Хороший, и больше ничего… Волновался, искал, а она сидела на демонском пиру, наряженная куклой, и улыбалась…»
Нельга мельком взглянула в зеркало, проходя мимо него, и удивилась, что лицо ее выглядит по-прежнему молодым. Ей казалось, что за эту ночь она постарела лет на тридцать. Не раздеваясь, девушка легла на кровать, обняла подушку, закрыла глаза, чувствуя глубокую пустоту в душе. «Наверное, я сошла с ума, – подумала она с некоторым облегчением. – Говорят, что люди, которые видели демонов совсем близко, иногда сходили с ума…»
Ей было неудобно лежать на краю кровати, мерзли босые ноги, но она все никак не могла собраться с силами, чтобы лечь поудобнее и подвинуться к печке. Так и уснула, свернувшись клубком…
Легче после короткого сна не стало. Машинально делая какую-то домашнюю работу, Нельга по-прежнему чувствовала, что двигается будто в тумане. Подоила корову, та вернулась, набродившись по лесу, и понуро стояла у ворот. Потом чистила закопченные кастрюли, напекла зачем-то пирогов.
Несколько раз приходил Филип, топтался у порога, мял в руках шапку, пытался сказать что-то, но, так и не сказав, уходил. А потом она села на лавку у стола, опустив руки на колени, и так просидела до вечера. Когда во дворе стало совсем темно, в окно постучали. Негромко, осторожно. Она не ответила.
– Сударыня, – прозвучало вдруг за ее спиной, – Здравствуйте.
Нельга оглянулась. Рядом с ней стоял кудрявый хорошенький мальчик, румяный и от смущения теребящий свои кружевные манжеты.
– Здравствуй, Мёдвик.
– Добрый вечер, – пробормотал он и улыбнулся.
– Как я рада, что ты пришел, – сказала она и поняла – действительно рада. В холодной, пустой груди шевельнулось что-то нежное. – У меня пироги еще теплые. Будешь?
Он посопел и быстро кивнул.
Нельга поднялась, ощутив только теперь, что снова может что-то делать. Она поставила на стол большое блюдо с пирогами, кувшин молока, кружку. Увидев угощение, Мёдвик повел веснушчатым носом и сразу перестал смущаться.
– А пироги с чем? – деловито осведомился он, забираясь за стол и придвигая к себе кувшин.
– С рыбой, грибами, яблоками, а еще с луком и яйцом. Ты с чем хочешь?
– С грибами, – подумав, ответил мальчишка, – И с рыбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56