Дома царил хаос. Имущество Лизандера было разбросано, как листья осенью. Музыкальные и видеокассеты, телефонные книги, стаканы, остатки завтрака, переполненные пепельницы, страницы «Сан» с отчетами о скачках и несколько галстуков в беспорядке заполнили всю гостиную. Лизандер, уже одетый перед встречей, звонил Ледброуку.– Какого черта ты не закрыл дверь в мою спальню? Ферди вырвал мокасину от Гуччи из пасти Джека.– И почему ты выглядишь так ? Лизандер оглядел помятый серый костюм и рубашку в белую и голубую полоску., – Просто я надел те вещи, которые меньше всего нуждались в утюге, – сказал он, оправдываясь.Ферди мрачно подумал, что Лизандер стащил бы одну из его рубашек, если бы они не были ему велики, и вдруг увидел пустую бутылку «Мюэ» в корзине для бумаг.– Ты пил.– Всего лишь полбутылки.– Ты, мать твою, на шампанское еще не заработал.– Я нет, – самодовольно согласился Лизандер. – Но одна невероятно милая девчушка привезла мне его из «Скорпиона». Она оставила свою визитную карточку.Посмотрев на нее, Ферди издал стон:– Бетти Джонсон! Ты что, сумасшедший? Это же одна из лучших журналисток в Англии.– Ну да, она была со мной так мила и сказала, что прочитала всю дешевую информацию из Палм-Бич и теперь хочет предоставить мне возможность рассказать историю такой, как она была, а если я расскажу ей о Марте и Шерри, «Скорпион» выдаст мне «феррари». Ферди побелел:– Надеюсь, ты не согласился?– Конечно, нет, – Лизандер напустил на себя добродетельный вид. – Я не могу так поступить по отношению к Марте. Опять же и Долли это очень не понравится. Я наговорил ей на диктофон про то, как мне было приятно убегать от Элмера и видеть Шерри. Она сделала несколько фотографий и сказала, что может подыскать работу манекенщиком.– Господи, когда ты поумнеешь? – Ферди был в отчаянии, но на упреки времени не оставалось.Вздохнув, он поправил галстук Лизандеру, прошелся еще раз по его башмакам, наводя лоск, и стряхнул белые шерстинки Джека с костюма. Затем положил по. визитной карточке Роджера Уэствуда в каждый из нагрудных карманов Лизандера и во внутренние карманы, а в отложные манжеты записку – все от А до Я, как позвонить с дороги. Наконец он впихнул в рот Лизан-дера мятную экстражвачку, чтобы перебить перегар от шампанского, а также отдал свою последнюю двадцатифунтовую банкноту на тот случай, если понадобятся наличные.– И еще, не забудь направить разговор с Роджером на скачки. Это единственное, в чем ты хоть сколько-нибудь соображаешь и чем можешь заинтересовать. И у тебя уже нет времени на просмотр «Нейборз». Шевелись.Лихой водитель Лизандер прибыл к офису Роджера около Холборна на десять минут раньше назначенного и остановил свой побитый темно-зеленый «гольф» возле магазина по продаже телеаппаратуры, чтобы досмотреть «Нейборз»: участники вышли на старт в 2.15. Он был прав, болея за темно-коричневую кобылу, она действительно здорово выглядела. «Нейборз» закончилась объятиями, и это напомнило Лизандеру о возвращении этим вечером Долли. Обеспокоенная побочным эффектом от противозачаточных пилюль, которые она принимала с четырнадцати лет, Долли недавно от них отказалась, поэтому Лизандер решил, что есть смысл заскочить в соседнюю аптеку за презервативами. Он стоял у прилавка, думал о расцветке презервативов – Долли была очень требовательной, – а в магазин буквально влетела девушка, сопровождаемая звуками, напоминающими грохот тазов.Она была очень высокой и тонкой, с прекрасными светлыми волосами, откинутыми назад, приятным ненакрашенным лицом, с черепаховым зажимом для волос. Одетая не по сезону, в серое платье-миди, девушка издавала нервные и панические звуки, словно жираф, сбежавший из зоопарка в час пик.– Мне нужен гель для глаз, – объявила особа высоким дрожащим голосом. – Нет, не этот, а тот, что проверяли на животных. Целых три тюбика. Я буду много плакать в ближайшие дни. Меня только что бросил муж.И сразу разрыдалась.Аптекарь, бросившийся ее обслуживать, поскольку его помощница все никак не возвращалась с обеда, был в смятении. Его лицо стало малиновым, а маленькие глазки забегали, ища путь к спасению. Лизандер не смог сдержаться. Бросившись вперед и опрокинув по дороге подставку для пинцетов, он обнял девушку за содрогающиеся плечи. Мягко подведя ее к креслу для пенсионеров, плюхнулся рядом на коробку бледно-голубых «Клиникс» и начал осушать слезы.– Бедняжка, вот же изверг. Да он вернется.– Никогда, никогда, – выпалила девушка.– Сходи и приготовь чашечку чая, Диана, – раздраженно сказал аптекарь своей помощнице, которая, сгибаясь под тяжестью сумок, вошла бочком, стараясь остаться незамеченной, а теперь таращила глаза на Лизандера.Постепенно между всхлипываниями и вздохами Лизандер выяснил, что имя несчастной красотки Рэчел и что ее муж Борис – русский диссидент и помощник дирижера оркестра лондонского «Метрополитен».– Ему никак не удается выступить перед публикой, этот выродок Раннальдини, музыкальный директор лондонского «Мет», не дает ему шанс. Сочинения Бориса прекрасны, но их никто не включает в программу, потому что они очень трудны.– Очевидно, что-то связанное с бросанием кастрюли? – с надеждой спросил Лизандер.– Да, если вы имеете в виду тональность, – сказала девушка, постепенно успокаиваясь. – А Раннальдини мог бы помочь, но он ревнует к гению Бориса. Он так и сказал, что сочинения Бориса опустошают концертные залы. Спасибо, – добавила она, обращаясь к Диане, помощнице аптекаря, переодевшейся в белый халат, посвежее подкрасившейся и сильнее надушившейся дрянными духами, благодаря ее за чашку бледного чая.– Вы так все добры. И Борис добрый по натуре, – продолжала Рэчел в отчаянии, – но, находясь в России, он был совершенно подавлен отсутствием перспектив, а у нас еще и маленькие дети, которые совершенно вымотали ему нервы в тесной квартире.– Но это же не причина для ухода из семьи, – негодующе произнес Лизандер. – Выпейте хоть этого ужасного чая, на самом деле вам нужно что-нибудь покрепче.Взяв чашку дрожащей рукой, Рэчел так много разлила, что поставила ее обратно.– Борис влюбился в одну меццо, которую зовут Хлоя, – объявила она с несчастным видом. – И как раз сейчас лондонский «Мет» записывает «Отелло». Она поет Эмилию и встречается с ним постоянно, а Раннальдини только всячески поощряет это.– Вот же дерьмо, – пнул другую коробку голубых «Клинике» Лизандер.– Я в таком отчаянии, – продолжала Рэчел, всхлипывая, – сегодня утром пошла к Раннальдини и даже прорвалась через секретаря. Раннальдини имел наглость предложить мне джин и тоник и сказал, что он не понимает, из-за чего я устраиваю переполох. Мой муж занимается «делом», – Рэчел передохнула на этом слове, – маэстро отметил новую глубину в сочинениях Бориса и творческий взлет Хлои. Этот Раннальдини просто дьявол, он развратит кого угодно.Она захлюпала.Расплющив один ящик «Клинике», Лизандер доконал и другой. Из-за медленной работы Дианы, которая с интересом посматривала на симпатичную парочку, а впрочем, не только она, в аптеке выстроилась очередь, и многие уже были готовы скандалить. Аптекарь, увидев, что некоторые постоянные покупатели стесняются при таком стечении народа спросить свои лекарства от геморроя или от хронического запора, решил принять некоторые меры. Он кашлянул, а когда Лизандер не обратил на это внимания, прямо сказал ему и Рэчел, что им нельзя оставаться в помещении навечно.– О, конечно же, нет, – Рэчел в замешательстве потерла лоб. – Господи, мне же нужно забрать детей.– А где они? – спросил Лизандер, сидевший теперь рядом с ней на корточках и ощущавший отек в ногах.– У моей подруги.– Значит, так, сейчас мы найдем забегаловку, откуда позвоним ей. А потом я вас туда отвезу.Полдень Ферди бы таким же неблагодарным, как и утро. Богач-немец, для которого он выискивал недвижимость уже несколько месяцев, внезапно сделал покупку за два миллиона фунтов у конкурирующего агента, и дело, которое выглядело уже почти выгоревшим, провалилось. Теперь, вернувшись вечером домой замерзшим и выжатым, Ферди бросился отвечать на поздний телефонный звонок.Это был Роджер Уэствуд в гневе. Он сообщил, что обедал с главой директоров «ПР»фирмы и отпросился в контору для встречи с Лизандером.– А этот негодяй так и не появился. И даже не позвонил. Господи, какой же это идиот так распорядился?У Ферди по спине поползли мурашки.– Лизандер вышел отсюда в половине второго, Роджер Я не понимаю, как он не смог найти контору.– Что ж, он потерял клевую работу. После этого, Ферди, я предупреждаю, чтобы ты предлагал мне только хорошее.– Послушай, я действительно виноват... Но Роджер уже бросил трубку.«Пожалуй, мне еще рановато получать инфаркт, – подумал Ферди. – Какого черта Лизандер так со мной обошелся?».Найдя выключатель, он зажег свет и тут обнаружил погром в доме. Джек, которому осточертело одиночество, сгрыз несколько бобин с магнитофонной пленкой. Неповрежденные Ферди поставил на место.На кухне ничего не было убрано в холодильник. Молоко прокисло, розовый сок грейпфрута стал тепловатым. Остатки виски Лизандер вылакал прошлой ночью. В ярости Ферди съел четверть фунта сыра и оставшиеся шотландские яйца. Его размышления прервал Джек, вдруг прыгнувший на софу и уставившийся в окно, весь в напряжении и отчаянно виляя обрубком хвоста.Ферди нехотя подошел к нему и тут же выругался, не веря своим глазам. Пошатываясь, по улице спускались Лизандер рука об руку с каким-то слепцом, и их обоих безропотно вела за собой собака-поводырь. Ферди распахнул окно.– Мы два маленьких ягненка, которые заблудились. Бе-е, бе-е, бе-е, – запели немузыкально слепец и Лизандер, мотаясь поперек дороги.Повсюду стали открываться окна. Пьяные геи напротив чуть не свалились с балкона. Прохожие останавливались и глазели на Лизандера, задержавшегося у парадного входа. Разломав плитку шоколада, он скормил ее пустившей слюни собаке-поводырю, затем достал последнюю из денег Ферди пятерку и вручил ее слепцу. Он так долго пытался вставить ключ в замок, что Ферди открыл ему сам. Волосы Лизандера свисали прямо на лицо. Поблекший оранжевый загар приобрел голубоватый оттенок.– Боже, как холодно!Выпрямиться после приветствия Джека Лизандеру удалось с трудом.– Где ты, мать твою, был? – завопил Ферди.– В «Козле и бутсах», – сказал Лизандер, икнув.– Почему ты не явился на встречу?– О Господи! – Лизандер прижал ладонь к раскрытому рту. – Совсем забыл. Это действительно моя вина. Нужно позвонить и все объяснить. Я ведь только заскочил в аптеку прихватить несколько презервативов, как вбежала эта несчастная-пренесчастная девушка за гелем для глаз. Ты представляешь? Ее только что оставил муж.– О нет! – застонал Ферди.– Должен же я был за ней присмотреть, – мягко опустив Джека на пол, Лизандер побрел в кухню, где стояла раздражающе пустая бутылка из-под виски. – Она так печальна и так прекрасна, и у нее восхитительные детишки. Боже, я так люблю малышей. А муж – русский неудачник. Мы вернулись в квартиру, по дороге прихватив бутылочку. Я услышал рассказ об этом ублюдке Раннальдини, сбивающем ее мужа с пути истинного. Она говорит, что это просто легендарная личность.– Легендарная трудность, – огрызнулся Ферди.С растущим раздражением он наблюдал, как Лизандер достал из холодильника банку «Педигри Пал», выложил ее содержимое в голубую чашку бристольского стекла, которая вообще обычно стояла в гостиной, и разбросал собачьи бисквиты по всему полу.– Это ты о ком? – спросил Лизандер. – О Раннальдини. Это, пожалуй, величайший дирижер мира. Господи, какой же ты обыватель.– А, ну да, это же босс Бориса. Рэчел сыграла мне кое-что из сочинений мужа. Звучит ужасно – словно в родильной палате стадо буйволов. Но это напоминало ей о нем, и она опять принялась плакать, я ее успокаивал, и как раз вернулся Борис. Он решил с ней не расставаться. Здоровенный такой тип, вовсе не выглядит доходягой. Он подбил мне глаз, и мне пришлось отбиваться от него ногами.– Воспользовался бы гелем, – сказал Ферди, гневно сметая собачьи бисквиты. – Ну что ж, ты прохлопал неплохо оплачиваемую работенку.– Виноват, Ферд. Но я действительно не мог ее так просто оставить. А тут еще одна проблема – угнали мой автомобиль. Когда я вышел из ее квартиры на Дрейк-стрит, машины не было.– Может быть, его отбуксировала полиция, – Ферди яростно сбрасывал тарелки и кружки в посудомойку.– Вряд ли. По пути домой я заглянул к «Оддбинзу» выпить шампанского. Мне разрешили воспользоваться телефоном. Затем я пошел в «Козел и бутсы», где встретил Сида, того слепца. У него просто потрясающая собака-поводырь; а кличка – Бесси. Жако, ты должен ее полюбить.Он открыл кухонную дверь, и Джек выскочил, впустив порыв ледяного ветра.– Давай-ка позвоним в полицию и заявим о пропаже твоего автомобиля, – сказал Ферди.– Рэчел в моем вкусе, прекрасна и длиннонога, – Лизандер взглянул на свои часы. – О черт, я же пропустил «Коронейшн-стрит».Направившись в гостиную, он включил телевизор.– Я хочу узнать, кто выиграл заезд 2.15. Где дистанционное управление?Но как только он открыл коробку с записями, стоящую на полу, и стал в ней рыться, подошел Ферди и ее захлопнул.– Заткнись, – прорычал он, – и отправляйся в свою траханую постель.Утром Ферди смягчился, потому что Лизандер проснулся, как это часто бывало, в слезах о матери.– О Ферд, мне снилось, что она жива, но из-за тумана я не смог ее найти.Мокрый от пота, с покрасневшими, округлившимися от страха глазами, разметав все постельное белье по гостиной, Лизандер дрожащей рукой взял сигарету.Подавленный отчаянием, он принялся за исчезающие пузырьки «Алка Зельцер», которую принес ему Ферди. Мультики, которые обычно вызывали радостные вопли, теперь смотрелись без улыбки. Более того, он даже не включил «Кифакс», где сообщали о дневных забегах, и не заинтересовался собственным гороскопом.– Ну что Рассел Гран болтает о романтическом дне для Рыб, если я должен ехать к папочке и выпрашивать у него деньги?Дрожь возобновилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45