- Разумно, - похвалил осторожный Элдред, - надо сперва их проверить.
Но вряд ли это ловушка, не самоубийцы же они. Скорее всего, солдаты бегут
от Гродрэда - и совершенно правильно делают. Три тысячи солдат - это
отличный подарок, майор! Прошу к столу, выпейте из моего кубка, - этот не
слишком гигиеничный ритуал считался при дворе весьма почетным. Корр принял
кубок, который герцог еще не успел пригубить, и провозгласил тост: - За
короля Элдреда Второго! - который после мгновенной паузы подхватили
десятки глоток. Так впервые была названа открытым текстом цель нашего
похода. Мы все выпили стоя. Элдред сделал знак слугам, которые побежали
вдоль столов, снова разливая вино.
- И за вас, друзья мои! - провозгласил герцог ответный тост, опять
принимая свой кубок. Но, едва он поднес его к губам, Корр издал какой-то
странный звук. Я увидел, что лицо майора побледнело, и на нем выступил
пот.
- Элдред... - прохрипел он, хватаясь за горло, - вино... - на губах
Корра выступила пена, и он, пошатнувшись, с грохотом рухнул на пол. Вино
из опрокинутого кубка разлилось по столу, словно лужа крови.

27
В наступившей суматохе прогремел голос герцога:
- Перекрыть все выходы, никого не выпускать! Гвардейцы, ко мне!
В следующий момент Элдред уже стоял спиной к стене, с обнаженным
мечом в руке, словно ожидая нападения. Рыцари вскакивали с мест,
опрокидывая скамьи, кто-то закричал: "Измена!" Наконец в зал ворвались
гвардейцы.
- Спокойствие, господа! - призвал герцог. - Вы, лейтенант, -
обратился он к начальнику стражи, - немедленно арестуйте всех слуг и
передайте их Раддельду. Но пока допрашивать без резкости, просто выяснить,
кто что видел. Вас, господа, - он повернулся к гостям, - я тоже прошу
постараться припомнить, не заметил ли кто злоумышленника. Генерал Нерр,
берите три полка и блокируйте кандерцев. Если они окажут неповиновение,
рубите их без пощады. Господа, еще раз прошу всех соблюдать спокойствие и
пока не расходиться. Я должен отдать дополнительные распоряжения, - с
этими словами герцог поспешно вышел.
Естественно, к еде и питью никто больше не притронулся. Через
некоторое время четверо стражников унесли тело Корра. Затем вернулся
Элдред. Он выразил сожаление по поводу испорченного пира и поклялся, что
Гродрэд заплатит за свое злодейство.
Еще сутки после этого я не знал о дальнейшем развитии событий, разве
что наутро услышал от одного из офицеров, что кандерские полки оказались
непричастны к заговору. То, что Корр привел их именно в тот момент,
оказалось совпадением - роковым для него и счастливым для герцога. Лишь
вечером Элдред вызвал меня к себе.
- Гродрэд - идиот, - сказал герцог, едва я переступил порог его
кабинета. - Только идиот станет устранять противника быстродействующим
ядом. Хороший яд должен убивать через много часов, лучше - через несколько
дней. Впрочем, когда в стране презирают науку, в забвенье приходит даже
столь полезная область химии. Но теперь все узнают, что Гродрэд - трус,
готовый на любую подлость из страха перед открытым боем.
- Вы не опасаетесь, ваша светлость, что он попытается в ответ
обвинить вас?
- Заявить, что я подстроил убийство Корра? Но зачем? Корр был честный
и преданный офицер, к тому же я не мог предвидеть его появления... Хотя,
конечно. Если бы моей целью была провокация против Гродрэда, я мог
подставить первого, кто подвернется. Да, в этом есть резон. Но если такое
обвинение прозвучит, я предложу Гродрэду доказать его в рыцарском
поединке. Правда, подобных прецедентов не было уже больше двух столетий,
но официально этот обычай никто не отменял. Король - такой же рыцарь, как
другие, первый среди равных.
- Как продвигается расследование, ваша светлость?
- Пока не слишком здорово. Теоретически это мог сделать любой из слуг
и любой из гостей - кроме вас, поскольку мы как раз разговаривали, и у вас
просто не было возможности незаметно бросить яд в кубок.
- Благодарю за доверие, - усмехнулся я.
- Риллен, вы прекрасно знаете, что доверять нельзя никому. Но вам-то
я как раз верю, вы никак не заинтересованы в моей гибели... Так вот, в
принципе это мог сделать кто угодно, но на практике риск был слишком велик
- отравителя хоть краем глаза, да кто-нибудь заметил бы. Допросы
подтвердили, что никто ничего подобного не видел, а значит, вино не было
отравлено на пиру. Следовательно, отравили сам кубок до того, как он был
подан на стол - видимо, ополоснули ядом. А это сужает круг подозреваемых
до нескольких слуг. До нескольких, но не до одного. Сделанный сразу же
после покушения обыск личных вещей ничего не дал. И, значит, придется
пытать их всех. Черт возьми, Риллен, ведь я знаю каждого из них! Я никогда
не пользуюсь услугами случайных людей и всегда вожу своих слуг с собой, вы
же знаете. И один из них, оказывается, изменник! Разве я плохо с ними
обращался? Разве мало платил? И теперь из-за одного подонка придется
потерять целый десяток! Я уже не смогу доверять людям, безвинно перенесшим
пытки по моему приказу.
- Надеюсь, вы не убьете их? - обеспокоился я.
- Нет, конечно. Как только предатель сознается, я заплачу остальным
золотом за их страдания и отпущу их на все четыре стороны.
- А если он не сознается?
- Риллен, не говорите чепухи. Еще в вашу эпоху говорили, что нет
несгибаемых подследственных, есть плохие дознаватели. У меня дознаватели
хорошие.
В это время в дверь постучали; это явился с докладом гвардейский
лейтенант. Он молча кинул взгляд на меня, герцог так же молча разрешил
говорить в моем присутствии.
- Ваша светлость, он сознался!
- Кто? - лаконично спросил герцог.
- Тегго.
- Значит, Тегго... Конечно, он довольно легкомысленный малый, но я ни
за что бы не подумал, что его можно подкупить.
- Вы правы, ваша светлость. Дело не в деньгах.
- Что же они ему посулили? Дворянство?
- Нет. Его охмурила какая-то девка. Знаете, из тех, что вечно
таскаются за армией, маркитантка или просто шлюха.
Герцог выругался, затем спокойно спросил:
- Принятые меры?
- Капитан уже отдал приказ о задержании всех из этого контингента,
кто подходит по возрасту. Они будут предъявлены Тегго для опознания. Если
она была в городе на момент покушения, она от нас не уйдет.
- Прибавьте к ним еще городских проституток, она может скрываться
среди них. Хотя, конечно, все это пустое. Наверняка она покинула армию еще
до покушения. Но для очистки совести... Вы уверены, что Тегго не станет ее
выгораживать?
- Полагаю, нет, ваша светлость. Ему объяснили, что он был лишь
орудием в руках королевской шпионки.
- Ладно. Что остальные слуги?
- Никто особенно не пострадал. Тегго сознался почти сразу, от одного
вида наших инструментов.
- Значит, остальные отделались испугом?
- Некоторых слегка выпороли.
- Тем, кто отведал кнута, раздайте по три медные монеты. Отлично,
выходит, слуг можно оставить. У них нет повода держать на меня зло.
И в самом деле, в средние века телесные наказания столь обычны, что
никому из слуг и в голову не пришло обижаться. Напротив, высеченные,
получив монеты, благодарили герцога за щедрость, а остальные им
завидовали.
Из-за расследования мы задержались в городе еще на один день. Однако
найти шпионку, совратившую Тегго, так и не удалось. Хотя герцог и
предвидел это, он был в ярости.
- Черт возьми, Риллен, - восклицал он, - до каких пор похоть будет
отравлять жизнь не только тупицам, но и разумным людям? Ну ничего, когда я
приду к власти, я тоже отравлю ей существование. Это же невозможно
перечислить, сколько гнусностей и преступлений совершено во все века из-за
похоти! И черт знает сколько еще моих людей подвергаются опасности! Ну,
местные проститутки заплатят мне за своих соратниц по ремеслу.
- Но ведь они невиновны.
- Они виновны в том, что они шлюхи! Если наша религия, - усмехнулся
он, - считает все заповеди одинаково важными, то почему прелюбодеяние
должно караться менее сурово, чем убийство?
- Вы что, собираетесь их казнить?
- Я? Нет. Нет соответствующего закона. А если обойтись без закона,
это даст повод для насмешек. Скажут, что герцог Раттельберский нашел
достойного противника. Но вот местному председателю Священного Трибунала
для поднятия престижа своей организации требуется хороший процесс над
ведьмами. Как видите, и от Священного Трибунала иногда может быть польза.
- И что же, придя к власти, вы хотите узаконить смертную казнь за
проституцию?
- Риллен, в вас опять проснулись гуманистические замашки? Нет,
смертную казнь я вводить не собираюсь (хотя стоило бы), но наказание
сделаю более действенным, чем прежде. Сейчас они обычно отделываются
кнутом, а я введу клеймение. С обезображенным лицом им будет труднее
заниматься своим промыслом, да и для других это послужит наглядной наукой.
Неприязнь герцога к разврату была совершенно непритворной. Насколько
мне известно, секс не занимал в его жизни никакого места.
- Женщины, Риллен, - говорил он, - подобны крепкому вину: в малых
дозах оно способно развеселить печального и придать силы усталому, но
стоит увеличить дозу - а сделать это очень легко - и человек превращается
в отвратительное тупое животное. Однако даже и малые дозы туманят мозг,
так что лучше всегда оставаться трезвым.
Надо сказать, что я тоже никогда не был сексуально озабоченным и
вполне разделяю эту точку зрения.
Вообще средневековые нравы в этом отношении довольно своеобразны. С
одной стороны, церковь резко осуждает разврат как тяжелый грех;
священникам предписано обязательное воздержание (хотя на практике,
конечно, отнюдь не все его соблюдают). Помимо идейных соображений, есть и
вполне материальные факторы: не только СИДА, доставшаяся нынешнему миру в
наследство от нашей эпохи, но и другие неприятные болезни при теперешнем
уровне медицины неизлечимы. С другой стороны, сексуальная распущенность
процветает. Проститутки действуют почти открыто, откупаясь от местных
властей, а в некоторых городах и графствах их "бизнес" и вовсе узаконен.
Практически любая трактирная служанка готова за умеренную плату обслужить
постояльца по "полной программе". Феодалы пользуются "правом первой ночи";
простолюдинки даже формально не защищены от домогательств своих сеньоров,
да и от других дворян их может защитить разве что собственный сеньор, но
никак не королевский суд. Более того, похожие нравы наблюдаются и на более
высоких ступенях общественной лестницы. Так, считается само собой
разумеющимся, если дворянин-вассал поделится со своим сеньором собственной
супругой; при этом брак остается столь же прочным, а честь всех
участвующих сторон - незапятнанной. Впрочем, подобные услуги принято
оказывать уже только сеньору, а не любому вышестоящему дворянину;
исключение составляет король, которому - не по закону, но по традиции -
доступна фактически любая женщина королевства. Разумеется, за эти услуги
положено оказывать благодеяния женщине, ее мужу или ее роду. Любопытно,
что при этом супружеская измена - то есть когда жена проделывает подобное
в тайне от супруга, да еще с человеком недостаточно высокого происхождения
- считается тягчайшим преступлением, за которое обманутый муж может убить
изменницу, а нередко и любовника, не вызывая никаких нареканий со стороны
правосудия; правда, при этом он может навлечь на себя месть родственников
убитых. Несмотря на это, внебрачные связи, особенно в крупных (по нынешним
меркам) городах, широко распространены; поэты и трубадуры смеются над
супружеской верностью и воспевают "подвиги" героев-любовников.
Общественная мораль осуждает разве что насилие над девственницами, в
отношении же прочих во многом действует принцип "раз уж женщина все равно
делает это, то велика ли разница, с кем". Естественно, страна наводнена
бастардами; те из них, кому посчастливилось произойти на свет от похоти
достаточно влиятельного лица, со временем нередко становятся
родоначальниками новых дворянских родов - и, разумеется, в дальнейшем
ведут себя ничуть не лучше своих родителей.
Короче говоря, скудоумные романтики моей эпохи, полагавшие феодализм
эпохой "возвышенной рыцарской любви и благородства", были бы весьма
удивлены, оказавшись здесь.

28
Наутро, перед выступлением, на городской площади в присутствии
герцога и его свиты был казнен Тегго. Когда бывший слуга увидел
инструменты палачей, он бросился на колени перед человеком, чудом не
погибшем от его руки.
- Ваша светлость! Вы же обещали пощадить меня за помощь дознанию!
- Если бы я это обещал, - спокойно ответил герцог, - пришлось бы
сдержать слово. Но я, разумеется, не обещал и не мог обещать снисхождения
изменнику.
- Но господин дознаватель говорил мне...
- Раддельд? Так ведь он не дворянин. Он может и солгать. Приступайте,
- велел он палачам.
Те сорвали с осужденного рубаху и подвесили его за ноги под
перекладиной, после чего старший палач нанес ему двадцать ударов кнутом.
Затем Тегго вспороли живот и засунули туда пук соломы, а подручный палача
затолкал несчастному в рот его собственные потроха.
- Ваша светлость, - повернулся я к герцогу, - позвольте мне уйти.
- Не думайте, Риллен, что мне самому это доставляет большое
удовольствие, - тихо сказал он. - Но смерть предателя и должна быть
ужасной. А если вы уйдете, это будет выглядеть так, будто мои люди не
одобряют мои действия. Но никто не заставляет вас на это смотреть, просто
сделайте вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34