Кристофер посмотрел в ее затуманенные глаза.
– Прошлой ночью я не стал ждать, что ты… я поступил нечестно по отношению к тебе. Но мне все очень понравилось.
Он усмехнулся и еще крепче прижал к себе ее бедра.
Эбигейл задрожала, покачнулась. Кристофер, не теряя ни секунды, быстро отнес ее в спальню. Там он положил Эбигейл на кровать, и она, тихо смеясь, раскрыла ему объятия.
На мгновение Кристофер остановился, держась за столбик балдахина, и посмотрел на Эбигейл.
– На тебе слишком много одежды, – сказал он, нависая над ней.
– Да, прошлой ночью тебе повезло больше, – с улыбкой произнесла она.
– Если позволишь, я покажу свое мастерство по части раздевания. – Кристофер перевернул ее на живот и стал расстегивать крючки.
Эбигейл захихикала, но когда его пальцы принялись исследовать то, что скрывалось под платьем, застонала от удовольствия. Кристофер поднял ее и спустил вниз платье, корсет и рубашку. Оба смотрели в стоявшее на полу зеркало. Кристофер принялся вытаскивать шпильки из ее волос, и они рассыпались по плечам. Потом он посмотрел на грудь Эбигейл, которая высоко вздымалась над ее плоским животом. Кристофер взял нежно и трепетно ее грудь в ладони. Когда его ладони скользнули вниз и пробрались между ее ног, Эбигейл не выдержала и снова посмотрела в зеркало сквозь полуопущенные ресницы.
Их глаза встретились в зеркале, Эбигейл покраснела и напряглась, но Кристофер озорно улыбнулся ей, продолжая удерживать ее взгляд. Он ласкал ее, погружая пальцы все глубже в ее влажное лоно. Эбигейл была такой теплой, и Кристоферу стоило немалых усилий, чтобы не сорвать с себя одежду и не овладеть ею. Но ее удовлетворение было для него сейчас важнее своего. Он продолжал ласкать ее потайное местечко, а пальцами второй руки ласкал ее соски. Эбигейл стонала, положив голову ему на плечо, продолжая смотреть в глаза его отражению. Теряя контроль над собой, Кристофер начал тереться бедрами о ее ягодицы.
Он видел лицо Эбигейл, слышал ее стоны и знал, что скоро она взлетит на вершину блаженства.
– Ты не… – вдруг выдохнула Эбигейл. – Разве я… не должна лечь?
Кристофер прижал губы к ее уху и ответил, хрипло усмехнувшись:
– Тебе не обязательно лежать на спине, любовь моя. Доверься мне, и сама в этом убедишься.
Эбигейл кивнула, и Кристофер ускорил темп. Эбигейл снова взлетела на вершину блаженства, содрогнувшись в его объятиях. Кристофер видел, как поднялась ее грудь, как от наслаждения исказилось ее лицо, и почувствовал, что сейчас кончит, не успев еще раз войти в нее.
Кристофер сбросил пиджак и жилет, а когда принялся расстегивать рубашку, почувствовал, что Эбигейл пришла ему на помощь. Грудь Эбигейл коснулась его груди, и Кристофер заглянул ей в глаза.
– Позволь мне, – прошептала Эбигейл, а потом ее робкая улыбка расцвела и стала по-настоящему чувственной.
У Кристофера от нежности сжалось сердце. Он не хотел обращать на это внимание, твердя себе, что ему важно только плотское наслаждение. Его стала бить дрожь.
Кристофер возбудился настолько, что ему даже стало немного больно. Он впервые встретил женщину, которая хотела ласкать мужчину и получать от этого удовольствие.
Эбигейл помогла ему снять рубашку через голову, а потом наклонилась к его груди и лизнула его сосок.
– Эбби, что ты со мной делаешь! – хрипло простонал Кристофер. Но Эбби уже расстегивала ему брюки, пытаясь проникнуть внутрь и коснуться его жезла.
Наконец Кристофер снял брюки и нижнее белье. Он лег на кровать и растянулся во весь рост, положив руки под голову. Хотя Эбигейл улыбалась, ее взгляд был растерянным.
– Я же говорил, что тебе не обязательно лежать на спине, Эбби. Возьми меня.
Она округлила глаза:
– Извини, что ты сказал?
– Тебе не нужно быть такой вежливой в моей постели, – усмехнувшись, ответил Кристофер.
Он привлек Эбигейл к себе и завел одну ее ногу через себя так, чтобы она села на него сверху.
– Прикоснись ко мне, Эбби, – хрипло произнес он. – Возьми меня в себя.
Эбигейл взяла его жезл в руку, приподнялась, попыталась направить его в свое лоно, а в нужный момент Кристофер опустил ее бедра вниз и вошел в нее.
– Какая же ты сладкая, – проговорил он. Эбигейл сразу поняла, как нужно двигаться, и с радостью присоединилась к этому древнему, как сама жизнь, ритму.
– Я чувствую… это как… я даже не могу это описать.
Сжав зубы, Кристофер пробормотал:
– Не можешь это описать? Но ты ведь журналистка? Эбигейл запрокинула голову, и то ли рассмеялась, то ли застонала от удовольствия, когда Кристофер снова взял в ладони ее грудь. Наслаждение достигло своего пика, и сила его потрясла, пронзила Кристофера. Он почувствовал полное удовлетворение. Когда все закончилось, Кристофер привлек к себе Эбигейл, и она легла ему на грудь.
Они еще были соединены самым интимным образом, и Кристофер держал ее в объятиях, целовал в лоб, нос – везде, куда только мог добраться. Эбигейл смотрела на него с молчаливым удивлением, и он вспомнил, как прошлой ночью ушел от нее, после того как лишил невинности.
– Прости меня за вчерашнее, – выдохнул Кристофер ей в волосы. – Моя торопливость, то, как я тебя оставил…
Эбигейл посмотрела на него и улыбнулась:
– Да, твой темп меня вправду удивил. Кристофер тихо рассмеялся, радуясь тому, как легко она могла утешить, как хорошо его понимала. Он попытался натянуть на них одеяло, но Эбигейл села, и оно сползло с нее.
– Мне нужно идти. Вдруг сюда кто-нибудь войдет? Кристофер потянул ее назад, к себе.
– Я сказал своему слуге, что он мне не понадобится сегодня вечером.
Эбигейл хлопнула его ладонью по мускулистому торсу, игриво взмахнув копной волос, которые спутанными волнами падали ей на плечи и закрывали грудь.
– Ты был так уверен в том, что я тебе опять отдамся?
– Нет, я просто хотел сделать все, чтобы это случилось.
Эбигейл улыбнулась, а Кристофер сел в окружении подушек и привлек ее к себе, так чтобы она легла к нему на руки.
Эбигейл лежала тихо, согреваемая теплом его тела, чувствуя такое спокойствие, как будто мир вокруг них не существовал. Но молчание, в конце концов, стало напрягать ее, и в голову полезли мысли, которым по идее не было места в постели рядом с Кристофером.
Она тихо сказала:
– Я не знаю, о чем должны говорить люди после…
– После близости?
Эбигейл кивнула, убирая прядь волос за ухо.
– А о чем тебе хотелось бы поговорить? – спросил Кристофер.
– Когда ты понял, что хочешь и можешь писать? Видимо, еще в детстве?
– Нет, я был очень активным ребенком, но большую часть времени проводил в Итоне, с мальчишками, которые не хотели принимать меня в свою компанию. Мне приходилось постоянно бороться с ними, и у меня оставалось мало времени на остальные занятия.
– Но почему они не хотели дружить с тобой, будущим герцогом?
– Может, ты не обратила внимания, но у меня кожа темнее, чем у остальных англичан. – Он усмехнулся, сверкнув белыми зубами. – К тому же моя мать чужестранка, и мальчишки дразнили меня полукровкой. Мой титул маркиза значил меньше, чем способность защитить себя. И я радовался малейшей возможности показать, на что я способен.
Эбигейл заметила, что его взгляд становится все печальнее. Она не хотела, чтобы Кристофер грустил, вспоминая о прошлом, но решила, что лучше не прерывать его, дать ему возможность выговориться.
– Я слишком часто рисковал, – со вздохом продолжил Кристофер, – и все ради того, чтобы удивить своих приятелей, чтобы показать свою удаль. Я, не задумываясь, пускал в ход кулаки.
Его лицо конвульсивно дернулось, словно он вспомнил что-то ужасное, но это выражение моментально исчезло.
– Чего только обо мне не говорили! Обвиняли в том, что во мне течет «дикая испанская кровь», как будто это заразная болезнь. Когда мне исполнилось восемнадцать, умер отец, и я понял, что он покинул этот мир с уверенностью, что я окончательно опозорю нашу семью своим ужасным поведением.
Эбигейл попробовала развеять его печаль:
– Ушам своим не верю. По-моему, ты никогда не прислушивался к тому, что о тебе говорят. Тебя это просто не интересовало. Ты всегда поступал так, как считал нужным.
– Я много трудился, чтобы научиться себя контролировать. Я понял, что дал обществу еще один повод поносить мою мать, и мне стало стыдно. После этого я изменился. Я отвечал за всю семью и серьезно относился к этому, хотя мне было тяжело нести такую ответственность. Я начал сам изучать, как управлять землей, как вести дела поместья и участвовать в политической жизни, прислушиваясь к советам пожилых и более опытных людей, которые, кстати, довольно скептически относились к моим попыткам. Когда я унаследовал титул, пришлось отказаться от поступления в Кембридж.
– Ты путешествовал по Европе? Я слышала, что молодые люди из высшего общества часто отправляются на континент и проводят там довольно много времени.
– В тот момент – нет, но такое путешествие совершил мой отец, – широко улыбаясь, ответил Кристофер. – Так он познакомился с моей матерью. Но в то время я не мог себе этого позволить, хотя потом бывал в Европе раз или два. Я подавлял все свои эмоции, играя роль безупречного герцога.
– Безупречного герцога? – удивилась Эбигейл. – Не знала, что такое бывает.
– Неужели? Но разве ты не поэтому с самого начала выбрала меня?
– Думаю, да, – ответила Эбигейл, прильнув к Кристоферу.
– По вечерам я не появлялся в обществе, – продолжил Кристофер, – очень много работал, и на развлечения не хватало сил. Мне было еще рано искать себе жену, и я предпочитал оставаться дома. Беспокойство, которое я стремился подавить в себе днем, ночью угрожало выплеснуться наружу.
Кристофер замолчал, Эбигейл затаила дыхание, желая, чтобы он доверился ей, хотя знала, что не заслуживает этого.
– Я гордился тем, чего мне удалось достичь, но все равно чувствовал себя опустошенным. Я часто бывал в библиотеке, много читал. В Итоне у меня не было для этого времени. Мне понравились пьесы, я стал посещать театры. И однажды ночью почувствовал желание написать пьесу.
– Да, я тебя понимаю, – прошептала Эбигейл.
Кристофер улыбнулся и посмотрел на нее так, как еще никогда не смотрел, Эбигейл подумала, что Кристофер, наверное, никогда не делился этими переживаниями ни с кем, даже со своей семьей. Она подумала, что могла бы его любить, но эта мысль ее испугала.
– А потом? – спросила Эбигейл.
– Сначала я боролся с собой, но писательский труд все больше привлекал меня. Мои герои могли делать то, что я хотел, вести себя так, как я приказывал им.
– Даже испытывать те эмоции, в которых ты себе отказывал.
Кристофер удивленно посмотрел на нее, а его взгляд вдруг стал настороженным.
– Прости, что прервала тебя, – торопливо проговорила Эбигейл.
– Нет-нет, я… я понимаю, что ты хочешь этим сказать. Это интересное замечание.
– Но ты не готов с ним согласиться.
– Именно так. – Он поцеловал ее в макушку. – Об остальном ты уже слышала. Я начал мечтать, что, может быть, моя пьеса понравится, и ее даже поставят в театре. Потому, используя псевдоним, я послал ее разным театральным агентствам. Я хотел, чтобы мое творение принесло радость – такую же, какую испытывал я сам, когда читал произведения других авторов. А еще я хотел, чтобы в театрах чаше шли пьесы Шекспира, чем дешевые мелодрамы.
– И очень скоро твоя мечта может сбыться. Почему ты не закончил свою пьесу?
Он коснулся пальцем ее носа.
– Потому что кое-кто отвлекает меня.
– Я? – возмущенно воскликнула Эбигейл, пытаясь отодвинуться от него.
Но Кристофер крепко обнял ее.
– Шучу. Проблема с окончанием начала мучить меня задолго до того, как я встретился с тобой. Я приехал сюда, чтобы поработать над ним в тишине, но обнаружил тут толпу гостей, которых пригласили без моего ведома, чтобы я смог, наконец, выбрать себе жену.
– Ну вот, ты первый заговорил о женитьбе, и теперь я могу расспросить тебя о последней приехавшей сюда девушке. Кто такая эта Мэдлин Престон? Элизабет сказала, что она хотела стать твоей женой, но ты отказался. Значит, она первая сделала тебе предложение? Разве это не противоречит всем правилам ухаживания?
Кристофер вздохнул и отвел глаза.
– Так все и было, – сказал он.
Эбигейл услышала холод в его голосе и поняла, что слишком близко коснулась его главного секрета, который он всю жизнь тщательно скрывал.
– Ты знаешь, наше соглашение все еще в силе. Я могу отвлечь тебя от нее.
– Да, ты и так отвлекаешь меня. Не волнуйся, Мэдлин уже уехала.
Кристофер обвел ладонью округлость ее груди, и Эбигейл удивилась, как быстро в ней вспыхнула страсть. Он перевернул ее на спину, но Эбигейл не сразу позволила ему поцеловать себя.
– Крис, насчет твоей пьесы: пусть главный герой останется жить. Пусть станет победителем. Мне слишком часто приходилось писать о пьесах с несчастливым концом.
– Но в жизни мы чаще сталкиваемся с трагедиями, разве не так? – спросил Кристофер. – Мы не можем получить все, что нам хочется.
– Ты убедился в этом на собственном опыте.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Эбигейл подумала о том, что их счастье будет очень коротким. Даже если Кристофер предложит ей стать его любовницей, она откажется. Она не опозорит свое имя, свою семью.
Эбигейл потянулась к Кристоферу и обняла его, живя только этим мгновением, наслаждаясь их близостью, даря и получая наслаждение, потому что будущего у них нет.
Проводив Эбигейл в ее комнату, Кристофер долго ворочался в постели, но никак не мог уснуть. Из головы не шла старинная рукопись. Он внимательно прочел пару страниц. Это оказалась комедия.
Кристофер думал, что теперь, когда Эбигейл узнала о том, что он пишет пьесы, его будут одолевать беспокойство и тревога. Он действительно тревожился, но совсем по другому поводу. То, что Эбигейл стало известно о его увлечении, бледнело в сравнении с тем, что теперь весь мир мог прочесть о его скандальном прошлом в газете. К несчастью, Кристофер не смог остановить Мэдлин. Но он также не мог допустить, чтобы статья, написанная с ее участием, уничтожила все, чего он добился в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32