Словом, Баксни, заработав на перепродаже
рудников пару сотен тысяч, бесплатно лечился у старого идиота и даже бра
л, не платя, лекарства, намекая, что у него прабабка была негритянка, Ц жад
ен был до ужаса наш старик Баксни.) Я убежден, что яблоко от яблони падает н
едалеко. Поэтому, если ты не сможешь положить в сейф все девять тысяч, объя
сни ревизору, что твой кассир Ц славный и честный парень, но у него наслед
ственная дурь, такая-то и такая-то, залей ему мозги как следует, а этому сам
ому Биллу Сиднею объясни, что его дело твердить о свой невиновности, «так,
мол, и так, не виноват, и все тут». Надо выиграть время, понимаешь? День-два, а
там наскребешь недостающее и сунешь в кассу. Объясни Портеру, что его выр
учат, он Ц пешка, короли помогут, только пусть себе молчит! Главное, чтобы
Портер не назвал твое имя, потому что дядя Сэм вцепится в твою бороду так,
что ты от него дешево не отделаешься: он любит мутузить банкиров что посл
абее, на Рокфеллера с Морганом руку поднять боится, но любит похвастать п
еред избирателями, что, мол, нам все нипочем, банкир или не банкир, нарушил
закон Ц марш в тюрьму на десять лет, и никаких поблажек!
Посули Биллу Сиднею Портеру, сыну безумного врача и изобретателя, что ты
отблагодаришь его за эту услугу, объясни, что лишь взаимная выручка дела
ет мужчин настоящими ковбоями.
Остаюсь твоим старым другом
Максом, Куриным Яйцом".

19

"Многоуважаемый мистер Камингс!
Результаты ревизии, проведенной в «Первом Национальном банке» Остина, з
аставляют меня настаивать на том, что документация ведется из рук вон пл
охо, кассир и счетовод м-р У. С. Портер совершенно некомпетентен в работе (е
сли не хуже того, но это будет решать прокурор и суд, а не я), отчетность неуд
овлетворительна; что и привлекло к недостаче в кассе банка четырех тысяч
двадцати семи долларов пятнадцати центов.
Следовать ли мне дальше, в Хьюстон, для проведения следующих ревизий? Или
же подзадержаться в Остине для выполнения Ваших дальнейших указаний?
Остаюсь, сэр, преданный Вам
Айвор Монт, ревизор и финансист".

20

"Окружному прокурору Дэйвиду А. Кальберсону, Хьюстон, Техас, и всем, кого э
то касается
Ревизия в «Первом Национальном банке» Остина обнаружила недостачу чет
ырех тысяч двадцати семи долларов пятнадцати центов, а также преступную
нерадивость в записях ссуд.
Поскольку кассиром работает Уильям Сидней Портер, рожденный 11 сентября
1862 года в Сентр Комьюнити, что под Гринсборо, штат Северная Каролина, в сем
ье доктора медицины Олджернона Сиднея Портера и его жены Мэри Суэйн, доч
ери достопочтенного квакера Уильяма Суэйна, редактора газеты «Гринсбо
ро пэтриот», поскольку означенный Уильям Сидней Портер не смог дать скол
ько-нибудь серьезных объяснений по поводу обнаруженной недостачи в сум
ме четыре тысячи двадцать семь долларов и пятнадцать центов, поскольку о
н отказывается признать себя виновным в похищении означенной суммы, пос
кольку, наконец, он вообще не желает давать никаких показаний в связи с об
наруженной растратой, а также нарушением кассовых записей, Вам надлежит
возбудить против Уильяма Сиднея Портера уголовное дело по обвинению в в
оровстве и преступной нерадивости по службе.
Советник федерального ведомства финансов по контролю за банковскими о
перациями
Дж. Спенсер Уайт-Младший".

21

"Дорогой Майкл!
Я никогда не смогу забыть того, что ты дал мне триста долларов Ц без всяко
й расписки с моей стороны, просто так, от чистого сердца, чтобы я смог поех
ать в город и поступить в колледж, на факультет права.
Я никогда не забуду, как все ковбои смеялись над моей неловкостью, неумен
ием держаться в седле и страхом перед сумасшедшими аллюрами по крутым ск
лонам. Я всегда буду помнить, что ты был единственным, кто защищал меня, ка
к отец, брат и друг.
Именно поэтому я не могу не отправить тебе копию приказа, полученного мн
ою из Вашингтона, по поводу Билла Сиднея Портера, этого паршивца и бумаго
марателя, который бросил тень на престиж и достоинство твоего Банка, соз
данного Ц это известно всем Ц самыми уважаемыми гражданами Остина во г
лаве с тобой и стариком Андерсоном.
Я готов выйти в отставку, дорогой Майкл, только бы хоть как-то отслужить т
ебе то добро, которое ты столь щедро и по-отцовски сделал для меня.
У меня не поднимается рука, чтобы причинить тебе хоть самую маленькую не
приятность.
В ожидании ответа,
Дэйв А. Кальберсон, прокурор".

22

"Дорогой Дэйв!
Сердечно тронут твоим письмом. Вот.
Ответь мне на следующий вопрос: должен ли ты возбуждать уголовное дело в
том случае, если Портер уже погасил свою задолженность и внес те деньги, к
оторых не оказалось в кассе во время ревизии?
Теперь в кассе нет недостачи. Все образовалось. Речь идет, как я убежден, о
малоопытности кассира Портера, но никак не о преступлении. Вот так-то. Неу
жели ты думаешь, что мы терпели бы в нашем Банке вора? Согласись, мы, наша ко
горта, имеем нюх на людей и плохого парня не приняли бы в свою компанию. Да
же на такую грошовую работу, как счетовод, мусолящий чужие баки.
Я ни о чем не смею тебя просить, сынок, ты мне дорог как воспоминание о безв
озвратно ушедшей молодости (все возвращается Ц жена, деньги, дети Ц тол
ько молодость невозвратима), да и твое пребывание на столь важном посту, г
оворя откровенно, льстит моему самолюбию, все люди падки на знакомство с
теми, кто сидит в высоких креслах и влияет на жизнь штата, так что, бога рад
и, не подавай в отставку! Вот. Мы намерены попробовать двинуть тебя еще выш
е, кое-какие разговоры уже проведены, но в таких вопросах, как понимаешь, о
пасно переторопиться.
Ты лучше подумай, Дэйв, как можно исхитриться, Ц ни в чем, ясно, не преступа
я черту закона, Ц чтобы погасить дело Портера, бросить его из твоего шкаф
а в архив и забыть?
Ты прекраснейшим образом понимаешь, что во всем этом происшествии меня в
олнует не судьба молокососа Портера, но престиж нашего Банка. Кто пойдет
к нам, если люди будут знать, Ц и не из разговоров, а по решению прокурора,
Ц что в «Первом Национальном» на виду у руководителей, средь белого дня
работают жулики и прощелыги, а что еще страшнее Ц малокомпетентные люди
? Вот.
Подумай и ответь мне, сынок.
Очень жду твоего ответа. Вот так-то.
Остаюсь твоим верным старым другом
Майклом, Серым Наездником".

23

"Дорогой Боб!
С тех пор как мы расстались после выпускного вечера в нашем колледже, я ни
разу не встречал никого из наших, что, конечно, жаль. Поскольку наши с тобо
й отношения отличались доверительностью, я позволю обратиться к тебе с б
ольшой просьбой.
Человек, оплативший мое обучение в колледже, попал в неловкое положение:
клерк его банка украл какую-то мелочь из кассы; это сразу же попало на зуб
ок ревизоров из Вашингтона, а тем надо как-то показывать работу, чтобы про
биваться наверх. Ну и завертелось дело , которое не стоит выед
енного яйца! Несмотря на то, что деньги давно внесены в кассу, случайная не
достача его покрыта, Вашингтон требует, чтобы я возбудил уголовное дело
против Банка, а один из его президентов именно тот, который был моим благо
детелем.
Если ты сочтешь мою просьбу тактичной, подскажи, как мне следует поступи
ть. Поскольку ты сидишь в судейском кресле, а я лишь в прокурорском, тебе в
иднее все в совокупности.
Искренне твой
Дэйв Кальберсон".

24

"Дорогой Ли!
Мне рассказывали, что на Аляске бытует смешное выражение: «Битому не спи
тся». Именно потому, что оно бытует, я считаю его истинным; все, что химерич
но, хоть даже поддерживается властью и религией, обречено Ц рано или поз
дно Ц на исчезновение, тлен, беспамятство. Поэтому выскажи свои соображ
ения по поводу писульки, которую я намерен опубликовать в моей «Роллинг
стоун». Пиши нелицеприятно, так, как ты ответил мне по поводу той штуки о п
резиденте, которую я все-таки опубликовал, несмотря на твои предостереж
ения. (Прокурор Кальберсон сказал в связи с этим своему сыну, что я Ц сука.)
Кстати, через месяц после твоего предостережения на меня покатили камни
значительно более тяжелые, чем моя «Роллинг стоун»; до сих пор грохочет, к
ак тогда, в горах, когда мы с тобою переходили сыпучую балку и твоего кауро
го унесло в пропасть. Ну да ничего, обойдется.
Но все-таки честно скажу тебе, Ли: как-то скучно становится жить на белом с
вете…
Ну, слушай писулю: самая великая книга Ц это жизнь, которая нас окружает.
Все, что может постичь человеческий разум, все, что могут передать слова, з
аключено в крошечном мирке, куда нас заключили с рождения. Тот, кто облада
ет проницательным взглядом, вполне может обнаружить под пыльным покров
ом удушающей повседневности трагические, романтические и комические с
кетчи, которые разыгрываем мы Ц большие и маленькие актеры, Ц выпущенн
ые на какое-то время сюда, на подмостки Вселенной.
Впрочем, жизнь нельзя определять ни как чисто трагический спектакль, ни
как комический водевиль, это слезы и смех. Именно так, ибо Всесильные руки
дергают за незримые веревочки, и тогда хохот прерывается рыданием или же
неожиданное веселье приходит в час глубочайшей скорби.
Мы танцуем и плачем, как и все марионетки, отнюдь не по собственной воле, д
а и спать укладываемся в деревянные ящики именно тогда, когда гаснут све
ркающие огни рампы, освещавшие наше место на сцене, и наступает темнота, с
ловно ночь, укрывающая своей бездыханной мглою арену краткого, как миг, т
риумфа.
Мы проходим по улицам, скользя рассеянным взглядом по лицам тех, кто на са
мом-то деле вровень с теми великими героями, которых воспевали поэты. Одн
ако же далеко не все могут различить в глазах неприметных женщин и совер
шенно обыкновенных мужчин отпечатки тех страстей, что высверкивали на с
траницах романов и поэм.
Ученый в таинственной и взрывоопасной тишине библиотеки, дровосек в каф
едральном, солнечностволом сосновом лесу, моя возлюбленная в своем буду
аре и разгульная, намазанная бродяжка с жесткими глазами Ц все слеплены
из одной глины.
Руки Судьбы дергают за незримые веревочки, мы делаем пируэты, одни возно
сятся вверх, другие обрушиваются вниз, Случай или Потаенное Божество бро
сают нас то в одну, то в другую сторону, Ц где мы окажемся в конце концов? Н
езрячие куклы, мы болтаем и болтаемся на краю непознаваемой вечности. Вс
е мы вышли из одного корня… Король и каменщик равны между собою, если, впро
чем, не считать их окружения; королева и доярка усядутся на обрывистом кр
аю Судьбы, одна с короной, другая с ведром, но кто окажется сильнее и выше, к
огда Судьба начнет разбирать дела всех своих марионеток?
Напиши мне, Ли, о чем-нибудь веселом. Только не пиши о тех годах, когда мы бы
ли беззаботными девятнадцатилетними ковбоями Ц это звучит сказкой, а в
зрослым людям опасно верить сказкам, может разорваться сердце или начне
тся запой.
Твой Сидней Портер".

25

"Дорогой Дэйв!
Я был рад получить твое письмо, и хоть оно носит характер делового, но все
равно, я сразу же вспомнил нашу молодость и подумал, что люди до двадцати п
яти лет, пока они еще не сели в седло дела, самые счастливые на земле, ибо им
не надо ложиться спать с мыслью о том, что надлежит провернуть завтра. Меч
татели Ц что может быть счастливее этой должности на земле, которую Тво
рец так щедро отдал молодым?!
Ладно, это я высказал свою обиду! Теперь по поводу твоего вопроса. Для меня
не составило труда вспомнить, кто был твоим благодетелем, я соотнес имя т
ого человека с ситуациями в Банках, запросил моих друзей в Техасе и получ
ил ответ, что речь идет о «Первом Национальном» в Остине, о его кассире м-р
е Портере. Лишь потому, что я был вынужден заниматься наведением справок,
вместо того чтобы сразу же тебе ответить, я и запоздал с этим моим послани
ем.
Говоря откровенно, у тебя нет никаких шансов, Дэйв! Ты обязан возбудить де
ло против этого прощелыги Портера, который занимается тем, что одной рук
ой пишет дешевые пасквили против президента в «Роллинг стоун», а другой
тягает из кассы деньги, принадлежащие гражданам, оказавшим доверие твое
му покровителю.
Однако если твой благодетель обладает силой (а он обладает ею), вполне мож
но найти возможность обсудить вопрос с Большим Жюри, которое единственн
о и вправе принять окончательное решение: сажать Портера на скамью подсу
димых или же удовлетвориться тем, что он вернул все деньги.
Это делается вполне легально, закон не будет нарушен ни в малости.
Ты, как прокурор, не можешь не обличить зло и преступление. Большое Жюри, в
свою очередь, имеет законное право удовлетвориться статус-кво, особенно
в том случае, если руководство Банка не требует крови Портера. Прокурор т
равит преступника, как гончая Ц зайца; Большое Жюри подобно охотнику, ко
торый может промазать, а порою, Ц если зайчишка еще слишком мал, Ц прост
о-напросто пожалеть его и не вскидывать дробовик. Прокурор требует макс
имума, суд, наоборот, более всего думает о гуманизме.
Конечно, если прокурор так представит дело Большому Жюри, что речь идет о
кошмарном преступлении, то надежда на локальный исход дела маловероятн
а! Если же ты Ц по закону совести Ц полагаешь, что дело не представляет у
грозы Закону и морали, Большому Жюри будет нетрудно принять искомое реше
ние, которое обозначит порок, но при этом проявит гуманность,
полагая, что чем меньше обвинительных приговоров, чем меньше арестантов
в тюрьмах, тем меньше детей, оставшихся без отцов, тем благополучнее обще
ство, ибо в нем нет дрожжей взаимного зла, которое разлагает общество и, ко
нденсируя в нем злобу, делает его взрывоопасным.
Тебе может показаться странным мое письмо, ибо я всегда стоял на позиции
«жесткой руки», но чем дольше я сижу в судейском кресле, чем больше людски
х трагедий проходит через меня, тем чаще я задумываюсь над тем, кто повине
н в людском горе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29