Эмил лениво огляделся по сторонам, увидел круг пентаграммы, огарки свечей, пустую чашу, ритуальный кинжал с пятнами крови на лезвии. Поморщился – что за бардак! И вонь отвратительная, как на скотобойне. Создания тьмы всем хороши, вот только к их запаху нужно привыкнуть. Колдун поднялся, ногой отшвырнул под кровать чашу из-под жертвенной крови, закрыл ковром пентаграмму, распахнул окно, снял засов с двери и снова завалился на постель. Решительно дернул за шнурок звонка. Подождал. Убедился, что на его призыв никто не откликается, и дернул еще раз…
Наконец дверь приоткрылась, и в комнату заглянула заплаканная мордочка горничной с распухшим от слез носом и губами.
– Господин Эмил, – пробормотала она всхлипывая.
– Где тебя носит?! – заговорил колдун, старательно подражая гневным интонациям Буллфера, – Сколько можно ждать!
– Но господин…– залепетала она.
– Принеси завтрак. Я буду есть здесь.
– Но…
– Живо!
Девица исчезла, а Эмил снова прилег, блаженно жмурясь на солнце. Ничего, скоро они все поймут, кто здесь настоящий хозяин.
Дверь распахнулась во второй раз, но вместо служанки с подносом в комнату вошла баронесса. Бледная, в черном шелковом платье. За ее спиной маячила испуганная мордочка горничной.
Молодой колдун приподнялся, предчувствуя неприятный разговор.
– Эмил. – заговорила баронесса сухим голосом. – Твой отец умер сегодня ночью.
– Да ну?! – отозвался ее сын равнодушно, – С чего бы это?
– Эмил! – воскликнула леди Диана, и ее белое лицо слегка порозовело.
– Мама, давай не будем ломать комедию, ладно? Ты знала, что я терпеть его не мог и не стану сокрушаться по поводу его неожиданной, но весьма удачной кончины.
Несколько мгновений леди Диана смотрела на своего сына, который повзрослел за одну ночь и стал еще более чужим.
– Как ты можешь?..
– Могу, – полудемон зевнул, прикрывая рот рукой, на которой сверкнул изумруд, похожий на зеленый зловещий глаз. – Я так устал притворяться милым, послушным мальчиком! Ну, чего ты от меня хочешь? Что нужно сказать? Да, мне жаль, что ты расстраиваешься из-за его смерти. Но он был дрянным человеком, мама, я рад, что он умер. Туда ему и дорога.
– Эмил, – как-то странно сказала баронесса, и молодому колдуну не понравился ее пристальный взгляд. – Скажи мне, ты знаешь что-нибудь о том, что произошло сегодня ночью?
– Только то, что ты мне сказала, – легко соврал он. Времена, когда он краснел под взглядом матери, говоря неправду, давно прошли.
– И ты ничего не слышал?
– Нет. Я спал. Очень крепко, – юноша широко улыбнулся, и в лице матери как будто что-то дрогнуло, смягчаясь. Но только на мгновение. Ее взгляд, скользнувший по полу, вдруг замер, баронесса быстро наклонилась и подняла какой-то предмет, держа его двумя пальцами.
– Что это?
Эмил выругался про себя, увидев ритуальный кинжал с рукояткой из черного дерева, руническими символами и Пятнами засохшей крови на клинке.
– Ничего, – ответил он, выхватил кинжал из рук матери и сунул его под подушку, – Ничего особенного. Я просто…
– Эмил! Хватит! Ты лжешь! Постоянно лжешь. Я не верю ни одному твоему слову! Ты занимаешься черной магией?! Отвечай!
– Мама, не кричи на меня, – сказал он грубее, чем хотел, и тут же добавил мягче, спокойнее: – С некоторых пор я ненавижу, когда на меня повышают голос.
Баронесса холодно смотрела на сына, и не чувствовалось в ней ни печали, ни прежней нежности. «Неужели они собирается спорить со мной? – удивился про себя Эмил. Нет, это пройдет. Наверное, она все же привыкла к этому чванливому идиоту. Но она поймет, что со мной ей будет лучше…»
– Мама, все будет хорошо, – сказал он как можно ласковее. – Не волнуйся.
– Нет, не будет, – ответила она жестко и вышла из комнаты. За ней, опасливо оглядываясь через плечо, побежала служанка.
Ну ясно, завтрака он не дождется. Эмил вскочил, пнул ковер, неровными складками лежащий на узоре пентаграммы, и лично отправился на кухню.
Приятно было видеть, как слуги шарахаются от него, провожают долгими испуганными взглядами. Неужели подозревают своего молодого господина в смерти барона? Да от Эмила все еще тянет кровью и смертью, запахом, который долго не выветривается после общения с потусторонними силами. А люди это чувствуют, и теперь всегда будут сторониться его…
Похороны барона прошли тихо.
В светлой часовне было совсем мало народа. Только слуги, баронесса, Эмил и какой-то дальний родственник Генрика – господин в дорогом камзоле, сшитом по последней моде, в неимоверно узких штанах и остроносых туфлях Он со скукой оглядывался по сторонам, рассматривал картины на стенах и с трудом сдерживал зевоту. Несколько раз Эмил ловил на себе его взгляд, загорающийся любопытством, но делал вид, что не замечает этого.
Колдун стоял в стороне, у колонны, прислонившись плечом к теплому мрамору. Он смотрел на знакомые с детства лица слуг, выражающие почтительную печаль, на фрески, изображающие прекрасных белокрылых ангелов, поднимал взгляд к потолку, откуда сквозь прозрачные витражи лился яркий солнечный свет.
Часовня строилась так, чтобы там всегда было светло – много света, много солнечных лучей – считалось, что так ангелам будет легче забирать душу умершего.
«Если будет что забирать», – ехидно подумал Эмил.
Откуда-то лилось негромкое мелодичное пение, без слов, один голос, то взлетающий под самый купол, то струящийся, словно тающий вдали. Голубоватый дымок ароматических курений вился между колонн, от него немного кружилась голова.
Баронесса стояла у гроба, опустив лицо, прикрытое черной вуалью, и беззвучно шептала что-то. Наверное, молилась.
У Эмила сжималось сердце, когда он смотрел на мать. Она была похожа на грустного печального ангела. Ему хотелось подойти к ней, встать рядом, попытаться разделить ее печаль. Но для этого надо было подниматься по ступеням, проходить мимо гроба. И он не решился…
После похорон, когда колдун один пешком возвращался в замок, его догнал господин дальний родственник:
– Эмил, постой!.. Тебя ведь Эмил зовут?
Полудемон обернулся. Вблизи гость выглядел старше, чем показался в часовне. И разглядывал его с еще большим любопытством.
– Я хочу поговорить с тобой. Ты не против?
– Говорите.
– Ты ведь наполовину демон, не так ли?
– Да. Моим предком был Вильгельм Завоеватель.
– Очень хорошо, – гость даже потер руки от удовольствия. – Меня зовут Шарль Антег, я… скажем так, организатор празднеств при дворе герцога де Монтрэя.
– Очень хорошо, – повторил Эмил, разглядывая господина Шарля с головы до ног. – И что вы хотите от меня?
– Хочу, чтобы ты поехал со мной. Герцог любит всякие редкости, диковинных зверей, забавных уродцев, астрологов и предсказателей. В мои обязанности входит поставлять ему всяких удивительных тварей. Ты мог бы иметь успех при дворе.
– Я не предсказатель, – сказал полудемон, чувствуя, как его глаза начинают злобно сужаться. – Не уродец.
– Да-да! Ты полудемон. Это еще лучше.
– Лучше для кого?
– Для тебя, мальчик, – сказал задушевным голосом Шарль и взял Эмила под руку. – Ты мог бы узнать неслыханную милость герцога и его щедрость, достичь положения в обществе. Что ты видишь в этой дыре? Да, признаю, здесь очень мило, но ты заслуживаешь большего. Наверняка ты умеешь делать всякие демонические штуки? И в черной магии кое-что смыслишь?..
Он лукаво улыбнулся и слегка подтолкнул Эмила в бок.
– А при дворе в Монтэгю полно красивых скучающих дамочек. Тебя ждет потрясающий успех. Ну, что скажешь? По глазам вижу, что согласен.
– Мне нужно подумать, – произнес колдун, освобождая свой локоть из цепких пальцев устроителя развлечений. Вечером я сообщу вам свое решение…
– Власть, свобода, развлечения, – пробормотал Буллфер, выслушав рассказ Эмила, который, оказавшись в своей комнате и задвинув засов, сразу же бросился спрашивать совета у учителя.
– Конечно, это ерунда. Мне и здесь есть чем заняться, с деланным равнодушием заявил новоиспеченный маг.
– Не ври, – добродушно сказал демон, – Тебе до смерти хочется поехать, нарядиться в дорогую одежду, навешать на себя золотых побрякушек и с гордым видом расхаживать перед светскими красотками. А они будут сыпаться к твоим ногам, как спелые сливы, сраженные твоими огненными демоническими глазами. По меньшей мере три чувства не дают тебе покоя – тщеславие, сладострастие и…
– И жажда власти, – со вздохом закончил Эмил,–Ты прав, отец.
– Что? – переспросил Хозяин, едва не пролив на себя вино. – Что ты сказал?!
– Ты прав, жажда власти…– с удивлением повторил полудемон.
– Нет, как ты меня назвал?
– Я… извини, – Эмил мучительно покраснел. – Вырвалось случайно. Я иногда называю тебя так про себя.
Демон фыркнул:
– Какой бред у тебя в голове!
Юный колдун вздохнул и спросил нерешительно:
– Так ты считаешь, мне можно поехать?
Буллфер пожал рыжими плечами:
– Поезжай…
И колдун поехал…
Глава десятая

Светские развлечения в Монтэгю
Годы, проведенные у герцога, Эмил вспоминал с внутренней дрожью и легким сожалением. Это было время восхитительной вседозволенности… безумное время. Никогда больше он не чувствовал себя настолько свободным. То, что ему приходилось скрывать, чего он стыдился дома, здесь было принято с восхищением. Колдун пользовался полной безнаказанностью, делал все, что хотел, не подчинялся низкому, потакал любой своей прихоти и понял наконец, как приятно быть демоном среди людей.
Его боялись, искали его дружбы, внимания, помощи.
Если бы Эмил был старше, он не стал бы тратить свое время и силы на то, чтобы развлекать светскую публику бездарными, хотя и очень впечатляющими фокусами. И удовольствие расхаживать по замку под восхищенно-испуганными взглядами впечатлительных дам тоже казалось бы ему сомнительным. Но тогда полудемон был еще слишком молод. Играть в опасного черного колдуна ему нравилось.
Дорога до Монтэгю – города и замка герцога де Монтрэя – тянулась бесконечно. Большую часть времени Эмил смотрел в окно, позволяя господину Антегу болтать о всяких пустяках, жаловаться на тяготы долгого путешествия и бранить слуг. У колдуна были собственные заботы. Он вдруг поймал себя на недостойном человеческом чувстве: было тяжело вспоминать прощание с матерью. То есть прощания никакого не было вовсе. Леди Диана даже не повернула голову, чтобы взглянуть на сына, уже одетого в дорожный костюм и неловко переминающегося у двери в ожидании ее благословения, пожелания счастливого пути или хотя бы улыбки. Казалось, он вообще перестал существовать для нее. Злой, обиженный, Эмил вышел во двор и, забираясь в карету, приказал себе забыть человеческие обиды. Они больше не имели значения…
Замок герцога понравился колдуну сразу, он производил впечатление места, где «можно развернуться». Эмил еще не до конца понимал, что именно хочет получить от жизни при дворе, но, несомненно, хотел он многого… Все!
Все, что может предложить человеческий мир.
Трясясь по неровной дороге (по обеим ее сторонам зеленели хорошенькие лужайки, окруженные кудрявыми рощицами, в которых щебетали птицы) в карете дворцового увеселителя, колдун смотрел на приближающееся светлое строение: оно было украшено множеством нарядных башенок и резных балкончиков, каменные фигуры ангелов и диковинных зверей расположились по карнизам. Замок стоял на берегу озера, отражаясь в прозрачной воде, и казался похожим на игрушку, на кукольный домик, который в детстве однажды подарили Эмилу. В тот же день, играя в осаду, он разбил подарок в мелкие щепки. «Надеюсь, этот простоит дольше», – с усмешкой подумал колдун.
– Хорошо, как на Небесах, – словно в ответ отозвался Шарль, внимательно наблюдавший за своим спутником. – Или тебе не по душе такое сравнение? Предпочитаешь что-нибудь более демоническое?
Эмил промолчал. Он вообще мало говорил и за всю дорогу едва ли произнес пару фраз. Болтающий без умолку придворный безуспешно пытался выведать у колдуна подробности его демонической жизни. Эмил только высокомерно усмехался в ответ, обжигая любопытного своим нечеловеческими взглядом.
К концу путешествия господин Антег почувствовал смутную тревогу. Там, у себя дома, мальчишка казался безобидным – немного угрюмым, но хорошо прирученным. Теперь устроителю торжеств казалось, что он тащит в замок своего господина весьма опасную игрушку. Черта в коробочке, которым можно очень забавно напугать гостей во время карнавала, однако не известно, удастся ли заставить его залезть обратно…
В другой ситуации Эмилу пришлось бы пережить немало неприятных минут из-за своей молодости, небезупречных манер и необычной внешности. Придворные, разодетые в яркие вычурные костюмы, громко переговаривались, с ног до головы разглядывая смуглого высокого юношу с высокомерным взглядом, в скромной темной одежде. Но каждый, с кем он встречался глазами, невольно отворачивался, испытывая отчего-то легкое беспокойство и неприятное покалывание в висках. Что, впрочем, было неудивительно, потому что Эмил злился. Его никогда не рассматривали как игрушку. «Новую находку Шарля Антега, который и в этот раз привез что-то забавное». Вот только что?
Сам церемониймейстер шел впереди Эмила, раскланивался направо и налево, успевая отвечать на вопросы особо любопытных. «Да-да, господа, конечно… через мгновение вы увидите все сами. Совершенно необычный, уникальный случай… Специально для вас. Увы, маркиза, обезьянка будет в следующий раз, но уверяю вас, это не менее интересно…»
«Уж поверьте мне, – думал раздосадованный Эмил, сверкая глазами на избалованную публику. – Вы не разочаруетесь». Нет, он совсем не рассчитывал, что его встретят с почестями, как Высшего демона, но отводить потомку Вильгельма Завоевателя место рядом с живой обезьянкой было по меньшей мере оскорбительно. «Спокойнее, – напоминал себе Эмил, – это всего лишь люди. Что они понимают?!» Он презрительно рассматривал сложные высокие прически дам и куртки-пурпуэны придворных кавалеров. Но желанное спокойствие не приходило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56