– Я могу вам назвать дневную ставку, если угодно, доктор, – сказал Мартин Фрост, прочищая горло и пытаясь устроиться удобней, переминаясь с одной ноги на другую, – это тридцать пять долларов плюс расходы… В настоящий момент я не занимаюсь другими делами, так что я посвящу вам полный день, и на самом деле я именно так и люблю работать – чтобы у меня было только одно дело.– Хорошо!– Будем работать в этом направлении, – Мартин Фрост посмотрел на свои могучие руки, – и сосредоточимся.– Вот так! Да. Скажите мне, каков был ваш последний случай, мистер Фрост? Если вы, конечно, можете это рассказывать.– На самом деле нет. Большинство моих дел полностью конфиденциальны, видите ли. Хотя я не против рассказать вам, что я работал над делом Битона-Битона – вы совершенно недавно могли об этом прочитать в газетах.– О да. Да, конечно. Я хотел бы знать, кто раскрыл это дело.– Ну, на самом деле я не один над этим работал. Вместе с полицией, я имею в виду. Да, как раз в том самом деле было много подводных камней!Доктор Эйхнер отхлебнул из стакана, задумчиво и облегченно, а затем снова заговорил:– Тридцать пять в день? И расходы. Теперь вот еще что…Мартин Фрост, белый великан, наклонился вперед, прочищая горло.– Под расходами, доктор, мы подразумеваем затраты, которые непредусмотрены, то есть это включает в себя: плату за такси, чаевые, фотосъемку, затраты на кассеты, маленькие усики – которые иногда бывают необходимы – и так далее, в зависимости, естественно, от специфики дела. В данный момент я не вижу никаких непредусмотренных расходов, хотя, конечно, в конце работы вы получите список по пунктам – и, естественно, мы постараемся снизить их до минимума.– У нас есть десять дней, чтобы раскрыть это дело, – словно не расслышав всего вышесказанного, с пафосом произнес доктор Эйхнер. – Это интервал, так сказать, между сегодняшним слушанием и следующим собранием суда.– Хорошо, доктор, – начал Мартин Фрост, взглянув еще раз на свои руки и повертев их над коленями, как два тяжелых вертела, – я не вижу причин, по которым мы не можем этого сделать.Доктор Эйхнер встал и подошел к окну, сложив руки и обхватив самого себя. Затем он резко развернулся.– Вы беретесь за это дело?– Да. Да, я хотел бы поработать над этим делом.Принимая это решение, Мартин Фрост не продемонстрировал замешательства или колебания, ни единой эмоции, только неспешно мял своим пальцем толщиной с добрую веревку огромную костяшку на правой руке, которая затем щелкнула, как огромный треснувший орех. 14 Барби и Ральф снова уселись в кабриолет и проехали два квартала по направлению к большому и модному ресторану для автомобилистов, где Ральф, вытянув правую руку по спинке сиденья над плечами Барби, заказал пиво, а Барби, испуганная донельзя, чашку кофе.– Ты любишь бостонский кофе? – приветливо спросила она молодого человека.– Ты имеешь в виду кофе с большим количеством сливок?– Половина сливок, половина кофе, – сообщила она.– Да, думаю, да. А ты?– Люблю! – Она произнесла это спешно и с вызовом, как если бы они говорили про гашиш или героин.– Ты могла бы заказать сейчас себе этот кофе, – заметил Ральф, очень сухо.– Что ты имеешь в виду?– Ну, – объяснил он, – ты могла бы заказать такой кофе вместо простого черного.– О, я сейчас не в настроении, – сказала Барби. – Я забыла тебе сказать, – неожиданно сообщила она, как будто по секрету, – я человек настроения! – И она лучезарно улыбнулась ему, а ее голубые глаза сверкнули, как влажные искорки, словно обещая.– Послушай, Барби, – начал он внезапно, с грустью и нежностью в голосе, и она посмотрела на него удивленно, широко распахнув глаза, как будто никогда не знала, чего ожидать. И Ральф уже был готов вытянуть руку и дотронуться до ее плеча, когда появилась официантка с их подносом, и оба они, казалось, слегка отдернулись друг от друга легко с облегченным вздохом.– Я выпью половину, а затем закажу бостонский кофе, – объявила Барби минутой позже, пристально уставившись на юношу поверх своей чашки. Ральф неуклюже улыбнулся, но ничего не ответил, пил большими глотками свое пиво и пару раз посмотрел на наручные часы. Когда он передал сливки Барби, она позволила их пальцам томительно соприкоснуться, хотя, видимо, сама себе не отдавая в этом отчета, все это время оживленно комментировала окружающее. Это выглядело так, как будто разговор ей казался чем-то типа рекламных роликов по радио, и когда получались паузы, она пугалась до полусмерти.– Ты забавный, – сказала она без обиды.– Что ты имеешь в виду? – спросил Ральф, пытаясь изобразить удивление.– Ну, я не знаю, – сказала Барби, раздумывая, как выиграть время, – ты такой – тихий. – Затем она оживленно рассмеялась и, чтобы приободрить его, дотронулась до его руки. – Я не имела в виду, что что-то не так! Я имела в виду – то, что я болтаю без умолку, – это совсем не смешно! И на самом деле это я должна тебя сидеть и слушать!– Хорошо, – начал Ральф смущенно.– Элеанор Торн – ты знаешь Элеанор Тори, правда? Извини меня! Я имела в виду, мисс Торн – она говорит, что я просто не по летам развита!– Да? – сказал Ральф, перемещая свою руку на сиденье за ее спиной.– Да. Ты ведь знаешь Элеанор, правда? – спросила Барби, замешкавшись.– Она старшая медсестра, да?– Да, и она действительно потрясающий человек. Так много девушек не любит ее – они говорят, что она «сплошной ужас», но, правда, она абсолю…Ральф украдкой опустил свою руку и наклонился, нерешительно попытавшись поцеловать девушку, и несколько насильственно попытался привлечь ее к себе. Но Барби резко отшатнулась, зарделась и приняла рассерженный вид.– О нет, – сказала она, украдкой оглядываясь вокруг на другие машины, как будто испугалась, что ее заметили, а затем повернулась, чтобы посмотреть на Ральфа, одновременно в смущении и отчаянии.– Я полагаю, я не того типа девушка, как ты думаешь, – сказала она и замерла в ожидании.– Я всего лишь хотел поцеловать тебя, Барби.Ты такая… такая красивая, – жалобно пояснил он.– Правда? – сказала Барби и отвернулась, чтобы молча уставиться в окно, словно угрюмая принцесса, на самом же деле вполне довольная.– Но это же естественно, не правда ли, Барби? Я имею в виду – что в этом плохого?– Ну да, мне это нравится! – сказала она, снова глядя на него. – Я имею в виду, это же не так, как если бы у нас было свидание, правда?– Ну так давай назначим свидание, – предложил Ральф. – Сегодня вечером.– И тогда ты будешь меня целовать? Хммм! Нет, спасибо! Спасибо большое, но не тогда…– Нет, я не стану тебя целовать, если ты этого не захочешь, – пообещал Ральф. – Это значит всего лишь то, что я хотел бы быть с тобой и… Я имею в виду, что мы могли бы вместе хорошо провести время.– Сегодня вечером! – сказала Барби. – Честно! Тебе не кажется, что это слишком запоздалое предупреждение?– Только не тогда, когда двое людей нравятся друг другу, Барби, – сказал Ральф, и его голос звучал несчастно.– Да, я могу себе представить, как ты себя ведешь с твоей подружкой-блондинкой, зовешь ее в тот же день, когда хочешь назначить свидание! – Она посмотрела на него пронизывающим взглядом, а затем отвернулась и снова уставилась в окно. – Знаешь ли, не все же такие, спасибо, – сказала она, и казалось, она сейчас расплачется.Ральф нежно сжал ее плечо.– Барби, пожалуйста, – попросил он умоляюще. – Я так хочу быть с тобой – но послушай, мне нужно сейчас ехать обратно в школу, сдавать экзамен, и… не мог бы я забрать тебя попозже, и тогда мы бы куда-нибудь сходили?– Честно! – воскликнула Барби. – Я думаю, что это просто ужасно – просить девушек прервать свидание. Как ты себя будешь чувствовать, если я с тобой прерву свидание и уеду?– О, так ты, значит, его уже назначила?– Ну в самом деле! – сказала Барби, теперь уже окончательно обидевшись.Барби, с кажущейся неохотой, дала ему свой адрес, после этого Ральф расплатился, и они в молчании поехали прочь. Несколькими минутами позже она снова попыталась завязать оживленный разговор, но Ральф угрюмо прервал ее:– Я просто тебе не нравлюсь.– Ты мне нравишься, – сказала Барби как само собой разумеющееся, а затем возмущенно добавила: – Но ты будешь думать, что я была ужасна соглашаясь с тобой на свидание через такой короткий срок. Я знаю, что думают мальчишки!– Но я не буду! – сказал Ральф. – Я не буду!– Хммм! – сказала Барби.– Послушай. Посмотри на это с другой стороны. Мне нужно посмотреть фильм, связанный с работой, которую я пишу по английской литературе, и ты могла бы поехать со мной. Это все. Я не имею в виду, что это будет как свидание – просто что-то мы поделаем вместе, ты понимаешь, ну как сегодня мы приехали вместе в Дом суда? Это же не было настоящим свиданием, но все же мы были вместе, и нам было хорошо. Ты понимаешь, что я имею в виду?– Да, это было чудесно, – мечтательно признала Барби. – Я имею в виду, это было замечательно, что ты это сделал. О, я надеюсь, все будет в порядке с Фредом – доктором Эйхнером. Это же было ужасно?– Пожалуйста, Барби, – взмолился Ральф, – только один раз, и начиная с этого момента я буду просить у тебя о свидании за неделю.– Ну, – сказала Барби, капитулировав, – я только надеюсь, что у тебя нет никаких глупых мыслей насчет этого.Ральф лучезарно улыбнулся, и Барби продолжила, серьезно и подчеркнуто:– Я имею в виду, что обычно я такого не делаю! 15 В 6.30, не позднее чем через четыре часа с момента их первой встречи, Мартин Фрост снова разговаривал с доктором Эйхнером, на этот раз по телефону. Язык у него заплетался.– Мне не нравится это, док, – признался он. – Мне не нравится, как это выглядит.– Где вы находитесь, Фрост?– «Мэйфэйр Рум»… Почему бы вам сюда не приехать?– Я понял. Хорошо. Теперь – что он делает – в эту минуту? Вы его, естественно, видите с того места, где стоите?– Он в баре, пьет свой мартини, очень мило – и он вместе со своим другом! – Была какая-то горечь в этой грубой имитации Фроста, почти что мстительная женоподобность. – Скажите, почему бы вам не приехать? – добавил он более нормальным тоном.– Вы видите его с того места, откуда вы звоните?– Ну, вообще-то я не могу его видеть прямо отсюда, но он точно все еще там. Он в баре.– Плохая работа! Послушайте, я сейчас туда приеду. Держите его на прицеле. Добывайте о нем сведения. Если он уйдет до того, как я приеду, оставайтесь с ним – преследуйте его, как хвост, да? При первой же возможности свяжитесь со мной прямо из бара. Я буду ждать там вашего звонка. Поняли?– Хорошо.– Ведите себя осторожно, настолько ненавязчиво, насколько это возможно. Когда я приеду, я сяду сзади вас, но мы не должны обмениваться ни единым знаком, не показывать, что мы друг друга узнали. Вы понимаете?– Хорошо, когда вы приедете?– Я сразу же выезжаю. Я буду там в течение четверти часа.– О'кей.– Тогда все очень хорошо… Вы делаете хорошую работу, Фрост. Похоже, дело сдвинулось. Мы можем распутать это дело раньше, чем вам кажется.– Увидимся тогда здесь, – сказал Фрост с громким глотком. Он явно держал свой напиток с собой прямо в телефонной будке.– Увидимся, – сказал доктор Эйхнер. «Мэйфэйр Рум» – это салон в одном из крупных центральных отелей. Темный овальный бар мерцает тяжелым светом, словно в попытке передать британскую респектабельность, а всюду вокруг бара – кабинки и крохотные столики, окруженные стенками с трех сторон. Почти у всех этих кабинок есть маленькие дверцы, которые можно закрыть, – и некоторые были закрыты и выглядели просто как панельные стены, только через открытый верх мерцали отблески горящих внутри свечей, отражаясь на потолке, перемежаясь фрагментарными тенями тех, кто находился в кабинках.Из дальней комнаты гостиной постоянно доносилось тяжелое эхо от играющей музыки, поток утроенного хохота пролетал вокруг бара, подгоняемый легким звоном льда в стаканах.В поведении этих хорошо одетых людей, сидящих в баре, чувствовалась какая-то неловкость. Изо всех присутствующих половина пыталась сохранить чопорно-мрачный вид, а другая половина отчаянно старалась этого не замечать. Однако было очевидно, что мужчины пребывают в состоянии глубочайшей нервозности, а женщины, видя это, нервничают тоже.Мартин Фрост контрастно выделялся среди этой публики. Когда доктор Эйхнер вошел, он тут же увидел Фроста, перевесившегося через бар. Неряшливый, в своем мятом костюме, он переговаривался с одним из трех губастых официантов и выглядел при этом как растрепанный великан.Доктор продумал превосходную линию отчужденного поведения для этой ситуации, но весь его план был сметен в прах, когда Фрост повернул лицо с наполовину прикрытыми глазами навстречу ему и, не меняя позиции, перегнувшись через бар, он сказал громким голосом:– Ну как поживаете, док? – Очевидно, он набрался вполне изрядно, поскольку, даже когда доктор вплотную подошел к нему, он снова заорал: – Как вы поживаете, док?!– Привет, – ровным тоном сказал доктор Эйхнер. Пока что он не был уверен, что такое вызывающее поведение – не очередной стратегический акт Фроста.– Что вы будете, док? – Фрост говорил очень громко, и несколько человек даже обернулись и одарили Фроста колкими взглядами, пытаясь таким образом завуалировать смятение под циничным удивлением.– Да? Мартини для меня, пожалуйста.– Двойной мартини для доктора Фреда Эйхнера! – сказал Фрост, ударив по столу рукой, но сделал это достаточно мягко, чтобы не произвести никакого звука.– Смотри на вещи проще, дружище, – сказал бармен, глядя мимо Фроста.Фрост широко распахнул глаза и с постепенно нарастающим удивлением уставился на бармена, который начал энергично вытирать невидимое пятно на стойке бара. Фрост обратился к нему драматическим шепотом.– Все правильно! – согласился он. – И ты знаешь почему? Иди-ка сюда, да? – бодро и хладнокровно провозгласил он, подмигнул бармену и взял его за запястье, осторожно, но крепко подтянул его поближе к себе и привстал на стуле. – Потому что все делается легко! Да? Ха! Ха-ха-ха! – и, говоря это, он поднял стакан, который он держал в другой руке, и, медленно сжимая одним пальцем от верха до дна, сплющил его в осколки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23