— Простите, сир, за мою смелость.— Я вас в этом не виню. Вы — очень храбрая и умная девочка!Наполеон начал улыбаться.— Раз уж мы стали обсуждать эту тему, должен признаться, наверно, вы правы. Многие француженки весьма плотные. Позвольте мне рассказать вам правду о женской красоте. В Англии ее не найти. Нет, нет, никогда! Изредка настоящих красавиц можно найти во Франции или Германии, хотя моя вторая жена была хорошенькой. Нет, за настоящими красавицами необходимо отправляться в Италию. Как же прелестны итальянские женщины! Вернее, пока они очень молоды. Вы знаете, мадемуазель Бетси-и, по рождению я не француз. Народ на Корсике принадлежит к итальянцам. Моя сестра Полина — самая прекрасная женщина во всем мире, и она является идеальным итальянским типом. Она весьма разумна и занимается собственной внешностью, а не лезет в политику.Он замолчал, а потом начал хохотать.— Значит, у француженок толстые лодыжки! Вы говорите все, во что верите. У меня было много французских женщин и вынужден с вами согласиться. Мне кажется, что действительно начинает действовать наше с вами соглашение. 4 После обеда мужчины перешли на переднюю веранду, чтобы немного остудиться от дуновения вечернего бриза. На стол поставили портвейн, и адмирал Кокберн с удовольствием присоединился к хозяину и пил крепкое и душистое вино, но Наполеон насмешливо его понюхал и произнес:— Правда ли, милорд адмирал, что англичане иногда могут выпить пять бутылок вина за обедом?Адмирал начал осторожно пробираться сквозь дебри трудного французского языка.— Генерал Бонапарт, существуют люди, которые действительно могут осушить пять бутылок вина, но они являются исключением. Вы должны понять, что я не собираюсь восхищаться ими. Только весьма немногие заслуживают подобного высокого… ну-у-у, рейтинга. Чаще люди могут выпить три бутылки или даже… две. Таких — большинство.Наполеон поклонился, поднялся и подумал.— Мне не следовало спешить. Я должен был подождать несколько лет и англичане перестали бы быть для меня угрозой. Они просто спились бы и оказались в могиле.Он сказал, что хочет прогуляться по саду, прежде чем отправится на покой. На капитана Попплтона, молодого офицера 53-го полка, была возложена обязанность не спускать с Наполеона глаз. Он сразу явился и последовал за императором на почтительном расстоянии.Миссис Бэлкум не вышла с мужчинами на веранду, и адмирал Кокберн остался с хозяином дома наедине. Он взглянул через стол на широкое цветущее лицо господина Бэлкума.«Видимо, в том, что о нем рассказывают, есть частицы правды, — решил адмирал. — В очертании челюсти имеется намек на наследственность из Ганновера. Кто из них мог быть его отцом? Неужели старик король Георг?!»Воцарилась долгая тишина, пока он прикидывал молча «за» или «против». Бэлкум с удовольствием потягивал вино.Адмирал с трудом возвратился к стоящим перед ним проблемам.— Господин Бэлкум, я рад, что меня освободили от обязанности обеспечивать нормальные условия жизни императора. Как вам известно, все весьма обстоит сложно.— Но у него такие приятные манеры, и мне кажется, что с ним несложно ладить, — запротестовал хозяин дома.— Это все наносное. Он весь кипит от эмоций, но никогда их не проявляет. Можно, сказать, что в нем пропал хороший актер. Во время путешествия я часто видел, что с ним на самом деле творилось. Могу вам сказать лишь одно: он не собирается здесь надолго задерживаться. Он верит, что Франция осознает, как плохо к нему отнеслись, и потребует его возвращения. Он никогда не говорил об этом вслух, но все и так ясно.— Это беспочвенная надежда, — заявил Бэлкум.— Вы правы. Европейские власти никогда не позволят ему покинуть этот остров. Французы могут начать требовать его возвращения, но союзники никогда на это не пойдут. Кстати, я не уверен, что Франция вообще что-то станет предпринимать. Французские суда не смогут прорваться сквозь морской кордон, который мы выставили вокруг острова Святой Елены. Этого не получится никогда. Орлу ничего неизвестно, но он останется в клетке на всю оставшуюся жизнь.— В городе сегодня были разговоры о том, что союзники собираются прислать сюда наблюдателей.Адмирал утвердительно кивнул головой.— Россия, Франция и Пруссия. Наблюдатели приедут сюда с семьями и прислугой. Как мы здесь их всех разместим?— Это действительно может стать проблемой, — согласился с ним Бэлкум. — Милорд, «Плантейшн-Хаус» является единственным местом на острове, где сможет разместиться экс-император.— Нам было бы легче, если бы правительство позволило его занять императору, а для губернатора выделило бы Лонгвуд.Адмирал усмехнулся.— Это предложение последовало в присутствии старины Вилкса, но он сделал вид, что ничего не слышит. Конечно, он вскоре покинет остров. Мне кажется, что когда прибудет новый губернатор, все останется по-прежнему — любой человек желает устроиться поудобнее.— Вы помните стихи о свином ухе?— Вы имеете в виду стихи Пиндара Пиндар (ок. 518 — 442 до н. э.) — древнегреческий поэт-лирик. Автор торжественных хоровых песнопений, культовых гимнов, похвальных песен в честь победителей.

? «Милорд, боюсь, что не удастся пошить из свиного уха бархатный кошель». Вы правы, Бэлкум. Логвуд и есть свиное ухо. Даже много денег из казны Англии не смогут превратить этот дом в приличную резиденцию. И конечно, это место не подойдет человеку, кому довелось жить в роскоши Версаля и пользоваться удобствами Мальмезона. Я следил за ним, пока мы ходили по поместью, с его лица не сходило выражение отвращения.— Сомневаюсь, чтобы вам удалось избавиться от крыс.— Они разбежались там повсюду, — адмирал покачал головой. — В полу комнаты, которую мы хотим сделать его спальней, находится огромная дыра. Крыса вылезла через эту дыру и уставилась на нас. Она была настолько громадной, что казалось, что она нас совершенно не боится. Наполеон взглянул на крысу и промолвил: «Эта крыса, видимо, является королем крыс. Интересно, у него много подданных?» Наполеон не шутил, его лицо побелело от ярости. Он только хотел показать, что собирается соблюдать достоинство, неважно куда мы собираемся его поместить. Вам известно, сколько он привез с собой народа?— Довольно много.— Более сорока человек, и он уже решил назначить их на различные посты. Бертран станет гофмаршалом дворца. Он довольно приятный человек, но старается неукоснительно выполнять все правила этикета и требует, чтобы к нему обращались «господин гофмейстер». Какая чушь! Гофмейстер коровника!— Мне говорили много приятного о мадам Бертран.— Почему бы и нет? Вам известно, что в ее жилах течет частица английской крови? Ее отец был Диллон. Потомок того самого Диллона, создавшего отряд Диких Гусей в Париже Потомок того самого Диллона, создавшего отряд Диких Гусей в Париже. — Диллон, Артур (1750-1794) — французский генерал ирландского происхождения, участвовал в войне Америки за независимость, гильотинирован в 1794 г.

.— О, да. Там были только молодые ирландцы, не так ли?— Вы правы. К тому времени в жилах Диллонов оставалось слишком мало англосаксонской крови. Но все равно, мадам Бертран милая леди. Граф де Монтолон станет министром финансов, внутренних и внешних связей и префектом дворца. Вам удалось увидеть его жену? Прелестная Альбина! Она не прочь «гульнуть» на стороне! Говорят, что Наполеон… Ну-у-у, мне не стоит выражать все словами. Потом еще имеется Гурго. Он дисциплинированный офицер и будет заведовать конюшней и каретами. И наконец — маркиз де Ла Касе. Он станет главным секретарем и камердинером императора. Он сильно отличается от остальных и приехал сюда по одной причине — собрать материал о жизни Наполеона. Он собирается получить целое состояние, когда опубликует книгу на всех европейских языках. Ла Касе не был солдатом, и остальные смотрят на него свысока.Время, когда мужчины могли спокойно посидеть за бокалом вина и порассуждать о ком-либо, было самым приятным моментом жизни на острове. Солнце садилось за далекими скалами, и рассеянный свет навевал сладкую грусть. Мужчины ощущали на лицах легкий ветерок, дувший с моря. Он летел к ним на бесшумных крыльях. Тишину прерывали негромкие крики птиц.— Бэлкум, вы прожили здесь некоторое время, — промолвил адмирал, поднимая бокал, чтобы полюбоваться красивым красным цветом жидкости. — Говорят, что это — рай на земле. Другие заявляют, что это всего лишь пародия на жизнь. Что является правдой?— Мне нравится тут жить, — ответил ему торговец, немного подумав. — Моя жена — самая милая женщина на свете, и она никогда ни на что не жалуется, но мне кажется, что у нее иное мнение об этом острове. Она скучает по друзьям, звону колоколов и нежным теплым дождям. Мне здесь нравится почти полное отсутствие перемен. Вы никогда не проснетесь утром и не увидите, что снег нанесло до самых окон. Вы не страдаете от тропической жары. Но я говорю о нашем специальном микроклимате в «Брайарсе». В городе погода совершенно иная, там свои минусы. Вы знаете, милорд, — продолжал Бэлкум. — Случается, вы дико начинаете тосковать по дому. Могу вам рассказать, что сотни раз я сидел на этом самом месте и думал о том, что променял бы вечность этого спокойного существования на один час — вы понимаете, один час! — когда я мог бы побыть в настоящем английском холодном доме и ощущать лондонский промозглый туман, сквозь который невозможно разглядеть калитку дома.— Конечно, дорогой друг, конечно, конечно, — закивал головой адмирал. — Вы не были бы англичанином, если бы не испытывали подобные чувства. Но он, — он повел плечом в сторону, куда отправился Наполеон. — Он этого не сможет испытывать. Его во Францию влекут только власть и слава. Мне кажется, что в нем абсолютно отсутствуют различные сантименты. Я в этом уверен.— Я в этом не очень уверен, — провозгласил Бэлкум. — Этот человек прожил удивительно романтичную жизнь.— Вы говорите о проведенных им кампаниях или о прекрасных дамах, так много значивших в его жизни?— О том и о другом. Должен вам сказать, сэр, я буду самым счастливым человеком, когда вступлю на палубу моего судна и отправлюсь обратно в Англию, оставив за собой все заботы. С этим поразительным человеком постоянно возникают сложности. Надеюсь, что правительство сообразит послать сюда дипломата, человека, способного ходить по лезвию ножа и умеющего отражать агрессию твердой рукой в бархатной перчатке Талейрана Талейран — Талейран-Перигор, Шарль Морис, 1754-1838) — французский дипломат, министр иностранных дел при Директории, в 1799-1807 (в период Консульства и империи Наполеона I), 1814-1815 (при Людовике XVIII). Отличался коварством, политическим и дипломатическим чутьем, жизнеспособностью, умением из любой ситуации выйти победителем — всегда умел ставить «на сильную лошадь», как говорили о нем. Он сам так говорил о себе: «Я ничуть не упрекаю себя в том, что служил всем режимам, от Директории до времени, когда я пишу… потому что я остановился на идее служить Франции…»

. Но только не огромное количество народа. Нет, нет! Это не поможет. Бэлкум, если правительство сможет привлечь к себе на службу архангела Михаила, и он прилетит с Небес, император начнет ненавидеть его с первого взгляда. Он станет с ним ссориться и выдвигать непомерные требования. Бэлкум, я говорю вам абсолютно точно, а не строю догадки. 5 — Милорд, адмирал! Он исчез, и я не могу его найти!Взволнованный голос капитана Попплтона зазвенел в ушах двух пожилых джентльменов, которые с таким удовольствием попивали портвейн. Он прибежал из сада, за ним, казалось, летели полы его серого сюртука. Обычно спокойное лицо сейчас было преисполнено отчаяния.— Что случилось Попплтон? — возмутился адмирал. — Почему у вас такой вид?— Милорд, этот генерал Бонапарт. Я стоял немного подальше от них и наблюдал, как садилось солнце. Когда я повернулся к нему, он исчез. Милорд, клянусь, его нигде нет. Я побывал уже везде — в саду, в постройках, в парке… И нигде никаких следов!— Попплтон, какая чушь! Вы что, считаете, что он нырнул в море? Вы думаете, что он отправился вплавь во Францию?— Сэр, мне кажется, что в данном случае все возможно.Госпожа Бэлкум, услышав громкий и взволнованный голос офицера, оказалась на веранде и тихо спросила, что стряслось.— Этот молодой осел уверен, что генерал Бонапарт удрал с острова, — объяснил Кокберн.— Он прогуливается в верхней части парка, — сказала госпожа Бэлкум, улыбаясь несчастному капитану Попплтону, — могу вас успокоить, капитан, что несколько минут назад я его там видела. В парке есть тропинка. Она ведет к месту, откуда можно полюбоваться морем. Я уверена, что он отправился именно туда!Трое мужчин подошли к госпоже Бэлкум и стали смотреть на тропинку. Пока они смотрели в том направлении, на подъеме показалась фигурка в треуголке.— Это — Бонапарт, — заявил адмирал. — Попплтон, вы наконец успокоились? Его кто-то сопровождает, но вы, видимо, будете спокойны только, когда окажетесь с ним рядом?— Вы правы, милорд.Госпожа Бэлкум крепко пожала руку мужа и удивленно прошептала ему на ухо:— С ним наша Бетси. Вильям, вы меня слышите? Это — Бетси, — она секунду помолчала, а потом добавила: — Они шагают вместе… Держась за руки! Глава третья 1 На следующее утро Наполеон проснулся в восемь часов. Он прекрасно спал. Холодный ветерок влетал в одно окно, а вылетал из другого. Комната была прохладной, и ее было невозможно сравнивать с затхлой духотой комнаты в гостинице. Интересно, позволят ли ему эти напыщенные чиновники английского правительства остаться здесь на все время и позабудут о том, что его следует переселить в полный крыс и полуразвалившийся отвратительный дом, предназначенный для его постоянного проживания?!Он подумал об этом еще несколько минут, потом сел в постели и позвал:— Маршан!За дверью послышался скрип сапог, и появился его старший камердинер.— Да, Ваше Императорское Высочество! — Маршан поклонился ему.— Мне пора вставать.— Прекрасно, Ваше Императорское Высочество, — камердинер открыл туалетный набор, который он принес с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62