– поинтересовался Лизандер, объезжая испуганного шофера в лимузине по внутренней стороне и вырываясь на Лилли-роуд.– О, очень приятный, хотя на вид суровый, и невероятно добрый. Джорджия вообще-то была прямо дикой, пока не вышла замуж, да и оставалась такой долгое время после свадьбы. А ведь Гай получил степень в Кембридже и даже боксировал за сборную. Его отец был епископом в какой-то африканской стране, и Гай привык командовать. Семья была просто в ужасе, когда состоялся их брак с Джорджией, но он в нее влип по уши. Гай потихоньку ее приручал, понимая потребность в свободе, а иногда и поколачивал, если уж это заходило чересчур далеко. И его хватало на то, чтобы переносить и успех, и неудачи. Он оставался рядом, когда Джорджию тиражировали в конце семидесятых, и не дал уйти в запой после цепи неудач. Я никогда не забуду большой прием у нее в начале восьмидесятых. Они арендовали целый ипподром. И ни одно из средств массовой информации не обратило внимания на то, что Джорджия сама танцевала под свою музыку, а потом напилась до положения риз. Это было ужасно.– Бедная Джорджия, – встревожился Лизандер, – я должен потанцевать с ней.– Она по-прежнему немного сумасшедшая, – продолжила Мериголд, в тысячный раз всматриваясь в свое отражение, – и Гай всегда дает ей отдохнуть в домашних условиях, сам занимаясь детьми. И еще он прекрасно готовит. Вот бы Ларри поучиться.– И мне, – сказал Лизандер. – В общем, у него крепкий рассудок, как и у моих братьев. А как ты познакомилась с Джорджией?– Какое-то время она между выступлениями, чтобы свести концы с концами, подрабатывала в одной конторе со мной. Джорджия печатала только двумя пальцами и обычно приходила с невыполненной работой и объяснениями, что всю ночь гуляла. Я оформляла большинство писем за нее. Но она была такая забавная. Всегда в кругу сомнительных друзей-музыкантов, но Гай не сходил от этого с ума. Мой Стойкий – называла она его.– А чем он занимается? – спросил Лизандер, проскакивая на красный свет в конце Нортэнд-роуд.– Ну, подумывал уйти в служение Господу. Его привлекала роль маленького Билли Грехема, но понял, что Джорджия как жена викария, вероятно, смотреться не будет, и пошел на службу в Сотби. У него ведь всегда была тяга к искусству, да и потрясающий глаз. И теперь Гай – обладатель собственной галереи. Он процветает, открывая неизвестных художников и получая сумасшедшую прибыль после их признания.– Впрочем, доходы всегда носили случайный характер, и они очень надеются, что «Рок-Стар», принесет им полную финансовую самостоятельность. Все деньги вложены в «Ангельский отдых». Беспокоит только их чрезмерное великодушие. Гай постоянно помогает нуждающимся художникам и много внимания уделяет благотворительности.– Гай, Гай, смотри не кивай, – сказал Лизандер. – Ну, поскольку супруги переехали в Парадайз, Гай может занять свое место во всех этих комитетах по «Сохранению сельского кобелирующего дворянства», а ты будешь проводить свободное время в постели со мной.– Почему ты так быстро едешь? – завопила Мери-голд, когда, едва избежав столкновения с приближавшимся автобусом, Лизандер на бешеной скорости свернул направо, на Фонтейн-стрит.– Потому что до ужаса хочу трахнуть тебя до того, как придет домой Ферди.Поприветствовав рукой двух геев на балконе напротив, Лизандер впихнул подопечную в квартиру.Времени им хватило. Мериголд уже переодевалась, а Лизандер смотрел по телевизору «Истэндерз», хихикая над почтовой открыткой с изображением Эйфелевой башни и подписью «ШТУКАТУРИЛИ В ПАРИЖЕ», отправленной ими Ферди, в то время как пришел сам Ферди с новым темно-голубым костюмом в полоску для Лизандера, сшитым Дугласом Хейвордом.– Они там все с ума сходят по черной коже и мужским рубашкам. Так что ты еще лучше будешь выглядеть, – говорил Ферди, поправляя голубой шелковый галстук на Лизандере.– О, Лизандер, – раздался возглас Мериголд с лестницы. – Я же никогда в костюме тебя не видела.– Все подумают, что я его спер, – Лизандер украдкой рассматривал себя в зеркале холла.– Ты выглядишь сногсшибательно.Это было правдой. Хорошие портные могут так спрятать чересчур выпирающий живот, подчеркнуть ширину плеч и удивительную гибкость фигуры. На Лизандере костюм словно танцевал.– Ну спускайтесь, Мериголд. Давайте и вас осмотрим, – приказал Ферди. – О Боже, – у него перехватило дыхание, – вы неплохо потрудились.Вниз по лестнице шагали великолепнейшие ноги, обтянутые черной сеткой. Выше были надеты черные шорты, подаренные на Валентинов день Лизандером, белая шелковая блузка, а на плечи накинут тоже черный бархатный пиджак.Встретив Мериголд у лестницы, Ферди взял ее руку и поднес к губам.– Вы потрясающе выглядите, – медленно произнес он. – Лицо и тело Мерилин Монро на ногах Марлен Дитрих.– Ну что вы, Ферди, спасибо. Лизандер завопил:– Ты-таки влезла в мои черные шорты! – А посмотрите, что я взял напрокат у Картье и что якобы подарил вам Лизандер.Ферди приколол на отворот черного бархатного пиджака бриллиантовую брошь в форме ключа.– Ну а теперь снимите обручальное кольцо и вся сияйте от счастья.– Как это странно, не быть женой, – сказала Мери-голд, стягивая кольцо с огромным бриллиантом и пряча его в сумочку. – Я так старалась быть светской супругой. Носила блузки с длинными рукавами а-ля Джеггер и никогда не курила слишком много, не зевала, не бранилась. Всегда читала «Биллбоард» и «Граммофон», чтобы уметь вести разговор с обозревателями и дистрибьютерами. И даже пыталась полюбить Гранд Опера.– Ну все, пора, – Ферди расстегнул пару пуговиц на ее шелковой блузке. – Посмотрим, насколько сильно вас пришибла Никки.– Не волнуйся, – успокаивал ее Лизандер, видя, как Мериголд затрепетала от одного имени соперницы. – Я весь вечер буду неразлучен с тобой, и все мужчины захотят того же, ведь ты так прекрасна. 11 Единственная, кто не одобрял платы за вход на вечеринку, проходившую в одной засекреченной фильмостудии в Сохо, была сама Джорджия Магуайр. Гай, у которого уважение к точности стояло на втором месте после набожности, уверенный, что жена придет минут за двадцать до начала, не обнаружил в помещении никого, кроме техников, поправлявших прожектора на стремянках и менявших свисавшие с потолка фильтры в осветительных устройствах.Напоминая о теме альбома, посреди комнаты возвышалась большая гора из папье-маше. В одном углу помигивал картонный маяк. Вдоль стен были расставлены ловушки для омаров, с которых свисали рыбачьи сети, игрушечные морские коньки со светящимися глазами и связки водорослей, начинающих попахивать.Мониторы демонстрировали тот самый клип, в котором Джорджия красиво покоряла вершину. Девушки из обслуги, напоминавшие Джорджию шестидесятых, были одеты в матроски из джерси и расклешенные брюки. Они шуршали камешками и песком, которыми устлали пол, готовили ромовый пунш и разносили стаканы. Буфетчики, приглашенные для сервировки стола с продуктами моря, выползли из кухни, вытирая с фартуков креветочный сок.– Это все прекрасно. Но была бы я еще настолько изящна, чтобы могла надеть это платье с горизонтальными полосками! Как же у тебя много хлопот.Обаятельная, осыпаемая лестью Джорджия промчалась в слезном возбуждении, раздавая автографы, затем негромко сказала, обращаясь только к Гаю:–И ведь никто не придет.Затем, поскольку Гай ее торопил, стремительно скрылась в женской уборной.К ней сразу присоединилась девушка в темно-голубом бархатном платье с воротником, которое прикрывало грудь и внизу доходило до середины икр, в туфельках на спокойных каблучках. Белокурые волосы, собранные черной бархатной лентой в пучок, выразительный длинный нос и тонкое лицо с бежевой кожей создавали отчетливый образ волка из «Красной Шапочки», пытающегося выдать себя за Алису в Стране Чудес.– Привет, Джорджия, – произнесла блондинка глубоким, поставленным голосом. – Я Никки, секретарша Ларри Локтона. Мы с вами встречались в нашей конторе.– О, точно, – ответила Джорджия. – Рада тебя видеть. Господи, как я волнуюсь.«Во всяком случае, не больше меня», – подумала Никки, трясущимися пальцами стараясь смягчить тона теней для век.С тех пор как Ларри на прошлой неделе встретился с Мериголд, он стал чужим и раздражительным, а уикэнд с его сыновьями был просто погибелью, даже если не считать испорченного нового кремового ковра. Ситуацию усугубила утренняя статья в «Дейли Мейл» о стремительных карьерах, ломающихся при разводе с женами ради любовниц. И потому сегодня вечером Никки поставила задачу выглядеть женой даже больше, чем Мериголд.Джорджия, ненавидевшая болтовню во время подготовки, занималась новой прической, которую придумал Гай, пытавшийся изменить ее хипповый образ шестидесятых годов. И единственным желанием сейчас было, чтобы эта глупышка, разглагольствовавшая, ничего не понимая, о чудаках Парадайза, ушла.– Заходите, если опять будете в тех краях, – проворчала Джорджия.Это был стандартный ответ назойливым поклонникам. Она бы умерла, если бы ее приглашения действительно принимали.– Это очень приятно, Джорджия, – сказала Никки. «Плохо же ты себе представляешь, – подумала она, – что я собираюсь стать твоей соседкой и женой продюсера твоих записей, способного опровергнуть твои дутые успехи». Затем она громко добавила:– Я умираю от желания познакомиться с Раннальдини, а вы?Ненадолго Джорджия вышла из транса.– Я и забыла, что он должен прийти, – ответила она.– Говорят, маэстро коллекционирует женщин, как герцоги охотничьи трофеи, – сплетничала Никки, поправляя подвязки, поддерживающие ее намеренно-супружеские коричнево-мускатные чулки.Конечно, не этим она привлечет Раннальдини. А эдак с годик погодя, как любовница из «Парадайз-Грандж», вернется к своему обычному сексуальному имиджу: в черной коже, с взъерошенными светлыми волосами.Очарованный большой порцией «Беллз» от официанток, Гай Сеймур расставлял бокалы, раскладывая пресс-релизы, и радовался, что в книгу гостей вписали имена многие представители прессы. В это время ворвался Ларри Локтон.«Господи, он же выглядит нелепо», – подумал Гай.Ларри был одет в черный кожаный жакет и белую рубашку поверх черных джинсов. Несколько дюймов, добавленных к росту высокими каблуками черных ковбойских башмаков, сводили на нет массивные украшения, завивающиеся колечками черные волосы каскадом ниспадали на воротник и потный лоб.– Что бы ни случилось, все записывать, – прорычал он, устраивая пресс-службу «Кетчитьюн» у стен.– А у нас здесь уже масса представителей солидных органов, – успокаивающе сказал Гай, прочитав список репортеров, ведущих страницы светской хроники в «Скорпионе» и «Санди Таймс».– Чем больше, тем для нас лучше, – огляделся Ларри. – И все они прибежали потаращиться на Раннальдини.Затем он отвел Гая подальше от репортеров и сообщил:– Этот нахал позвонил мне, когда я прибыл на Олд-Комптон-стрит, и сказал, что его не будет, поэтому я спешу предупредить.Раннальдини, продолжил он, отдыхал от лондонского «Мет» и делал фильм о «Дон-Жуане», но сегодня в полдень должен был прилететь для участия в вечеринке. Вместо этого он позавчера вернулся тайком, чтобы сделать сюрприз своему «Мет», игравшему Девятую симфонию Бетховена в «Фестиваль-Холл» под управлением приглашенного дирижера Освальдо.– Освальдо же слишком хорош, чтобы нравиться Раннальдини, – бушевал Ларри, схватив одну из двух порций виски, налитых Гаем. – Ну и Раннальдини влез в первый ряд и сидел с каменной физиономией и закрытыми глазами до того момента, когда должны были запеть звезды. И тут гордо удалился, приведя всех в замешательство, да еще заявив случайно подвернувшемуся репортеру из «Ивнинг Стандарт», что просто не в состоянии дольше это слушать.– Разумеется, «Стандарт» все напечатал, а верный своей траханой привычке избегать неприятностей, Раннальдини самолетом умотал в Лос-Анджелес от суматохи и приема Джорджии. Этот ублюдок не нашел в себе мужества позвонить мне, даже когда отдыхал у Ирландского моря. И Китти не знает, куда он смылся. Сама же сейчас придет.Ларри, впрочем, и рассердиться не мог как следует. Он, или, скорее, «Кетчитьюн», потратил на Раннальдини огромные деньги, рассчитывая на его дружбу. Никки же, любительница потрахаться со звездами, до смерти желала познакомиться с директором, и, кроме того, Ларри нуждался в моральной поддержке, если Мериголд удастся переиграть свою соперницу.Их беседу с Гаем прервал фотограф из «Скорпиона», обремененный фотокамерой.– Первые материалы вот-вот пойдут в печать. Когда вы ожидаете Раннальдини?Ларри уже открыл рот, но Гай ответил за него:– С минуты на минуту. Вы же знаете, какое большое движение.Затем Ларри пробормотал:– Уж коли пресса здесь, давайте ее использовать. А где же Джорджия? – поинтересовался он, вдруг вспомнив, что альбом готов к выпуску.– В нужнике, штукатурит физиономию, – сообщил Гай.Ларри побелел:– Там же Никки.– Черт! Надеюсь, она нескажет Джорджии, что у тебя с ней?– Обещала не говорить, – произнес Ларри мрачно. – Но она же неуправляема. Я веду миллиардное дело, весь день отвечаю на телефонные звонки, а Никки ходит в парикмахерскую и набивает брюхо пирожными.– Я вытащу Джорджию, – сказал Гай, срываясь с места, – а ты не давай Никки напиваться. Это на баб сильно действует.– Как дела с «Рок-Стар», Ларри? – вопрос «Дейли Мейл».– Бьет все рекорды. Мы уже вышли на массовый выпуск и допечатку тиража, – бросил Локтон, скрываясь в мужской уборной.Вряд ли можно было найти более делового человека, чем Ларри. Он не болтал и умел полностью концентрироваться на своих интересах, и сейчас был целиком сосредоточен на проблеме Никки и Мериголд. Произнесение речи представлялось ему еще одним кошмаром. Вся существующая практика его ничему не научила, и теперь он просто переписывал черновик, подготовленный отделом по связям с общественностью.Подойдя к женской уборной, Гай проревел:– Ради всего святого, сейчас же выходи, Панда, – назвав Джорджию по прозвищу первых дней их знакомства, когда он с большим трудом выдерживал вид ее темно-коричневых подведенных черным глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45