Я сделаю все, чтобы не допустить разглашения Взрослой Тайны и уберечь наш Горб от пагубного владычества Горбача, а главное, чтобы исполнить свое предназначение и обратить гоблинов на путь добра. Другой вопрос, удастся ли мне это.
— Я почти надеялась, что ты сделаешь другой выбор, — печально промолвила Годива. — Ну да ладно, сейчас я отведу тебя в сторону и настрою волшебную палочку на тебя. Не обижайтесь, — обернулась она к Че и Дженни, — если моя дочь захочет поделиться с вами этим секретом, на то ее воля. Но я должна держать слово, данное в свое время моей матери.
— Это само собой, — сказал Че.
Сохранение секрета волшебной палочки во многом обеспечивало действенность этого магического инструмента. С тех пор как огр Загремел передал палочку гоблинше Голди, магия этого предмета служила лишь ей и ее дочери. Разглашение тайны могло бы побудить многих попытаться завладеть палочкой, тогда как при нынешних обстоятельствах она была бесполезна для всех, кроме истинных владельцев.
Годива и Гвенни удалились, а Дженни и Че продолжили трапезу.
— О, шипучка! — воскликнула девочка, открыв одну из бутылок. — Может, побрызгаемся?
— Боюсь, что раз мы вступили в Заговор, то по закону уже не являемся детьми, — серьезно возразил Че, — а значит, не должны подавать дурных примеров. И вести себя за столом обязаны как следует.
— Жаль, — печально вздохнула Дженни, — хотя, наверное, ты прав.
Через некоторое время Гвенни вернулась к друзьям с палочкой в руке.
— Мне надо ее опробовать, — заявила она, направляя палочку на Дженни. Та немедленно поднялась в воздух.
Потом Дженни опустилась, и палочка указала на Че. Кентавр взлетел, описал небольшой круг и приземлился на все четыре копыта. Инструмент действовал безупречно.
— Теперь надо испытать ее на Горбаче, — сказала Гвенни — Удовольствия это не сулит, но надо прибрать его к рукам поскорее, пока он не сообразил, что я вернулась и могу попытаться ему помешать. Мама проследит за тем, чтобы дети не выходили в тоннели, пока мы не уведем Горбача под Горб. А сейчас она укладывает для нас торбы с припасами и снаряжением.
— Перекуси, — предложил Че. — Возможно, следующий случай выпадет нам нескоро.
Подкрепившись, Гвенни направилась по петляющим тоннелям к покоям Горбача.
— Он сидит в своей пещере, объедается выпечкой и ждет не дождется завтрашнего дня. Надеется, что его провозгласят вождем, — сказала она. — Думаю, ему еще неизвестно о моем возвращении, да он и не слишком этого опасается. Считает, что у него есть оружие, обеспечивающее победу.
— Так оно и есть, — сказал Че. — Но мы постараемся его обезоружить.
Гвенни шла впереди, за ней с котом на плече следовала Дженни, а замыкал шествие маленький кентавр. Все понимали что дело им предстоит далеко не самое приятное.
Когда спутники увидели гоблинов, кативших по тоннелю бочку варенья и тащивших корзину печенья, им не пришлось гадать, кому все это предназначается. Они пристроились за носильщиками и проникли в комнату вместе с ними.
Посреди комнаты на куче всяческой выпечки сидел мальчишка лет двенадцати. Набирая полные пригоршни, он подбрасывал печенье в воздух и смеялся, глядя, как оно крошится, падая на пол Должно быть, он, слопав сколько мог, изводил оставшееся, чтобы никому не досталось. Поступать так мог только настоящий поганец, но этот Горбач и был самым распоганым поганцем.
— Привет, — сказала Гвенни, подходя к нему. — Я пришла, чтобы положить конец твоим безобразиям.
— О, привет, сестренка, — хмыкнул он. — Хочешь знать, что я о тебе думаю?
— Нет, не хочу. Пойдем лучше со мной.
— А я все-таки скажу. Ты… — и он промолвил ОЧЕНЬ ПЛОХОЕ СЛОВО.
Такое плохое, что у проходившей мимо гоблинши захватило дух, у многих печенюшек загнулись края, у привычного ко всему гоблина-мужчины отвисла челюсть и даже принадлежавшая к совершенно иной культуре Дженни испытала приступ тошноты Надо сказать, к чести Гвенни, она ухитрилась не покраснеть Как понял Че, она была настолько озабочена угрозой будущему Горба, что не восприняла истинное значение услышанного. А вот Че воспринял, хотя раньше, разумеется, ничего подобного не слышал Теперь это слово намертво засело в его сознании, хотя он, конечно, никогда не собирался его произносить. Будучи причастным ко Взрослой Тайне, он смог выдержать потрясение, но прекрасно понял, какое ужасное воздействие может оказать такое слово на неокрепшие детские души. А ведь паршивец Горбач наверняка заучил их целую прорву.
— Я тебя по-хорошему прошу, — невозмутимо проговорила Гвенни. — Пойдем со мной и перестань говорить гадости.
— Гадости? — осклабился Горбач. — Это разве гадости? Настоящих-то ты еще не слышала.
— Братец, я тебя прошу…
— Ты мне надоела Теперь держись.
Он набрал воздуху, разинул рот и заорал:
— …!"
Это слово оказалось еще гаже предыдущего. Печенюшки обуглились, от них стали подниматься струйки вонючего дыма. Гоблинша, только-только оправившаяся от первого потрясения, зашаталась и едва не упала. Гоблины-мужчины принялись ухмыляться: гадости были им по праву и такой вождь, пожалуй, пришелся бы по вкусу. Че замутило, а Дженни слегка позеленела.
— Ну что ж, я тебя предупреждала, — проговорила Гвенни. Голос ее звучал ровно, но по напряженному лицу Че понял, каких усилий стоила ей эта кажущаяся невозмутимость. Взмахнув палочкой, она указала на паршивца, и тот, рассыпая крошки, поднялся в воздух.
— Эй! — завопил он. — Где ты взяла эту штуковину?!
— У моей мамы, где же еще, — Гвенни повела палочкой в сторону, и Горбач поплыл в том направлении.
— Прекрати сейчас же! — завизжал он. — Ты не смеешь меня подвешивать! Ты вздорная девчонка, а я без пяти минут вождь!
— Глупости, — спокойно ответила. Гвенни — Я старше тебя, и являюсь дочерью гоблинатора и его законной жены. Таким образом, я являюсь наследницей первой очереди и имею перед тобой неоспоримое преимущество. По закону и обычаю вождем буду я. А ты, хочешь того или нет, сейчас отправишься со мной.
— Нет! Ни за что! Эй, стража! Посадить ее в темницу!
Однако ни один стражник даже не почесался. Гоблины прекрасно понимали, что претензии Гвенни вполне оправданы и не хотели открыто выступать против законной наследницы. Конечно, им очень нравились гадкие слова, однако, будучи взрослыми, а стало быть, участника ми Заговора, они вовсе не хотели, чтобы дети узнавали нечто подобное раньше времени. Короче говоря, гоблины-стражники предпочитали до поры ни во что не вмешиваться.
Разъяренный Горбач со всей мочи проорал несколько ОЧЕНЬ ГРЯЗНЫХ слов. Кучка печенья превратилась в мерзкую жижу, и все находившиеся поблизости побледнели, однако, будучи взрослыми, устояли. И тогда паршивец выкрикнул НАИМЕРЗЕЙШЕЕ СЛОВО.
Желудок Че скрутило узлом, Дженни сделалась зеленее зеленки, Гвенни стиснула челюсти так, что у нее побелели скулы, но палочку удержала, и ее верещащий, бранящийся и плюющийся братец выплыл в дверной проем.
Поскольку она еще не вполне освоилась с инструментом, мальчишку бросало из стороны в сторону, но ей удалось вывести его наружу, не задев им о косяк или стену.
— Помогите! — вопил Горбач. — Похищение! Она похищает будущего вождя! Остановите ее!
— Не приближайтесь! — предостерегла Гвенни стражников, и те нехотя отступили. Направляя Горбача перед собой, она углубилась в тоннель. Дженни и Че последовали за ней.
Проплывая мимо детской пещеры, где обычно играли и отдыхали гоблинята, Горбач отчаянно проорал одно из СКВЕРНЫХ СЛОВ, однако из-за дверей не донеслось ни звука. По-видимому, Годива позаботилась о том, чтобы оградить детишек от угрозы, удалив их с опасного маршрута. Мерзкий замысел Горбача не удался.
В глубине тоннеля странную процессию встретила Годива.
— Вот ваши мешки, — сказала она. — Здесь еда и вода на два дня пути: надеюсь, вы уложитесь в этот срок.
Если нет, вам придется добывать пропитание под землей.
Вручив всем троим по котомке, Годива кинула четвертую болтавшемуся на весу Горбачу.
— Не нужны мне эти отбросы! — буркнул тот.
— В таком случае можешь отбросить их прочь, — пожала плечами Годива. — Но не надейся, что кто-нибудь станет заботиться о твоем пропитании.
Поразмыслив, Горбач закинул котомку за спину.
Затем Гвенни повела всех к выходу из Горба, но не к главному, а нижнему Тоннель выводил на дно глубокого ущелья. В конце его находился валун, закрывавший лаз.
— Подержите минуточку этого негодника, — попросила Гвенни спутников Че и Дженни крепко схватили его за руки. Не будучи гоблинами, они ничуть не беспокоились о том, подобает ли такое обращение претенденту на верховную власть. Горбач попытался вырваться, выкрикнув одно из ДУРНЫХ СЛОВ. Но он уже произносил это слово раньше, и на сей раз оно оказало меньшее воздействие. По всей видимости, из семи ЗАПРЕТНЫХ СЛОВ мальчишка успел выучить только шесть. И уж конечно, никто не собирался сообщать ему седьмое.
Гвенни тем временем направила палочку на тяжеленный, вросший в землю валун, и он тут же отлетел в сторону и опустился на небольшом расстоянии от открывшегося темного лаза.
— Вы что, спятили, туда лезть? — вне себя от ужаса вскричал Горбач. — Это же ход в Свинопотамию.
— Туда-то нам и надо, — ответила Гвенни.
— Да нас же сожрут! На помощь! Спасите! — взывал перепуганный Горбач, но на его зов никто не откликнулся.
Разумеется, немало любопытствующих гоблинов увязалось за компанией, но мешать наследнице гоблинатора никто не собирался. Даже если та тронулась умом и вознамерилась скормить себя свинопотамам вместе с братишкой.
Открыв проход, Гвенни снова подняла Горбача в воздух. Между тем Че заглянул в черную нору и сказал:
— Нам бы не помешал факел.
— Да, там темно, и оттуда тянет сыростью, — промолвила поежившись, Дженни.
— К тому же свинопотамы боятся открытого огня, хотя и готовят пищу на кострах. Такой уж народ.
— Нет, — возразила Гвенни. — Сунуться туда с факелом это все равно что возвестить о своем прибытии, а нам бы лучше пробраться незаметно. Конечно, ковылять в темноте радости мало, но мама говорила, что в глубине есть светящийся мох.
— Эй, свинопотамы! — неожиданно выкрикнул Горбач. — Чешите сюда! Хватайте их!
— Тебя же первого и сожрут, — заметила Гвенни, Горбач осекся и задумался.
— Нет, все-таки я их позову, — сказал он через некоторое время. — Все знают, что девчонки вкуснее мальчишек, так что свинопотамы займутся тобой и твоей остроухой подругой в первую очередь. А пока они вас лопают, я сбегу.
— Как бы не так, — возразила Гвенни. — Нас с Дженни они съедят не сразу, потому что сначала захотят проделать с нами кое-что другое (Че отметил, что о вещах, относящихся к Заговору взрослых, она говорила совершенно спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся).
Конину они не больно жалуют, поэтому Че тоже оставят на потом. А вот ты будешь для них в самый раз: во-первых, разжирел от печенья, во-вторых, обсыпан крошками, в-третьих, не моешься и от тебя воняет, как от выгребной ямы. А свинопотамы обожают смрад.
Горбач почесал в затылке, но промолчал, видимо, признав ее правоту. Неизвестно, понял ли он правильно, что именно могут проделать свинопотамы с девочками, но разумно решил, что если его сожрут первым, это для него не так уж и важно.
Они углубились в темный проход, и некоторое время Горбач не осмеливался даже пискнуть. Свет позади постепенно мерк, но зато на скальном полу, как и говорила Годива, появились разноцветные пятна светящегося мха.
Чем дальше продвигались спутники, тем разнообразнее становился спектр, а пятна слились в сплошной ковер.
Свет был не слишком ярким, но вполне достаточным, чтобы двигаться, не рискуя споткнуться или налететь на препятствие.
Однако вскоре тоннель вывел их в просторную пещеру, откуда имелось несколько выходов. Пришло время выпускать кота.
— Сэмми, найди реку забвения, — сказала Дженни, опустив его на пол, — только не беги.
Но кот, разумеется, как всегда, побежал. Дженни рванула было за ним, но Че удержал ее.
— Ты врежешься в сталактит, — предостерег он.
— Но я потеряю Сэмми.
— Ничего подобного, — возразил кентавр. — Видишь темные пятна: это отпечатки его лап на мху. По ним мы можем его проследить.
Разумеется, он оказался прав — кентавры всегда оказываются правы. След кота был совершенно отчетливым, и они могли идти по нему не торопясь. Разумеется, следы оставались и за ними, однако Че знал, что рассчитывать на это при возвращении не стоит: к тому времени пятна наверняка зарастут свежим мхом. Поэтому кентавр следил за дорогой, и старался запомнить ее как можно лучше.
Неожиданно из глубины подземелья донесся противный звук, такой, словно нечто гадкое занималось чем-то еще более мерзостным, чем оно само. Что наводило на мысль о близости свинопотамов.
— Может, прибавим шагу? — прошептала Дженни.
Так они и сделали, но ускорив движение, стали, естественно, производить больше шума. Одновременно усилились и противные звуки. Создавалось впечатление, что к ним приближаются какие-то огромные, неуклюжие твари.
И тут одно из этих существ оказалось на виду. Выглядело оно еще гаже, чем ожидал Че. Издалека свинопотам походил на человека, но лишь общими очертаниями. Нос картошкой заканчивался свинячьим пятачком, глаза представляли собой мутные щелки, из огромной пасти торчали страшные клыки, в огромный живот можно было запихать все, что угодно, но чуднее всего выглядели конечности. Они были вывернуты задом наперед так, что шагая вперед стопами, это чудище должно было двигаться рылом назад. Впрочем, для свинопотамов это было привычно и двигались они отнюдь не медленно.
Но куда страшнее безобразной внешности было жуткое зловоние из пасти: там, где смрадное дыхание чудища касалось мха, он покрывался склизкой плесенью. Че понял, что, попав под такой выхлоп, они попросту задохнутся.
— Надо бежать, — сказал он.
— Но тогда нам придется свернуть с правильной дороги в какой-нибудь из боковых тоннелей, — возразила Гвенни. — А вдруг мы не сможем найти тропу снова?
— Правильно, — поддержала ее Дженни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45