И с Милдред Хэвиленд. А возможно, и с самим доктором Элмором. Я бы хотел доказать, что миссис Кингсли исчезла со сцены только потому, что на нее кто-то нагнал страху. Что она, возможно, знала об убийстве, а возможно и нет, но сама никого не убивала. Если мне удастся это доказать, я заработаю пятьсот долларов. Нет ничего противозаконного, если я по крайней мере сделаю такую попытку.– Безусловно, нет, – кивнул он. – Здесь все в порядке. Мы пока не нашли миссис Кингсли, – прошло слишком мало времени. Но я не стану вам помогать в попытках обвинить одного из моих подчиненных.– Я слышал, что вы называли Дегамо «Эл». Но вообще-то я думал про Элмора. Ведь его зовут Элберт. Уэббер рассматривал свой большой палец.– Но он никогда не был на ней женат, – заметил он спокойно. – Дегамо же, напротив, был женат на Милдред Хэвиленд. Если бы вы знали, как она с ним обошлась! Многое, что теперь кажется в нем скверным, есть результат этого брака.Я сидел молча. После некоторой паузы сказал:– Теперь я начинаю видеть вещи, о существовании которых не имел понятия. Так что же она была за жена?– Красивая, ловкая, очень хитрая и злая. Она умела обращаться с мужчинами. Она доводила их до того, что они были готовы ей подметки лизать.Дегамо и сегодня оторвал бы вам голову, если бы вы посмели сказать о ней дурное слово. Она развелась с ним, но для него этим ничего не кончилось.– Он знает, что она умерла?Уэббер помедлил, прежде чем ответить.– Из его слов этого заключить нельзя. Но если это та же женщина, то как он может не знать?– Он же ее там не нашел, когда искал. По крайней мере, насколько мне известно.– Если вы думаете, что Дегамо ее искал, чтобы причинить ей зло, то вы попали пальцем в небо! – сказал Уэббер.– Собственно, этого я и не думал, – признал я. – Но такое стало бы возможным при условии, если бы Дегамо хорошо знал эту местность. Потому что тот, кто убил Мюриэль Чесс, должен был прекрасно ориентироваться в тех местах...– Ладно, можете ехать, – сказал он. – Я бы предпочел, чтобы вы обо всем этом молчали.Я кивнул, но ничего не пообещал. Когда я выходил из комнаты, он смотрел мне вслед.«Крайслер» стоял у бокового входа, ключ торчал в замке зажигания, крылья не были повреждены. Конни не решился привести свою угрозу в исполнение. Я поехал назад в Голливуд и поднялся к себе в квартиру. Было поздно, почти полночь.Холл, выкрашенный в два цвета – зеленый и слоновой кости, – был пустым и спокойным. Стояла тишина, только где-то звонил телефон. Он звонил настойчиво, звонок становился тем громче, чем ближе я подходил к своей двери. Я отпер дверь – это был мой телефон.Я прошел в темноте через комнату и поднял трубку. Звонил Деррис Кингсли.Его голос казался сдавленным и утомленным.– Господи, куда вы делись? – накинулся он на меня. – Я уже несколько часов пытаюсь вас найти.– Ладно. Вот я здесь. Что горит?– Я получил известие о Кристель.Я крепко обхватил трубку, стараясь не дышать.– Дальше! – сказал я.– Я нахожусь вблизи от вас. Могу быть у вас через пять-шесть минут.Приготовьтесь к отъезду.Он замолчал.Я продолжал сжимать трубку в руке. Потом медленно положил ее и посмотрел на руку. Пальцы свело, словно я все еще держал ее. Глава 29 Раздался тихий, полуночный стук в дверь. Я открыл. Кингсли в своем кремовом спортивном костюме показался мне большим, как лошадь. У него на шее под поднятым воротником был платок в желто-зеленую клетку.Красновато-коричневая спортивная шляпа была низко надвинута на лоб, из-под полей смотрели глаза, похожие на глаза больного зверя.С ним была мисс Фромсет. На ней были светлые фланелевые брюки, сандалии и темно-зеленый жакет. Она была без шляпы, ее волосы блестели. Серьги в ее ушаз имитировали маленькие цветы гардении, по два цветка в каждом ухе. И запах сандала, «Королевы духов», вошел: вместе с нею.Я закрыл дверь, указал на кресло и сказал:– Я думаю, глоток виски не повредит?Мисс Фромсет уселась, положила ногу на ногу и оглянулась в поисках сигарет. Найдя их, медленными и ленивыми движениями прикурила и немного мрачно улыбнулась в потолок. Кингсли стоял посреди комнаты, покусывая нижнюю губу. Я пошел на кухню, приготовил коктейли и предложил их гостям. Со своим стаканом я уселся в углу, около шахматного столика. Кингсли спросил:– Где вы были и что с вашей ногой?– Резиновая дубинка одного полицейского, – ответил я. – Маленький сувенир на память о полиции Бэй-Сити. Там это входит в комплекс местного гостеприимства. Где я был? В тюрьме, за езду в состоянии опьянения. И если я правильно истолковываю ваше выражение лица, мне предстоит вскоре снова там оказаться.– Не понимаю, о чем вы говорите, – фыркнул он. – Не имею ни малейшего понятия. Вы выбрали неподходящее время для шуток.– Как вам будет угодно, – сказал я. – Итак, что вы о ней слышали? Где она?Он сел, не выпуская из рук стакана, и достал из кармана пиджака конверт, длинный узкий конверт.– Вы должны поехать к ней и передать ей это, – сказал он. – Пятьсот долларов. Она требовала больше, но это все, что мне удалось в этот час достать. Еще слава богу, что мне в клубе согласились оплатить чек. Ей надо немедленно уезжать из города.Я спросил:– Из какого города?– Из Бэй-Сити или еще откуда-то. Я не знаю. Вы встретитесь с нею в кафе, которое называется «Павлиний погребок», на Восьмой улице.Я посмотрел на мисс Фромсет, она все еще разглядывала потолок. Словно они приехали сюда просто лишь бы покататься на машине.Кингсли положил конверт на шахматный столик. Я заглянул внутрь. Там лежали деньги. По крайней мере, хоть это было правдой. Я оставил его на полированной крышке столика, инкрустированной коричневыми и желтыми квадратами, и спросил:– Но вы ведь говорили, что она может получать свои деньги сама, в любой момент? В любом отеле ей охотно разменяют чек. Или, может быть, на ее банковский счет наложен арест?– Только не говорите так, – тяжеловесно сказал Кингсли. – Она находится в трудном положении. В каком – я и сам не знаю. Может быть, на нее уже объявлен розыск... Вы не знаете?Я не знал. У меня не было времени, чтобы слушать полицейские радиопередачи. Я и без того слишком много общался с полицией.Кингсли продолжал:– Ну, может быть, она сейчас не решается выписать чек. Раньше это действительно было просто. А теперь – нет. – Он поднял глаза и посмотрел на меня самым невыразительным взглядом, какой только можно себе представить.– Ладно. Не будем искать причин там, где их, возможно, вообще нет,сказал я. – Значит, она в Бэй-Сити. Вы говорили с ней?– Нет. С ней говорила мисс Фромсет. Она позвонила в контору. Как раз в тот момент, когда меня посетил этот капитан Уэббер. Естественно, мисс Фромсет постаралась побыстрее закончить разговор. Она попросила сказать номер телефона, по которому я смог бы позднее позвонить. Но Кристель отказалась назвать номер телефона.Я посмотрел на мисс Фромсет. Наконец она медленно оторвалась от разглядывания потолка и теперь смотрела на мой пробор. В ее глазах ничего нельзя было прочитать. Они были как закрытые гардины.Кингсли продолжал:– Я не хотел с ней говорить. Она тоже не хотела со мной говорить. Я не хотел ее видеть. Я думаю, нет сомнений, что это она застрелила Лэвери.Уэббер, по-видимому, совершенно в этом уверен.– Это ничего не означает, – возразил я. – Что он говорит и что думает – далеко не одно и то же. Итак, она позвонила вторично. Когда?– Было уже около половины седьмого, – сказал Кингсли. – Мы сидели в конторе и ждали ее звонка, – он повернулся к девушке. – Рассказывайте дальше вы...– Я сняла трубку в кабинете мистера Кингсли. Мистер Кингсли сидел рядом, но в разговоре не участвовал. Она потребовала, чтобы ей принесли денег в этот «Павлиний погребок», и спросила, кто это сделает.– У нее был испуганный голос?– Ничуть! Она была абсолютно спокойна и холодна, я бы сказала, холодна как лед. Она все тщательно продумала. Она была готова к тому, что деньги привезет кто-то, ей не знакомый. Казалось, она была заранее уверена, что Деррис... что мистер Кингсли сам не поедет.– Можете спокойно говорить Деррис, – заметил я. – Я догадываюсь, кого вы имеете в виду.Она легко улыбнулась.– Итак, она будет заходить в этот «Павлиний погребок», через каждые пятнадцать минут после полного часа. В пятнадцать минут девятого, десятого и так далее... Я... я предложила, чтобы поехали вы. Я вас точно ей описала. И вы должны надеть шейный платок Дерриса, его я тоже описала. В кабинете в шкафу было несколько вещей, платок мне сразу бросился в глаза. Его не перепутаешь.Да, не перепутаешь. Несомненно. Яичница с петрушкой. Все равно что явиться в винный погребок с красно-бело-зеленым мельничным колесом под мышкой.– Надо сказать, что для запуганной девушки вы рассуждаете вполне здраво, – заметил я.– Я полагаю, что момент для шуток выбран неудачно, – резко вмешался Кингсли.– Вы уже говорили что-то в этом духе, – возразил я. – Я нахожу, что вы чертовски наивны, предполагая, что я пойду в этот погребок, чтобы отнести деньги лицу, которое, как мне известно, разыскивается полицией.Его лицо подергивалось.– Согласен, это определенный перебор, – сказал он. – А вы сами что думаете?– Если об этом станет известно, мы все трое окажемся сообщниками. Для супруга разыскиваемой женщины и его секретарши найдутся смягчающие обстоятельства. Но то, что уготовано мне, никак не назовешь увеселительной прогулкой!– Я намерен это компенсировать, насколько в моих силах, – сказал он. – А если она невиновна, как вы утверждаете, то мы не окажемся сообщниками.– Хорошо, предположим, – возразил я. – Если бы я был убежден в ее виновности, то я бы вообще не стал с вами на эту тему разговаривать. Кроме того, имеется дополнительная возможность. Если я приду к убеждению, что убийство совершено ею, то всегда смогу передать ее полиции.– Едва ли она станет вам признаваться. Я взял конверт и спрятал его в карман.Скажет все, если захочет получить деньги. – Я посмотрел на часы. – Если я поеду сейчас же, то успею к пятнадцати минутам второго. В такой час встреча будет особенно уютной.– Она выкрасила волосы в темный цвет, – сказала мисс Фромсет. – Вы должны об этом знать.– Вряд ли это поможет мне поверить, что она – несчастная жертва случая. – Я опорожнил свой стакан и встал. Кингсли тоже допил одним глотком, поднялся, снял с шеи платок и протянул его мне.– Чем это вы заслужили немилость полиции? – спросил он.– Тем, что попытался реализовать сведения, которые мне любезно сообщила мисс Фромсет. Я разыскивал человека по фамилии Талли, который расследовал дело о смерти Флоренс Элмор. Это и привело к небольшому конфликту. Полиция наблюдала за его домом. Талли был частным детективом, работавшим по заданию Грей-сонов.Глядя на высокую черноволосую девушку, я добавил:– Вы, вероятно, в состоянии объяснить ему всю ситуацию. В данную минуту не это самое важное. У меня нет на это времени. Вы подождете меня здесь?– Нет, – покачал головой Кингсли. – Мы поедем ко мне домой и там будем ожидать вашего звонка. Мисс Фромсет встала и зевнула.– Нет, я очень устала, Деррис. Я поеду и лягу спать.– Вы поедете со мной, – сказал он резко. – Вы должны помочь мне, иначе я окончательно сойду с ума.– Где вы живете, мисс Фромсет? – спросил я.– На площади Сансет, Бристон Тауэр. Квартира 716. А что? – Она смотрела на меня задумчиво.– Может случиться, что мне потребуется это знать.Выражение лица Кингсли было мрачным, а глаза его по-прежнему сохраняли взгляд больного зверя. Я повязал на шею его платок и зашел на кухню, чтобы погасить свет. Когда я вернулся, они оба стояли у двери. Кингсли обнял ее за плечи. У нее действительно был очень усталый вид.– Ну что же, будем надеяться, – начал он, но не закончил, сделал быстрый шаг ко мне и протянул руку:– Вы отличный парень, Марлоу. Спасибо.Я посмотрел на него с недоумением. Они вышли.Подождав, пока не поднялся лифт и они не вошли в него, я спустился по лестнице в гараж, чтобы снова разбудить мой бедный «крайслер». Глава 30 «Павлиний погребок» находился в узком доме, рядом с магазином сувениров, в витрине которого поблескивали в свете уличных фонарей маленькие хрустальные зверюшки. Передняя стена погребка была облицована глазурованным кирпичом, в центре был изображен пестрый павлин.Я вошел в бар и уселся в маленькой нише. Свет был желтым, как янтарь, кожа кресел – красная, столики, стоявшие в нишах, имели крышки из полированного металла. За одним столом сидело четверо солдат, они пили пиво, и глаза их уже порядочно остекленели. Несмотря на пиво, они явно скучали.Напротив них расположилась небольшая компания из двух дам и двух потрепанных кавалеров, вели они себя шумно, и это был единственный источник шума в погребке. Не было видно никого, кто бы походил на Кристель Кингсли, какой я ее себе представлял. Морщинистый официант положил передо мной салфетку с изображением павлина и поставил коктейль. Потягивая его маленькими глотками, я поглядывал на янтарно-желтый циферблат настенных часов. Пятнадцать минут второго минуло. Один из мужчин, сидевших с дамами, внезапно встал и вышел, второй кавалер спросил:– Ты зачем его так обругала?Пронзительный голос ответил:– Обругала? Вот это мне нравится! Он неприлично себя ведет, парень!Мужчина ответил скучающим тоном:– Ну, это еще не причина, чтобы ругаться!Один из солдат внезапно рассмеялся, потом своей загорелой рукой стер смех с лица и снова утопил взгляд в пивной кружке. Я потихоньку потирал колено. Оно было горячим и распухшим, но, по крайней мере, онемелость прошла.Вошел продавец газет – маленький бледный мексиканский мальчик с большими черными глазами. Проходя вдоль ниш, он пытался сбыть пару вечерних газет до того как бармен выставит его за дверь. Я купил газету и посмотрел, нет ли в ней интересной уголовной хроники. Ничего такого не было.Я сложил газету и вдруг увидел стройную темноволосую женщину в длинных черных брюках, желтой блузе и сером пальто, появившуюся неизвестно откуда и проходившую мимо моей ниши, не глядя в мою сторону. Я попытался сообразить, то ли мне знакомо это лицо, то ли мне просто приелся этот стандартный тип чрезмерно стройных, терпких красоток, которых я уже видел тысячами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27