Разве что редкие покалывания. И лишь однажды – острую боль. Казалось, все было в порядке. Однако несколько дней спустя начались неприятности. Судя по всему, в рану проникла инфекция и развилось воспаление. Карлотта поспешила к своему гинекологу, которому пришлось в срочном порядке удалить ей матку. В той самой больнице, где за день до знакомства Карлотты с Мередитом на свет появилась Мерри. Карлотте сказали, что больше диафрагма ей не понадобится. Никогда.
Вот так Карлотта обрекла себя на бесплодие. Она смирилась с ударом судьбы и старалась никогда об этом не задумываться. Она рассказала Мередиту про аборт и про гистерэктомию, но отказалась назвать имя виновника. Мередит тоже смирился с тем, что детей у них не будет. Но вот теперь эта маленькая девчушка, его дочь, свалилась с неба, точно снег на голову. Словно сам всевышний решил вознаградить Карлотту за ее утраты, за смерть Марка-младшего, за умерщвление еще не родившегося младенца, которому даже не успели дать имя. Мерри была их последняя надежда. Ее последняя надежда. Карлотта решила держать рот на замке. Она слишком мечтала о том, чтобы это случилось, и поэтому просто молча молилась.
Лимузин подкатил к терминалу, и шофер, быстро выскочив, обежал вокруг машины и услужливо открыл дверцу. Сэм, Мередит и Карлотта выбрались из лимузина и зашагали к «Справочной».
– Кабинет мистера Карлсена, пожалуйста, – попросил Сэм.
– Вперед по коридору, комната сто двенадцать, – ответила дежурная.
Мысли Мередита смешались. Он пытался отогнать их прочь. Ему было страшно. А вдруг девочка покажется ему несносной? Или, наоборот – он в нее влюбится без памяти? И то и другое будет ужасно. Как он мог поступить так со своей жизнью? Мередит вспомнил, какие клятвы давал этому крохотному существу, когда впервые увидел его за окном детской через несколько часов после рождения.
Сэм постучал в дверь.
– Войдите.
Они вошли, все трое.
– Мистер Карлсен?
– Да. А вы – мистер Джаггерс. Мистер Хаусман и… Миссис Хаусман?
– Да, – сказал Мередит.
– Самолет уже пошел на снижение и должен совершить посадку минут через десять. Присаживайтесь, пожалуйста. Выпьете что-нибудь? Может быть, кофе?
– Нет, спасибо, ничего не нужно.
– Что ж, тогда я вас на время оставлю. Я выйду к самолету, встречу девочку и приведу ее сюда. Так вас устроит?
– Да, вполне, – сказал Сэм.
– Да, спасибо, – подтвердил Мередит. Мистер Карлсен вышел.
– Здорово ты все организовал, – сказал Мередит Сэму.
– Это они сами. Я только изложил нашу просьбу. – Значит, они?
– Да.
– Нужно их как-то вознаградить, по-видимому? Может быть, сделать им рекламу?
– Может быть. Подумаем. Не торопись.
– О'кей, – сказал Мередит. – Ты ведь у нас самый осторожный, верно?
– Да.
– Карлотта, а ты о чем задумалась?
– Я думаю о Мерри, – ответила она.
– Ясно, что о Мерри. А еще о чем? – сварливо спросил Мередит.
– Ни о чем другом я думать не могу, – просто сказала Карлотта.
– О, – только и смог выдавить Мередит.
Им показалось, что прошло не десять минут, а десять часов, пока наконец не вернулся мистер Карлсен. Он вдруг возник в кабинете, словно из ничего, а рядом с ним стояла Мерри. Мередит с комком в горле смотрел на нее, а она в свою очередь смотрела на отца.
– Ну, Мерри, – наконец хрипло проговорил Мередит, – я рад тебя видеть.
Мередита совершенно поразило удивительное, просто невероятное сходство. Нет, девочка не была похожа на него в обычном смысле слова. Она была такой же, как он, – его нос, его глаза, его лоб и подбородок. Конечно, все черты ее лица были мельче и очерчены мягче, чем у него, но все равно это было его лицо и оно было изумительно. Мередит как завороженный уставился на прелестного ребенка, мысленно представляя, что, родись он сам девочкой, он был бы точь-в-точь такой, как Мерри.
Мерри тоже смотрела на него во все глаза. От нее не ускользнуло ни несколько ошеломленное выражение, ни полуоткрытый рот – удивление? Радость от встречи? Или это его обычное выражение? – обратила она внимание и на внезапно треснувший голос, когда он произнес: «Я рад тебя видеть». Может быть, он простужен? Или он и в самом деле так взволнован?
Что ж, волков бояться – в лес не ходить. Надо попытаться. И потом, он так на нее похож! Последнее, видимо, и придало Мерри недостающую уверенность, и она с криком: «О, папочка!» бросилась к Мередиту, протянув к нему руки. И она выиграла, выиграла! Мередит подхватил ее на руки, прижал к груди, закружил с ней по комнате и поцеловал. А потом, когда он поставил ее на ноги, Мерри заметила, что пришедшая с ним женщина – ее мачеха? – плачет. Она сорвала банк! Выиграла целый ящик конфеток Новотны!
Они поспешили к лимузину. Мерри непременно захотела посидеть на откидном сиденье, поскольку никогда еще прежде не каталась в лимузине. По дороге ее, конечно, стали расспрашивать, и Мерри решила рискнуть и рассказать все, как было на самом деле. На праздновании чьего-то дня рождения ей рассказали о путешествиях самолетом. Как дочку самого Мередита Хаусмана, ее часто приглашали на дни рождения, где были чародеи и клоуны, а иногда даже пони. И вот на дне рождения Гарри Сабинсона один мальчишка похвастал, что летал один из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, у него, конечно, был билет, но никто ни разу не попросил показать его, потому что мальчику было всего девять лет и стюардессы решили, что он летит вместе с мужчиной, который сидел с ним рядом. Лишь когда самолет приземлился в Лос-Анджелесе, он отдал билет стюардессе. Ох, и изумилась же она! Надо было видеть ее лицо! А потом все упрекали этого мальчишку, что он дурачок, что надо было вернуть билет в кассу и получить назад деньги. А он говорил, что это нечестно, но все видели, как он огорчен, что сам до этого не додумался. И с тех пор в голове у Мерри засела мысль о том, как бы куда-нибудь полететь. А единственное место, куда она могла полететь, был Нью-Йорк, потому что там все-таки жил ее папа, которого она уже целую вечность не видела.
Всем эта история показалась жутко забавной, и все засмеялись. Никто ее не ругал, не поучал и не наказывал. Мерри успокоилась. Ей вдруг показалось, что все будет очень хорошо. Лимузин доставил их в Манхэттен к их дому. Сэм поднялся вместе с ними и подождал в гостиной, пока Карлотта и Мередит уложат Мерри в постель. Вместо ночной рубашки Мерри достался верх от пижамы Мередита.
Потом Мередит перезвонил Элейн. Он уже звонил ей один раз, когда узнал от Сэма о том, что Мерри находится в Чикаго.
– Алло? Я слушаю, – послышался голос Элейн.
– Элейн? Это Мередит. Она здесь, – сказал он. – С ней все в порядке.
– Слава Богу.
– Да, – сказал он. Потом добавил: – Послушай, Элейн, позволь ей немного пожить со мной. Я так долго ее не видел.
– Не я же в этом виновата, верно?
– Да, конечно. Впрочем, сейчас это неважно.
Мередит одно время пытался видеться с Мерри почаще. Всегда заезжал к ней, когда бывал в Калифорнии, иногда вырывался днем. Но это случалось нерегулярно, и всякий раз Мередит видел, что Мерри расстраивается. И он сам расстраивался, видя ее огорчение. Поэтому вскоре перестал приезжать совсем. Посылал ей подарки на день рождения и на Рождество, отправлял красивые открытки из разных стран, но не видел Мерри уже почти три года.
– Что ж, о каком сроке идет речь? – спросила Элейн.
– Ну, скажем, два месяца.
– Нет, это исключено.
– Ну почему, Элейн? Ведь она и моя дочь!
– Да брось ты! Все это время ты и думать о ней забыл. И вдруг сейчас тебе втемяшилось.
– Я обеспокоен из-за нее. И меня грызет совесть. Хотя, главным образом, я встревожен. Меня волнует, почему она сбежала.
– Мне безразлично, что тебя волнует.
– Хорошо. Ну хотя бы месяц?
– Нет. Да и с какой стати я должна тебе уступать?
– Послушай, но ведь у меня тоже есть права. Я имею право быть с ней две недели в году.
– В июле!
– Элейн, имей совесть!
– Ради тебя? Ха!
Мередит прикрыл трубку рукой.
– Сэм, – сказал он, – у меня ничего не получается. Что делать?
– Позволь мне, – попросил Сэм. Мередит передал ему трубку.
– Алло, миссис Новотны? Говорит Сэмюэль Джаггерс. Вы меня помните?
– Да.
– Я был сегодня в аэропорту и видел встречу мистера Хаусмана с Мерри. И я очень тронут. Сцена была очень трогательная. Они оба так счастливы!
– Меня не волнует Мередит!
– Но она же ваша дочь!
– Я имею в виду не Мерри, а Мередита!
– Прошу прощения. Я вот думаю, можно ли говорить с вами откровенно?
– Конечно.
– Вы никогда не подумывали о том, чтобы передать право попечительства мистеру Хаусману? За компенсацию, конечно.
– Компенсацию?
– За деньги.
– За сколько?
– А какая бы сумма устроила вас, миссис Новотны? – поинтересовался он. А сам тем временем вынул из кармана пиджака карандаш, написал на верхнем листе лежащего рядом с телефонным аппаратом блокнота «50 000 долларов» и поставил вопросительный знак. Потом протянул блокнот Мередиту. Мередит согласно кивнул.
– Одну минутку, – сказала Элейн.
Сэм прикрыл трубку рукой и прошептал:
– Она советуется с Новотны.
– А сколько вы сами можете предложить? – спросила Элейн через некоторое время.
– Двадцать пять тысяч.
Последовало непродолжительное молчание, во время которого Элейн, видимо, снова совещалась с мужем. Потом:
– Я хочу в два раза больше.
– Очень хорошо. Пятьдесят тысяч. Утром к вам придет мистер Уеммик, наш коллега, и принесет все бумаги и чек. Спокойной ночи, миссис Новотны.
– Потрясающе! – выдохнула Карлотта, когда Сэм положил трубку.
– Да, – усмехнулся Сэм. – Теперь я жду ваших указаний. Я могу проинструктировать Уеммика, чтобы он получил ее подписи на всех бумагах, а потом отнес их в суд. Тогда суд передал бы попечительство над Мерри Мередиту на том основании, что Элейн пыталась ее продать. Но можете и заплатить, если хотите.
– Я лучше заплачу, – сказал Мередит.
– Хорошо.
– Мне и так не по себе.
– Из-за чего? – спросила Карлотта.
– Что я выкупаю собственного ребенка за такую сумму. Для Элейн и для ее дрессировщика пятьдесят тысяч – огромные деньги. Для меня же это всего две-три недели работы.
– Без вычета налогов, – подсказал Сэм.
– Пусть так. Вы понимаете, что я имею в виду.
– Да, – сказала Карлотта. – Я счастлива, что ты так поступил. Я так этого хотела. Даже сказать не могу.
– Я знаю. Я тоже этого хотел.
– Что ж, значит, все в порядке, – сказал Сэм.
– Спасибо, Сэм. Спасибо, дружище… У меня просто нет слов, чтобы тебя отблагодарить.
– Ничего не нужно говорить, – сказал Сэм. – Я рад, что смог помочь вам.
Сэм ушел. Мередит и Карлотта прошли в гостевую спальню – теперь спальню Мерри – еще раз полюбоваться на девочку. Мерри услышала их шаги, залезла в постель и прикинулась спящей. Им и в голову не пришло, что все это время она подслушивала у двери.
Квартира Мерри очень понравилась. Она, конечно, не знала, что это была старая квартира Карлотты и что Мередит и Карлотта держали ее просто как pied-a-terre, поскольку при замороженной квартплате она обходилась им куда дешевле, чем номер в «Плазе» или в «Сент-Реджисе». Тем более что жили они в Нью-Йорке довольно мало. А вот для Мерри эта квартира стала домом. В первые несколько дней она вообще казалась девочке раем. Совсем рядом Сентрал-парк, напротив Пятая авеню, где расположен огромный супермаркет «Шварц», куда они ходили с Карлоттой покупать игрушки, и еще «Бест», где они покупали такую красивую одежду, и «Румпельмайер», где они пили вкусную шипучку, налюбовавшись перед этим на зверюшек в зоопарке. Мерри не слишком надеялась, что такая жизнь будет продолжаться всегда, но, с другой стороны, она вообще плохо представляла, чего ожидать. Папа каждое утро уходил, а возвращаясь домой, говорил только о встречах и контрактах, о том, что сказал Сэм Джаггерс, или мистер Китман, или мистер Зигель, или еще кто-нибудь. Мерри решила, и небезосновательно, что только такими разговорами ее папа и занимается. Да еще между делом снимается в кино. Правда, про кино он почему-то никогда не рассказывал, И вдруг в один прекрасный день речь зашла о кино. Мередит все-таки собрался сняться в каком-то фильме. Он пришел домой взволнованный и в приподнятом настроении. Сердечко Мерри тоже забилось сильнее. Мередит присел на край ее кровати и объяснил, что он актер и снимается в кино, а Мерри ответила:
– Да, я знаю, папочка.
– И я должен ездить на съемки – туда, где это кино снимают. Тебе это тоже понятно, да?
– Да, – ответила Мерри, поскольку тут и в самом деле все было понятно. Значит, они все собираются поехать куда-то, где папочка будет сниматься в кино.
– Так вот, сейчас я должен поехать в Африку, потому что кино будут снимать там.
– Да, папочка? – Он, похоже, специально не спешил, чтобы растянуть удовольствие, подумала Мерри.
– И я боюсь, что нам придется пока оставить тебя здесь, – закончил Мередит.
– Как, одну?
Он засмеялся и объяснил, что, конечно, нет, что ее поместят в замечательную школу, где ей очень понравится. А он вернется месяцев через восемь или даже раньше, и они снова увидятся. Мерри разрыдалась. Она лепетала сквозь слезы, что хочет поехать с ним вместе. Она умоляла Мередита взять ее с собой, но он ответил только, что в Африке даже пастеризованного молока не достать.
– Я откажусь от молока, честное слово! Вот увидишь – я вообще к нему больше не притронусь.
– Нет, милая, мне очень жаль, но маленькой девочке нельзя ехать в Африку. Никак нельзя. Я бы рад взять тебя с собой, но не могу. Прости, пожалуйста.
И вот месяц спустя Мерри отправили в школу «Стоукли». Снова приют. Назад туда, откуда она сбежала.
ГЛАВА 4
Карты легли на стол. Восемь, девять, десять карт рубашкой вверх, а одна в открытую. Шестерка пик.
– Я удваиваю ставку, – сказала Карлотта.
– Ничего, я еще не сдаюсь, – усмехнулся Мередит. Они играли в джин-рамми. Точнее, в разновидность этой игры под названием «Голливуд». Кроме этой игры, как сказал Мередит, ничего здесь Голливуд не напоминало.
Он, конечно, немного преувеличивал, но не без оснований. Стояла удушающая жара. Земля трескалась от зноя. В воздухе висела пыль от сухого коровьего помета, из которого масаи строили свои лачуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57