Родился он в этих краях в семье учителя. В двадцать девять лет его уже назначили начальником отдела. Это было его первое серьезное дело. Шатори подозвал к себе Чупати и сказал, что майор Бокор считает весь этот шум напрасным, так как он голову дает на отсечение, что через границу ни одна живая душа не переходила ни в ту, ни в другую сторону.
– Тебя не удивляет поведение собаки лесника? – спросил Шатори у Чупати.
– Наверное, с ее хозяином что-то случилось… Может, несчастье какое…
– А Кантор может его найти?
– Попытка не пытка, товарищ начальник…
– В доме ничего подозрительного не обнаружено, так что вся надежда только на твоего Кантора.
Габор Бакша после смерти жены уже четыре года жил один-одинешенек в лесном домике. Два раза в неделю к нему приходила старушка по фамилии Кутине, которую он полушутя-полусерьезно называл бабушкой Шари. Бакше было уже за пятьдесят. У него были дети, но все они, став взрослыми, разъехались по стране кто куда, завели собственные семьи. Сыновья раз в году навещали отца, приезжали вместе с женами и детишками. На это время в доме лесника воцарялись веселье и шум.
Старику оставалось до пенсии года три, или, как он любил говорить, тысячу дней. Выйдя на пенсию, он решил жить по очереди то у одного сына, то у другого. У какого особенно понравится, у того и совсем останется. Сыновья решили, что отец сам выберет, у кого ему жить. «Глупые какие! – думал о сыновьях старик. – Не понимают, что они все одинаково дороги мне».
В то утро он позвонил начальнику погранзаставы и сказал, что сходит проведать один участок в лесу и часам к двенадцати будет дома. В тот день у начальника заставы были именины, и лесник пригласил его к себе на обед. Бакша никогда никуда не опаздывал. Лесные дороги и тропки он знал как свои пять пальцев и мог рассчитывать время довольно точно. Единственным живым существом, которое ни на шаг не покидало лесника, была собака Памач.
Лесник решил ружье с собой не брать. Памач, увидев, что у Бакши нет ружья, затявкал и побежал из сеней в комнату, где на стене висело ружье. Лесник всегда обращался с собакой, как с человеком, подолгу разговаривал с ней, и та, казалось, прекрасно понимала его.
– Сегодня я ружье не беру. Ни к чему оно нам, – объяснил лесничий собаке.
Бакша уже целую неделю не был на участке, который прилегал к селу Орфалу и являлся собственностью целого коллектива. Частники, как известно, народ ненадежный: получат разрешение на порубку пяти деревьев, а возьмут да и вырубят десяток.
По дороге лесник заметил, что надвигается гроза. На месте, предназначенном для вырубки, не было ни одной живой души. «Видать, грозы испугались и все разбежались по домам», – подумал лесник.
Загремел гром. Лесничий и сам подумал о том, где бы ему укрыться на время грозы. Он вспомнил, что на скале есть старое развесистое дерево, под густой кроной которого вполне можно укрыться от ливня.
Едва Бакша успел подойти к дереву-великану, как полил ливень. Памач, испуганный грохотом грома и блеском молний, прижался к стволу дерева. Однако ливень был короткий и кончился так же неожиданно, как и начался. Через четверть часа дождя как не бывало, лишь с листьев деревьев срывались капли.
Посмотрев на небо, Бакша произнес:
– А дождь, пожалуй, опять будет. – И, уже обернувшись к собаке, добавил: – Ну, пошевеливайся, Памач.
Когда они дошли до большой просеки, Памач вдруг ни с того ни с сего начал подозрительно принюхиваться.
– Ну, что случилось, дружище? – Лесник остановился.
Собака свернула с просеки и побежала вниз, по направлению к долине. Вскоре пес нашел мешочек с грибами и громко залаял, подзывая к себе хозяина. Бакша пошел на лай и вскоре наткнулся на человека, который лежал на земле не шевелясь.
Лесник встал на колени и перевернул человека вверх лицом. Он узнал в нем своего знакомого Балинта Кару, лесоруба. Рот у него был полуоткрыт и в нем пузырилась кровавая пена. Лесничий постоял несколько секунд, думая, что делать. Он вспомнил, что неподалеку отсюда стоит небольшой охотничий домик, в котором весной жили сезонные рабочие. Там и аптечка имеется, так что первую помощь всегда оказать можно.
Подняв лесоруба, лесник направился к охотничьему домику. Идти пришлось с полчаса. Прислонив больного к крылечку, лесник пошел к двери, но вдруг вспомнил, что ключа от домика он с собой не взял. Однако, взглянув на дверь, Бакша увидел, что замка на двери нет.
«Неужели бригадир лесорубов, уходя, забыл запереть дверь?» – удивился лесник. Однако долго раздумывать было некогда: нужно было скорее оказать лесорубу первую помощь, и лесник вошел в домик. Памач тоже вошел, но через секунду он как угорелый со страшным визгом выскочил из него и бросился со всех ног в лесную чащу.
– Сложная обстановка, – громко сказал Чупати.
– А у нас простой не бывает. У нас всегда сложная, – заметил майор и попросил у старшего лейтенанта карту района.
«Сколько ни разглядывай эту карту, дело от этого яснее не станет», – подумал про себя Чупати.
– Товарищ майор, разрешите пустить собаку по следу? – спросил сержант.
– Подождите!
– Приступай потихоньку, – тихо сказал Чупати Шатори.
Чупати, позвав Кантора, пошел к дому лесника. Войдя на кухню, сержант снял с гвоздя пальто лесника и положил его Кантору на нос. Ни на кухне, ни в комнате не было никаких следов драки или чего-нибудь подобного. В комнате сержант подвел Кантора к кровати лесника, и пес сунул нос под подушку, от которой шел самый «густой» запах, который трудно было спутать с любым другим запахом. Кантор дал знать хозяину, что он готов идти по следу.
В сенях только что закончилась дискуссия над картой.
– Быстро, за мной! – сказал Чупати, так как начал накрапывать мелкий дождичек.
Кантор с облегчением вздохнул, потому что ждать он не любил. Для него сейчас не существовало ничего на свете, кроме одного-единственного запаха, который вел его к цели.
Глинистую почву развезло от дождя. На такой почве росли преимущественно ели да кое-где одинокие дубы. Вскоре Кантор свернул с дороги на усыпанную хвоей тропинку. В носу приятно пощипывало. Сегодняшняя работа казалась Кантору не работой, а просто приятной прогулкой. Пес бежал легко и бодро, задрав кверху хвост. Запахов сейчас в лесу было не так уж много, всего десятка два-три, однако запах человека заметно выделялся среди прочих лесных запахов. Этот нужный Кантору запах дождь еще не успел смыть, а исходящий от земли теплый пар только усиливал его.
Постепенно стало прохладнее. А когда взобрались на склон горы, дождь совсем перестал. Майор с радистом где-то отстали. Чупати это вполне устраивало: по крайней мере мешать не будут.
Старший лейтенант-пограничник шел позади старшего сержанта.
– Ну и что ты скажешь об этой истории? – дружелюбно спросил он Чупати.
– Пока могу сказать только то, что след хороший и Кантор уверенно идет по нему.
Чупати спросил старшего лейтенанта, откуда он родом, тот засмеялся и ответил:
– Из Сегеда.
– А я, можно сказать, местный.
Шли, приноравливаясь к темпу, который задавал Кантор. Когда подошли к обрыву, майор приказал остановиться и подождать отставших.
Майору вся эта история была не по душе: он считал, что, пока они тут лазят по горам, лесник давным-давно сидит у себя дома.
– Где мы сейчас находимся? – спросил он у пограничника.
– У высоты с отметкой триста десять.
– Вызовите по радио центр, – приказал майор радисту.
Когда связь была установлена, Шатори первым делом спросил, не вернулся ли лесник домой. Ему ответили, что не вернулся. Одновременно майору доложили о том, что в районе запеленгована неизвестная рация. Точных координат радиопередатчика пока установить еще не удалось, но она действует, как мы установили, не далее чем километрах в десяти.
– Вот черт! – выругался майор.
– Можно двигаться дальше? – спросил Чупати.
– Можно, только не бегите как угорелые.
После небольшой передышки Кантор бежал еще бодрее.
– И чего старику понадобилось в этих краях? – удивился пограничник, увидев, что Кантор свернул к селу.
– А далеко ли отсюда до села? – поинтересовался Чупати.
– Километра три будет.
Кантор бежал бодро. Он почти не обратил внимания, когда у него чуть ли не из-под носа выскочили из кустов два перепуганных зайца. Дорога пошла под уклон, и Чупати стал сдерживать собаку, боясь, как бы она не сорвалась в пропасть.
«А если лесник сорвался в пропасть и разбился? – мелькнула у Чупати мысль. – Но вряд ли бы Кантор не почувствовал этого». Сержант внимательно посмотрел на своего друга, но тут же успокоился: у Кантора был такой вид, как будто он хорошо знает, что делает.
Вскоре они вышли на небольшую поляну. Слева тянулись совсем свежие порубки. Кантор направился к свежесрубленным стволам, не спеша обнюхал каждое бревно и пошел дальше на запад.
– Здесь вполне мог проходить лесник, – заметил Шатори.
– Никаких происшествий здесь не было, – сказал уверенно сержант, понимая, что Кантор просто нашел место, где останавливался лесник.
– Да, старик вчера говорил, что он хотел заглянуть на вырубки, – заметил пограничник.
– Наверное, гроза разогнала всех лесорубов. – Чупати тяжело вздохнул.
А Кантор снова потянул их к лесу. Вскоре он привел хозяина к громадному дубу.
– Значит, мы на верном пути.
Офицер-пограничник посмотрел на карту:
– Видимо, отсюда старик направился домой по западному склону горы.
– А что, этот путь короче?
– Немного.
Стрелки на часах показывали без четверти пять. А в семь часов уже начинает темнеть. За два с половиной часа, хорошо зная все тропки, можно было дойти до села Раба. Чупати вспомнил, что в дорогу он не взял с собой даже пачки печенья.
«То ли дело другие, отработали свою смену и отдыхают себе спокойно дома, ни о чем не думают, разве что о том, в какую корчму сходить вечером. А я должен таскаться по горам, по грязи…»
Перешли через просеку. Внизу виднелась блестящая лента реки. Если бы Чупати явился сюда как турист, то он, возможно, нашел бы эти места красивыми, а сейчас ему было не до красот природы.
Кантор с силой рвал поводок.
– Иду, иду! – успокоил его хозяин. Снова начал моросить дождь.
Солдаты стали уставать: как-никак в быстром темпе прошли километров десять по сильнопересеченной местности. Радист мужественно тащил на спине двадцатикилограммовую рацию.
Совершенно неожиданно Кантор остановился и замер на месте. Чупати наклонился и, вынув из сумки лупу, стал разглядывать землю. Кантор обнюхивал коричневое пятно величиной с ладонь.
– Кровь, – проговорил Чупати, обращаясь к приблизившемуся Шатори. – Хорошо еще, что ее не смыло.
– Ну, что тут случилось? – спросил майор.
– Обнаружено пятно крови, – доложил Чупати.
Кантор тем временем притащил откуда-то из кустов небольшой мешочек, в котором лежали три гриба.
– Грибы! – Один из пограничников с любопытством осмотрел их.
– Что, по вашему мнению, здесь произошло? – спросил майор, обращаясь к Чупати.
– Убийство.
– А где же тогда труп? – Майор был явно в растерянности.
А Кантор и Чупати уже внимательно оглядывали каждый куст в радиусе пятнадцати – двадцати метров. Однако ничего нового обнаружить не удалось. Вернувшись на место, где было обнаружено пятно крови, Чупати завернул мешочек с грибами в газету и сунул себе в сумку. Он ломал себе голову над тем, что же здесь, на этом месте, произошло. Убили лесника? А куда же делся труп убитого?
Кантор решительно пошел по тропинке. Через несколько метров Чупати заметил странный след на земле. Он остановился.
– Здесь кого-то тащили по земле, – сказал он Шатори.
Следы привели к небольшой вымоине, наполненной дождевой водой. На другой стороне вымоины Кантор свернул направо. Метров через триста след исчез. Кантор повернул направо.
– Довольно странно, – заметил Шатори, остановившись, чтобы закурить. – Если лесника действительно убили, то преступнику, сделавшему это, было выгоднее всего бросить труп в вымоину. Зачем его потащили дальше, ну, скажите, зачем?
– Как вы полагаете, сколько тут прошло человек?
– Только один, – ответил криминалист.
– Гм, – хмыкнул следователь, недоумевая.
Кантор снова вывел всех на тропку. На миг он остановился, принюхался: к главному запаху примешался какой-то другой. Пес обнюхивал траву и даже не оборачивался на голос Чупати.
– Сейчас мы двинемся в направлении охотничьего Домика, – шепнул Чупати на ухо офицер-пограничник, приказав солдатам держать оружие наготове.
Через четверть часа вся группа вышла на лесную опушку, на противоположной стороне которой виднелся домик, сложенный из бревен.
– Два человека ко мне! – сказал, обернувшись назад, Чупати, с трудом сдерживая рвущегося с короткого поводка Кантора.
Старший сержант сделал знак, чтобы двое пограничников следовали за ним.
Шерсть на холке у Кантора встала дыбом. Сбоку от входа в дом сидел, прислонившись спиной к стене, какой-то мужчина с запачканным грязью лицом. Кантор бросился к незнакомцу, но, не добежав до него, неожиданно остановился. Майор с солдатами, прижавшись к стене дома, медленно подходили к крыльцу.
– Это лесник? – спросил Чупати у старшего лейтенанта.
– Нет, – ответил начальник погранзаставы, покачав головой.
– Этот человек мертв, – установил Чупати.
«Как же могло случиться, что, идя по следам лесника, Кантор привел их к какому-то незнакомцу? – думал старший сержант. – Видимо, именно с ним и встретился лесник в лесу. Но почему этот человек мертв?»
Кантор рвался к двери. Тихо подвывая, он давал знать хозяину, чтобы тот открыл ему дверь. Чупати поднимался по ступенькам, по спине пробирался холодок. А в голове билась мысль: «А что, если за стеной стоит убийца и ждет момента, чтобы разрядить свой пистолет в меня?»
Рывком Чупати толкнул дверь хижины – она была не закрыта и со скрипом отворилась. Чупати затаил дыхание и ждал, прислонившись к косяку. Секунды казались мучительно долгими.
– Есть тут кто-нибудь? – крикнул сержант громко. Из дома вышел Кантор и, спокойно помахивая хвостом, казалось, говорил своему хозяину, что можно войти, никакой опасности нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69