– У него был порядочный портной».
В коридоре пришлось поспешить – Браун не мог рисковать. Но счастье ему улыбалось: вокруг ни души, для стычки Бекман выбрал самый глухой час перед рассветом. Скорее выбраться из коридора, на палубе будет легче. А там, на палубе, нетрудно изобразить падение за борт. Будет походить на несчастный случай. К тому времени, когда хватятся Бекмана, от тела не останется и следа. Судно расстанется с ним, как с вчерашними отбросами.
«Но теперь уже нет дороги назад. Прощай, Юджиния, прощай, домик с живой оградой и коляской, запряженной пони в переулке. Не выйдет обосноваться на одном месте, не будет тихой жизни. Я убираю Бекмана и остаюсь, каков я есть. Убираю Бекмана, и приходит конец мечтам». «Но это и было мечтой, и ничем другим, – возразил другой голос. – Мечта. Тигру не сменить своей полосатой шкуры, тебе тоже».
Браун протащил тело Бекмана через выход на верхнюю палубу и подкатил к перилам у борта. «Все нужно сделать наверняка, – напомнил он себе, – чтобы потом не произошло внезапного воскрешения мистера Огдена Бекмана и не рассказывали сказок о чудесном спасении утопающего проходящим этим же курсом кораблем».
Браун вытащил из потайного кармана в брючном ремне осколок отточенного, как бритва, и заостренного, как кинжал, стекла. Это был старый прием – осколок стекла в сердце, рана незаметна, не больше следа от булавочного укола, а орудие убийства полностью поглощается телом жертвы. «Получай свое, мистер Огден Бекман», – произнес про себя Браун.
Он поднял осколок, блестящий, тонкий, в предрассветном освещении он казался почти изящным, как сосулька. «Смерть может прийти с шумом, с грохотом, как при охоте на дикого кабана, – подумал Браун, – или медленно, как раскатистый свист по пустынным холмам; она может налететь, как ведьма с метлой, или безмолвно сидеть, поджидая своего часа у твоих ног».
Он нажал на стекло, и оно плавно, не встречая никакого сопротивления, вошло в тело Бекмана, как лопата в свежий чернозем или ложка в яблочный мусс. Он очень хотел, чтобы на этот раз не было такой легкости. Он очень хотел, чтобы сделать это оказалось сейчас намного труднее. Но получилось, заученно, рефлекторно, в один момент, без лишних раздумий. Браун надавил на грудь Бекману, чтобы острие вошло поглубже.
Сделав это, он перевалил тело за борт. Звук от удара тела о воду заглушили шум машин и плеск волн. Он получился не громче всплеска воды в деревенском пруду. Браун встал, отряхнул колени и подождал, оглядываясь по сторонам.
Есть вещи, которые никогда не забываются.
ГЛАВА 23
Но как мог Огден выпасть за борт? Его должен был кто-нибудь увидеть? Ночной вахтенный или кто-нибудь еще». Юджиния пристально смотрела в воду. Внезапно волны стали злыми, как человеческие лица. Во все стороны, куда бы ни посмотрела, она видела злобную толпу. Казалось, «Альседо» находился во власти стихии и был беззащитен, словно гувернантка с тележкой и перепуганным пони. – С таким же успехом это мог быть кто-нибудь из детей, один из моих детей, – попадает под перила, скользнет в воду, никем не замеченный, и так там и останется».
– Мы не можем повернуть и поискать? Юджиния смотрела по очереди на мужа и на Брауна, не обращая внимания на капитана Косби.
– Разве так обычно не…
Но все трое выступали единым облаченным в синее фронтом. «Зачем Джордж напялил на себя этот дурацкий наряд яхтсмена? – внезапно пришло в голову Юджинии. – И именно сегодня. Совершенно неуместный костюм. Это костюм виноват, для него это самое главное. – Вспомнив это слово, она еще больше рассердилась и отвернулась, чтобы не видеть праведно расправленных перед нею плеч трех мужчин. – Один из моих детей», – повторила она. Эта мысль крепко привязалась к ней.
Джордж ответил жене не сразу. Тут нужно было подумать о многом. Прежде всего, исчезновение Огдена – что это такое? Злоумышленный акт или несчастный случай, и имеет ли это значение? И есть ли до этого дело ему, Джорджу? Затем возникает деликатнейший вопрос о виновности или, по меньшей мере, ответственности. Потом щекотливая проблема Борнео: в какой степени и на чем скажется такой несвоевременный переход Бекмана в мир иной?
Джордж неотрывно смотрел на океан, и по выражению, его лица ничего нельзя было прочитать. «Господи, – думал он, – она слишком много хочет, от цивилизованного человека нельзя требовать, чтобы он так много думал, даже не выпив утреннего кофе».
– Нам его не найти, – проговорил Джордж наконец. Он побоялся взглянуть на жену.
– Если позволите, мэм.
Капитан Косби хотел успокоить Юджинию, хотя сам был очень сильно встревожен. За все годы морской службы он не потерял за бортом ни одного человека. Да еще в самую спокойную погоду, повторял и повторял он про себя. Слыханное ли это дело?
– Если я могу пояснить, то, с точки зрения практики судовождения, ваш муж совершенно прав. Мы никогда не найдем мистера Бекмана. Даже если бы он оставался жив, мы бы не смогли…
– О, какой ужас! – воскликнула Юджиния. – Брошен на произвол судьбы! Это все равно, что мы сами выбросили его за борт! Как можно так? А если бы это был…
Юджиния поняла, что еще немного, и она разрыдается. Этого еще не хватало, плакать по Огдену Бекману. Но Бекман в данном случае был равносилен чему угодно: стулу, корзинке для провизии, пачке писчей бумаги, пакетам для чистого белья. Все имеет душу, и ничего не выбрасывают просто так, от скуки.
Юджиния вдруг качнула головой, Джордж с капитаном Косби расплылись перед ее глазами и стали одним смазанным лицом, а Джеймс сделался бруском дерева.
– Что, если один из…
Джорджу до нельзя хотелось, чтобы жена наконец унялась. Ее ни на чем не основанные страхи совершенно выбивают его из колеи. Это же не был кто-то из ребят, и совершенно ни к чему разыгрывать мелодраму. Она точно так же металась в Африке, и смотрите, что получилось. Поль чувствовал себя отлично, вернулся из сафари подросшим, окрепшим мальчуганом, а мать его тем временем провалялась в постели с сотрясением мозга.
– Благодарю вас, капитан. Это все, – твердо произнес Джордж.
Он уже отряхнулся от прошлого и вернулся к настоящему. Бекмана нет, и никто ничего не может по этому поводу предпринять. Неприятная история, но такова жизнь. Если он сначала не утонул, то акулы довели дело до конца. А если ему удалось не расстаться с жизнью, «Альседо» ни за что не сможет его найти. Это все равно, что искать иголку в стоге сена.
– Что вы пытаетесь скрыть?
Юджиния не могла ничего поделать с собой, слова сорвались с языка прежде, чем она успела их остановить, но никто из мужчин не ответил. Они поджали губы, подобрали большие пальцы в ботинках, смотрели прямо перед собой и молили Бога, чтобы этот вопрос испарился.
– Тут дело совсем не в том, что мы что-то скрываем, Юджиния, – в конце концов ответил Джордж. – Мы просто ищем объяснения, какого-нибудь разумного выхода из создавшегося щекотливого положения.
Лучшего ответа не придумаешь. Джорджу не хотелось давать волю своему настроению, но все это ему чертовски надоело. Сцены, которые устраивает Джини, мягко говоря, сводят его с ума.
– Благодарю вас, Косби, – повторил он. – Вы нам очень помогли.
– Хорошо, сэр, – капитан Косби не уходил. Ему хотелось изложить свою версию, по которой дело выглядело так: Бекман поднялся один на палубу, когда она была очень скользкой. Он был в приличном подпитии, споткнулся, ударился головой. Но понял, что миссис Экстельм не в состоянии продолжать этот разговор.
Смерть – не очень подходящая тема для разговора с женщиной, сказал он себе. Такие дела требуют крепких нервов, решил Косби. Прекрасный пол – хрупкий сосуд.
– Очень хорошо, сэр. Мэм. – Капитан Косби отвесил два неловких поклона и направился к капитанскому мостику. Он выглядел выше ростом и строже, как будто своей смертью Бекман оказал его судну большую честь.
Юджиния даже не посмотрела вслед капитану, для нее он был просто одной из синих фигур, которая отделилась от своих близнецов. «Что они скрывают? – снова подумала она. Потом она вспомнила предыдущий вечер – пустую каюту, корабельный трюм, желтый свет, который очертил границу ее мыслям. – Где я находилась, когда Огден упал за борт? С Джеймсом? Или спокойно свернулась калачиком в своей постели?»
Юджиния не смела взглянуть на издевательски поблескивавшие волны или на палубу, которая была частью того, что не выполнило своего долга. Если на судне ничего не предусмотрено для предотвращения таких случайностей, то о какой безопасности может идти речь.
– Должны же мы что-то предпринять, – не унималась Юджиния. Эти слова она произнесла для себя в той же мере, как и для Джорджа.
Это обвинение было для Джорджа последней каплей. Мало того, что она обвинила его в обмане, хотя откуда у нее появилось такое представление – Джордж не мог сообразить. К тому же она хочет приклеить ярлык неумейки… В общем, это было последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Его свалили в одну кучу с Брауном, наемным работником, которого в любой момент можно выкинуть за дверь. Это же несправедливо.
– Вот именно этим я и занимался последний час, моя дорогая. – Судя по тону, которым он произнес эти слова, в нем все больше закипало недовольство. Можно было подумать, что это отец, увещевающий дурочку-дочь. – Согласен, что происшедшее – самая страшная трагедия, но, боюсь, что принимать решение здесь будут головы поумнее.
Джордж хотел взять жену за руку. «У Джини это в конце концов пройдет, – сказал он себе. – Погладить по руке, и все будет в порядке». Но то ли Юджиния отодвинулась, то ли корабль дал крен, но рука Джорджа повисла в воздухе.
– Мы устроим на баке прекрасную панихиду, – сказал он и незаметно засунул пальцы обратно в карман. – Боюсь, это все, что мы можем сделать.
Джорджа обуревал целый клубок эмоций, и не последней из них было ликование. Первое ощущение, которое он испытывал, было похоже на то, что чувствует ребенок, которого выпустили побегать по магазину игрушек. Потом его охватил страх, но не потому, что его поймали за руку в коробке с мятными лепешками, а потому, что он оказался один во всем помещении. «Саравак, – сказал он себе. – Я должен провести весь этот мятеж сам. Так что трудно сказать, хорошо или плохо, что Бекман умер».
Джордж представил себе, какой шум поднимется дома: телеграммы, ультиматумы, поток писем. Эта картина на мгновение захватила его. Он видел себя победителем, с честью справившимся с ураганом событий и в решительный момент сказавшим последнее слово, но одновременно другая мысль заставила его задуматься. «Если устранение Бекмана с моего пути открывает передо мной новые горизонты, то кто еще может от этого выиграть?»
– Вы еще никак не высказались, лейтенант, – обратился он к Брауну. – Наверняка у вас есть какое-то мнение. Кажется, у всех других оно есть. Включая мою прелестную жену.
Последние слова прозвучали, как выговор, однако Юджиния пропустила их мимо ушей.
– Боюсь, сэр, что нет, – ответил Браун. – Если не считать времени, когда мы встречались в официальной обстановке, я мало виделся с мистером Бекманом.
– В самом деле? – Джордж уловил ложь, но опровергнуть ее было нечем. Эта ложь напомнила ему, что дело – прежде всего. – Значит, вы не видели вчера вечером мистера Бекмана? – добавил Джордж. Когда он задавал вопросы, то чувствовал себя боссом.
– Только пока играли в карты. Мне кажется, мы тогда разошлись по своим комнатам. Там были еще Уитни и доктор.
Браун отвечал как по писанному.
«Разошлись по своим комнатам» – резануло Юджинию, это было так не похоже на Джеймса. Мысль, что здесь что-то нечисто, опять засверлила в ее голове, однако, просто невозможно было придумать, что Джордж с Джеймсом могут замышлять против нее.
– Джордж, – вмешалась она в их разговор, – все эти разговоры ничего нам не дают. Нам нужно плыть назад и поискать Огдена. Другого не остается. Капитан Косби может провести корабль по точному курсу… У него есть для этого карты и инструменты…
– Здесь, моя дорогая, не дорожка в парке. Здесь не найдешь следа по хлебным крошкам, – снисходительно ухмыльнулся Джордж. Он хотел было улыбнуться Брауну через голову жены, но у того было каменное выражение лица.
– Я не ребенок, Джордж, – ответила Юджиния. – И нечего обращаться со мной как с маленькой.
– У меня нет никаких сомнений в том, что мистер Бекман больше не страдает, – вмешался Браун. Он говорил спокойно, уверенно, не шевельнувшись, но никак нельзя было назвать его вялым или апатичным.
Юджиния всматривалась в его лицо. Глаза как бы подернуты туманом. Юджиния подумала, что они выглядят ледяными, в их голубизне не отражались ни ее собственное лицо, ни волны, ни корабль, ни сияющий день. Его глаза как бы жили отдельно от него, своей собственной жизнью. «Больше не страдает», – повторила она про себя, затем поняла: ну, конечно. Джеймс все это видел – и корабль, захваченный жестоким штормом, и то, как друга смыло за борт. Я должна показать, как я его понимаю. Он этого ждет».
– Я думаю, – ответила она, – было бы жестоко не показать ему своего сочувствия.
– Браун прав, Джини, – подхватил Джордж добродушным тоном, который означал: не о чем тревожиться этой миленькой головке. – Лучше, если Огден сразу утонул.
Юджиния отвернулась от обоих мужчин и стала смотреть на воду, сине-желтые пространства могучих течений Индийского океана. «По этому морю несет кокосовые орехи и стволы деревьев, – сказала она себе, – скорлупу ратана, ветви бетеля и бивни нарвала – то, что в одной земле привычно и повседневно, а в другой сказка, миф, предмет поклонения. В Африке царьки высоко ценят морской кокос как средство против ядов, вполголоса передают друг другу тайны о лесах, которые не видел ни один человек, а по другую сторону океана этот маленький неприметный фрукт валяется под ногами. То же самое и с бивнем нарвала. Его считаю рогом единорога – в легендах он рождается заново, получает другое имя и превращается в священный амулет, о чем никто на его родине и слыхом не слыхал. Огдену Бекману, возможно, удалось доплыть до какого-нибудь неоткрытого еще островка, остаться в живых – и его потомки могут создать новую расу – или, вполне допустимо, его уже нет в живых».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85