– А теперь возьми его в рот, – сдавленно произнес Тони, поглаживая рукой ее волосы.
Мерри послушалась. Ощущение было необычное. Мерри с восторгом проводила языком по всему удивительному органу, восхищаясь поразительным сочетанием упругости и мягкости. И она продолжала ласкать его языком и губами до тех пор, пока Тони не потянул ее к себе и не проник в нее снова.
– Я никогда так прежде не делала, – призналась Мерри. – Тебе понравилось?
– А тебе понравилось?
– Меня поразил звук. Сочный, хлюпающий, как в то время, когда мы трахаемся. Только отчетливее. Но и сам процесс мне тоже нравится.
Да, Мерри и впрямь настолько понравилось ощущать во рту набухающий горячий член, что она вновь крайне возбудилась. Поэтому едва Тони задвигался в ней, как она вскрикнула и судорожно выгнула спину. Она так ждала оргазма, что он оказался даже несколько болезненным.
А вот Тони, напротив, теперь не спешил. Весело, почти игриво они экспериментировали, пробуя всевозможные позиции, выбирая для себя самые подходящие и приятные. Их руки, ноги и тела переплелись в хаотичный клубок, сексуальный калейдоскоп, фантасмагорическое смешение мужского и женского начала. Пот лил с обоих градом. Мерри поразилась, почувствовав новый прилив возбуждения. Она сказала Тони, что готова вот-вот кончить. Они вернулись к первоначальному положению, и Тони возобновил свои усилия с удвоенной энергией. Теперь они кончили одновременно, и Мерри вновь и вновь повторяла его имя.
Она лежала без сил, раскинув руки и ноги, а Тони в полном изнеможении распростерся прямо на ней. Так и не вынимая член из ее лона. В таком положении оба и уснули, а когда Мерри проснулась, Топи сидел рядом, держа в руках два бокала шампанского. Остаток вечера оба читали вслух пьесы Йитса. А около полуночи выбрались из дома и пошли в ближайшую пиццерию.
После ужина Топи усадил Мерри в такси, чтобы отправить ее домой.
– Подождите, – попросила вдруг она, когда таксист включил счетчик. Потом высунулась из окна и крикнула:
– Тони!
Тони вернулся к машине. Мерри схватила его за руку, притянув к себе.
– Я позвоню тебе завтра, – сказала она. – После разговора с Джаггерсом.
– Я буду ждать.
Он поцеловал ее, отступил на тротуар и помахал вслед, когда такси отъехало.
Да, любовь позволяет почувствовать себя прекрасной, думала Мерри, глядя на себя в зеркало на следующее утро, хотя при этом отнюдь не была уверена, что выглядит наилучшим образом. Интересно, заметит ли Джаггерс некоторую одутловатость ее лица, синяки, намечающиеся под глазами? В последнее время она явно недосыпала. И пила слишком много пива. Совсем забросила диету. Да, конечно, антипаста, пицца и спагетти – излюбленная пища итальянцев, к тому же дешевая, но они плохо заменяли бифштексы с зеленым салатом и половинкой грейпфрута, рекомендованные ей Джаггерсом. Накрасившись тщательнее обычного, Мерри отправилась к Джаггерсу.
Ждать ей не пришлось. Когда Мерри вошла в кабинет, Джаггерс с кем-то говорил по телефону и жестом пригласил ее сесть. Закончив разговор, он нажал кнопку и вызвал мисс Бернстайн. Когда секретарша вошла, он спросил:
– Вы все записали?
– Да, сэр.
– Сохраните записи. Это скользкий тип. Они могут мне еще понадобиться в дальнейшем.
Потом он развернулся лицом к Мерри на вращающемся кресле и улыбнулся:
– Рад тебя видеть, малышка! Пойдем перекусим.
Пока они спускались в лифте, Мерри все время чувствовала на лице его изучающий взгляд. Яркое неоновое освещение только выдавало, что Мерри перестаралась с гримом. Что ж, сама виновата – нарушила дисциплину и теперь пожинает плоды.
В ресторане Мерри отказалась от предложения Джаггерса что-нибудь выпить и попросила заказать для нее крохотный бифштекс, зеленый салат и черный кофе. Пусть хотя бы убедится, что она не забыла про его рекомендации, хотя и не следовала им.
– Вчера я получил письмо от твоего отца, – сказал Джаггерс.
– Вот как?
– Съемки в Испании завершились.
– Это очень приятно.
Джаггерс отрезал кусочек бараньей отбивной, подцепил его вилкой и, задумчиво жуя, спросил:
– Почему ты так говоришь?
– Как?
– Таким тоном?
– Потому что это просто банковская операция, – ответила Мерри. – Он мне все рассказал. Это не фильм, а продуманное размещение денег.
– На самом деле это вовсе не так, – произнес Джаггерс. – Песеты, насколько тебе известно, уже разблокированы. Теперь речь идет о нефтяных контрактах.
– Нефтяных?
– О праве экспортировать нефть в Испанию.
– Как бы это ни называлось, суть от этого не меняется, – отмахнулась Мерри.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Джаггерс. – Откуда у тебя столь внезапное презрение к деньгам?
– Не знаю, – пожала плечами Мерри. – Я много думала. О театре, об актерском мастерстве. И о моем отце.
– Вот как? – Джаггерс вскинул брови, но продолжать не стал. – Кстати, чтобы сменить тему – твое прослушивание в роли Клары назначено на послезавтра. Ты готова?
– Да, но как раз об этом я и хотела поговорить с вами.
– Я так и догадался.
– Дело в том, что я познакомилась с одним молодым человеком.
– Об этом я тоже догадался.
– Он – актер. Мы познакомились в театральной студии. У него прирожденный талант! Он просто изумителен!
– В самом деле?
– Он вам понравится, – заявила Мерри. – Вот увидите. Когда-нибудь он станет настоящим актером. Не звездой. Актером!
– Как его зовут? – спокойно спросил Джаггерс.
– Тони Бассото. – Мерри сделала глубокий вздох и затараторила: – Его друзья ставят кое-какие йитсовские пьесы. Вы знаете пьесы Йитса?
Джаггерс изучающе посмотрел на нее, потом сказал:
– Да. Собственно говоря, я даже когда-то встречался с ним в Лондоне.
– Да что вы? – восхищенно воскликнула Мерри. – И какое он произвел на вас впечатление?
– Мне показалось, что он чокнутый, – сказал Джаггерс.
Мерри разочарованно посмотрела в сторону. Прощай, ее надежда хоть через Йитса немного возвысить Тони в глазах Джаггерса.
– Нет, поэт он безусловно великий, – добавил Джаггерс. – Но полный шизик.
Он намазал маслом булочку и вдруг спросил:
– А откуда у них деньги на постановку?
– Деньги дает тетя одного из компаньонов, – ответила Мерри.
– А какие пьесы они ставят?
– Это еще не решено.
– Понятно.
Мерри даже не поняла, озадачен ли Джаггерс, рассержен или просто проявляет любопытство. Дождавшись, пока официантка уберет со стола, она сказала:
– Я понимаю, что это не Бродвей, но у них должно получиться. Не может не получиться.
– А уотерсовская пьеса тебе совсем не нравится?
– Нет, почему же, она тоже хороша. Но не такая серьезная. И в ней недостает йитсовской мощи, искренности.
– Судя по всему, твой молодой человек не только талантлив, но и весьма недурен собой, – произнес Джаггерс. И вопросительно изогнул брови.
Мерри вспыхнула.
– И после общения с ним ты стала презирать Голливуд и кинематограф?
Она молча кивнула.
– Я понимаю, – покачал головой Джаггерс. – Позволь мне все обдумать.
– Конечно, – обрадованно улыбнулась Мерри.
– Надеюсь, ты не откажешься сыграть Клару?
– Нет, раз вы считаете это нужным.
– Приятно, когда у тебя есть выбор, – пробормотал Джаггерс.
Когда они вышли из ресторана, Джаггерс поинтересовался, где искать ее в течение дня.
– Возможно, у меня появятся кое-какие новости, – пояснил он.
– Не знаю. У меня сегодня занятия. Но я могу каждый час звонить в телефонную службу.
– Может быть, позвонишь мне часа в четыре?
– Хорошо.
Мерри позвонила Джаггерсу ровно в четыре, и секретарша попросила ее приехать через полчаса. У Мерри только что закончилось очередное занятие по дикции и риторике. Поэтому в такси по дороге в контору Джаггерса она отрабатывала постановку дыхания.
– Что ты знаешь про Бассото? – спросил Джаггерс, едва Мерри переступила порог его кабинета.
– Я его люблю, – спокойно ответила Мерри.
– Я спрашиваю не об этом, – напомнил Джаггерс. – Что тебе о нем известно? Сколько ему лет?
– Не знаю, – потупилась Мерри. – Думаю, что двадцать один или двадцать два.
– Двадцать восемь!
– Сколько?
– Двадцать восемь. Он был женат дважды. И у него есть один ребенок.
– О, нет, – всплеснула руками Мерри.
– О, да! И он освобожден от службы в армии.
– Почему?
– Причина, откровенно говоря, не вполне уважительная, хотя и ничего особо страшного здесь нет. У него имеется судимость за незаконное хранение наркотиков. Условный срок. И никаких легальных источников дохода.
– А что это значит?
– Что он, по всей вероятности, существует за счет женщин. Скорее всего – пожилого возраста.
У Мерри точно язык отнялся. С минуту она молча сидела, потом сказала:
– Я вам не верю. Я не верю ни единому вашему слову.
– Тем не менее это правда.
– Но Тони – талантливый актер. И я люблю его. И он меня любит!
– Ты и вправду так думаешь? – Я это знаю!
– Ну, хорошо, – вздохнул Джаггерс. – Возьми этот наушник.
У Джаггерса был установлен телефон европейского типа: третье лицо могло слушать разговор, не принимая в нем участия. Он набрал номер. После двух гудков послышался голос Тони:
– Алло.
– Здравствуйте. Это мистер Бассото?
– Да.
– Говорит Сэмюэль Джаггерс. Мистер Колодин рассказал мне о ваших успехах в драматической школе.
– Да?
– И у меня есть для вас интересное предложение. Может быть, не слишком крупное, но ведь и Рим не сразу строился. Скажите, у вас есть какие-нибудь неотложные дела пли обстоятельства в Нью-Йорке?
– Ни единого, – быстро ответил Тони. Мерри охнула.
Джаггерс прижал палец к губам, призывая ее хранить молчание.
– Прекрасно, – сказал он. – У меня в Голливуде есть друг. Довольно известный продюсер. У него появилась вакансия в фильме «Нечто с планеты Икс». Актер, который должен был играть эту роль, на прошлой неделе сломал ногу, катаясь на прибойных волнах. Ставка – пять сотен в неделю. Кто ваш агент?
– Видите ли, я сотрудничал с Джорджем Валленстайном, но он за полтора года так и не подобрал мне ничего подходящего.
– Хотите, чтобы я переговорил с ним?
– А вы бы не могли представлять меня, сэр? – спросил Тони.
– Я бы с удовольствием, но наша конюшня, увы, переполнена. Впрочем, если Валленстайн вас не удовлетворяет, а мог бы порекомендовать вас своему приятелю.
– Я был бы вам весьма признателен, сэр, – сказал Тони. – А больше пяти сотен из них выбить нельзя?
– Боюсь, что нет. Но, конечно, они оплатят ваши дорожные расходы. А потом сами знаете – все в ваших руках.
– Вы даже не представляете, как много вы для меня сделали, сэр, – сказал Тони.
– Рад оказать вам услугу. Кстати, съемки начинаются уже во вторник. Посыльный доставит вам билет на самолет. Примерно через час. На одиннадцатичасовой рейс сегодня вечером из Айдлуайлда. Вас это устраивает?
– Да, – пылко сказал Тони. – Это шанс, о котором я так давно мечтал.
– Желаю удачи.
– Благодарю вас, сэр. Огромное спасибо!
Тони положил трубку. Джаггерс сделал то же самое.
– Что скажешь? – обратился он к Мерри.
– Вы негодяй! – воскликнула Мерри.
– Почему?
– Вы его заманили.
– Он мог и отказаться. И оскорблений я не заслужил. Тебя провели как последнюю идиотку.
– Но он твердил, что ему плевать на деньги. Он презирает Голливуд и презирает богатство. Он отвергает все, во что верит мой отец.
– Когда богатые люди уверяют, что им плевать па деньги, – они лжецы. Когда то же самое говорят бедняки без гроша за душой – они лжецы вдвойне.
Мерри заплакала.
– Не принимай это близко к сердцу, – сказал Джаггерс. – Я не стану утешать тебя, говоря, что случается и похуже, – вскоре ты и сама успокоишься. Все будет в порядке. Как выразился этот сумасброд Йитс: «Всё нынче продается – что всё, что ничего». Пойдем, мне пора домой. Я посажу тебя в такси. Отправляйся домой и выспись хорошенько.
Выйдя из такси, Мерри поднялась к себе и сделала два телефонных звонка. Сперва она позвонила в винный магазинчик и заказала бутылку семидесятипятиградусного рома «Демерара» с доставкой на дом. Потом набрала номер Тони. Он не ответил. Мальчишка-рассыльный принес ром. Расплатившись и отослав его прочь, Мерри смешала себе коктейль из рома с кока-колой. С пяти до десяти она безвылазно сидела в квартире, пила один коктейль за другим и каждые десять минут звонила Тони.
Тони был дома; Мерри знала, что он дома. Собирается в дорогу, упаковывает вещи. Наконец до нее дошло, почему Тони не снимает трубку – он знает, что звонит она!
В четверть одиннадцатого Мерри сдалась. Тем более что Тони уже наверняка уехал. Мчится в Айдлуайлд, а оттуда в Голливуд, на планету Икс.
Она вылила остатки рома и кока-колы в унитаз и пошла спать. Два дня спустя она читала роль Клары на сцене. Сказался ли на ней роман с Тони или нет – Мерри не знала. Ей было слишком больно думать об этом. Но в ее исполнении появился надрыв, жгучая болезненность и душераздирающая горечь, которая придала недостающий блеск пьесе Уотерса.
И она получила роль Клары.
ГЛАВА 10
Против ожиданий Мерри ее жизнь после того, как ей досталась роль Клары, мало переменилась. Разве что теперь, вместо того чтобы ездить в драматическую школу или на занятия по дикции и риторике, она ходила на репетиции. Заметно изменился только характер работы – Мерри приходилось выкладываться без остатка. Впрочем, Мерри была этому только рада. Пусть физически она изматывалась, но зато душа ее отдыхала.
Тяжелая и напряженная повседневная работа отвлекала Мерри от тягостных дум. Впервые почувствовав это, Мерри долго не могла поверить, что это так. Она подозревала, что все дело в новизне и изматывающем ритме. Постепенно же, по мере того как ощущение новизны проходило, а ритм становился все более и более привычным, Мерри освоилась с тем, что жизнь обрела новый смысл. Подчинив все одной цели – становлению карьеры, – Мерри даже стала получать удовольствие от этой бесконечной скачки по полосе с препятствиями. Самое удачное, что Мерри даже не приходилось решать, что делать дальше. За нее это делали другие – режиссер или Джим Уотерс, не говоря уж о Сэме Джаггерсе. У Мерри иногда даже появлялось волшебное ощущение, словно она плывет по течению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57