С другой стороны, на этом стремлении екатерининское правительство обос­новало переговоры о единоверии: Румянцев в 80-х годах предложил старообрядцам получить архиерея из сино­дальной церкви при условии соблюдения старых обрядов. Мы уже видели, что в 1800 г. это воссоединение части старообрядцев с синодальною церковью стало совершив­шимся фактом. Таким образом, в XIX век поповщина вступает, правда уже сама потрясенная расколом, с со­вершенно определившейся социальной физиономией, с многочисленным составом, с правильным культом, хотя и с сомнительным священством. Ей недостает главы - епископата, но и эта последняя задача благополучно раз­решается в XIX в.
БЕСПОПОВЩИНСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ
Беглопоповщинские толки раскола в XVIII в., будучи с самого начала организациями определенного социаль­ного состава, не обнаруживают тенденции к идеологиче­ской эволюции. Эта последняя обнаруживается в других религиозных течениях, претерпевших в течение XVIII в. социальную эволюцию. Корни последних течений восхо­дят также к религиозному кризису конца XVII в., именно к тем группировкам, которые придерживались прямоли­нейной эсхатологической идеологии и считали, что «бла­годать священства взята на небо». Их принято называть в совокупности «беспоповщиной», но под этим названием разумеются вообще все общины, не имеющие священства, независимо от их истории и социального состава. Между тем при ближайшем рассмотрении оказывается, что беспоповщинские общины, будучи первоначально почти ис­ключительно крестьянскими, не все имели одинаковую судьбу. Одни пережили социальную дифференциацию и превратились в буржуазные организации; другие были и остались чисто крестьянскими сектами. Первые мы и рас­смотрим в настоящей главе.
Мы видели, что одним из первых раскольничьих по­селений была выговская община в Поморье. Эта община стала одною из метрополий беспоповщинского старооб­рядчества. За исключением руководителей, князей Андрея и Семена Мышецких-Денисовых и шунгского дьячка Данилы Викулина, первоначальный состав выговской общины был чисто крестьянский, с некоторой примесью монашеского элемента, именно непокорных монахов Соловецкого монастыря, не желавших принять «никоновых новин и затеек». Первоначальные условия суще­ствования выговской общины, состоявшей из двух ски­тов, Данилова и Лексы, и двенадцати пашенных дворов, были крайне тяжелыми. Приходилось завоевывать жизнь среди суровой девственной природы, строиться и поднимать новь среди пустынной дремучей тайги, «паш­ни пахати по межам и по лесам». Частые «зябели» унич­тожали посевы, и «бысть у них велия хлебная скудность и глад», когда приходилось довольствоваться «соломен­ным хлебом». Вновь основанная община была отрезана от всего остального мира полным бездорожьем, да и сама она имела достаточные основания до поры до вре­мени не выдавать своего существования. Но почти не­выносимые условия жизни скоро заставили выговцев от­казаться от обособленности от остального мира. При­шлось волей-неволей отрядить комиссионеров на Низ для «хлебного промыслу»: хлеб добывался отчасти на скудные средства, оказавшиеся у кое-кого из братии принесенными «из миру», отчасти «милостынею». Тяже­лыми усилиями выговцы завоевали наконец себе право на существование, проведя полумонашескую, полуком­мунистическую организацию. Было введено строгое разделение труда, были устроены особые мастерские для каждой отрасли производства: кельи «лучину щепати и дровни делати», келья «чеботная швальня», «порт­ным швалям швальня», кирпичные заводы, кузницы. Была проведена также общность потребления. «Чино­положение», составленное для общины, гласило: «Все иметь в казне общим, у себя не иметь ни денег, ни платья, ни иных вещей»; никто не может покупать себе предме­ты потребления, но должен брать их «с казны», т. е. из общего запаса продуктов, вырабатываемых общиной и принесенных с собою из мира ее членами, «трапезу иметь всем общую, кроме немощных; пища и питие всем рав­ны; недужным же, по благословению, прибавок давать». Первоначально общежитие было общим и для мужчин, и для женщин; но «сено уберечь от огня» оказалось трудным, и это обстоятельство заставило сделать первое отступление от коммунистического строя. Неподалеку от Выгорецкой обители срубили особый женский скит на р. Лексе, откуда он стал называться лексинским. Наряду с выгорецким «киновиархом», выборным стар­шиною, появилась лексинская «матка», настоятельница лексинской обители. Лексинские сестры не смогли обой­тись без помощи Выга; с Выга им прислали особых «слу­жителей», которые должны были исполнять для Лексы всю пашенную и прочую «мужицкую» работу. На Лексе остался только коммунизм потребления, но не производ­ства, да и тот часто нарушался, как видно из правил 1731 г., устанавливающих особый режим для «постниц», т. е. для сестер особо строгого послушания. В этих пра­вилах те нормы, которые в «чиноположении» трактуют­ся как общеобязательные, ставятся уже только постни­цам как чрезвычайные.
Так устроились «вышнего Иерусалима граждане, в дебрях живущие». Их первоначальное коммунистическое устройство, продиктованное условиями борьбы за суще­ствование, знаменовало собою в то же время полное от­решение от обитаемого мира. Мир, оставленный выговцами, - царство антихриста; выговцы - это единствен­ная оставшаяся верною горсть людей, на которых антихрист не успел наложить свою печать. Они состав­ляют «святую церковь»; эта церковь истинная, ибо она терпит гонения от антихриста, как предсказано в Апока­липсисе. Она, церковь эта, - «солнцеодеянная невеста Христа» - ради получения «вечной светлости» должна теперь, как предсказано Апокалипсисом, бежать от ан­тихриста в пустыню и терпеть там мучения, «в страда­ниях и терпениях быти». Во всем обнаруживается про­тивоположность мира и церкви, ушедшей в «пустыню». В мире царит антихрист; выгорецкие киновиты - «хри­стиане евангельского проповедания»; в мире антихристо­вом - рабство одних и господство других, у выговцев - все равны. Царь не нужен выговцам - «за царя бога не молим»; из мира антихриста они не принимают и по­пов - «священства не имеем и беглых попов не прини­маем... и особенных наставников не имеем». Со времени Никона «благодать божия взята на небо», ибо все в вере; пока хранил клир веру, был он истинным клиром, а как начал «новоучити и новодействовати», так вера «лучи благодати своея» от него спрятала; священства не будет до кончины мира, «она же не закоснит». Временно, на короткий срок, оставшийся до кончины мира, возможно обойтись без священства, ибо священство нужно для житейских потребностей, как брак, крещение и т. д., но эти потребности теперь, перед лицом вечности, потеряли всякий смысл. Даже более того, пред лицом близкой кончины мира всем верным надо стараться попасть в число 144 000 девственников, запечатленных ангелом Апокалипсиса; «сии суть куплены первенцы богу и агн­цу», и девственные выговцы будут с ними, а «блуд тво­рящие» будут вместе с убийцами вечно мучиться в озе­ре, горящем огнем и жупелом.
Однако целый ряд условий очень скоро разрушил и первобытный коммунизм, и эсхатологическую идеоло­гию выговской общины. Община не могла существовать как обособленное хозяйство, без всякого притока хозяй­ственных благ извне. Это показали уже самые первые годы. По мере того как увеличивалось количество выговских скитов и дворов и росло их население вследствие постоянного притока беглецов из внутренней России, потребность в обмене все более и более увеличивалась, а поездки на «хлебный промысел» на Низ стали регу­лярными. Пришлось «промышлять хлеб и деньги». Вы­говцы должны были «закортомить» рыбные промыслы на мурманском берегу, на Выге и на многих других озе­рах; несколько южнее, в Каргопольском уезде, заарен­довали пашенную землю; в широких размерах развили охоту и торговлю пушным товаром. Постепенно из пер­вобытной коммуны выговская община превращалась в крупное торгово-промышленное предприятие на артель­ных началах. Появились выговские конторы и агенты в Вытегре, на заводах в Петрозаводске, Москве, Нижнем и даже в Стародубье (в Ардони). При конторах были постоялые дворы и амбары, где выговцы «своих людей держаша для торгу и приезду всех». Во всех этих пунк­тах образовались, конечно, и религиозные поморские общины. В самой выговской общине начало проводить­ся строгое различие между «скитниками» и «работными людьми»: первые были хозяевами и руководителями, вторые - простыми работниками, хотя и участниками в прибылях.
Экономическая и социальная дифференциация очень скоро разрушила и старую идеологию. Уже в 1702 г. выговцы были вынуждены сделать первый шаг к при­мирению с «миром». Петр организовывал в это время железные заводы: один из них, Повенецкий, строился близ Выговской пустыни. Выговцам была официально предложена свобода жительства в их пустынях, скитах и свобода богослужения по старопечатным книгам с условием, чтобы они «в работах к Повенецким заводам были послушны и чинили бы всякое споможение по воз­можности своей». Приходилось выбирать либо открытый конфликт с антихристом, либо договор с ним и, следо­вательно, отказ от теории антихристова государства. Были такие среди выговцев, которые готовы были даже «огнем скончатися»; но руководители Выга, Денисовы и Викулин, высказались против ссоры и настаивали на принятии правительственных условий и даже молитвы за царя, «ибо мы живем на (его) государя земле, он охраняет нас от врагов, печется о внутреннем порядке, ограждает имущество и личности наши от чужого про­извола». Тут уже вполне ясно звучит собственническая идеология, незаметно пришедшая вместе с промыслами и торгами на смену коммунистической. «Иго работы его императорского величества», заключавшееся в «рудосыскании и подъеме», т. е. в старательском добывании руды, было возложено, конечно, на крестьянское насе­ление и на новых переселенцев, которые, прослышав о разрешении «свободного жития» выговцам, стали «со-биратися и поселятися на блатах по лесам между гора­ми и вертепами и между озерами в непроходных местах». А руководители Выга шли в примирении с миром все дальше и дальше. Прослышав, что жена Петра, Екате­рина, хотела бы иметь оленей, они стали с 1722 г. почти ежегодно доставлять «всемилостивейшей государыне» партии по 50-80 живых оленей и называли себя в со­проводительных письмах «богомольцами» императрицы; затем выговцы без сопротивления приняли двойной подушный оклад, установленный Петром для расколь­ников.
В 1722 г. настал случай, вследствие которого новую идеологию примирения с государством выговцам при­шлось сформулировать официально. Уступая настоя­ниям синода, у которого свободный Выг был бельмом на глазу, Петр согласился послать на Выг иеромонаха Неофита, чтобы последнему «имети о происшедшем не­согласии тихое, кроткое и безопасное разглагольство, принуждения не творити насильна». Неофит рассчиты­вал во время «разглагольства» спровоцировать выговцев на какое-либо антиправительственное выступление и таким путем создать предлог для разгрома Выга, но вы­шло по-иному. При первых же пробах публичного «разглагольства», устроенных в Петрозаводске в присутст­вии военного начальства и заводских мастеровых, Неофит оказался чересчур слабым в сравнении с выговскими начетчиками и был вынужден от публичных дис­путов отказаться. Тогда он дал выговцам 106 вопросов в письменной форме, потребовав письменного же ответа. Составление ответов было поручено Денисовым, которые сочинили целый трактат, свыше 500 страниц по совре­менному книжному формату; это и были знаменитые «Поморские ответы». На все провокационные вопросы Неофита там даны очень осторожные, но все же недву­смысленно формулированные ответы. Церковь россий­ская до Никона была православной, Никон ввел несо­гласные с древним восточным православием «догматы» и обряды, и потому выговцы их не принимают. Но они отнюдь не считают царей еретиками; вопроса об этом «нелепом причитании» они и слышать не хотят, «вопро­шаемых таковых словес произносити ужасаемся». Не дело выговцев исследовать вопрос о благочестии Алек­сея, Петра и других царей; их дело - «государю от вседержащия божия десницы поставленному честь, покоре­ние, благодарение и всеверное служение всеусердно воздавати». «Мы и святейший правительствующий си­нод, - продолжают «Ответы», - не уничтожаем, но честно почитаем, и архирейского достоинства бесчест­ным словом не оглаголуем... и суда (ему) наносити не дерзаем... и прочий от бога почтенных всероссийских градоправителей и военные персоны должны не судити, но честно почитати и бога за них молити», мы и «про­чих православных христиан осуждати опасаемся», дело выговцев «не прочия судити, но свое спасение рассуждати и соблюдати». Поворот был полный. Беглые кресть­яне превратились в честных буржуа, а слуга антихри­ста - в охранителя их священной собственности. После этого и на рекрутчину стали смотреть иными глазами, и в 1732 г. Выг ее принял с правом откупа по 120 руб. за рекрута.
При таких отношениях к «миру» выговцы счастливо выпутались из бед, не раз грозивших им в царствование Анны, когда синод, пользуясь подозрительностью аннин­ского правительства, стремился разгромить Выг при помощи ложных доносов, пускавшихся в ход без всякой проверки и церемонии. Особенно тяжелый момент был в конце 30-х годов, когда по доносу одного из выговцев, Ивана Круглова, имевшего личные счеты с некоторыми членами общины, на Выг была отправлена целая кара­тельная экспедиция во главе с Квашниным-Самариным. Выговцы обвинялись в прельщении и в перекрещивании православных, в отрицании брака и в том, что всех ца­рей, архиереев и патриархов после Никона считают «неблагочестивыми и некрещеными» и не поминают за богослужением никого Из царствующего дома. Послед­нее обвинение Круглова в глазах правительства было самое тяжкое, но совершенно лживое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71