– Да. – Гвен улыбнулась. – Ты просто будешь еще одной гостьей, которой позволено бродить по дому, разговаривать с семьей и слугами. Такты узнаешь все о его детстве и юности. Разве не так поступают журналисты, когда хотят написать разоблачительную статью?
– Конечно, но я еще ни разу не писала таких статей. Вспомни, моя обычная тематика – это театральные постановки. Я смотрю пьесу, а потом описываю свои впечатления. – Эбигейл слышала в своем голосе усталость и горечь. Всего год назад она трепетала от радости, что могла писать анонимно в газету отца. Это был ее секрет, ее способ доказать свои способности. Но если газета закроется, у нее не будет и этого, и, что самое страшное, семья останется без средств к существованию. Гвен улыбнулась:
– Теперь у тебя есть шанс доказать всему миру, на что способна талантливая женщина.
Эбигейл откинулась на сиденье коляски и закрыла глаза. Солнце светило ей прямо в лицо.
– О, Гвен, ты слишком сильно меня искушаешь.
– Сама судьба постучалась в твою дверь, приняв форму драгоценного приглашения. Прежде чем ты заявишь, что оно на тебя не распространяется, я вот что скажу: мы можем притвориться, будто ты уже месяц гостишь у меня, и тогда в свете сочтут совершенно правильным то, что ты поедешь в поместье со мной. И ты моя самая близкая подруга. Это чистая правда. Ну же, скажи «да». – Гвен улыбнулась подруге.
Эбигейл замешкалась, но в итоге победил здравый смысл.
– Я… я подумаю. Гвен надула губы:
– Только не долго. Мне нужно послать ответ завтра или послезавтра.
– Я скажу тебе завтра.
Гвен преувеличенно-тяжело вздохнула, откинулась на сиденье и наклонила зонтик, отгородившись им от Эбигейл.
– Ты простишь меня, если я откажусь участвовать в твоем безумном предприятии? – спросила Эбигейл, сдерживая смех.
Гвен выглянула из-за зонтика.
– Наверное, нет, – прищурившись, ответила она.
– Еще одна веская причина, – чтобы серьезно обдумать этот план.
– Ты слишком много думаешь, – заявила Гвен. – Прекращай это и начинай кивать проезжающим с королевским видом. Никогда не знаешь, кто может оказаться среди гостей в загородном поместье герцогини.
Эбигейл посмотрела вперед. Аллея была заполнена красивыми экипажами, разряженными людьми. Ее улыбка погасла. Гвен не могла серьезно думать, что она сойдет в высшем обществе за свою. Ведь она понятия не имеет, как должна себя вести дочь джентльмена.
Позже вечером Эбигейл, устроившись рядом с отцом у заваленного бумагами стола в гостиной, погрузилась в свое любимое занятие. Ее отец был упитанным мужчиной, с редкими седыми волосами на макушке, во рту у него постоянно торчала сигара. Он много трудился, чтобы достичь достатка, и теперь был доволен жизнью.
Несколько раз в неделю он приносил домой статьи, над которыми работали журналисты, и давал их прочесть Эбигейл. Ему было интересно, как на них реагирует женская часть читателей. И это льстило ее самолюбию, ведь статьи в «Морнинг джорнал» обсуждали в парламенте, что в итоге способствовало улучшению общества.
– Как насчет этого, Эбигейл? – спросил отец, кладя перед ней другую бумагу, хотя она еще не закончила читать предыдущий материал.
Она пробежала глазами статью, стараясь не морщиться от описания тяжелой жизни одиноких женщин-эмигранток и того, как они справляются с трудностями. Она знала, что у нее никогда не будет таких проблем. У нее есть планы на жизнь, есть талант, который она унаследовала от отца. На одно мгновение Эбигейл захотелось рассказать ему все.
Вдруг отец выхватил у нее статью:
– Подожди, я не хочу, чтобы ты ее читала. Сначала мне нужно ее отредактировать. Эта статья слишком откровенная для тебя.
– Но, папа, я взрослая. Я уже много лет читаю твою газету. Тебе не нужно защищать меня от реальной жизни.
Он рассеянно ей улыбнулся, погруженный в работу.
– Для этого и существуют отцы. А потом это будет обязанность твоего мужа.
Эбигейл вздохнула. До тех пор пока она не докажет, на что способна, она так и останется для него маленькой девочкой, а не талантливой женщиной. Статья о герцоге должна ей в этом помочь. Эбигейл опять подумала о предложении Гвен. Она не должна упустить шанс помочь «Морнинг джорнал» и спасти репутацию отца.
В парадную дверь позвонили, но ни отец, ни дочь не обратили на это внимания.
Через несколько минут женский голос произнес:
– Лоуренс, мне придется тебя потревожить.
Эбигейл с улыбкой подняла взгляд. Ее мать, Генриетта, стояла в дверном проеме. Это была тонкая хрупкая женщина с русыми волосами, в которых уже была заметна проседь. Родившись в семье портного, она так до конца и не привыкла к богатой жизни, которую ей обеспечил супруг.
Мать была не одна. Ей застенчиво улыбался молодой мужчина. Среднего роста, с приятным, открытым лицом, достаточно подтянутый, что говорило о подвижном образе жизни.
Отец поднялся. Светясь от радости, он посмотрел на нее, потом на гостя. Эбигейл сдержала вздох. Хотя она с детства боготворила отца, его затея – выдать ее замуж за человека выше ее по положению – ужасно раздражала Эбигейл. Что еще могла предложить мужу некрасивая дочь предпринимателя, кроме богатого приданого?
Но отец никогда не упоминал о главной причине, почему он так спешит выгодно выдать ее замуж. Он молчал о положении дел в газете. И Эбигейл любила его за это, любила за то, что его чрезмерная опека смягчалась искренней заботой о ее счастье.
Когда она встала, отец взял ее за руку и подвел к молодому человеку.
– Эбигейл, это мистер Уодсуорд. Он приехал в город на светский сезон. У него фамильное поместье в Озерном крае.
Отец произнес эти слова с особой гордостью, и Эбигейл поняла: мистер Уодсуорд настоящий джентльмен по рождению. Она смиренно присела в реверансе.
– Мистер Уодсуорд, это моя дочь, мисс Шоу. Молодой человек поклонился Эбигейл.
– Как вы познакомились с моим отцом, сэр? Уодсуорд густо покраснел.
– Недавно я стал членом парламента, мисс Шоу, «Морнинг джорнал» оказала весомую поддержку некоторым законам, за которые я выступаю.
Эбигейл улыбнулась отцу:
– Он всегда рад помочь людям.
Эбигейл посмотрела на мать. Генриетта не отрывала глаз от вышивания, стараясь скрыть радость от появления столь высокородного гостя.
– Я пригласил мистера Уодсуорда на ужин, – сказал отец, – и он, не раздумывая, согласился, особенно когда узнал, что таким образом сможет познакомиться со всей семьей.
Неужели ей придется связать свою жизнь с мужчиной, который соответствует представлениям об идеальном муже, пока у нее есть еще деньги на приданое? Должна ли она уступить отчаянному желанию отца, надеясь, что после замужества сможет поддержать родителей, когда им это потребуется? Как отец перенесет унижение банкротства?
Нет, она не допустит этого.
Пока ее разум работает, пока она может писать, она будет работать над скандальной статьей, и у газеты снова появятся читатели. Она вернет отцу уважение и спасет семью. У Кэботов есть земля, богатство и власть, поэтому они считают себя вправе попирать закон. Это нечестно по отношению к простым людям. Пусть все узнают правду, справедливость должна восторжествовать. Эбигейл обязана согласиться на предложение Гвен и отправиться с ней в загородное поместье герцога.
Мысль о том, чтобы выдать себя за другого человека, показалась Эбигейл весьма заманчивой.
Глава 2
– Что с тобой? – сочувственно спросила Гвен.
Эбигейл со вздохом отвела взгляд от сельского пейзажа за окном кареты. Она старалась скрыть свои переживания, но не удалось – Гвен слишком хорошо ее знала.
Девушки еще раз посмотрели на мисс Имоджин Бери, пожилую незамужнюю тетушку Гвен, все утро дремавшую в уголке кареты.
– Эту неделю ты… ты ведешь себя как-то странно, вместо того чтобы радоваться. Твой отец знает, что ты у меня гостишь.
Эбигейл опустила глаза.
– Есть одна проблема, и я… я не знаю, как тебе об этом сказать.
Гвен взяла ее за руки и наклонилась ближе:
– Что случилось, дорогая?
– За последний год тираж папиной газеты упал. Но я узнала об этом не от него. В курс дела меня ввел редактор, мой наниматель. – Она печально улыбнулась. – Надо было рассказать тебе об этом раньше, но я не хотела, чтобы ты знала, что все зависит от того, справлюсь я с заданием или нет.
– О, Эбби, – проговорила Гвен, гладя ее по руке, – бедные твои родители.
– Мне даже неизвестно, знает ли моя мама о том, что происходит. Но я очень хочу, чтобы у меня все получилось. Будь дело лишь в том, чтобы доказать папе, на что я способна, я ни за что бы не согласилась поехать с тобой. Я умираю от страха при мысли о том, что мне придется взглянуть в лицо герцогини и… – Эбигейл умолкла, не в силах продолжать.
– Знаешь, это ведь просто статья, – сказала Гвен. – Ты не совершаешь ничего предосудительного. Ведь они скрывают что-то противозаконное…
– Ты уверена? – прервала ее Эбигейл. – Ведь мы не знаем этого наверняка. Ты бы хотела, чтобы о твоей личной жизни узнал весь Лондон? Вся Англия?
– Но я не герцог, – ответила Гвен.
Эбигейл простонала, откинувшись на сиденье, и закрыла глаза.
– Мы почти приехали, – сказала Гвен, хлопнув ее по колену. – Разве ты не хочешь увидеть место, где мы пробудем всю следующую неделю?
Эбигейл открыла один глаз.
– Я посмотрю на него, когда мы приедем.
Вдруг что-то за окном кареты привлекло ее внимание. Невзирая на дорожную пыль, Эбигейл стала опускать стекло, чтобы рассмотреть колонны, мимо которых они проехали.
– Это греческие колонны? – спросила девушка, высунувшись из окна.
– Да, – мрачно ответила Гвен, однако глаза ее весело блестели. – До дома еще далеко.
Эбигейл с трудом скрывала охватившее ее волнение. Она смотрела на поля, расстилавшиеся за окном до самых холмов, по которым бродили стада белых овец. Тут же протекала речка, окружавший дорогу лес становился все гуще, из-за деревьев ничего не было видно.
Эбигейл нахмурилась и воскликнула:
– Как же мы увидим?..
В этот момент дорога повернула, и перед взором Эбигейл предстал Мэдингли-Корт. Эбигейл не смогла скрыть своего восхищения.
Это был настоящий замок и в то же время дворец. Заостренные башни и стены, как у средневекового замка, окружали пять изящных этажей, в которых сотни дворцовых окон блестели под лучами солнца. Аллея долго огибала это огромное строение, пока, наконец, не привела их во двор, провезя под украшенным колоннами портиком. В этот момент со двора выехала еще одна, уже пустая, карета.
– Гости собираются, – сказала Гвен.
Эбигейл вновь задумалась о сложной задаче, которую ей предстоит выполнить. Ведь ей придется обманывать не только мать герцога и его сестру, но и остальных.
– А много там будет народу? – пискнула Эбигейл. Лошади остановились, и мисс Бери проснулась. Она улыбнулась двум молодым леди и сказала:
– О, мисс Шоу, не беспокойтесь. Герцогиня впервые устраивает прием в загородном поместье, так что гостей будет немного, уверена. Человек тридцать, не больше.
Эбигейл с трудом подавила вздох отчаяния.
Один лакей открыл дверцу кареты и помог им спуститься, второй взял мисс Бери под руку и провел их маленькую компанию вверх по лестнице, еще один – ожидал у двери в дом. На лакеях были старинные ливреи герцогского дома с медными пуговицами, панталоны до колен и парики.
Эбигейл с трепетом подумала: сколько слуг ждет их внутри, если даже во дворе так много?
Эбигейл напомнила себе, что именно так должны чувствовать себя все гости Кэботов – трепетать от их титула, денег и власти. Если человек трепещет, то не замечает скандальную тайну семьи. Но Эбигейл будет замечать все, говорить со всеми, будь то герцогиня или посудомойка, пусть читатели газеты узнают, что собой представляет герцог.
В огромном холле высотой в два этажа в нишах стояли статуи и смотрели на гостей своими слепыми глазами, а у них под ногами расстилался затейливо выложенный мраморный пол. Эбигейл изо всех сил сдерживалась, чтобы не охать от восторга. Она заглянула в следующую громадную комнату. Мебель казалась очень маленькой на фоне огромных стен, украшенных средневековыми гобеленами, старинными мечами и щитами.
Их встретила домоправительница, пожилая женщина в черном платье, белом переднике и кружевном чепце. Женщина сообщила им, что обед будет подан через час. Потом к ним подошла горничная, которая должна была показать их спальни. Эбигейл не теряла времени даром, стараясь запомнить все лестницы и коридоры, по которым их вели.
Молоденькая служанка обратилась к Гвен:
– Это крыло предназначено для молодых леди. Эбигейл и Гвен обменялись улыбками.
– Значит, есть еще крыло для джентльменов? А семья тоже будет проживать в разных местах?
– О нет, мисс. Семья занимает отдельное крыло. Эбигейл кивнула. Она постарается узнать о Мэдингли-Корте столько, сколько возможно, для этого необходимо хорошо ориентироваться в доме.
Наконец они добрались до своих комнат на третьем этаже. Спальни Гвен и Эбигейл располагались рядом, а покои мисс Бери – напротив. Горничная сказала, что немедленно пошлет служанку, которая погладит им платья.
Мисс Бери похлопала племянницу по руке и сказала:
– Зайди за мной, когда нас позовут на обед, а я пока отдохну. Я очень устаю от этих переездов.
Когда подруги остались вдвоем в комнате Эбигейл, она призналась Гвен:
– Мне очень стыдно обманывать добрейшую мисс Бери. Хоть бы скорее все это закончилось.
Гвен подошла к огромному, почти от пола до потолка, окну.
– Не знаю, может, тебя это успокоит, но я слышала семейные предания о том, что «добрейшая мисс Бери» в свое время была весьма своенравной. Она не хотела останавливаться на одном мужчине, потому так и не вышла замуж.
Эбигейл открыла рот от изумления:
– Правда?
Гвен озорно улыбнулась:
– Теперь ты понимаешь, почему я попросила ее сопровождать нас?
– И ты намерена вести себя так же, как она? – спросила Эбигейл, вскинув брови.
– Конечно, нет, моя дорогая, а ты – да. По крайней мере, эту неделю. Теперь давай подберем тебе красивое платье для знакомства с остальными гостями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32