Мне противны эти леса, - говорю я ему, - набитые
мертвецами и пропахшие смертью, но это только начало, Ланс. Здесь, в
Приграничье, мы должны измолоть половину их войска ("И не дать Тибайену
прислать подкрепление", - думаю я, но это уже не для Ланса). Мы должны
сохранить нашу армию, - говорю я ему, - потому что главное предстоит
сделать все-таки ей. Они облегчили нашу задачу, когда пошли на Исог...
- Они не возьмут Исог, - говорю я ему, - но это станет началом их
поражения.
И - замолкаю, потому что он смотрит во все глаза, и в бесстрашных его
глазах суеверный ужас. И я улыбаюсь, хоть мне не до смеха.
- Я жду Эргиса - только и всего. Отдыхайте, Ланс. Завтра опять
драться.

Дипломатия леса: я, Эргис и Тайор, один из вождей Приграничья. Отец -
его беглый раб, мать - дикарка из племени _х_е_г_у_, из затей цивилизации
Тайор признает лишь ружье, но на левом плече у него висит самострел, а у
пояса - черный колчан, где кивают перьями стрелы. Он коряв нескладен, как
здешний лес, беспощаден, как судьба, и верен... Как что? Что есть в мире,
чтобы не изменяло?
Это и есть Приграничье - не прирученное Баруфом, а истинное,
признающее из всех законов только вечный закон лесов. Люди, загнанные
бедой и жаждой свободы в эти скверные, гнилые леса, на эти скудные горькие
земли и не верящие никому. Тайор родных не отправил в Квайр, а укрыл в
какой-то лесной чащобе.
И - свободен.
Сегодня он воюет с Кеватом, потому что кеватцы стоят на его земле. А
завтра он встанет против Квайра, если Квайр введет в Приграничье свои
войска. И это то, чего я хочу.
Как предписано этикетом, мы сидим на поляне втроем, а поодаль за
нашей спиной поредевший отряд Эргиса и мой поредевший отряд, а за спиною
Тайора полтора десятка его людей.
Тайор доверяет мне. Шесть сотен воинов собираются на его призов, но
он пришел только с родней.
Эргис излагает наш план. Он говорит на наречии хегу, языке бассотских
лесов, который он знает, как свой, я вставляю слово по-квайрски.
Зря поглядел на людей Тайора. Среди них есть девушки хегу. У хегу
девушки войны, как и мужчины, потому Бассот и нельзя победит, что каждый
из хегу воин. Коренастая девчонка в потертых мехах, только крепкая грудь
да коса вокруг головы. Мне нельзя улыбнуться ей и спросить, как ее зовут.
Не стоит даже глядеть на нее.
Мне незачем на нее глядеть. Не она, а Суил, ее волосы, ее грудь,
запах ее тела...
- Тилар! - говорит Эргис, и все отрублено, все забыто. Есть
сегодняшний день и сегодняшний лес, и гнусное дело, которое мы совершим.
- Мой брат! - говорю я Тайору. - Мы убиваем тех, кто пришел сюда
поневоле, так пусть умрут и те, кто привел их сюда! Мой брат! - говорю я
Тайору, - смерть голодна, давай же накормим ее, чтобы она не сожрала нас и
тех, кто нам дорог!
- Я хочу накормить смерть, - отвечает Тайор, - но я не верю тебе. Ты
говоришь "брат", а завтра ты скажешь "раб". Сейчас ты с нами, а завтра ты
против нас.
И белесое лесное упрямство в его немигающем взгляде.
- Мы накормим смерть, - говорю я ему, - но сначала смешаем кровь на
братство. Дай руку, Тайор, - говорю ему и сам подаю ему руку. Кинжал в
руке у Эргиса, короткая боль, и яркая лужица крови на бурой земле. - Мой
род и твой род - одно, - говорю я Тайору, - и пусть твоя кровь убьет меня,
если я вас предам.
Этот брат уже из третьей сотни. Ну и семейка!

Мы сделали _э_т_о_. Уничтожили ставку Лоэрдана. _Э_т_о_ было
необходимо, и я ни о чем не жалею. И хватит.
Главное сделали люди Тайора, мы с Эргисом должны были их прикрывать.
И прикрыли. Я потерял семерых, Эргис - больше десятка. Терпимые потери, но
лишь потому, что Крир не подвел; ударил тогда, когда его просили ударить.
И начался разгром. И мы отошли.
Я не рассчитывал, что это начало победы, но так хотелось надеяться...
Не получилось. Сифар и Каррот - опальные любимцы Валдера, ночевали в своих
корпусах и сумели ослабить удар.
Заслонили собой бегущее в панике войско и не позволили Криру его
истребить. А сзади уже подходил нетронутый арьергард во главе с Абилором.
Потери квайрцев - до двадцати тысяч, у Крира - тысячи две, у нас
троих - пятьдесят.
А Тибайен уже не пришлет подкрепленья, потому что в Афсале начался
бунт. Горцы Афсала жаждут свободы, там было достаточно слов. Оружием мы
снабдили Гирдан. Да, Тибайен, Гирдан - это очень серьезно. Не знаю,
сумеешь ли ты его удержать.

Кеватцы опять пошли на Исог, и Крир опять отступил. Второй заход.
А на меня началась охота. Тибайен меня ценит: отборный отряд в две
тысячи сабель, и занят он только мной, Жаль, что я не тщеславен.
Им хорошо, подлецам! Только лишь ловят меня, а мне, огрызаясь и
ускользая, надо делать работу война, а батареи уже на исходе, и скоро мой
передатчик умрет, и тогда уже - хочешь - не хочешь! - а давай, пробивайся
к Исогу, где свои поопасней врагов.
Огрызаясь и ускользая... Наши кони не могут идти, люди валятся с ног
- кони попросту умирают, а работе войны нет конца...

Бой, а в бою две раны. В плечо и в душу. Мы напали на них из засады.
Мы уже не могли уходить, оставалось напасть самим.
Отогнали. Сотня остервенелых людей, которым наплевать на жизнь.
Теперь уже меньше. Намного.
Дарн. Он заслонил меня и забрал себе мою смерть.
Мой Дарн. Жил молча и умер без стона.
Искаженное мукой лицо, где нет ничего от него. Что я знаю о нем?
Телохранитель и нянька, безмолвная тень за спиной. Рядом столько дней и
ночей, но что я знаю о нем? Как я себе прощу?
- Биил Бэрсар! - окликнул над ухом Ланс, и меня поднимают с колен и
отводят в сторону. А его накрывают плащом и опускают в могилу. В
неглубокую яму, где уже проступила вода. Прямо в воду.
Длинный ряд накрытых плащами тел. И мокрые пятна на плащах. Ему будет
плохо лежат в воде. И липкие комья сырой земли. И молитва.
Нет никого за этим безмолвным небом. Нет никого и нет ничего. Только
одна короткая жизнь, случайно зажженная, случайно погасшая.
Сколько тысяч единственных жизней оборвано в этом лесу? Сколько их
будет оборвано, если я жив и покуда я жив? Как я себя прощу?

Исог. Девственная крепость, ворота страны. Нет Исога. Двадцать дней
продолжался штурм, и Исог сожжен. Мы уходим из Приграничья.
Я и Эргис - Сибл с Эгоном давно впереди, я уже послал их к Биссалу.
Мы с Приграничьем сделали нашу работу, теперь пойдет война в классическом
стиле - армии против армий. История будет помнить только эту войну. Ну и
ладно.
Кеватцы вошли в Южный Квайр, но теперь я уверен в победе. Они
надломлены Приграничьем, и их немногим больше, чем нас. Если б не страх
перед Тибайеном, они бы уже повернули назад. Нам тоже пора уходить, мы
пока не нужны войне. Отдохнем и посмотрим, чем кончится дело.
Меня измучила рана. Не заживает, как в прошлом году у Эргиса, и я
почти не владею рукой. Мой новый телохранитель Бараг, густоусый и
многословный - он так не похож на Дарна! - но опекает меня не хуже, чем
Дарн. Он сам появился рядом со мной, и это значит, что они все-таки любят
меня... те, что остались живы.
И мы приезжаем на нашу лесную базу. Землянки - это вершина комфорта.
Трава по пояс, сухая земля... А мы своих мертвецов оставили в той,
зловонной и мокрой земле Приграничья. Девять из десяти остались лежат в
той земле, а нас только тридцать - три десятка и трех сотен. Отряд Эргиса
и мой отряд, и мы никак не привыкнем к тому, что живы. Что можно раздеться
на ночь и есть до отвала, а вечером просто сидеть у костра. Что есть
запасные батареи, и мой передатчик опять живой.
Они могут шутить и смеяться, я еще нет - Приграничье меня не
отпустило. А война не отпускает Эргиса, он все рвется к Биссалу... зря!
Они уже обойдутся без нас, пускай обходятся сами, нам еще столько
предстоит, столько всего...
А ночью мы с Эргисом вдвоем; сидим голова к голове у меня в землянке,
и сумрачный огонек над шкалой высвечивает его подбородок и губы.
И тусклый, измученный голос Сибла. Война уже подкатилась к Биссалу.
Предместье Торан сожжено ("О господи, - думаю я, - наш Торан!"), кеватцы
готовятся к штурму.
- Не плачь, - говорю я ему. - Крир не отдаст Биссала. Свяжись с
Зелором, - командую я, - пусть выдадут Тиргу подземные ходы в Торан и
Кавл. Кстати, их казну охраняет корпус Оссара. Не забудьте об этом, когда
начнется штурм.
- Зря я тут, - говорит Эргис. Передатчик выключен, и только
светильник подслеповато мигает нам со стола. Червячок света в тяжелом
мраке.
- Эргис, - говорю я ему, потому что уже пора, - что могут десять
человек там, где дерутся армия? Научись ты себя ценить, черт возьми! То,
что ты сделал, не мог сделать никто, кроме тебя. И после этого влезть в
драку, убить троих - и самому умереть? Когда все еще только начинается?
- Ты это о чем? - спрашивает он. - Что начинается?
- Главное. Крир стоит десятка спесивых Абилоров, и он разгромит
кеватцев. Вот тут и кончится последняя отсрочка - для Огила и для нас.
- Ты о чем? - снова спрашивает Эргис. Не потому, что не понял. Он
давно уже понял - еще когда выбрал меня. Но так не хочется думать, что
э_т_о_ начнется сейчас.
- Это начнется сейчас, - говорю я ему. - Никто не решался сделать
первого хода, пока не развяжется эта война. Квайр или Кеват. Теперь уже
ясно, что Квайр, - говорю я ему. - И теперь они станут делить страну и
рвать ее на куски.
Молчит. Я знаю его молчание, как он знает мое. Не может, и не хочет
признать, что я прав.
- Слишком легко мы взяли эту страну, - говорю я ему (или себе?), - и
слишком чужие мы для нее. Даже я - мятежник и бунтовщик - ближе, чем
добрый и справедливый аких. Я чего-то хочу для себя - значит, хоть в
чем-то да свой. Он - нет. Он был вам чужой даже в лесах, а теперь он
совсем один. И то, на чем стоит его власть - всего лишь страх перед этой
войной. А что потом, а, Эргис?
Молчит.
- Как было просто, пока мы еще ничего не могли! Работали и сражались,
но рисковали только собой, и обещанья наши немного стоили - надо было
сперва победить. А кто, кроме Огила, верил в победу? И как нас тогда
любили за то, что мы были гонимы, и власть не любила нас! Но кто принимал
нас всерьез? Люди нас слушали, им нравились наши слова, но если бы
вспыхнул бунт, он опять бы прошел мимо нас - как четырнадцать лет назад.
- Огил был против бунта, - хмуро сказал Эргис.
- За это нас и терпели в стране. Наш добрый враг-покровитель,
мать-государыня, как могла защищала нас, потому что цель-то у нас была
одна: не отдать кеватцам страну. И мы были очень удобны ей: говоруны,
умеренные бунтовщики, способные удержать от бунта народ.
- Не тронь ты лучше то время, - сказал Эргис.
- Я неправ?
- Прав. Только ты это теперь прав, а не тогда.
- Это ты изменился, Эргис. Я и тогда знал цену нашей войне. Но я - не
Огил, Эргис. Я не умею делить с человеком жизнь и прятать от него свои
мысли. Ты знаешь то же, что и я, и ты уже не боишься думать. Так что мы
такое, Эргис?
- Не знаю, - хмуро ответил он. - Ни зверь, ни птица, ни мужик, ни
девица. То ли летний снег, то ли зимний гром.
- Вот именно. Ремесленники войны и поденщики смуты. Молодость уже
позади, ошибаться некогда. Надо делать свою работу и делать ее хорошо.
- Чтоб все тошно было?
- Чтоб когда-нибудь стало лучше. Ты не думай: я не ради упрека
вспомнил те времена. Просто хотел напомнить: у власти Огила нет корней. Мы
никогда не были силой в лесах - просто поймали свой единственный случай. И
всего, чего мы добились потом, мы добились не силой. Только умением Огила
выбрать людей и дать им возможность сделать все, на что каждый способен.
Этим мы победили кеватцев тогда и побеждаем теперь. Но...
- На войне - что на коне, а в миру - что в бору? Выходит, нам теперь
обратно Огила подпирать?
- Пока он жив.
- Тилар! - с угрозой сказал Эргис. - Ты со мной такие шутки не шути!
Если что знаешь...
- Столько же, сколько и ты. Квайр выиграет войну - и Огил сразу им
станет лишним. Для знати он - самозванец, для богачей - двурушник, потому
что играет с чернью, не дает ее придавить. Для бедняков - предатель,
потому что он уничтожил Братство, которое своей кровью завоевало ему
власть. Для крестьян - обманщик, не давший им ничего. Для Церкви, -
еретик, товарищ одиннадцати незаконных мучеников Квайра, опаснейший враг,
который стоит за разделенье Церквей. Добавь еще Тибайена и его жажду
мести.
- И ты... попустишь?
- Я что я могу? Что я могу?! - закричал я в тоске и чуть не свалился,
потому что боль из раны ударила в сердце. - Никого он возле себя не
оставил! Эргис, хоть ты мне поверь: я же не хотел уходить! Не хотел я,
понимаешь?
- Да ты что, Тилар? Ну! Я ж верю!
- Он сам меня заставил, Эргис! Нарочно или ошибся... не знаю. Зачем
он так торопился с Братством? Почему он мне ничего не сказал? Ведь он же
знал, что я принят в Братство, что моя семья... ну, ладно, мать я
скрывал... а Суил? Ты бы позволил, чтобы твою семью перебили... все равно
ради чего?
- Нет, - ответил Эргис. Помолчал и добавил: - Может, думал, что
охранит?
- Нет. Не охранил бы. Просто он даже мне не верил. Хотел покрепче
меня привязать...
- Хватит, Тилар, - мягко сказал Эргис. - Чего обиды поминать, да
старым считаться? Уж какой он есть - такой есть: ему что любовь, что
служба... - Заглянул мне в глаза и спросил тоскливо: - Неужто смиримся, а,
Тилар?

Вот мы и дожили до победы! Эту весть принес нам гонец - и у Сибла
кончились батареи.
Как я и думал, Крир разбил кеватцев у Биссала, а оставшихся уничтожил
у речушки Анса. И все-таки корпус Сифара ушел в Приграничье, и, может
быть, даже прорвется в Кеват. Если Сифар останется жив, я его отыщу...
Наша радость тиха - слишком дорого стоила нам победа. Слишком многое
Приграничье отняло у нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43