"Деньги, - подумал я, и если я не
вернусь, сумеют ли Сибл и Асаг сохранить Малый Квайр?"
И та же тревога, моя неподъемная ноша, клочок неожиданной тверди под
ногами - мой Малый Квайр.
Всего лишь предместье крохотного Каса, несколько улочек простых
бревенчатых изб, где живут много женщин, детей и стариков, и совсем
немного мужчин, но чем он стал для меня!
Можно и должно любить свой народ и отвечать за него, и, конечно, ты
знаешь, что "народ" - это значит только "все люди", но слово очень легко
заслоняет людей, есть нечто абстрактное в слове "народ", и ты считаешь его
абстракцией, и можно уверить себя, что ты знаешь лучше, чем сам народ,
чего желает народ, и знаешь лучше, чем сам народ, что нужно народу, и
можно убрать народ за скобки, рассчитывая его и свою судьбу. Но если народ
твой - четыреста человек, и ты почти всех знаешь в лицо, а они все знают
тебя, и ты отвечаешь перед каждым из них...
Нет, Малый Квайр не заменил мне большого - скорее, уравновесил его.
Большой Квайр - это боль почти без надежды, Малый - это надежда почти без
боли. Большому я не сумею дать ничего. Может быть, я помогу ему уцелеть,
но он не станет счастливей и уцелев, потому что я уже вижу, куда он идет.
Малый Квайр заберет у меня все. Он, как губка, впитывает меня: время,
силы, даже немного знаний; понемногу он втягивает в себя Кас - беглецов,
осевших здесь после бунтов и войн, храбрецов, беспокойных, искателей
новизны.
Мои люди скоро уйдут в леса, но в моих мастерских не убудет рабочих
рук, и мои караваны поведут лихие купцы, которые объегорят самого сатану,
и в моей маленькой школе на два десятка ребят останутся трое учителей - и
все это будет жить... если буду жив я.
Тот самый вопрос, который не задал Сибл: смею ли я рисковать Малым
Квайром, навсегда потеряв большой?
- Должен, - сказал я себе. - Если Кеват, слопав Квайр и Лагар, в
надлежащее время проглотит Бассот, история вытрет из памяти город Кас, и я
впервые узнаю о нем, когда совершу бесполезный побег.
Провожатый оставил нас. Растворился среди стволов, и Эргис подождал
меня.
- Слышь, Тилар, Тан говорит, засады в приграничье. Отрезов пять,
говорит. Ежели обходить...
- А если не обходить?
Он с усмешкой поглядел на меня.
- Коль нет, так своротить пора.
- Пора, - согласился я.
- В Биссал?
- Можно и в Биссал.
- А можно и в Согор?
- Да нет, - сказал я. - Нельзя.
Звериные тропы, зеленый подводный свет, и яркое небо в разрывах крон.
Движение. Мы движемся в Квайр. Мы вовсе не возвращаемся в Квайр, мы только
соприкасаемся с ним. "Земля отцов, - подумал я. - Высокопарный бред - но
правда". Моя земля, земля отцов, пятнадцать поколений нас упрятано в нее,
оказывается, это существует, - зов крови... или зов земли? Она звала меня,
такая же, покрытая такими же лесами - и все-таки особая. _М_о_я_.
Мы едем в Квайр. Всего лишь две недели на все про все: шесть дней
пути, семь дней работы, день в запасе. А после все размечено до точки, и
обязан сделать то, что только я сумею сделать. Забавный парадокс: я
возвращаюсь в Квайр врагом, чтобы его спасти. Я должен уцелеть,
перехитрить, переиграть своих врагов-друзей, чтобы быть полезным Квайру.
А Эргис молчит. Едет передо мной и молчит. Мне не хочется думать о
них - о врагах-друзьях и друзьях-врагах, потому что есть на свете один,
который мне просто друг.
- Эргис, - спрашиваю я, - как это случилось, что ты мне поверил?
Увидел в первый раз - и поверил.
- А страху в тебе не было.
Он не удивляется моим вопросам. Привык.
- Был.
- По тебе сроду не видать. - Придержал коня, чтобы ехать рядом,
глянул искоса: - Что, уморился в господах ходить?
- Есть немного.
- А я чего-то как на казнь еду. Не то что боюсь... душу рвет. До
коих-то пор в родимую землю вором прорыскивать?
- Всегда, - говорю я ему. - Покуда живы. Знаешь, Эргис, - говорю я
ему, - если мы погибнем этой весной, так именно за то, чтобы нас никогда
не признали в Квайре.
- Загадка проста, да отгадчик простей. Ты что, Огила за дурака
считаешь?
- Речь о Таласаре.
- О Равате, что ль? - глухо спросил Эргис.
- Забудь о Равате, Эргис. Есть Таласар - наш смертельный враг, и он
унаследует Квайр.
- Слышь, Тилар, а тошно, поди, жить, коль все наперед знаешь?
Воспоминание - как вина, и я ответил Эргису так, как должен был бы
сказать Баруф.
- Очень тошно. Просто я знаю, что судьбу возможно изменить. И я
сделаю все, чтобы ее изменить.

Распутица изнуряет нас. Полдня дождя - и тропы совсем расползались,
мы едем через лес напрямик, прорубая дорогу в подлеске. У границы мы
отдали сменных коней и остались одни. Я да Эргис, да двое людей Эргиса, да
Дарн с Эгоном. Еще одна цепь несвободы, наложенная на меня. Мне нравится
Дарн, и мне приятен Эгон, но Дарн - это око Сибла, а Эгон - ухо Асага; я
знаю: они мне верны и с восторгом умрут за меня, но с таким же восторгом
доложат Старшим каждый мой шаг и каждое мое слово на этом шагу. И Зелор
тоже тайно оберегает меня, и как только я перейду границу, ему станет
известен каждый мой шаг и каждое слово.
- Великий! - окликнул Дарн. Он ехал сзади, почти впритык, и был еще
мрачней, чем всегда.
- Да?
- Дозволь молвить, - сказал он тихо и взглядом повел назад.
- Эргис! - приказал я. - Возьми людей и проверь тропу. Если что - в
бой не ввязывайся.
- А ты?
- Оставь со мной Дарна, если боишься.
Он сразу все понял, да я ведь не его хотел обмануть. Стрельнул глазом
и подхватил игру.
- И то! Я уж сам хотел. Прем, как стадо! - кивнул своим и Эгону и
погнал коня.
- Великий, - угрюмо сказал Дарн, - ты при Эгоне остерегайся. Я-то
лишнее не передам, а он - Брат Совета, ему никак.
- Я знаю, Дарн. Спасибо.
- И вот чего. Старший... - он долго молчал, я видел, как он ломает
себя, но не хотел ему помогать. Я не имел права ему помочь: ведь выбор был
простой: я или Сибл. - Старший велел... если шибко на рожон полезешь... не
дозволять. Хоть что, говорит... все поломай... пусть только живой
воротится.
Ай да Сибл!
- Ну и что? - сказал я ему. - Конечно, Сибл за меня боится.
- Кабы за тебя! - с тоской отозвался Дарн. - За Кас он боится, за
деревню нашу. Мол, на что чужая корова, когда своя курица... Не чужая, -
глухо сказал он. - Своя.
- Спасибо, Дарн! Потому я и еду, что не чужая. Если я не сделаю то,
зачем еду, кеватцы захватят Квайр.

Он кивнул, и тень все-таки застряла. Даже Эргис никак не мог отыскать
щели, где бы мы могли просочиться, не оставив следа.
Граница на замке. В такое трудно поверить, но поверить пришлось.
Всюду, где можно пройти, стоят дозоры, а где не стоят дозоры - там
невозможно пройти.
Мы прошли там, где невозможно. Шли, связавшись веревкой, по очереди
проваливались в болото, укладывали срубленные ветки под копыта коней - и я
был счастлив.
Рука Крира, но при нем есть кто-то из наших - может быть, Тирг?
- Он, - согласился Эргис. - Рават его первым делом спихнул. Не любит
умных, гадюка!
Мы сидим на нарубленных ветках - шесть статуй из черной болотной
грязи, и различить нас можно только по росту.
- Плохо дело. Тирга я в игру не беру.
- Это ты зря. Тирг не предаст.
- Меня или Огила?
Сверкнул белизной зубов на черном лице и ждет. Уж он-то знает меня
насквозь: когда я вправду прошу совета, а когда лишь пробую мысль.
- Надо искать невидимку, - говорю я ему. - Пусть проведет нас в
Биссал.
- Ищи сам! В лесного хозяина я верю, а в невидимого - боюсь!
- Я отыщу, - говорит Эгон. - Не бойся, Великий.
И спокойная насмешка в глазах: зря стараешься, все равно знаю.
Наверное знает. Один из самых опасных друзей-врагов: стальная рука,
светлая голова и душа на запоре. Невзрачный маленький человечек, такой
безобидный, такой забитый, но я видел его на Совете и видел в бою - и
очень хочется верить, что друг он мне больше, чем враг.
- Зря боишься, Тилар, - говорит он. - Что в Касе - то в Касе, а что в
лесу - то в лесу.
А на Дарна не смотрит.
- Но мы-то вернемся в Кас.
- А это пусть дураков заботит. Над Старшим Великий, над Великим -
бог, а против бога мне не идти.
- Смотри, Эгон! У Сибла руки длинные.
- Так и Асаг не безрукий. А я, Тилар, не под Сиблом, а под Асагом
нынче хожу. Мне от Асага велено тебе заместо подушки быть.
- Костляв ты для подушки, - серьезно сказал Эргис, и мы засмеялись.
Дружно и облегченно заржали, наконец становясь заодно.
И только тут до меня дошло, что я уже все-таки в Квайре.
И долго еще мы тащились вдали от раскисших троп, тащили измученных
лошадей и тащили себя, но кончился день - и кончились наши муки. Мы
добрались до первого из тайников.
Сторожил, конечно, Эргис - мы свалились. Совершенно буквально:
вползли в землянку и свалились на нары, и последнее, что я запомнил, был
облепленный грязью сапог перед самым моим лицом.
А назавтра Эргис с Эгоном ушли к Биссалу. Если справятся за два дня,
я укладываюсь в расчет. И пришла пора отоспаться, отмыться, и проиграть
все ходы.
Они управились за день, потому что им не пришлось искать. Зелор умеет
знать наперед.
И что-то похожее на тошноту: не могу привыкнуть к этим людям без лиц.
И даже восторг на никаком лице - как улыбка, висящая в пустоте.
Мы нашли невидимку, и невидимка привел нас в Биссал - в маленький
домик в предместье Торан, где все было готово к приему гостей. "Все" - это
огромный подвал с деревянный стенами и негаснущим очагом и подземный ход,
уводящий куда-то в лес.
Да здравствует победа Баруфа! Теперь у нас есть тайники во всех
городах, и даже в Согоре можно тихо сказать "Во имя святого Тига".
Эргис расставил людей, где им должно стоять, а я уселся у очага, и
нити, разомкнутые на время пути, опять заплелись у меня в руках.
Войско стоит у Биссала. Командиры живут в самом городе, полк биралов
и полк когеров - в казарме, остальные полки - в лесу. Система дозоров.
Разведка и контрразведка...
Рутинная работа, к которой я привык, как привык к подземным жилищам,
к дорогам и бездорожью, к телохранителям и конвою, к невозможности хоть на
миг остаться самим собой.
Обыденная работа, которая стала житейской привычкой, как бритье или
чистка зубов. Я просто не замечаю ее, а если заметил, это значит, что я
сомневаюсь, что я не уверен в себе.
Я сомневаюсь, я не уверен в себе. Не потому, что рискую - риск
невелик. Я просто вступая в игру. Последние корчи совести, когда все уже
решено. Нельзя поступить иначе - иного пути просто нет. Есть только цена,
которую заплатим мы все - не я не те, что со мной, а сотни тысяч людей - и
я ужасаюсь этой ценой. И уверяю себя, что иначе нельзя. Да, иначе будет
еще хуже. И все-таки мне совестно перед теми, за кого я выбираю сейчас.
- Эргис!
Мы стоим наверху, у окна, и сиреневый сумрак чуть приукрасил
предместье. Огородики с бледной зеленью всходов, хилые заборчики,
частоколы дымов и дымков.
- Тебе надо бы сходить в город. Могут тебя узнать?
Молчит, думает.
- А черт его... В Биссал многих спихнули.
- Я не хочу писать Угалару, а тебе он и без письма поверит.
- Вон что... Опять на рожон прешь?
- Тут без риска. Главное, Угалара не подведи.
- Попробую, - говорит он. - Может, не напорюсь.

День перевернут, как листок в записной книжке. Сейчас войдет Угалар.
Мы в городе, а не предместье, и это тоже оказалось нетрудно, все нетрудно,
когда с тобой мастера. Странная мысль: мастера. Профессионалы. Люди,
выбравшие работой борьбу. Ремесленники борьбы. Нет, об этом я пока думать
не стану. Впереди еще долгий путь.
А Угалар изменился. Не постарел, просто тень легла на лицо, омрачив
его красоту. И проблески седины на висках.
- Господи всеблагой, биил Бэрсар! - протягивая руки, сказал мне, -
дозволит ли нам судьба встретиться по-людски, дабы я мог приветить вас,
как добрый хозяин?
- Увы, славный дос Угалар! Птице - небо, урлу - лес. Но если судьба
приведет вас в Кас...
- Не будем загадывать, биил Бэрсар. Пока судьба привела вас ко мне.
- Не судьба, а долг, дос Угалар.
Угалар, улыбаясь, глядел на меня, и меня поразила его улыбка. Словно
прошел не год, а десяток лет, и Угалар стал старше лет на десять.
- Вы достаточно знаете меня, дос Угалар, и знаете, что я не стал бы
рисковать... вашим будущим только ради удовольствия видеть вас.
- Вам нечем рисковать, биил Бэрсар, - сказал он спокойно. - Я был и
останусь тенью Крира. Пока калар Эсфа командует войском, мне не на что
надеться и нечего опасаться. Я сам так хочу, биил Бэрсар. Защищать страну
от врагов, но не быть в ответе за то, что вы натворили.
Мы? Я проглочу упрек.
- Дос Угалар, - сказал я ему. - Надо спасать Квайр. Я искал вас
потому, что на акиха готовят покушение.
- Меня?
- Да. Я не могу связаться с Огилом напрямик, и у меня нет времени
искать обходные пути.
- Вот так скверно?
Он еще не поверил мне. Он и не должен был мне сразу поверить.
- Известно ли вам, дос Угалар, что я объявлен Церковью вне закона?
Остатки Братства святого Тига добрались до Каса, и я принял этих людей под
свою опеку.
- Господи всеблагой! - воскликнул он. - Вы - безумец! Да на что вам
этот безбожный сброд?
- Прошлой весной, - сухо ответил я, - когда они ценой своей крови
завоевали нам власть, они не были для нас безбожным сбродом. И когда я
сражался вместе с ними в Ирагской башне, их тоже не величали безбожным
сбродом. Так что: я должен был бросить квайрцев в беду только потому, что
они не верят кеватским попам? Так я и сам им не верю - значит, и я -
безбожник, по-вашему?
- С вами не заскучаешь, биил Бэрсар! Ладно, вы правы: бог сам
разберется. Но покушение... вроде бы из Квайра такие вещи видней.
- Осталось три недели, - сказал я ему, - и корпус сагара Валдера уже
получил приказ идти из Кайала в Дан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43