Нас обоих обдало фонтаном брызг.Камень ударил точно в край подводного дощатого настила, в то место, где мы видели странный предмет...В воде возник пенящийся водоворот, круги от него расходились все шире и шире, в центре появилась пена. И, наконец, послышался глухой звук удара.Казалось, он дошел до нас гораздо позже, чем следовало. Внезапно на поверхность выскочил обломок позеленевшей доски, он выровнялся и отплыл в сторону.Вода постепенно становилась прозрачнее. В глубине шевелилось что-то, не похожее на доски. Оно медленно всплывало, бесконечно и вяло, что-то большое и темное. Лениво поворачиваясь в воде, оно всплывало, всплывало, пока не достигло поверхности. Я увидел мокрую темную ткань, кожаную куртку, чернее, чем чернила, бриджи. Я разглядел туфли и что-то распухшее между нижним краем бриджей и туфлями. А затем белокурые волосы – вода их расправляла и снова сбивала в клубок.Потом тело повернулось, и на поверхности воды появилась рука, раздувшаяся рука чудовища. За нею – лицо. Распухшая, тестообразная масса, лишенная человеческих черт, без глаз, без рта. Кусок серого теста, призрак с человеческими волосами.Тяжелое ожерелье из зеленых камней охватывало то, что некогда было шеей, наполовину погрузившись в эту массу, большие зеленые камни, соединенные золотыми звеньями.Билл Чесс крепко держался за перила. Его пальцы побелели и стали похожи на полированную кость.– Мюриэль! – всхлипнул он. – Боже милостивый... это Мюриэль!Его голос звучал как будто издали, из-за горы, из-за плотной молчаливой зелени деревьев. Глава 7 В окно барака был виден конец длинного стола, заваленного пыльными папками с бумагами. Верхняя половина двери была застеклена, на стекле надпись черной краской: "Начальник полиции. Командир пожарной дружины.Городской старшина. Торговая палата". В нижних углах были размещены маленькое изображение государственного флага и значок Красного Креста.Я вошел. Позади длинного стола стояли в одном углу толстопузая печь, в другом – письменный стол. На стене висела большая карта района, рядом с ней – вешалка. С крючка свешивалось изношенное и заштопанное армейское одеяло.На столе стояли чернильный прибор и пресс-папье с ободранной промокашкой.Чернильница была вся залита чернилами. Стена рядом со столом была сплошь испещрена телефонными номерами. Они были так глубоко выцарапаны в бревенчатой стене, что им предстояло сохраниться столько же, сколько простоит дом.За столом в деревянном кресле сидел крупный человек, обхватив ступнями ножки этого кресла. У его правой ноги стояла плевательница такой величины, что в ней можно было бы свободно хранить пожарный рукав.Его потемневшая от пота шляпа была сдвинута на затылок, большие руки уютно сложены на животе, над поясом брюк цвета хаки, которые давно отслужили свой срок. Рубаха подходила к брюкам, только выглядела она еще более затрапезной. Ворот был наглухо застегнут, галстука не было. У него были светлые волосы, имевшие на висках цвет пожухшего снега. Сидел он немного боком, больше на левой стороне, потому что ему мешала кобура, из которой выглядывала рукоять револьвера 45-го калибра. На груди приколота шерифская звезда с вмятиной посредине.У человека были большие уши и дружелюбные глаза, подбородок медленно двигался. Он выглядел не опаснее, чем белка, только не был таким подвижным.Я прислонился к столу и посмотрел на шерифа. Он тоже посмотрел на меня и кивнул. Потом, не глядя, выплюнул струю табачной жижи и попал точно в плевательницу. Звук был неаппетитный, как будто что-то тяжелое упало в воду.Я зажег сигарету и оглянулся в поисках пепельницы.– Можете стряхивать на пол, мой мальчик, – дружески сказал великан.– Вы – шериф Паттон?– Комендант и выборный шериф Паттон, – все начальство здесь – это я.Впрочем, скоро перевыборы. На этот раз против меня выступают несколько парней. Да, вероятнее всего я доживаю на этом посту последние дни. А жаль.Платят восемьдесят монет в месяц, дом, дрова и электричество бесплатно.Здесь, в горах, это немало.– Вы не последние дни доживаете, – сказал я. – Наоборот, у вас есть шанс прославиться.– Да что вы! – сказал он равнодушно и снова стрельнул слюной в плевательницу.– Озеро Маленького фавна – в вашем районе?– Дом Кингсли? А как же! Там что-то случилось, мой мальчик?– Да. Мертвая женщина в озере.Это вывело его из неподвижности. Он расцепил руки и почесал пальцем за ухом. Взявшись за ручки кресла, он поднялся и оттолкнул его. Сейчас, когда он поднялся, стало видно, какой он большой и крепкий. Жир был лишь маскировкой.– Кто-нибудь, кого я знаю? – спросил он с сомнением.– Мюриэль Чесс. Вы ее знаете. Жена Билла Чесса.– Да, Билла я знаю. – Голос его опять звучал твердо.– Похоже на самоубийство. Она оставила записку, которая звучит так, будто она собирается уехать. Но это послание можно понять и как угрозу покончить с собой. Труп выглядит довольно неаппетитно... Долго пролежал в воде, около месяца, если судить по обстоятельствам. Он почесал за другим ухом.– А что за обстоятельства? – поинтересовался шериф. Теперь его глаза изучали мое лицо, медленно и спокойно, но пристально. Похоже, он не торопился поднимать тревогу.– Они поссорились месяц назад. Билл отправился на озеро Пума и отсутствовал довольно долго. Когда он вернулся, ее уже не было. Он больше ее не видел.– Понимаю. А вы кто такой, мой друг?– Моя фамилия Марлоу. Я приехал из Лос-Анджелеса, чтобы осмотреть дом Кингсли. У меня было с собой письмо от владельца на имя Билла Чесса. Он повел меня вокруг озера, и мы постояли на маленькой пристани, которую построили когда-то киношники. Стояли, смотрели на озеро и вдруг увидели в воде что-то похожее на качающуюся руку – внизу, под досками старых затопленных мостков. Билл Чесс бросил на доски камень, и труп всплыл на поверхность.Паттон смотрел на меня, не дрогнув мускулом.– Шериф, может быть стоит быстро туда съездить? Этот человек чуть с ума не сошел от ужаса, и он там совсем один.– А сколько у него виски?– Когда я уезжал, оставалось очень мало. У меня была с собой бутылка, но мы ее за разговором почти всю выпили.Шериф подошел к письменному столу, отпер его и вынул три или четыре бутылки. Он посмотрел их на свет.– Ну вот, здесь есть полбутылки, – сказал Паттон и похлопал по ней. – «Маунт Вернон». Хватит, чтобы его поддержать. Правительство не выделяет шерифам денег на покупку напитков, так что приходится время от времени что-нибудь реквизировать. Не для себя. Я никогда не мог понять, что люди в этом находят!Он сунул бутылку в задний карман и прикрепил записку к внутренней стороне застекленной двери. Когда мы выходили, я прочел записку. Там было написано: «Вернусь через двадцать минут, а может и нет».– Съезжу, поищу доктора Холлиса, – сказал он. – Скоро вернусь за вами.– Это ваша машина?– Да.– Тогда лучше поезжайте за мной.Он сел в машину, оснащенную сиреной, двумя красными прожекторами, двумя противотуманными фарами, красно-белой пожарной сиреной, сигналом воздушного нападения, совсем новым. Три топора, два тяжелых мотка троса и огнетушитель лежали на заднем сиденьи. Сбоку машины были укреплены канистры с бензином, маслом и водой, сзади прикручен запасной баллон. Обивка сидений была рваной.Снаружи машина на полдюйма была покрыта пылью.В правом нижнем углу ветрового стекла была укреплена белая карточка, на которой печатными буквами было написано: «Избиратели, внимание! Оставьте Джима Паттона в должности шерифа! Для другой работы он слишком стар!»Он развернул машину, подняв облако пыли. Глава 8 Паттон остановился перед белым домом на противоположной стороне улицы, вошел в дверь и сразу же вышел с человеком, который уселся на заднее сиденье между топорами и мотками тросса. Я последовал за его машиной. Мы ехали по шоссе, среди пляжных костюмов, шортов, морских фуражек, ярких платочков, голых ног и накрашенных губ. За поселком мы поднялись по холму и остановились перед бревенчатым домом. Паттон слегка нажал клаксон. В дверях появился человек в полинявшем комбинезоне.– Садись, Энди. Есть дело.Человек в голубом комбинезоне угрюмо кивнул и скрылся в доме. Вскоре он вернулся с серой охотничьей шляпой на голове. Паттон подвинулся, Энди сел за руль. Он был темноволосый, гибкий, лет тридцати. Как у всех индейцев, вид у него был немного истощенный и неухоженный.Поднимаясь к озеру Маленького фавна, я держался вплотную за машиной Паттона, хотя при этом мне пришлось проглотить столько пыли, что хватило бы испечь добрый пирог. У бревенчатого шлагбаума Паттон вылез из машины, открыл его и молча пропустил нас. Мы начали спускаться к озеру. Оставив машину на берегу, Паттон подошел к краю воды и стал смотреть через озеро в сторону маленькой пристани. Билл Чесс голый сидел на досках, обхватив голову руками.Рядом с ним что-то лежало.– Мы можем подъехать поближе, – сказал Паттон.Доехав до конца озера, мы вышли и подошли к пристани. Доктор остановился, покашлял в платок и внимательно его осмотрел. Это был уголоватый человек с маленькими темными глазами и грустным больным лицом.То, что некогда было женщиной, лежало вниз лицом на досках, у трупа под мышками была протянута веревка. В стороне валялась кучкой одежда Билла. Он сидел, вытянув раненую ногу со шрамом на колене и подогнув другую под себя.Лбом он прижимался к колену здоровой ноги. При нашем приближении он не шевельнулся.Паттон вынул из заднего кармана бутылку и откупорил ее.– Сделай-ка хороший глоток, Билл.В воздухе висел ужасный, одуряющий запах. Билл, казалось его не замечал, шериф и врач – тоже. Энди достал из машины старое коричневое одеяло и набросил его на труп. Потом он молча отошел к дереву, и его стошнило.Не поднимаясь, Чесс сделал большой глоток и поставил бутылку рядом с собой. Потом начал говорить медленным, деревянным голосом, при этом он ни на кого не смотрел и ни к кому не обращался; рассказал о ссоре с женой и о том, что потом произошло. О причине ссоры он умолчал. Он лишь бегло упомянул имя миссис Кингсли. Потом продолжил свое повествование: после моего отъезда он достал веревку, разделся, влез в воду и вытащил труп. Он подтянул его к берегу, взвалил себе на спину и втащил на пристань. Билл сам не знал, почему. Потом он еще раз вошел в воду. Незачем было объяснять – для чего.Паттон сунул в рот кусок жевательного табака. В его спокойном взгляде ничего нельзя было прочесть. Потом он крепко стиснул зубы, снял одеяло с трупа и осторожно перевернул его. Вечернее солнце засверкало в ожерелье из зеленых камней. Оно было заперто на замочек, украшенный мелкими бриллиантами с тонкой предохранительной цепочкой. Паттон выпрямился и закрыл нос коричневым носовым платком.– Что скажете, доктор?– О чем? – картавя, спросил тот.– Причина и время смерти.– Не задавайте глупых вопросов, Паттон.– Что, не можете определить, а?– Да что вы, сами не видите?Паттон вздохнул.– Конечно, на первый взгляд, она утонула, – сказал он. – Но кто знает?Бывали случаи, когда человек умирал от удара ножом или от яда. А потом жертву бросали в воду, чтобы скрыть следы.– У вас здесь, как видно, много таких случаев? – спросил врач сердито.– Могу поклясться, до сих пор в моем районе было только одно убийство,сказал Паттон, искоса глядя на Чесса, – это когда погиб старый папаша Мохэм там, на северном берегу. У него была хижина в Шедди Каньоне, и летом он намывал в ручье немножко золота. Однажды начался сильный снегопад, и крыша у его домика с одной стороны обвалилась. Ну, мы поехали, чтобы ее подпереть.Мы думали, что папаша Мохэм на зиму перебрался в долину, никому ничего не сказав. Такие одинокие золотоискатели всегда немного чудаки. И что же?Клянусь богом, никуда он не перебирался. Лежал в собственной кровати, а в голову ему был всажен топор. Так мы и не узнали, кто это сделал. Некоторые говорили, что у него был за лето намыт целый мешочек золотого песка.Он задумчиво посмотрел на Энди.– Ерунда, – откликнулся тот. – Ясно, кто это сделал. Гюи Поп, вот кто.Только, когда мы нашли папашу Мохэма, он уже девять дней как помер от воспаления легких.– Одиннадцать дней, – поправил Паттон.– Девять, – сказал Энди.– Послушай, Энди, ведь прошло уже шесть лет. Может, ты и прав. А почему ты решил, что это Гюи Поп?– Потому что в хижине Гюи оказалось три унции самородков. А на его участке никогда кроме песка ничего не было. Зато папаша Мохэм то и дело находил маленькие самородки, с пенни величиной.– Да, такова жизнь, – сказал Паттон и улыбнулся мне какой-то странной улыбкой. – Какими бы преступники ни были ловкими и осторожными, они всегда что-нибудь упускают из виду, а?– Все это полицейская болтовня, – сказал Билли Чесс презрительно. Он натянул брюки и рубашку и снова сел, чтобы надеть носки. Затем встал и потянулся за бутылкой. Сделав внушительный глоток, он осторожно поставил бутылку на доски. Потом поднял свои волосатые руки и потряс ими под носом у Паттона.– Вот оно! Все, что вам нужно! Надеть на кого-нибудь наручники, – и дело для вас исчерпано!Паттон не обратил никакого внимания на эту вспышку, он подошел к перилам и посмотрел вниз.– Странное место для трупа, – сказа он. – Течения здесь никакого нет.Чесс опустил руки и сказал спокойно:– Дурни вы, она же сама это сделала. Мюриэль была отличная пловчиха.Она нырнула, сама заплыла под доски и тогда глотнула воды. Иначе и быть не может. Никак. Только так это можно было сделать.– Ну, я не стал бы этого утверджать, – сказал Паттон мягко. Его глаза были ясными, как свежевымытые блюдца.Энди покачал головой. Паттон посмотрел на него с хитрецой:– Так что же, Энди, вспомнил?– Девять дней, поверьте! Я сейчас посчитал.Врач поднял руку к лицу и отошел в сторону. Он долго кашлял в носовой платок и опять принялся внимательно его разглядывать.Паттон сплюнул через перила.– Давай-ка, Энди, займемся лучше делом, – сказал он.– Вы когда-нибудь пробовали затащить труп на шесть футов под воду?– Нет, Энди, этого я утверждать не стану! А может это сделано с помощью веревки?Энди пожал плечами.– Если бы так, то на трупе остались бы следы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27