Придумать спасительную ложь не составило ни малейшего труда.— Дело в том, что через него я надеюсь выйти на человека, которого разыскиваю уже много лет. Это замечательная художница по янтарю, но, к сожалению, я не знаю не только её фамилии, но даже и имени. А Франек знал, они встречались на Вислинской косе много лет назад, я тоже там была, так что описала бы её Франеку, и, глядишь, удалось бы разыскать. А она мне просто страшно нужна.Я даже не очень соврала. И на косе была, и давно разыскиваю одну замечательную художницу, у неё просто потрясающие изделия из янтаря. На такую полуправду парень вполне мог клюнуть.Ну и клюнул.— Его зовут Франтишек Лежал, такая чешская фамилия у человека. Только не уверен, что пани это пригодится, в телефонной книге он не значится, а где живёт, я не знаю. Кажется, не в Гданьске, в другом городе.— А ваш отец может знать?— Может. Вы правы, в те годы, когда Франтишек Лежал появлялся у нас чаще, я был совсем молокососом. Отец должен скоро прийти.— Если разрешите, я подожду. У вас есть на что поглядеть.На всякий случай надо сделать так, чтобы отец с сыном не увиделись наедине. Франек был личностью крайне подозрительной, старик может знать о нем нечто такое, о чем сыну знать не полагается, и ничего мне не скажет. Лучше использовать принцип внезапности.Я не так уж и ошиблась.В магазинчик вошли покупатели, сын занялся ими, и как раз в эту минуту появился отец. Сын в двух словах представил меня ему и вернулся к покупателям. Меня пригласили в подсобку. Я сразу узнала специалиста, некогда знакомившего меня с тайнами шлифовки янтаря. Он почти не изменился за эти семнадцать лет, наверняка не то что я. Однако и меня он узнал без особого труда.— Помните, вы мне рассказывали об американке, которая потребовала переместить ей муху в янтаре в самую середину, чтобы получилось симметрично? Я у вас была вскоре после этого.Элегантный пожилой господин весь так и расцвёл.— Господи, ну разумеется помню! Прекрасно помню! Мне сразу показалось — мы знакомы, я уже собирался ломать голову, а пани мне так доходчиво напомнила. Да, такие вещи не забываются. Чем могу пани служить?— Франеком Лежалом.— Простите…— Я разыскиваю пана Лежала. Он в тот день тоже был в вашем магазине. Я у вас довольно долго проторчала, а Франек в это время находился в подсобке, с кем-то говорил, и тот громко сказал: «Знаешь что, Франек, не валяй дурака» — или что-то в этом роде. Потом я наткнулась на Франека на Вислинской косе, куда мы поехали с мужем, так что я его запомнила, а теперь он мне понадобился, потому что является связующим звеном в целой цепочке. Вы не знаете, где он живёт? Или хотя бы где я могла с ним встретиться?Пожилой господин внезапно помрачнел, а я интуитивно почувствовала: если бы не американка с мухой и внезапность, ничего бы он мне не сказал. Спасибо заокеанской идиотке, она связала нас ниточкой симпатии и взаимопонимания.— Не очень бы мне хотелось… Ну раз он так пани нужен…— Скажите хотя бы, он не помер?— Жив-здоров, что с ним сделается? Но за эти годы несколько сменил специализацию, так сказать. Непосредственными поставками янтаря уже не занимается, действует… как бы это поточнее выразиться… у него теперь более широкое поле деятельности. В основном иностранцы, и не здесь…— Контрабанда? — спросила я в лоб — Мне бы хотелось сформулировать как-то поделикатнее… Да и не располагаю я данными, чтобы утверждать точно. Доходят слухи, вроде бы он занялся какими-то операциями для Японии…— Шарики?— Шарики. Так вы знаете?— Ещё бы, я ведь торчу на косе, а там все с ума посходили на почве шариков для японцев.— Пан Лежал тоже должен там быть. И тут внезапно меня озарило.— Нет, о пане Лежале там ни слуху ни духу, иначе зачем бы я здесь его искала? Но сдаётся мне, его сейчас на косе замещает некто Валтасар.— Ну конечно! Так пани и его знает?— Наверное, знаю, хотя нас и не представили дpyr другу. Словом с ним не перекинулись и до сих пор не выяснила, Валтасар — это имя или фамилия?Элегантный хозяин лавочки опять раскрахмалился.— Да, и в самом деле смешно. Его зовут Валтасар Валтасар, так что имя и фамилия у человека одинаковые. Видимо, ксёндз при крещении позволил себе пошутить. Поскольку Валтасар действует открыто и легально, мы тоже обращаемся к нему, не буду скрывать. Правда, берет дорого. А кроме того… Ладно уж, признаюсь пани: кроме того, Валтасар то ли по заказу Лежала, то ли сам по себе выискивает уникальные экземпляры и сплавляет их за границу. Ходят слухи, будто немцы тоже задумали устроить у себя музей янтаря и теперь собирают для него экспонаты. Другие же говорят — готовится какой-то международный аукцион янтаря, вот немцы и хотят монополизировать рынок, финансисты все просчитали…— Ужасно! — возмутилась я.— Совершенно с пани согласен. Мы должны монополизировать, а не они! Но деятели вроде Лежала или Валтасара не забивают себе головы патриотическими сомнениями. Я давно говорю…Ох, кажется, мы сворачиваем в сторону от интересующей меня темы. Как бы подипломатичнее вернуться?— Счастье ещё, что не все рыбаки соглашаются продавать самый лучший, редкий янтарь, — веско заметила я. — Ах да, мне ведь надо встретиться с Франеком. Так пан мне поможет?Джентльмен сделал попытку увильнуть:— Через Валтасара это легче всего сделать.— Возможно, но вряд ли Валтасар устроит мне встречу с Франеком по такому несерьёзному поводу. Притвориться, что привезла заказ из Штатов? При моем отношении к контрабанде янтаря это очень нелегко сделать. Умоляю, избавьте меня от душевных мук, Франек мне нужен по личному поводу!На лице пожилого господина явственно проявились угрызения совести и вслед за ними — напряжённая работа мысли.— Видите ли, это не так просто сделать. Ведь последний раз я имел с ним дело лет шесть назад. Минутку, дайте подумать.Думал он не одну минутку, но не зря.— Кажется, есть выход, проще пани. Лежал часто бывает у довольно известного в наших краях посредника, только тот живёт в Варшаве. Пани ведь тоже варшавянка? Посредник, некий Люциан Орешник…Ну вот, круг и замкнулся. Теперь, похоже, навсегда.Тяжко вздохнув, я перебила владельца лавки:— Проклятие какое-то висит надо мною, не иначе. Дело в том, что Орешника я потеряла. Вышла было на него, а он переехал, подлец этакий, нового адреса не знаю, последней моей надеждой был Франек. А через Валтасара… Понимаете, этот Валтасар Валтасар на косе особой любовью не пользуется, я же, напротив, очень подружилась с местными рыбаками.— Понимаю! — сочувственно кивнул мой собеседник. — Вот как раз адрес Орешника я мог бы для вас раздобыть, а через него найдёте и Лежала. Может, прямо сейчас попробую.Я так обрадовалась, что от радости позабыла, зачем мне Франек. То есть забыла, какую причину придумала. Пришлось здорово поднапрячься, чтобы вспомнить.Восхитительный пожилой джентльмен схватился за телефон, а я решила для себя уговорить Вальдемара продать ему без посредников какой-нибудь из самых обильных янтарных уловов. Пожалуйста, могу сама отвезти в Гданьск.— Я его направил к тебе несколько лет назад, — говорил меж тем хозяин в трубку. — Где он сейчас живёт? У меня только старый его адрес. Где? Гуцульская, четыре… А, вилла. Телефон… Записал. Большое спасибо. — И обернулся ко мне:— Вот вам адрес и телефон Орешника, а от него прямой путь к Лежалу. Что с пани?Видимо, теперь уже на моем лице излишне явственно отпечатались переживаемые чувства. И я призналась почти с ужасом:— Знаете, где эта Гуцульская? Да я его дом из своего окна вижу! Только двор перейти, шагов пятьдесят, не больше. Вот это ирония судьбы так ирония! Какого лешего разыскиваю этого проклятого Орешника по разным странам и континентам, если он торчит у меня под носом в Варшаве?!— Успокойтесь, ну откуда же было знать…— Уверена — теперь уже и меня пан запомнит на всю жизнь.— Да я бы и без этого, запомнил, — галантно возразил джентльмен. — К сожалению, с Франеком не мог помочь. Думаю, пани не раз и машину Орешника видела?— Наверняка тысячу раз. Какое счастье, что я к вам обратилась, иначе могла бы искать человека без толку долгие годы и случайно встретить… скажем, в аэропорту Торонто. И выяснилось бы, что в Варшаве мы соседи. Ну ничего, не первый это случай в моей жизни, везёт мне на такие парадоксы. Разрешите вас поблагодарить от всей души и пожелать успеха в делах.— Нет, нет, это я должен благодарить пани, так приятно с вами общаться, молодость вспомнил, и столько эмоций.Довольная, даже почти счастливая, покинула я гостеприимную лавочку, ещё раз прочитав фамилию владельца на вывеске.В Пески я вернулась с песней на устах. * * * Поздним вечером я заловила Вальдемара в сарае с сетями.— Пан Вальдек, — проникновенно заговорила я. — Пожалуйста, продайте ваш лучший янтарь, из тех, разумеется, которые собираетесь продать, одному владельцу магазинчика на Долгом Тарге в Гданьске. Некий Жечицкий. Лично, без всяких там Валтасаров и прочих. Да, кстати, Валтасар он и есть Валтасар, такие у него и имя, и фамилия.Подняв голову от сетей, Вальдемар заметил:— Как-то глупо звучит, вы не находите?— Зато очень удобно вводить людей в заблуждение. Так продадите?— А что? Какой-то ваш знакомый? Хотя… минутку… Жечицкий, вы сказали? Слышал о таком, говорят, очень порядочный человек.— Он не человек, а настоящее золото! И я поклялась себе — уговорю вас, ведь он мне оказал такую услугу, такую… как вот от нас до Австралии! Так пусть хоть чем-то его отблагодарю, и, думаю, пан тоже не останется внакладе?— Ясно, не останусь, если обойдусь без этих гиен. Вот только времени у меня нет.— При таком шторме найдётся. Если бы при продаже не надо было торговаться, я бы сама поехала к нему с вашим янтарём, но в торговле я — как корова в мазурке, так что лучше мне не ездить.— Ладно, если получится, постараюсь. А шторм завтра кончится. Ветер повернёт.— А что, обещали?— Обещали. Ночью ещё все восемь баллов будет, а к утру начнёт стихать. А что он такое пани сделал? Как отсюда до Австралии?— Указал мне дорожку к Франеку.И опять Вальдемар посмотрел на меня долгим взглядом.— Если честно, зачем вам понадобился этот Франек?Усевшись на ящик, я закурила, отыскала замену пепельнице и решила все секреты не раскрывать.— Ведь пан видел там моего мужа, правда? Вы его узнали, только мне не хотели говорить. Значит, он там был. Нет, он не убивал, характер у него неподходящий, трусоват был покойник, вечная ему память, но видел, так сказать, все представление, а что было потом — не знаю, потом мы сразу разошлись. И очень хорошо сделали. А тот янтарь с золотой мухой объявился в Варшаве. Знаю одного человека, который видел муху собственными глазами. И не только муху, рыбку тоже. И третий, с дымкой перламутровой. То есть добычу убитой девушки. Я сначала попыталась было что-то узнать, да потом отвлеклась, личные неприятности, то да се, и вот теперь опять хочу вернуться к тем старым делам. Зацепкой для меня стал Франек, все о нем говорили, но предпочтительнее было бы отловить того, который показывал украденный янтарь. Хочу поинтересоваться, откуда он у него.— И доинтересуетесь до того, что вас тоже пристукнут.— Пустяки, дуракам везёт. А мы с вами, если помните, давно пришли к выводу: это может быть уже десятый владелец, сокровища запросто прошли через множество рук, об убийстве человек ничего не знает, что-нибудь авось расскажет.— Значит, так, — решительно произнёс Вальдемар, на которого произвела впечатление моя чистосердечная исповедь. — Вы правы, я и в самом деле признал тогда вашего мужа, но не говорил, потому что сначала не был на сто процентов уверен, в темноте легко ошибиться, а потом подумал — пани с ним заодно, чего же мне откровенничать, коли вы и без меня знаете. Ваш муж тогда на машине уехал. И все было так, как вы догадались. Я видел только конец представления, когда все его участники, так сказать, уже расходились. Очень возможно, муж ваш видел все. И знал больше всех.Я курила и думала. Наверняка знал, теперь в этом нет сомнения. Мне словечка не пикнул, ведь мы уже были на ножах, зато сразу же после развода женился снова. Той жене мог что-то и сказать. Может, имеет смысл поговорить с Аней, моей подругой, которая известила меня о смерти бывшего. Вдруг и в самом деле Пупсик умер при довольно подозрительных обстоятельствах? Тогда Аня вроде бы на что-то намекала. И может, она знала новую жену Пупсика?— Что же касается Франека, — вернулась я к прерванному разговору, — он жив и, сдаётся мне, ворочает большими делами. Старается особо не высовываться, а если с кем и общается, то не со здешними. А вы что думаете о нем?Вальдемар честно сосредоточился, прежде чем ответить.— Трудно сказать, я плохо его помню, прошло столько лет. Если бы встретил — не узнал.— Но ведь что-то думаете? — не отступала я.— Из того, что вспоминаю, и учитывая слухи… Думаю, он мог иметь с этим дело. Если кто-то и имел, так только он. И похоже, после этого сбежал, так ведь?— Если тоже не убит и исчез — значит, сбежал. Вы правы, без причины не бегут. Может, боялся расспросов, не хотел связываться с милицией…— Значит, понимал, что милиция займётся расследованием?— Вот я и говорю. Интересно, что об этом знает Валтасар, ведь они до сих пор вместе работают. Я уже поняла — тогда Франек смылся, а его место занял Валтасар. Вот только не знаю, кто у кого в подчинении, ну да это без разницы. И смотрите, как они все вдруг онемели: столько народу знало об убийстве, и все молчат. Тысячу лет молчит Франек, тысячу лет молчит Валтасар, тысячу лет молчит мой муж… Впрочем, это-то неудивительно, но при жизни мог же сказать! А идиот Терличак только сейчас заговорил, да и то несёт какую-то чушь.— А пани считает, что Валтасар тоже?..— Вот кому я бы ни на грош не поверила. Надо было видеть, как он смотрел на янтарь тогда, на пляже. Уверена — он в этот янтарь вцепился, как репей в собачий хвост. Вот вы помогли тем убитым донести янтарь до дома. Не заметили там случайно где-нибудь Валтасара?— Людей много крутилось; может, Валтасар и был.— Наверняка!Я злилась на себя за то, что не воспользовалась случаем, предоставленным мне судьбой много лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42