Его дело. Да и могло получиться так, что продавал не владелец, а совсем другой человек, которого владелец попросил, чтобы о нем никто не знал.— Милиция этого не установила?— Кто их знает, ведь им тоже никто правды не скажет. Да если бы и установила, нам не сообщат.И опять Драгоценный назидательно заметил:— Милиция всегда очень осторожно расспрашивает, для неё показания людей — самое главное. Особенно в таком случае, когда никаких следов не осталось. Только показания местных жителей и остаются.И тут я вдруг сообразила, куда мой Бесподобный подевался тогда в Крынице и что делал. Ведь там, у почты, находится местное отделение милиции, — конечно же, он к ним поспешил. От меня скрыл, чтобы я не знала источника информации, пусть думаю, что он сам по себе такой гениальный, обо всем догадывается, обладает сверхъестественными способностями и его предположения всегда оправдываются. Дедуцирует, пся крев…У меня хватило ума не вцепляться сразу же в Драгоценного, потом наедине выберу удобный момент. Ох, опять отвлеклась, о чем это они?— …на другое место переезжают, теперь поближе к нам, — говорил Вальдемар, и я поняла: речь идёт о геологах. — Начали с самой границы, теперь постепенно до нас добираются. Может, наконец хоть что-то найдут.— Копали бы в кабаньих ямах, — посоветовал дедуля, — там завсегда что-нибудь найдёшь.— Туда им не пробраться, в чащобу.Тут я вспомнила, что действительно редко теперь видела геологов на берегу; видимо, переехали они со своими бурильными станками подальше от моря и не всегда находили время вырваться на поиски янтаря. А вот когда переместятся к нам, как уверяет Вальдемар, тогда наверняка будут чаще шуровать здесь, и около порта, и у перехода через дюны. Да ладно, нечего расстраиваться раньше времени, — может, ещё успеем отсюда уехать до тех пор.Поднявшись в свою комнату, я осуществила принятое решение и сразу же заявила Идеальному — знаю, он в Крынице милицию посещал. Идеальный даже и не пытался отпираться, только вежливо пояснил — при контактах с сотрудниками милиции я ему нужна как собаке пятая нога, при мне всего не скажут. Прав, ничего не возразишь. Ну, тут я прекратила нападки, попросила только хотя бы своими словами рассказать, о чем он тогда узнал. На этот раз он не стал строить гениальные дедукции, велел мне самой немножко пораскинуть мозгами. Из чего я сделала вывод, что милиция не умнее нас в этом вопросе.И опять занялась янтарём, оставив в покое труп. * * * Моя очередная встреча с геологами носила сенсационный характер.Увидев их на берегу сразу же за портом, я чертыхнулась про себя — все-таки принесла нелёгкая паразитов, прибавилось конкурентов, хотя и без того я не жаловалась на их недостаток. Было всего часов восемь утра, не имели они права заниматься янтарём, бездельники, должны скважины бурить! Или сегодня воскресенье? Вроде нет, воскресенье было позавчера.Шла я со стороны Лесничувки и туда же собирались вернуться, потому что там, у баржи, оставила машину. Моё счастье направилось на запад, к Морской Крынице, я же повернула в восточном направлении, к границе. Довольно быстро добралась до Песков и вот там, у порта, и увидела геологов рядом с большой кучей заманчивого мусора.Понятно теперь, сколь отвратительное зрелище представляли геологи, но что делать? Немного успокаивал тот факт, что пришли они с пустыми руками ни сеток, ни комбинезонов, ни высоких сапог, я же была во всеоружии. И продолжала свой путь, не сворачивая. То, что на берегу, пропало для меня, но остаётся ещё море.Итак, двое лоботрясов копались в мусоре, увлечённые своим делом, как вдруг на дюне, у них за спиной, появился третий и заорал изо всех сил, стараясь перекричать шум прибоя:— Эй!!! Сюда-а-а! Кази-и-ик! Барте-е-ек! Сюда а-а! Скоре-е-ей! У нас тут труп! Тру-у-п!!!Море не очень шумело, чайки угомонились, Казик и Бартек услышали, обернулись, увидели коллегу, поняли, что кричат им, но не разобрали, что именно.— Чего-о-о?— Немедленно возвращайтесь!— С какой стати? Пошёл ты…Возвращайтесь, холера, не то застукают, что вас нет! Сейчас здесь такое начнётся! Власти нагрянут!— А с чего?— Да ору же вам, глухие тетери, у нас здесь труп!— Что там у вас?— Тру-у-ун!!! Холера!!!— Какой ещё труп?— Довольно старый! А ну быстро сюда, сами увидите!Старый труп произвёл впечатление Уставившись друг на друга, геологи пожали плечами, постояли, йотом все-таки оставили в покое янтарь и бегом устремились к переходу. Неподвижно, соляным столбом, торчала я неподалёку и, честно признаюсь, больше радовалась тому, что обрела свой мусор, чем заинтересовалась чужим трупом. Впрочем, я в геологии не разбираюсь, кто их знает, может, на языке геологов старый труп означает какой-нибудь отслуживший свой век сложный механизм? Теперь эта развалина вышла из строя, может, даже авария приключилась, вот и как это? Свистают всех наверх!Поскольку порт был в нескольких шагах, там могли слышан, вопли геологов Если бы было кому слышать. Сейчас я видела всего одного рыбака, крутился возле лодки, остальные вышли в море на рассвете и ещё не вернулись, так что аудитория весьма немногочисленная. А единственный рыбак явно заинтересовался, оставил работу и, выпрямившись, смотрел вслед геологам. Возможно, речь шла о трупе в прямом значении этого слова, тогда и одного человека хватит, весть к вечеру разнесётся по всей косе без моего участия, могу не беспокоиться И не помня себя от счастья, я трусцой устремилась к покинутым конкурентами соблазнительным мусорным кучам Весть и в самом деле разнеслась по косе, причём произошло это ещё задолго до вечера.Речь шла не о приказавшем долго жить механизме — труп, как выяснилось, был самый что ни на есть человеческий. Скважину бурили в одной из кабаньих ям, из тех, что оказались доступными для геологического транспорта, и сразу же наткнулись на что-то подозрительное. Ох, прав оказался дедуля, много чего можно найти в кабаньих ямах. Наткнулись неглубоко, в каком-то метре от поверхности. Приостановили бурение, исследовали находку собственными средствами и убедились — перед ними давно погребённые человеческие останки. Труп то есть.Войну сразу же исключили, за столько лет мало бы что осталось. В полдень к скважине прибыла милиция и пограничники, к вечеру — судебная медицина, а местное население стало подтягиваться ещё с утра. Самым информированным оказался пацан, просидевший на дереве несколько часов и успевший много чего увидеть и услышать, пока его не заметили и не прогнали. Нет, прогнали другого парня, а этот так спрятался, что его никто не заметил. Слез он сам, добровольно, когда власти разъехались.Хорошо информированный пацан возбуждённо и очень охотно делился своими наблюдениями с народом, и скоро все знали — обнаружено два трупа, мужик и баба. Несколько лет прошло, как их закопали, а там торф, вот и неплохо сохранились. И теперь уже всем ясно, куда подевались муж с женой, выловившие из моря прорву янтаря шесть с лишним лет назад. А кому же ещё быть? Выходит, кто-то их пришил и в яме закопал, правильно тогда милиция следы искала. Они и сейчас ищут, ведь вместе с этими двумя исчез и скупщик янтаря, — может, лежит поглубже. Ну, лежит не лежит, а ведь тоже исчез с концами, никто его потом в глаза не видел.— Искали, а сами Бога молили, как бы не найти, — ворчал вечером в кухне дедуля. — Если преступник был один, тогда он не мог их нести, волок, значит, по лесу, и следы бы остались, след всегда остаётся, если что тащат по земле. Так что злодеев было не меньше двух, тогда и нести могли.— А на преступника можно через янтарь выйти, — неожиданно послышался голос Вальдемара.Мы и не заметили, как он появился в раскрытой двери. Как всегда, все упорно набивались в кухню, маленькую и тесную. И хозяева там, почитай, жили, и мы вечно сшивались, делая вид, будто забежали на минутку, узнать насчёт ужина или просто попросить чайку. Вздрогнув, мы повернулись к парню, и он пояснил свою мысль:— Я не только видел, что она вытащила из моря, но даже в руках держал. Сколько лет прошло, а до сих пор помню, такое нечасто увидишь.— А что, что именно? — жадно спросила я.— Янтарь. На глаз — двести пятьдесят грамм, может, двести двадцать. В одном месте отбитый, так что на просвет видно, что в серёдке. Тучка, облачко, но такое… нетипичное. Раз пани там была, помните, наверное, как раз солнце светило…— Помню! — отозвалась я и опять словно наяву увидела ту незабываемую картину.И мальчишку вспомнила, — может, это и был Вальдемар? Нет, тому на вид было лет четырнадцать, значит, сейчас будет около двадцати. Вальдемар старше. И яркое солнце, как же, помню!— Светило! — подтвердила я.— Ну так вот, если поглядеть на свет, облачко казалось перламутровым и переливалось.И немедленно мой Всезнающий пояснил:— Лёгкое облачко внутри янтаря обычно образуется от цветочной пыльцы с цветков доисторических деревьев или пыльцы с крылышек насекомых, доисторических бабочек. А такое встречается очень редко.— Это точно. Уж на что я повытягивал этого янтаря пропасть, а такого не попадалось. Правда, есть у меня с похожим облачком, но совсем маленький, как орешек. И все равно переливается!Присутствующие единодушно потребовали предъявить орешек, продемонстрировать редкое облачко. Вальдемар заставил себя просить, проманежил нас несколько минут, отговариваясь тем, что придётся рыться в углу за шкафом, но наконец отчалился от дверного косяка и отправился за диковинкой От гордости он прямо весь раздулся.«Маленький», это он называет маленьким! Для меня был бы очень даже большим. Размером действительно с орех, грецкий орех, немного приплюснутый, по краям прозрачный, посередине матовый. Матовость и была облачком, она на свету переливалась, как опал. Замечание моего Всезнающего о пыльце с крыльев бабочки уже не казалось глупым, напротив, хотелось думать именно с крылышек доисторического мотылька. Это так поэтично! Ничего похожего мне ещё не приходилось видеть, от такой красоты трудно было оторвать глаз.Попробовала представить себе нечто в этом роде, но побольше раз в двадцать. Не вышло, даже моё богатое воображение не смогло такого нарисовать. Какая жалость, ведь я, дубина безмозглая, стояла рядом и смотрела, когда та девушка янтарь выловила; что бы мне. идиотке несчастной, не подойти поближе да не вырвать такую красоту у кого-то из рук, полюбоваться, чтобы потом всю жизнь вспоминать? Правда, тогда я ещё с ума не сходила, лишь немного увлекалась янтарём, а много — мужчинами, в тот год конкретно Пупсиком. Черт бы побрал мужиков, нашла чем увлечься!— Такой янтарь никто бы не стал резать.. — задумчиво произнёс мой Драгоценный.— Да, надо уж вовсе ума лишиться! — горячо поддержал его Вальдемар.А в моей голове мелькнула крамольная мысль, которой я, разумеется, делиться не стала. При всей своей безумной любви к янтарю я вдруг подумала: именно разрезать! Па тонюсенькие пластиночки, и сделать из них ожерелье. От крупных, и в каждой дымка, до совсем крохотных на шее, у замочка. Спятить можно! Уникальное будет изделие, за такое богатая баба ничего бы не пожалела.Да что за дурацкие идеи! У меня самой скорее бы рука отсохла, чем я решилась бы поднять её на такое чудо, да и неизвестный ювелир этого не сделает, разве что он не человек, а бревно бесчувственное с темпераментом коровы. И бревно это должно быть рекламным гением и иметь, своего человека среди организаторов аукционов в Штатах.А в кухне все говорили о чуде с облачком в серёдке.— Значит, продал целиком. И использовать надо тоже целиком, ведь это просто музейный экземпляр.Ядвига напомнила:— И Мальборке есть музей янтаря… Папаша, вы все же приглядывайте за Мешко, того и гляди все на себя выльет… но они там редко что покупают, да и платят плохо. Скорее уж немцы…Вот и я говорю, все самое лучшее достаётся немцам!Или американцам. Очень может быть — убийца увёз отсюда их янтарь, боялся. Вы правы, по нему можно и на убийцу выйти, второго такого не найдётся.— Ага, так они и станут по магазинам бегать и янтарь разглядывать, — язвительно промолвил дедуля и ловко сунул и раскрытый ротик внука аппетитный кусок судака — А может, и бегают, — не согласился с тестем Вальдемар. — Или дадут в газете объявление. У того янтаря, может, уже десятый владелец сменился, по ниточке и до клубка доберёшься. А владельцу признаться ничего не стоит, он в убийстве не замешан.Очень неплохо шло расследование, но я чувствовала: чего-то в нем не хватает. Исходный пункт — сплющенный янтарный орех, опалово переливающийся в электрическом свете, а вот дальше… И я активно подключилась, возможно не в самый подходящий момент.— Погодите, дайте сказать. Не хотелось бы напрасно обвинять человека, но я лично особое внимание обратила бы на Валтасара. Неважно, имя это или фамилия. Дело в том, что я его вспомнила. Отчётливо вспомнила. С той поры он совсем не изменился. Тогда он стоял в толпе на пляже рядом со мной, я даже ему на ногу наступила. И у этого Валтасара на лице было такое выражение, такое, что его в чем угодно можно подозревать! С таким выражением человек на все способен. Уверена — он увидел чудо-янтарь и обо всем на свете забыл, на ногу ему наступили — ноль внимания. Он наверняка многое успел увидеть, больше меня, и не исключено — что-то знает.— И не исключено — сам же их и передушил, — ехидно подхватил дедуля. — Разбежались, так он и признается!Мой Драгоценный почему-то перестал поучать, молчал и только внимательно слушал.— А мы и не рассчитываем, что признается, — огрызнулся Вальдемар. — Вам, папаша, лишь бы человека осмеять. Думаю, Валтасар не признается даже в том, что тогда на берегу был. Но если бы кто-нибудь понаблюдал за ним…— Уж не ты ли собираешься этим заняться? — сладким голосом поинтересовалась Ядвига.Мне хотелось ещё кое-что сказать, но не было возможности, говорили другие. А когда возможность проглядывала, рот оказывался набитым горячим судаком.— У меня времени нет, да есть люди, которым по службе положено наблюдать.— Но о янтаре ты бы мог сказать, — совершенно серьёзно и без ехидства заметил старик. — Ты его видел и в случае надобности можешь опознать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42