.. Крупный
заказчик и клиент, и довольно сомнительная личность с наводящими
жуть глазами. Чуть ли не бандит с большой дороги... Но Джози
никогда не говорил про него дурно и пару раз обмолвился, что
Ларей выручал его в трудную минуту... Но если во всем мире не к
кому больше обратиться за поддержкой, Господь не осудит, если она
обратится к этому Ларею. Может быть он посоветует с работой или
согласится ссудить ее деньгами, ведь не для себя она просит... Но
и Ларея нигде невозможно найти, правильно говорят: не бывает
друзей в трудную минуту. Может ей утопиться к чертовой матери и
больше не думать ни о чем и ни о... И этого нельзя!..
Так сидела у себя на кухне и унимала тоску горчайшим кофе Луиза
Малоун, когда без предварительного звонка, наудачу (Фант,
естественно, знал, что Луиза дома) к ним приехал знакомый ее
мужа, Джеффри... Джеффри... а фамилию никак не вспомнить. Луиза
помнила его совсем другим. Где его оранжевые панковские сосульки
на голове, где кожанки и невыносимые гоп-джинсы... На ее глазах,
постепенно, от года к году он менялся, причем в лучшую сторону.
Сегодня он одет в дорогую двубортную пару, шелковый галстук -- в
тон, новенький БМВ у ворот, пострижен и выбрит -- не узнать
человека. Букеты -- розы кремовые, розы розовые -- какая роскошь!
Его прислал Ларей, ведь Джеффри у Ларея работает. Ларей узнал,
что Луиза хочет с ним встретиться и готов принять ее в любой
момент по данному адресу... Лучше всего -- завтра, с трех до
четырех пополудни. Он приносит извинения за задержку, поскольку
находился далеко за пределами Бабилона. Луиза смутно
догадывалась, в каких пределах задержался Ларей, но решимость ее
не уменьшилась ни на йоту: он хотя бы принять ее готов, не то что
коллеги и однокашники Малоуна, которые вместе с комьями земли
сбросили и память о нем...
Луиза рада была хоть какому-нибудь общению, она усадила Джеффри
на табурет, заварила еще кофе, пока он доходил -- расставила по
вазам букеты... Джози сам был равнодушен к цветам, но для нее и
Анны -- каждую неделю охапками носил. Ах, Джози... Не обращайте
внимания, Джеффри, женские слезы -- вода... И Джеффри их не
забыл, он ведь звонил им несколько раз, оставил телефон, иначе
как бы она искала того же Ларея...
Фант чувствовал себя неуютно: вдова, видать, плачет каждый день и
не по разу, в доме запустение, а может и нужда. Шеф правильно нам
пистон вставил -- забыли напрочь. А если с ним что-либо подобное
случится -- каково представить? Деньги в момент переведутся,
поскольку складывать в кубышку не приучены; Джини с карапузами
сидит, не работает и на бирже труда не числится. Все на нем, а
ему страховка не положена. И если он внезапно отбросит кони, а
банда его забудет -- как будет жить семья? Гляди и помни, как
говорится... До сих пор, худо-бедно, без помощи вд[ac]овы и их
семьи не оставались, но ничто не вечно в подлунном мире, ни
банда, ни общак. Хорошо бы свалить в нормальную фирму, в
какую-нибудь айбиэмовскую лабораторию с большим бюджетом и
возможностями, где-нибудь в Штатах... И жизнь бы тогда совсем
другими красками заиграла... Да как уйдешь? Достанут. И вдобавок
хорошо рассуждать о мирной и скромной жизни, пока в карманах
свободные бабки шелестят, а ведь там таковых не будет, по
крайней мере сначала... С другой стороны: дети подрастут, а ну
узнают, кем их папа работает?.. Джини кое-что просекает видимо,
но деликатно молчит... Все честные люди воруют, все взятки берут
и фуфло двигают, но их социальная репутация защищена социальными
же устоями, плюс самооправдание, а тут -- как ни крути, как ни
входи в свое положение -- все равно гангстер, подручный
Кромешника, руки в крови, душа в Аду и так далее... Надо бы
денег прикопить на черный день... Как, интересно, сам Ларей
будущее видит? И свое, и наше?.. Не шеф, а черный ящик -- ни зги
не разобрать, о чем он там думает, да чего хочет. Вот чертова
жизнь... Ехать пора.
Луиза, ваш кофе великолепен, а вы прекрасны. Итак, до завтра, я
за вами заеду.
ГЛАВА 13
Есть постоянство
И в людях, и в природе,
И в переменах.

@WI = -- ...Ваша щепетильность, Луиза, мне понятна и симпатична,
но я в шесть секунд намерен преодолеть ее с помощью логики и
разума. Вы позволите попытаться?..
Сама не зная зачем, Луиза два часа до встречи провела перед
зеркалом, задействовав весь свой арсенал косметики и гардероба.
Может быть потому, что давно не появлялась в обществе, и потому,
что не хотела выглядеть дурно на встрече, которую сама же и
испрашивала. Стройная, подтянутая, с высокой грудью и длинными
ногами, она была очень красива в свои тридцать четыре года.
Черные волосы в каре не знали заколок, краски и седины, чуть
тонированные очки зрения не корректировали, поскольку функция их
была, скорее, архитектурной, дополняющей выбранный для имиджа
ансамбль. Луиза любила носить туфли на высоких каблуках, хотя и
становилась при этом выше мужа, но тот никогда не возражал...
Туфли... На пальцах никаких колец, на левом запястье тяжелый
серебряный браслет, на правом часики-картье. Простенькая, но
очень дорогая жемчужного цвета блузка, черная, натурального шелка
юбка много ниже колен, темные чулки (а может и колготки, так не
видно), тончайший макияж, легчайший парфюм -- Луиза была
элегантна и хороша. Фант только каркнул, сраженный наповал, да
так и забыл выдать заранее приготовленный комплимент. Он то и
дело поглядывал в зеркальце заднего вида, прикидывая для себя,
что и как он может рассказать дома, в порядке, так сказать,
обмена опытом... Даже Луиза, перед выходом, в последний раз
разворачиваясь перед трюмо, объективно поняла, что -- да,
получилось удачно. Даже Гек, привыкавший и отвыкавший совсем от
других канонов женской "прелести", увидел разницу в классе.
Впрочем, у проституток по определению иные стандарты поведения и
внешности...
Луиза сидела в глубоком кресле возле журнального столика. Ларей
негромко объяснял что-то двум незнакомым мужчинам. Он,
предварительно попросив у нее пару минут подождать, сидел во
главе стола, обещая присоединиться к ней, ни на что уже больше не
отвлекаясь. Видимо этот кабинет -- его рабочее место, но выглядел
Ларей на фоне своего кабинета несколько странно. У Луизы было
время и желание осмотреться, оценить, что к чему. Было и с чем
сравнивать... Кабинет отделан достаточно дорого, но без полета, в
канцелярском вкусе. В Бизнес-гетто, финансовых кварталах
Бабилона, три из четырех офисов оформлены идентично: потрачены
деньги, но не талант оформителя... Стивен Ларей был одет в легкий
просторный темно-серый свитер без воротника чуть ли не на голое
тело, во всяком случае, рубашки под ним не просматривалось,
широкие черные брюки... и все. Ну еще тяжелые и высокие, не по
погоде, ботинки на шнуровке. Волосы темные без проседи, очень
короткие и ровные по всей длине, как будто их налысо брили не так
давно. На руках -- ни колец, ни часов. Лицо -- хмурое, но не это
главное... Луиза вдруг поняла, что он нисколечко не изменился.
Удивление этому факту пришло не сразу. Давно, годы и годы тому
назад она его видела у Джози в кабинете и образ четко
запечатлелся в ее памяти. Увидев Ларея в его собственном
кабинете, узнала мгновенно, словно бы вчера расстались... Но
время, прошло много времени... Тогда он, Луиза хорошо помнила, он
воспринимался, как человек другого поколения, ровня ее покойным
родителям, а сейчас... Ровесник не ровесник, но немногим старше
ее Джози... Хорошо же он сохранился и безо всякого макияжа...
Начальник он жесткий, невооруженным взглядом видно, сотрудники
нервничают и очень почтительны к своему боссу. Фамильярности и
шуткам здесь места нет. Что ж, всюду свои правила ведения дел...
Мужчины ушли, телефон переключили на секретаря
(секеретарь-мужчина -- не часто такое встретишь...), поскольку за
все время беседы он ни разу не зазвонил; Ларей подсел в кресло
напротив, предложил чаю, но настаивать не стал, когда она вежливо
отказалась...
-...Итак, начнем, пожалуй. Вы, конечно же знаете, что человеку
не дано жить, не ведая проблем. Это касается и вас, и меня, и
любого другого жителя планеты. Но финансовых заморочек на
сегодняшний день я не ведаю. Короче говоря: полно у меня денег. И
у... фирмы, где я руковожу, и моих личных. Мы с Джозефом знали
друг друга много лет, я неоднократно был обязан ему, а он мне.
Причем деловые отношения переросли в ту стадию, когда стало не
важно, кто чаще, а кто реже, кто больше, а кто меньше. Это
исходные посылки. Сегодня, сочувствуя вашим горестям, я тем не
менее рад, что часть из них могу легко разрешить, при этом -- я
подчеркиваю -- никак не осложняя и не коверкая своих будней...
Луиза, ради бога, дайте мне досказать заготовку... Сперва я,
потом вы. Хорошо? Я знаю, что говорю. Мои люди по официальным
каналам прояснили степень ваших материальных затруднений. Я
обязан был это сделать, готовясь к нашей встрече, вы же
понимаете. Так вот: миллион триста с хвостиком долгов -- крупная
сумма, но мне на нее -- начхать и забыть, при моих-то
возможностях. Скажу вам по секрету: нет больше долгов, за все
уплачено... Да дайте же мне договорить, черт возьми. Речь у нас с
вами пойдет не только о финансах, но в денежных вопросах я хочу
обозначить и обсудить две темы, причем на разумную голову.
Первая: вы чуть было не лишились своей доли в бизнесе вашего...
мужа. Его партнеры, крючкотвористые ребята, воспользовались
неосведомленностью в делах... Вашей, Луиза Малоун,
неосведомленностью, и захотели наложить лапу на прибыльное дело.
С ними будет проведена разъяснительная работа и они навсегда
поймут, что так делать не надо, но не вообще, а по отношению к
вам. Вторая тема: ваша узконаправленная благотворительность.
Фонд, если я не ошибаюсь...
-Госп... Стивен... Ради бога, в эту область, я умоляю вас...
-Не лезть?
-В общем... да.
-Не буду. Я коснусь краешком смежной, той, что связала нас с
вами. Хорошо?
-Я слушаю.
-Я открытым текстом объяснил вам, что мне не жалко денег для
избавления вас от бед и затруднений, которые могут приключиться с
каждым человеком. Так же открытым текстом объясняю вам, что нужды
этого любого-каждого человека мне по барабану. А ваши, и вашей
дочери Анны -- нет. Некие социальные условности, ставшие частью
вашей личности, протестуют против того, чтобы сомнительный
полузнакомец дарил вам большие деньги... Я что, неадекватно
понимаю?
-Н-нет, но... неординарно излагаете свои мысли... Простите...
-Форма не важна, не в Версале. А с вами можно говорить открыто
и по-людски, я же чувствую... Отменить и выкорчевать ваши
предрассудки я не в силах, да и вы тоже. Что-ж, эти деньги вы
можете считать про себя беспроцентным заемом с неопределенным
сроком возврата. Поскольку заимодавец я, то я вправе определять
суть и форму договора. Пусть он будет устным, раз я так хочу. Но
как кредитор, который хоть и щедр, а денежки считает, я хочу,
чтобы моя финансовая помощь касалась только адресата, то есть
вас. И мне было бы досадно, узнай я, что мои деньги (это ведь мои
деньги, правильно?) транзитом через вас шли в любые фонды на
нужды других людей. Я имею право на такие условия?
-Вы имеете в виду...
-Да. Фонд этого... Коррада... подождет, пока вы из своих
дивидендов рассчитаетесь с долгами и сможете питать их лично от
себя, но не от меня. Логично?
-Да.
-Не ломаю ли я таким образом вашу личность?
-Нисколько. Вы правы, Стивен. И вы очень добры к нам, хотя,
признаюсь, мне не по себе, когда вы так сверлите меня своим
взглядом.
-Это от восхищения, Луиза, вы ведь так красивы. Могу ли я
считать, что финансовые вопросы нами утрясены?
-Н-не знаю... Мне надо немного подумать...
-А чего тут думать? Хорошо, дополню еще один пункт. Если в
дальнейшем вы ощутите или увидите некие (не знаю какие, да это и
не важно) неприемлемые условия для вас, для Анны или для памяти
Джо, наш устный договор моментально расторгается вами. Подходит?
-Боже мой! -- Луиза натянуто улыбнулась. -- Мужчины вроде вас
несколько напоминают троглодитов, те тоже очень резко и быстро
вели дела...
-Это всегда плохо?
-Пожалуй, нет.
-Значит, по рукам?
-По рукам. Спасибо вам, Стивен, огромное, за то что вы для нас
сделали... Мы с Анной всегда...
-Стоп, стоп. Вы уже прощаетесь? Мы закончили только финансовую
часть. Сидите, прошу вас... Приступаем к следующей...
-И что же еще? -- Луиза напряглась, стряхивая эйфорическую
расслабленность. Естественно, бесплатных тортов не бывает.
Неужели он вознамерился...
-Вы -- сильная женщина. Нищеты никогда не знали, а в финансах
разбираетесь не настолько сильно, чтобы реально ощутить наперед
последствия бедности, в которой чуть было не оказались. Тем не
менее -- вы плакали и помногу, вы были в отчаянии, как будто,
извините за невольный цинизм, ваш муж Джо Малоун помер еще раз. В
чем дело? Ну не в деньгах же?
Луиза непроизвольно стиснула сумочку, едва не сломав об нее
ногти. Еще секунда -- и она разревется как корова перед этим
Лареем. Его первобытная беспардонность вызвала одновременно и
досаду и внезапное желание довериться... О боже, платок в
сумочке... Нет, нет, немыслимо заплакать -- макияж потечет.
-Я... я... -- голос Луизы дрожал...
-Анна? Я правильно угадал?
Плотину прорвало... Сотрясаясь в рыданиях, Луиза с пятого на
десятое рассказывала о себе и о дочери, прихлебывая из нелепой
кружищи невесть откуда взявшийся чай. Гек сидел перед ней, руки в
замок, наклонив голову и сосредоточенно глядя в пол. Все что ему
требовалось -- это вовремя подбрасывать реплики "... а она?.. а
вы?.. а врачи?.. а когда?.." Луиза всерьез опасалась за рассудок
дочери: перенести такое горе в переломном возрасте... Утрата отца
-- горе, но так или иначе -- неизбежное, годы залечат рану, а
память с теплотой и любовью сохранит его образ, но вот
пожизненная инвалидность... Анна ведет дневник и Луиза не
выдержала однажды и почитала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62