И одежды подкупить, плюс пару
комбинезонов. На полках, на книжных -- места до фига, холодильник
пусть поурчит, попривыкнет к новой жизни... Дома-то -- гораздо
лучше, чем на зоне, уютнее и нет никого...
На угрюмых старопрокрашенных стенах, цвета кирпича в шоколаде, не
было ни портьер, ни гобеленов, ни постеров из журналов, пять
двухсотваттных лампочек сроду не ведали абажуров, бетонный пол --
как был, так и лежал под ногами голышом, без паласов и дорожек.
Металлический стол без скатерти и без клеенки, кроватное белье --
тюремного почти качества и образца... Гек очень своеобразно
понимал уют, ему даже открытые всем жилищным просторам унитаз и
душевая абсолютно не мешали: то что нужно для жизни -- есть,
принадлежит только ему, в употреблении удобно -- что еще надо?
Да, это верно... Однако вряд ли кто из посторонних влюбился бы в
это помещение даже при ярком электрическом свете... А без света,
в кромешной тиши, даже Геку иной раз становилось жутковато, так
что он частенько оставлял включенным радиоприемник и тот до утра
наяривал шепотом спокойную музыку. И приемник отлично работает...
Если сеть сюда дотянул, то надо бы поднапрячься и телевизионный
кабель прогнать -- метров четыреста -- многовато, тяжелый будет,
зараза. Или черт с ним: опять по всему маршруту маскировать
придется, с радио намучился по самую маковку... Да и радио --
баловство, при случайном обнаружении -- как по ниточке весь
клубочек размотают. Надо подумать.
"Девятнадцать часов, десять минут. На волне "Эха столицы" весь
этот час с вами..." Как время-то бежит. Пора на банкет. Гек, как
был в утреннем костюме, в котором на волю выходил, двинулся на
выход. Выключить, обесточить, закрыть, специальным табачным
порошком (от собак-ищеек) подновить подходы -- вперед, путь
неблизкий. Гек захватил с собой, за спину за пояс со специальной
петелькой, легкий ствол, старинный наган, поскольку не любил
пристегивать кобуру, а современные страшилы хоть и убойны, да
тяжелы и объемны -- отовсюду видны, если приглядеться. В случае
чего и с наганом можно отбиться в первые, самые важные секунды.
Главное не замарать одежду при подъеме, но Гек уже придумал, где
и как будет выходить на поверхность -- аккурат неподалеку от
"Коготка".
@BL =
Лето в Бабилоне. Ночи серы и коротки. Когда тучи и дождь,
то и день сер и люди, и мосты и улицы, но вот расчистилось небо,
стукнулся мягко об асфальт солнечный луч, за ним еще один,
неизвестно откуда посыпался со всех сторон детский галдеж,
воробьи и голуби засновали веселее в поисках съедобного мусора,
щерятся в обшарпанной улыбке арки проходных дворов -- город на
краткий миг становится приветлив и мягок.
В восемь часов пополудни -- совсем светло, да еще тучи
разбежались -- кто куда, солнышку нет уже хода во дворы-колодцы,
но оно еще полный хозяин на улицах, уложенных с запада на восток.
Тепло и сыро, но уже мгновенно подсохли тротуары, испарились,
оставляя после себя грязные кружочки, капельки воды с капотов
роскошных моторов, вновь расправили крылья многочисленные запахи:
от урчащих двигателей, с помоек, из распахнутых форточек...
Обе стороны узенькой улочки на подступах к "Коготку" заставлены
автомобилями, да все непростыми -- от джипов до кадиллаков, в
каждом сидят молодые люди с квадратными плечами и телефонными
трубками наготове, охрана больших людей. Сами же боссы внутри,
праздновать собрались, ждут Ларея-Кромешника, который только что
откинулся с зоны и вот-вот прибудет, по крайней мере -- так
пообещал. По периметру квартала и в укромных местах, и напоказ
расставлены люди Арбуза -- это его территория и он в ответе за
сегодняшний вечер. Все ждут, и на улице и внутри, и всем до
смерти любопытно взглянуть на Самого! Уж сколько о нем слухов
было, сколько воспоминаний и вестей с далеких приполярных зон.
Целое поколение новых ребят выросло за это время; тех кто помнил
и знал Ларея лично -- немного и почти все они в большом
авторитете нынче. А тоже нервничают -- как то теперь будет...
"Коготок" только по названию и остался "Коготком", харчевней и
штаб-квартирой прежней Гековой банды; Эл Арбуз трижды
перестраивал его за прошедшие годы, превратив его в маленький
роскошный клуб для узкого круга вечерних посетителей, как правило
ранее неоднократно судимых и связанных с Элом узами дружбы и
подпольного бизнеса. Обеденный зал впускал в себя обычно пять, от
силы семь человек, сегодня же собралось около двух десятков
высоких гостей, все как на подбор -- бабилонские авторитеты
лареевской ориентации.
В "Когоке", в главной зале, построили настоящий камин из дикого
камня, но сейчас -- время летнее -- поместили электрическую
имитацию, по узорчатому паркетному полу разбросали в кажущемся
беспорядке тигровые и медвежьи шкуры. Кофейно-белый потолок весь
был в золотой лепнине, тяжелые, темно-зеленого бархата портьеры
закрывали окна с мощными жалюзями, двери на кухню и в туалет;
мебель -- громоздкая, ореховая, якобы из эпохи Австро-Венгерской
империи. Парадная двадцатичетырехрожковая люстра не горела:
взамен ее на длинном, покрытом роскошной льняной скатертью столе,
стояли серебряные шандалы, по шести свечей на каждом из трех. Но
все равно в зале было бы темновато, если бы света не добавляли
электрические светильники, искусно вмонтированные в панели на
стенах, а так -- царил мягкий полумрак, при котором вполне можно
разобрать короткую газетную заметку, но трудно читать книгу. Вся
эта купеческая элегантность была предметом восхищения и ревнивой
зависти коллег Арбуза по ремеслу. Кое-кто попытался было завести
в своих районах нечто подобное, да все как-то не так выходило --
то ли бордель выстраивался, то ли офис пополам со свинарником.
Без пяти восемь. Съехались все приглашенные, пора свечи зажигать,
только эти скоты Гнедые неизвестно где запропали, но это их
проблемы... И трубка автомобильная отключена. Хоть бы раз
по-людски все сделали, так нет...
На улице тоже поглядывали на часы: Ларей, говорят, не терпит
опозданий и сам старается быть пунктуальным. Залитая вечерним
солнцем улица непривычно тиха: мамаши, оценив ситуацию из окошек
своих квартир, быстро-быстро загнали чад по домам, хулиганистые
подростки, снедаемые любопытством, целыми бандами засели по
подвалам и чердакам, чтобы на улице эти шкафы рыла не начистили
-- кого-то ждут... А хрен его знает, может разборка будет, гильзы
потом пособираем... Шел один пьяный, фишки не рюхая, подошли, ни
за что ни про что стукнули промеж рог и пинками прогнали прочь.
Квартальный со всей семьей отправлен в трехдневный тур в Бразилию
от местной турфирмы по путевке, которую он выиграл в уличную
лотерею. С патрулями, со всей сменой, Арбуз договорился, чтобы не
совались, от конкурентов подляны не предвидится, да и парни по
всему кварталу стерегут.
Улица пустынна. Вдруг, откуда ни возьмись, по ней идет человек. В
костюме без галстука, руки свободны, шаг спокойный... мама
родная, это же ОН! Откуда он взялся? До "Коготка" ему метров
двадцать... пальцы нервничали, раз-второй не по той цифре
ударили, Эл замордует, если не успеем предупредить, господи,
откуда он нарисовался, что никто не видел, не предупредил на
подходах... Ф-у-у-х, пронесло! Тормознулся с Гнедыми. Эл, Эл, он
здесь...
Хитрые Гнедые давно уже подъехали к "Коготку", но входить не
стали, предпочли сидеть в своем моторе, невидимые за
тонированными стеклами. Наружная охрана видела, что автомобиль --
"свой", привычный, внутрь и не заглядывала, а гости Арбуза и сам
он не удосужились выглянуть на улицу, чтобы лично проверить
обстановку. И как только Ларей обнаружил свое присутствие, Пер и
Втор, с ухмыляющимися рожами выскочили из мотора и заорали слова
приветствия шефу.
Ларей ничем не выдал своего удивления (да и не удивился вовсе:
прежде чем выскочить на улицу, Гек из укрытия минут десять
внимательно изучал обстановку перед "Коготком", через лобовое
стекло засек и Гнедых), остановился, приобнял обоих за плечи.
Перу при этом слегка врезал по загривку и так, втроем, они
подошли к двери, которая немедленно отворилась перед ними.
Арбуз успел метнуть косяка в сторону хитрожопых подхалимов, но
они -- ноль внимания, фокус-то удался, отметились перед Лареем
раньше всех.
-Бабы будут?
Арбуз в растерянности оглянулся на Сторожа, словно ища
поддержки, но и тот смешался, не зная как ответить.
-Гм, -- Арбуз откашлялся, -- только скажи, никаких проблем, но в
первой части нашей программы они не предусмотрены.
-Обязательно скажу. Но попозже.
Свечи горели. Столовое серебро и саксонский фарфор как бы
приобщали присутствующих к обычаям и стилю светского общества и
многим это очень нравилось. Арбуз специально проследил, чтобы
тускловатое старинное серебро было надраено до блеска, а перед
каждым из присутствующих обязательно лежала не только вилка и
нож, но и еще какая-то короткая вилка (Эл объяснил, что для
рыбы).
Гек оглядел стол: всего было навалом. Салаты, шубы, винегреты,
колбасы, ветчины, фрукты... В хрустальной глубокой вазе посреди
стола черной горкой, килограмма на три, красовалась свежая икра,
контрабандная, только что с побережья. И оливки есть, а Гек их
очень любил, и соуса и горчицы черт-те какие... А горячее,
видимо, потом принесут. И среди всего этого великолепия
сиротливо, соки и лимонады не в счет, прижимались друг к другу
три бутылки шампанского. На двадцать-то с лишним рыл.
-Ну, Эл, молодчага! Хорошо выглядишь, прямо как Дон Корлеоне на
свадьбе дочери. И смокинг, и перстни, и бабочка... Только с
бухаловым подкачал: парням пить нечего. Пошли кого-нибудь за
коньяком, чтобы все как у людей было, ну в самом-то деле --
смешно.
Арбуз засопел смущенно, сунул лицо за портьеру, загораживающую
кухню, окликнул кого-то... Двое молодых парней в одинаковых
черных костюмах выскочили в залу, каждый прижимал к груди по
несколько бутылок. Гости оживленно загудели.
-Штопоры, штопоры неси, одним не управиться. -- Добровольцы
захлопали пробками, уставляя стол обезглавленными панфырями --
сплошь "Наполеон" и местный "Президентский", девять звездочек...
Шесть литров -- для начала хватит.
-Теперь порядок. Эл, командуй.
Гек, естественно, устроился в торце стола. По правую руку от него
разместился Арбуз, по левую -- после короткой борьбы -- Тони
Сторож, рядом с ним Малыш, напротив Малыша -- Ушастый, рядом с
Ушастым Китаец, рядом с Китайцем Вик Кисель, напротив него и
Китайца расселись Гнедые. (Пер все еще был красен после неудачной
попытки захватить у Тони место поближе к шефу) Дальше сидели
Фант, Ворон, Блондин, Профессор, Шустрый и так далее, помельче
калибром и стажем совместной работы. Должен был приехать из
Картагена Сим-сим, там обосновавшийся после освобождения, но
валяется в госпитале с перитонитом. Красный прислал поздравления,
роскошный гобелен местного производства и горячие извинения:
никак не отъехать -- дела...
По знаку Арбуза расплескали шампанское на дно больших фужеров,
кое-кто нерешительно потянулся к коньяку... Гек тронул за локоть
Арбуза и встал.
-Сидите, это я, чтобы удобнее речь было толкать. Коньяк
налить... По полной. Рад вас видеть ребята, в добром здравии и на
воле. За встречу! -- Гек налил шампанское в рюмку, какую
остальные задействовали под коньяк; когда пена осела, вина в ней
осталось едва ли на треть, но никто этого тактично не заметил и
не напомнил, что шеф сам первый и нарушил свою команду "по
полной". Все вскочили с рюмками в руках.
-За Ларея!..
-С возвращением!..
-За волю!..
-За шефа!.. (Фант выкрикнул, зараза упрямая...)
Выпили. Сели. Гек опрокинул свою рюмку единым махом, сморщился,
ухватил бутылку за длинное горло:
-"Дом Периньон". Ну и кислятина. Где кока-кола? Плесни, Тони.
Ушастый тотчас проглотил недопрожеванную закуску, отхлебнул.
Точно, аж скулы сводит. Ну, Эл, тамада хренов, мог бы ради такого
случая и на полусладкое расстараться, не досмотрел... А Фант --
ничего, коньяк пить не пьет, а шампанское потягивает, как будто
так и надо, с понтом дела нравится ему. Образованный...
Гек медленно жевал салат из свеклы с селедкой, "курицей морскою",
и поочередно разглядывал своих драбантов. Все дружно увлеклись
разглядыванием тарелок и их содержимого, нет-нет, да и прокидывая
быстрый взгляд на угрюмого шефа -- молчит, думает о чем-то.
Рассердился, что ли?
Ребята взматерели. Молодежи почти нет: Фанту возле тридцатника,
Элу с Тони под сорок, столько же Китайцу. Малышу тридцатник,
Киселю немногим больше... Ворон молод и Блондин, но опять же
относительно, четвертак уж разменяли мальчишечки... И все
привыкли к самостоятельной жизни, когда над душой никто не висит.
Одной рюмки мало, напряжены, веселье не клеится.
-А ну, еще по одной! Эл, распорядись... За тех, кого уж нет с
нами. Помянем ребят, земля им пухом. Всех не перечислить, а пусть
каждый молча вспомнит тех, кто по сердцу, оно и правильно
будет. -- Гек налил себе кока-колы, тоже сделали искательные
Гнедые, Фант долил к себе в бокал остатки шампанского из
последней бутылки, остальные предпочли коньяк.
-Джеффри! -- Фант поперхнулся и вытянул шею в его сторону. -- Ты
"Коготок" простукивал перед банкетом? -- Арбуз и Фант
одновременно затрясли головами: еще бы, почти неделю подряд Фант
со своими ассистентами изгалялся, перепробовал на стенах
"Коготка" и в округе весь свой арсенал -- чисто абсолютно.
-Хорошо. Не то что бы тайны какие обсуждаем, а не люблю, когда
всякие лягавые лезут в морду грязными когтями. Блондин, э-э,
Джек, ты Сим-сима и Луня последний видел? Пойдем, расскажешь мне,
что там и как. Эл, комната есть?.. Когда горячее подадут?.. Да мы
за пятнадцать управимся, только я вилку возьму и крабовый салат.
Парни, кушайте как следует, не скучайте, я скоро вернусь...
Блондин числился паршивой овцой в своем этническом стаде, ибо он
был сицилийцем, рожденным в Бабилоне, а принял для себя урочий
образ жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62