К представлению начинался нездоровый интерес. Дамы в партере стали вести себя так шумно, что на них обращали внимания больше, чем на артистов. Кто-то начинал смеяться уже над зрителями, а не над карлами.
В зале сидел по-видимому таинственный «дирижер-организатор» представления, который сообщил карлам все пикантные подробности о жителях города, но он не давал о себе знать. Люди спрашивали друг у друга, кто это мог быть.
А тем временем лошади все выбегали и выбегали. Наконец, вместо них выбежала карликовая женщина, и по залу разнесся ропот:
– Жена Пэтифера!
– Юния!
– Похожа!
– Скандал!
– Хорошо, что миссис больна!
– Как будто чувствовала!
За нею выбежал карлик в костюме молодого денди. По залу разнесся шепот – Филипп!
Джекки Уилкс вздрогнул. Филипп Робийяр? Родственник девушки, с которой он ехал в поезде.
Этот «Филипп» начинает бегать вокруг дамы, изображающей жену Пэтифера, которая кричит: «Ох, жарко, горю! Пожар в душе». Молодой человек выливает на нее ведро воды, дама благодарит его за это и начинает живехонько сбрасывать с себя одежды. В действиях карлицы наступает пикантный момент. Она приговаривает: «Сейчас я вам что-то покажу».
Джекки увидел того, кого называли мистером Пэтифером. Он сидел недалеко от него на трибуне.
Его глаза были налиты кровью как у быка, который гонится за тореадором.
Он шептал проклятия в адрес Юнии, но не отрывал глаз от представления.
Жена Пэтифера разделась и осталась в трико телесного цвета. На груди у нее были прилеплены бриллианты.
Она их стыдливо прикрывает шляпкой. Карл-Пэтифер испуганно спрашивает, где ее бриллианты. Карлица мстительно кричит, что это Филипп украл их у нее. Пэтифер берет в руки бумажный нож и страшно им потрясая, бросается на карла, изображающего Филиппа. Юния радостно хохочет. Филипп ловко увертывается от Пэтифера и со смешным криком «дядя, дядя, помогите!» убегает за кулисы.
Вместо него выбегает карл, которого зрители называют покойником Даром Бибисером.
Маленький человечек, которого Джекки видел на платформе и которого среди зрителей называет Мартином стыдливо ерзает на месте и с возмущением обращается к загадочному джентльмену, что сидят рядом с ними.
Дар Бибисер встречается на сцене с карлом, которого среди зрителей безошибочно определяют капитаном Макинтошем.
В зале стоит гомерический хохот. На Макинтоше оказываются надеты пять пар сапог: которые он снимает один за другим и кидает в Бибисера, пока не остается совсем босым.
Он поворачивается к зрителям и кричит: «Вы можете спать спокойно, уважаемые дамы и господа. Я буду бесшумно прокрадываться к грабителям и бандитам». На этих словах он достает из-за пазухи большой пистолет, сделанный из теста и начинает с урчанием его поедать.
…Бабушка Робийяр теребила внучку Полли, громко спрашивая:
– Ну что, ты меня молодую снова не видишь? Полли, внимательно оглядывая карлов, отвечала отрицательно.
– Я не вижу среди них женщин, – продолжала допытываться бабушка. – Куда исчезла та хорошенькая девушка, что изображала меня в молодости. Она хорошо дралась с индейцами. Только зря в обморок упала. Я никогда – не падала. Эти игры не для меня.
– Вон, бабушка, ты! – завопила Полли.
– Где, где? – оживилась старушка.
– Да вон старый дядька гримируется – в профиль, точно ты!
Бабушка больно дернула внучку за косичку.
– Ты у меня сейчас получишь!
– Но я тебя уверяю, это он будет играть тебя в молодости. Глаза твои, – оправдывалась Полин.
По рядам зрительниц, преимущественно почтенного возраста пронесся шепоток негодования.
– Хоть бы эту срамоту не выставляли! Кто нас показывает – старики с мерзкими животами?
Выступление карлов нанесло первую пощечину общественному мнению Саванны.
Бибисер стал передавать по рядам зрителей чье-то таинственное мнение: его подзывали, просили поделиться тайной, и спрашивали, кто ее рассказал. Бибисер начинал мямлить что-то невразумительное.
Старые актеры, – шептал Бибисер, – особенно эти – уроды – единственные могут передать красоту. Потому что они поняли ей цену. Передайте всем недовольным, что пока молодым саванцам это зрелище нравится – представление будет продолжаться. Во всем есть свои тайны. Надо их понять.
Равняться на молодых – это скандал!!! Бибисера заставили замолчать.
Снова зазвучала мелодия старинного вальса, который перебил бравурный фальшивый туш, со сцены убрали зеркала и гардеробные стойки с одеждой, и на ровной площадке остался стоять маленький игрушечный домик. Робийяр вздрогнул. Это была точная копия его имения. «Страшный Суд».
– Неплохо! – сказал кто-то, на весь зал. – Голос показался знакомым: но он был изменен. Люди замерли. Кто-то вскрикнул.
В представлении наступил момент, неожиданный для самих карлов.
Послышалась грустная мелодия.
Выбежал настоящий маленький мальчик и протащил по песку игрушечный кораблик.
– Переселенцы из Старого Света прибывают в Новый, – раздался на весь зал замогильный голос, и… на арену цирка вышел… Пьер Робийяр.
Зрители вздрогнули и обратились туда, где должен был сидеть Пьер. Уважаемый джентльмен сидел на месте – но на арене стоял… он же. Публика затихла, теперь, даже если бы на цирк напали индейцы, никто бы не оторвался от зрелища.
А следом вышла… Кэролайн. Ее вспомнили сразу все. Это была копия умершей женщины, только облагороженная воспоминанием. Женщину играл молодой мужчина. Не карл.
Она прошлась по кругу арены и внимательно посмотрела в лицо каждого.
Потом взяла из рук мальчика кораблик и начала водить его по песку. Из-за кулис послышались чьи-то стоны. Пьер Робийяр – тоже актер нормального роста – стоял в стороне.
Потом подошел к Кэролайн и поцеловал ее. Зал вздрогнул, как от пощечины.
Мужчина, игравший Пьера, взял юношу, что играл Кэролайн под руку, и подвел к маленькому домику.
Топнул ногой, и из окошка вылетел воробей, который скрывался там, невидимый зрителям. Дети и их няньки зааплодировали удачному фокусу. Они не знали, что разыгрывается трагедия.
– Полин, – сказала бабушка Робийяр в наступившей тишине громким шепотом, – я забыла дома нюхательные соли от мигрени, поди принеси мне их.
– Но, бабушка, я же пропущу представление, – запротестовала девочка.
Бабушка забыла возразить.
Исполняющий роль Пьера Робийяра актер ушел с арены, а на площадку вышли… те, кто сидел в зале. Нормального роста.
И не только все пожилые, но теперь уже и люди среднего возраста стали узнавать себя.
Все узнали банкира Харвея, узнали Мартина Бибисера.
– Меня зачем же? – возмущенно спросил он на весь зал.
А потом вышел и Батлер, последним – все они стали кружиться вокруг Кэролайн и приглашать ее на танец.
Зазвучал менуэт.
Кэролайн, как автомат, танцевала с приглашавшими ее мужчинами. Комедиант, изображающий Батлера, тоже делал это очень удачно. А потом заиграла другая музыка, и актер-Кэролайн оказалась напротив актера-Пьера Робийяра. Они подошли друг к другу и закружились в чарующем танце. Все открыли рты при виде той грации, которую демонстрировали уроды.
Кэролайн и Пьер самозабвенно танцевали, и вот уже голова Кэролайн склонилась на грудь Пьера. А в толпе карлов, высыпавших на сцену, началось волнение, и они начали указывать пальцами на пару, высказывая свое негодование.
Лицо настоящего Пьера Робийяра было абсолютно спокойным. Он смотрел так, как будто единственный из всех зрителей не видел скандальности в том, что происходит на сцене.
«Какое самообладание, – подумал неизвестный, руководивший представлением, – или тут что-то другое?»
Но когда на сцену вышла карла – Сьюлин, Пьер напрягся. Желваки на его лице заходили ходуном.
Сьюлин остановилась напротив пары Пьер – Кэролайн и поманила Пьера пальцем. Тот покорно оставил первую женщину и перешел к другой.
Снова выбежал мальчик, изображающий Филиппа. Он стал приставать к Кэролайн. Пьер-актер подошел к нему и ударил мальчика по щеке. Уродцы заговорили скрипучими голосами, каждый вытащил на сцену маленький домик, который был копией реальных домов Саванны.
Зрители стали тыкать в них пальцами.
Карлы заговорили о сплетнях, когда-либо звучавших в настоящих домах реального города. Обсуждался буквально каждый из уважаемых жителей города.
Какой-то господин, что сидел в партере, вдруг закричал, что все это вранье: не говорил он таких слов своей жене. И тут же дама, сидевшая рядом с ним, заголосила и крикнула, что ее сестра никогда не завидовала своей соседке, а наоборот, ее муж изменял ей с сестрой.
Трагедия началась с одного очень хитрого хода, кем-то гениально придуманного. Один из актеров, изображающий сестру миссис Мериузер, поднялся в партер, подошел к реальной миссис Уайтинг – и начал в лицо ей говорить гадости, которые миссис Мерриузер говорила бы про миссис Уайтинг. Муж миссис Уайтинг сидел рядом, его нервы не выдержали – он погнался за актером, а догнав стал бить. У старика в женском платье пошла кровь носом и вдруг оказалось, что это настоящая миссис Мерриузер. Началось невообразимое. Все повскакивали со своих мест и, завязалась драка.
Места, проданные каждому горожанину, были распределены таким образом, что враждующие группировки оказались по соседству друг с другом. Зрители забыли о приличиях, все смотрели друг на друга с лютой ненавистью. Главное, было непонятно кто перед тобой, имитатор-актер или реальное лицо. Зрители стали щупать друг друга.
Мужчины задирали дамам юбки, чтобы удостовериться, что это не актеры.
Такого Саванна еще не видела.
Карлы, оставив свои игрушечные домики и кораблики на сцене, покинули арену. Актеры торопливо переодевались за кулисами. В партере пролилась первая кровь.
Все приличия были забыты. Дамы колотили друг друга зонтиками, а мужчины стояли друг напротив друга в стойке английских боксеров.
– Они нас побьют, как только разберутся между собой, – передавали карлы друг другу слова Снепса. – Надо бежать из города.
Но это было невозможно.
Карлы узнали, что касса – пуста и денег брать неоткуда. Таинственный устроитель гастролей не расплатился с труппой. Правда, обещал очень щедрые гонорары. Приходилось выбирать: либо собственная жизнь, либо деньги.
Карлы предпочли первое и стали убираться из здания не солоно нахлебавши.
Только один человек из партера покинул вместе с ними поле битвы. Директор труппы нагнал его и с негодующим лицом зашипел ему на ухо:
– Вы думаете, что я вас не узнаю, и со страху ноги унесу. Вы должны нам 15 тысяч! Я не видел вашего лица, не знаю, кто вы, но вы нам обещали деньги: и я не отстану от вас.
Неизвестный был в маске. Он не стал спорить с Галлимаром.
– Вы почему-то хотите, чтобы вам заплатил я? Хорошо – я это сделаю. Но не сейчас, через неделю дам вам деньги, а сейчас: подите вон! – и неизвестный оставил мистера Галлимара в растерянности.
Скандал
А на следующий день в городе разразился скандал.
Все спрашивали друг у друга, кто устроил это представление. Кто научил карлов тайным, понятным лишь посвященным горожанам оскорбительным намекам. Одни были уверены, что это сделал Батлер. Другие подумали на Бибисера. Это он больше всех носился по городу, рассказывая о чудесах, которые будут показывать карлы, удивляя людей, которые кроме виски и покера ничем не интересовались.
В тот же день к Бибисеру пришел таинственный посетитель, который сообщил Бибисеру о подозрении в обществе. Посетитель добавил, что если Мартину дорога жизнь, пусть все валит на Батлера.
А утром, к Бибисеру в дом явился целый сонм разгневанных мужей, требующих сатисфакции. Перепуганный Бибисер всех встречал у порога в ночном халате и домашних туфлях и клятвенно божился, что он не он был устроителем скандала. В доказательство он указывал на свой толстый живот и говорил, что он сам жертва: у него на нервной почве после представления икота разыгралась. Представители разгневанной части города нахмурились и приперли Бибисера к стенке.
Мартин, который с утра еще не завтракал, не выдержал и сдался. Он признался, что ко всему этому делу он только немного причастен, а главная фигура всей затеи – мистер Батлер.
– Мистер Че. Пи. Батлер, с которого и должен быть спрос, – повторил Бибисер.
Разгневанные мужи возмутились: вместе с ними не было Пьера Робийяра, которому бы эти слова пришлись бы больше всех по душе. Но Робийяр отказался принимать участие в наказании, когда его попросили об этом. Общество на первый раз оставило это без внимания. А с Батлером порешили разобраться немедленно. До крови.
На следующий день мистеру Че Пи. Батлеру поступило первое письмо, в котором ему коротко предлагали ответить за моральный ущерб, причиненный городу выступлением карлов, – на дуэли. Батлер недоумевал, почему на него пало подозрение.
По правилам дуэлей, которых порядочные саванцы придерживались неукоснительно, вызывающая сторона предложила мистеру Батлеру самому определить условия дуэли. И Батлер их определил.
Он предложил дуэль за деньги.
Предложение было ошеломительным. За каждое попадание должен был платить раненый.
Ранение в ногу стоило тысячу. Ранение в голову – 8 тысяч, в руку – 4 тысячи. Условия были просто фантастическими. Но в соответствии с правилами, вызывавшим на кровавый поединок пришлось с ними соглашаться. Так к высоконравственной стороне дуэли прибавилась меркантильная. В обществе это расценили как еще одну пощечину со стороны Батлера. Он шутил со смертью, – определила уважаемая городская дама миссис Мерриузер.
Первым Батлер дрался с мистером Мерриузером. Старый джентльмен промахнулся, а Батлер отстрелил ему кончик мочки. Это считалось ранением в голову. Мистер Мерриузер был вынужден платить.
Потом Батлера вызвал на дуэль мистер Уайтинг. Он попал Батлеру в ногу, но Батлер и ему отстрелил кончик уха. Это считалось ранением в голову. Мистеру Уайтингу пришлось платить больше. Очередные желающие пострелять приутихли и расхотели драться. Но очередная дуэль все же состоялась.
Дуэль
Третий вызов был шокирующим. Мистера Батлера вызвала на дуэль бабушка Робийяр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51