Джессика же сказала, что некоторые мужчины придут одни, без спутниц. Правда, сообщая об этом, она хихикнула, но Марти не придала ее смеху никакого значения. Может, Джессика всегда хихикает, когда говорит о холостяках, кто ее знает.
В понедельник Марти провела какое-то время в суде, а вернувшись оттуда, немедленно позвонила в лабораторию, чтобы узнать, сдал ли сегодня Брэд Макинтош анализ крови. Когда ей сказали, что он приходил, Мартина почувствовала, что у нее точно гора свалилась с плеч.
– Пожалуйста, позвоните мне, когда будут известны результаты, – попросила она.
– Обязательно. Но имейте в виду, что мать с ребенком придут к нам лишь завтра. И потом – у нас сейчас столько работы, что мы несколько выбиваемся из графика, – усталым голосом сообщила сотрудница лаборатории. – Не исключено, что все будет готово только дней через пятнадцать.
– Я понимаю, – ответила Марти. – Спасибо.
Итак, он все же сделал это. Он обещал сдать кровь и сдал ее. Теперь оставалось только ждать.
Интересно, что покажет тест? Неужели Брэд не лгал, когда твердил, что не знает Лидии Браун? Но зачем бы Лидии наговаривать на него? И потом… она так хорошо описала его офис. И она не значилась в списках его сотрудников.
«В общем, – сказала себе Марти, – лучше быть откровенной самой с собой. А правда такова: я безумно желаю того, чтобы Брэд не имел к Лидии никакого отношения. На самом деле я безрассудна и легкомысленна. Мне хочется верить Брэду Макинтошу – и я ему верю и ничего с собой поделать не могу».
Она целиком сосредоточилась на работе и всю неделю честно пыталась не думать о Брэде. К счастью, ей было чем заняться: несколько предварительных слушаний в суде, несколько совершенно новых дел и вдобавок четыре долгие беседы с помощником прокурора. Неделя пролетела незаметно, но к выходным она чувствовала себя не уставшей, а скорее какой-то опустошенной.
В пятницу вечером она бесцельно бродила по магазинам, потом зашла поужинать в один симпатичный ресторанчик и наконец вернулась домой и села читать. Увлекшись книжкой, она легла спать только среди ночи и потому поднялась в десять. Ей страшно хотелось есть, и она, накинув старенький халатик, поплелась на кухню, вспомнив, что купила себе вчера замороженные круассаны. Ожидая, пока они разогреются, Марти присела к столу и едва опять не заснула.
Раздалось легкое постукивание в дверь черного хода. Мартина встрепенулась, решив в первое мгновение, что это таймер. Но постукивание повторилось, и она разглядела через стекло своего соседа Джима Фридмана, который широко и довольно-таки глупо ухмылялся ей. Мартина впустила его в кухню.
– Что, уже с утра клонит в сон? – спросил Джим. – А может, ты не одна? Может, я помешал?
– Я собираюсь завтракать. Между прочим, Джим, сегодня суббота, а в выходные я всегда отсыпаюсь. А ты-то что тут потерял? – Марти встретила его не слишком вежливо.
– Я ищу, чем бы подкрепиться, – бесцеремонно заявил Джим. – У меня совершенно пустой холодильник, и когда я услышал, как ты бродишь взад-вперед, я сразу подумал: «Марти наверняка угостит меня завтраком». Угостишь, а?
Он лучезарно улыбнулся, и Мартина слегка поморщилась. Ну надо же, у него опять отличное настроение! С трудом подавив зевоту, она сказала:
– Все зависит от того, как ты относишься к разогретым круассанам.
– А больше ничего нет? – нахально поинтересовался он, но Марти саркастически усмехнулась, и Джим тут же торопливо добавил: – Вообще-то я обожаю круассаны.
– Налей себе кофе да и мне заодно тоже, – не удержавшись, она широко зевнула. – Никак не могу проснуться.
В дополнение к круассанам ей удалось отыскать у себя дыню и апельсиновый сок. В конце концов она была перед ним в долгу – ведь он столько раз кормил ее крохотными порциями жареной ветчины.
– А почему ты не отправился в магазин и не купил себе чего-нибудь? – спросила она из вежливости.
– Да я одолжил кое-кому машину, – беззаботно отозвался он.
Марти в изумлении уставилась на соседа. «Порше» была самой любимой его игрушкой. Он символизировал социальный статус своего владельца. О «Порше» Джим говорил с куда большей нежностью, чем о любой из своих подружек.
– Ушам не верю! Ты – и одолжил машину?! – искренне удивилась Мартина.
– Представь себе. Мне ее вернут только сегодня после полудня, – ответил он, и веселая улыбка медленно угасла. Видимо, в глубине души он все же переживал за свою «Порше», потому что старательно отводил взгляд в сторону.
– Но с какой стати? Ты же всегда боишься, что ее тебе поцарапают. Да нет, не верю. Никому ты ее не одалживал, – отозвалась Мартина, пристально глядя на своего соседа.
Джим беспечно пожал плечами:
– Ну, это всего лишь тачка, хотя и хорошая, – ответил он, пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица.
Но его безразличный вид ни на миг не обманул Мартину.
– Кому же ты ее отдал? – Мартине вдруг стало его жалко, и она попыталась выяснить все до конца.
– Да так, одной знакомой, – сказал Джим. – Вчера вечером ее машина сломалась, и починят ее только сегодня к вечеру.
– М-да, Джим, наверное, у тебя с ней серьезно, – догадалась Мартина.
Его лицо посуровело.
– Ты это о чем? – несколько взволнованно произнес он.
– Джим, отдавать кому-нибудь свой «Порше» – это не в твоем характере, – заявила Мартина и пояснила: – Вот я и подумала, что эта женщина значит для тебя куда больше, чем простая знакомая. Ты с ней давно встречаешься? – поинтересовалась она.
Марти не могла припомнить, чтобы за последнее время в их доме появлялась какая-нибудь новая красотка.
– Я с ней вовсе не встречаюсь, – высокомерно ответил Джим. – Просто я знаю ее уже много лет.
– Она что, вместе с тобой работает? – удивилась Марти.
– Она работает в городском суде, но не у окружного прокурора. – Джим вытер руки салфеткой, которую любезно подала ему Марти. – Она служит в юридической библиотеке. Очень умная женщина и вдобавок отлично знает свое дело.
– И машину, наверное, неплохо водит? – предположила Марти, которой показалось, что Джим, расхваливая свою знакомую, просто забыл упомянуть это ее достоинство.
– Понятия не имею, – уныло промямлил он. – Ей сегодня предстоит отвозить в аэропорт отца. Вряд ли она станет лихачить, когда он сидит рядом.
Мартина засмеялась.
– Но ты забыл об обратной дороге. Сто первое шоссе, где все машины несутся на огромной скорости – только свист стоит. Может, она решит выжать из твоего «Порше» все триста восемьдесят миль в час и на такой скорости обогнать всех подряд? Это ведь так заманчиво – маневрировать в стаде машин и слышать, как тебе злобно сигналят.
К ее удивлению, Джим лишь улыбнулся.
– Триста восемьдесят – это не для нее. Она очень сдержанная особа. Таким, как мне кажется, и должен быть настоящий библиотекарь. Она всегда причесана волосок к волоску и одета, словно владелица похоронного бюро, – несколько презрительно заметил Джим.
– Неужели тебе никогда не хотелось приобщить ее к гедонизму? Вдруг она только кажется сдержанной? Знаешь, в тихом омуте… – предостерегла Мартина.
Джим принялся пристально рассматривать свои холеные ногти.
– Не скрою, иногда мне очень этого хочется, – признался он. – Знала бы ты, какой из нее идеальный собеседник! Но видишь ли, эта ее холодность… Я не представляю, как мне перейти определенные границы.
– А может, дело не в ней, а в тебе? – подсказала Мартина.
– Нет, вряд ли, – Джим придерживался другого мнения. – Я знаю одного малого, который в отместку за то, что она ему отказала, собирался поджечь ее дом.
Марти с изумлением взглянула на собеседника.
– Но это же чистой воды сексуальное преследование! – воскликнула она. – Какое безобразие!
– Ну да, – согласился Джим. – Эта история дошла до окружного прокурора, и парню пригрозили крупным штрафом. Короче говоря, привели в чувство.
– Вот и мне не мешало бы привести в чувство одного из предполагаемых отцов, – внезапно сообщила Мартина. – Представь себе, можно подумать, что он заявился в наш век прямо из средневековья.
Тут она осознала, что взялась описывать нрав Брэда не с того конца, и решила начать снова:
– Бог с ним, со средневековьем. Пожалуй, в его случае лучше говорить о пятидесятых годах. Этакий киногерой, привыкший, что ему все вешаются на шею. Причем заметь, что речь идет не о каком-нибудь неотесанном парне с Дикого Запада, а о вполне образованном человеке, который окончил колледж и успешно занимается бизнесом. Почему же до него не доходит, что времена Тарзана давно прошли?
– Наверное, он просто не желает видеть, что мир с тех пор здорово изменился, – задумчиво произнес Джим и отставил свою тарелку. – Многие из матерей, с которыми ты сталкивалась по работе, тоже относились к любви так, как их матери или даже бабушки. Почему бы и мужчине не вести себя подобным образом?
– Может, ты и прав, – задумчиво произнесла Мартина. – Но Брэду Макинтошу все-таки тридцать пять, а не восемнадцать! – Тут она вздрогнула, потому что совершенно не собиралась упоминать его имя, и поспешно переменила тему разговора. – Слушай, я подумываю о том, чтобы купить несколько цветочных ящиков, посадить в них розы и украсить переднее крыльцо. Не хочешь вступить в долю? – предложила она.
– А сколько это стоит? – подозрительно осведомился ее сосед.
– Понятия не имею, – беззаботно сообщила Мартина. – Но собираюсь прямо сегодня зайти в цветочный магазин.
– Что ж, неплохая идея, – сказал Джим, поднимаясь. – Ты же знаешь, я люблю все красивое. Но только, – предостерегающе воздел он палец, – чтобы это обошлось мне не больше чем в полсотни баксов. Ладно, мне пора. Надо еще прибрать в квартире, а то она скоро будет здесь. Интересно, смогу ли я заманить ее в дом под предлогом того, что ключи от машины лучше отдавать не на улице, а в гостиной? – размечтался он.
Марти насупилась.
– Значит, ты собираешься хитростью заманить ее в дом? – неодобрительно заметила она. – По-моему, Джим, ты тоже смахиваешь на героя-любовника пятидесятых годов.
Но сосед весело засмеялся и подмигнул ей:
– Я готов перевоспитаться. Лишь бы мне повезло с учителем.
Всю вторую половину дня Марти таскала цветочные ящики и горшки и возилась с розами. Она жутко устала и к тому же, ожидая, когда разогреется замороженный цыпленок, обнаружила, что ее ногти находятся в удручающем состоянии. Под ними была грязь, а некоторые так и вовсе сломались. Она почти уже убедила себя в том, что ей совсем не хочется идти на вечеринку к Джессике, но, допивая вторую чашечку кофе, поймала себя на мыслях о Брэде.
Жутко разозлившись, она решила отправиться к Джессике и от души повеселиться. Нельзя же зацикливаться на этом человеке, так, пожалуй, еще и умом тронешься.
Постояв под душем и приведя в порядок ногти, Марти почувствовала себя много увереннее и лучше, а уж когда она извлекла из шкафа недавно приобретенное платье, то окончательно воспряла духом. Она долго размышляла над тем, какое выбрать белье, потому что ткань платья была полупрозрачной, но, одевшись и оглядев себя в зеркале, осталась довольна. Не хватало только какого-нибудь яркого штриха, и Марти надела китайский браслет и блестящее ожерелье.
Джессика жила в западной части города, где в половине девятого было уже совершенно невозможно приткнуть машину. Марти сумела припарковаться только в двух кварталах от дома Джессики и теперь шла к нему пешком. Впереди она заметила пару, которая, как решила Марти, тоже направлялась на вечеринку. Мужчина нес пакет, в котором явно была бутылка. Джессика ничего не говорила о спиртном, но Марти все же пришла к выводу, что что-нибудь надо купить. В конце концов хозяйка дома, так любящая устраивать вечеринки, вряд ли будет недовольна, если она принесет с собой бутылку вина.
По дороге ей попался магазинчик, и она с сожалением перешла на другую сторону улицы. С сожалением потому, что ей доставляло истинное удовольствие наблюдать за этой парой. Мужчина и женщина держались за руки, и их пальцы то и дело прикасались к голубой шуршащей ткани ее платья. Они оживленно болтали, и Марти показалось, что оба только что открыли формулу счастья.
Марти не могла разглядеть их лица, но ясно было, что они улыбаются, совершенно очарованные друг другом.
«Что ж, возможно, я встречу их в доме у Джессики», – сказала себе Мартина и зашла в магазинчик.
Сан-Франциско всегда славился своими винными лавочками, так что Марти провела там довольно много времени, решая, что лучше: купить большую бутылку чего-нибудь приличного или маленькую бутылочку чего-нибудь изысканного. Наконец она остановилась на первом варианте, подумав, что гостей будет много и они вряд ли сумеют по достоинству оценить тонкий букет хорошего французского вина.
Выйдя из магазина, она заметила несколько человек, которые как раз поднимались по ступеням, ведущим в дом Джессики. Они смеялись, входя на веранду, столбики которой немного покосились, и перебрасывались забавными репликами. Из окна слышалась веселая музыка; хозяйка встречала гостей на пороге, приветливо улыбалась всем, кое с кем целовалась, представляла друг другу тех, кто не был знаком.
Мартина сразу почувствовала, что вечеринка выйдет на славу. У гостей было приподнятое настроение, дом был уютным, погода хорошей… и ее наряд так шел ей!
Некоторых из тех, кто находился в гостиной, Марти знала, но было и много людей, ей неизвестных. Музыка гремела, однако гул голосов все же перекрывал ее. В столовой стулья и столы были сдвинуты к стене; посередине уже танцевали.
Марти повесила плащ в передней и последовала за Джессикой на кухню, чтобы отдать ей принесенную бутылку и заодно наполнить свой бокал.
Кухня была залита ярким светом, и все в ней сверкало и сияло. Марти даже показалось, что под потолком висит не обычная лампа, а мощный прожектор. Джессика остановилась возле стола и принялась разговаривать с только что пришедшими гостями, но Марти заметила, что хозяйка краем глаза все время настороженно наблюдает за троицей, расположившейся в углу у шкафчика.
Марти всегда занимали человеческие взаимоотношения (психология была ее коньком, недаром же в колледже она специализировалась именно по ней), и потому она тоже присмотрелась к этим людям повнимательнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30