С одной стороны с рычага свешивалось, поскрипывая на цепях, сиденье для человека, который взвешивался, а с другой — противовес, куда помещали гири. Все сооружение проржавело и жалобно заскрипело, когда Бетси качнула сиденье. Но она убедилась, что можно пользоваться.Бетси прошла по залитому солнцу двору и вошла в противоположное крыло, где Леди в Вуали проводила долгие тоскливые часы. Она тепло приветствовала девушку.— Бетси! Я так рада, что вы приехали! Вы обо мне позабыли.— Джулия, боюсь, что я действительно долго не появлялась.Они уже стали называть друг друга по имени.— В последнее время я чувствовала себя несчастной и не была приятным собеседником.— Я так и думала. Как приятно, что вы навестили меня в день моего рождения. Сегодня мне — тридцать один год.Бетси и раньше догадывалась, что ее знакомая довольно молода.— Удивительно, но почему тогда вы…— Живу в отдалении от людей? Бетси, мои года с этим не связаны, и не я сама выбрала подобный образ жизни. Я вынуждена была так сделать. Когда-нибудь я вам расскажу мою историю, но не сейчас. Я к этому еще не готова… — Леди помолчала. — Я знаю, что вам, Бетси, исполнилось шестнадцать лет. Какой чудесный возраст! День рождения был месяц назад? У вас был праздник?Бетси отрицательно покачала головой.— Мама хотела устроить, но я… не захотела. Вы знаете, это небольшой остров, и все, о чем говорят люди, потом становится известно всем. Все девушки, которых мы должны были пригласить, судачили кое о чем. Я узнала о чем и не захотела находиться с ними в одной комнате — слишком много в них злости и злорадства!— Дорогая, вам придется привыкнуть не обращать на сплетни внимания. Вам уже шестнадцать, и недолго осталось постоянно быть дома. Хорошенькая мы с вами парочка. Я не могу выходить отсюда, но вы должны сделать это, и как можно скорее. Что-то я никак не могу вас разглядеть. Вы подойдите поближе к свечам!Девушка повиновалась просьбе, и на некоторое время в комнате воцарилась тишина.— Вы очень изменились, — послышался голос Леди в Вуали. — Вы подросли, у вас хороший рост и конечно, также меняется и лицо. Наверно, вам это известно — вы часто смотритесь в зеркало?— Не совсем так, — заявила Бетси. — Я смотрюсь в зеркало, когда причесываюсь. Но, наверно, я отличаюсь от других девушек, потому что часами не просиживаю против зеркала, причесывая волосы то так, то эдак или подводя брови… Даже моя сестра Джейн, она очень милая, может проводить бесконечное время перед зеркалом.— Вот это и означает, что вы подросли. Вы начали понимать, как важно хорошо выглядеть. У вас также изменился голос, и мне кажется, что вы неплохо поете.Бетси улыбнулась.— Действительно, я стала петь гораздо лучше. Раньше у меня был голос, как карканье вороны.Наступила пауза.— Бетси, я хотела вам кое-что сказать, но передумала. С вами что-то происходит, вскоре вы сами все поймете. Но мне приятно любоваться вами.Бетси вспомнила, что привело ее сюда. Она объяснила, что в Лонгвуде нужно приспособление для взвешивания, и она его нашла в другом крыле дома. Может ли Наполеон им воспользоваться? Или ему лучше купить этот аппарат?— Я никогда не заходила в ту часть дома и даже не знаю, что там. Подобный аппарат был у меня дома, раньше я взвешивалась каждый день. Я очень следила за своей внешностью. Но теперь мне это не нужно. Понимаете, я не… не совсем здорова… И если мой вес меняется, то только в сторону уменьшения, и мне не хотелось бы постоянно об этом думать. Если приспособление еще работает, сообщите императору, что он может им воспользоваться.— О, Джулия, если вы больны, может вам лучше посоветоваться с доктором? — сочувственно сказала Бетси. — Я могу попросить доктора О'Мира навестить вас.— Нет, Бетси, он не поможет мне.Бетси глубоко вздохнула.— Я понимаю, что не должна проявлять любопытство и назойливость, но мне жаль, что вы здесь одна и без всяческой помощи.— Дорогое дитя, мне приятно ваше сочувствие, но я могу ответить далеко не на все ваши вопросы. Хотя мы уже стали друзьями.— Я всегда с нетерпением жду ваших визитов, и наши с вами разговоры приносят мне удовольствие. Мне интересно слушать, как вы скачете по дороге, и так жаль, если вы не останавливаетесь у ворот. Вы помните то утро, когда вы промчались мимо на огромной скорости и даже не поприветствовали меня? Я была уверена, что вы отправились верхом на лошади, и она понесла. Мне стало страшно, когда я услышала, как стук копыт замирает вдали. Бедняжка Маргетт так и не научилась говорить по-английски, и мне не было известно, все ли у вас в порядке. Я ни о чем больше не могла и думать. Потом спустя несколько дней вы проехали вместе с отцом и сказали мне «Доброе утро!», так я узнала, что у вас все в порядке.У нас одни и те же трудности, — продолжала Леди в Вуали. — Я понимаю, что не имею права расспрашивать, но по некоторым вашим намекам я поняла, что у вашего отца кое-какие сложности с новым губернатором? Какими несносными могут стать эти мелкие колониальные начальники! Надеюсь, сейчас положение улучшилось?Бетси мрачно покачала головой.— Нет, наоборот все только ухудшилось. Он сказал отцу, что будет настаивать на том, чтобы отослать нас обратно в Англию, потому что мы слишком хорошо относимся к Наполеону.— Я этого и боялась.— Нас это, конечно, волнует, но не настолько, сильно. Понимаете Джулия, мой отец пользуется влиянием дома. Я хочу вам рассказать о том, что случилось, когда я была совсем маленькой девочкой. Папа взял меня с собой в огромный замок недалеко от Лондона. Он думает, что я все забыла, потому что мне было только четыре года, но кое-что я хорошо помню.В центре стояла огромная каменная башня. Мне кажется, что это мог быть Виндзорский Замок.— Наверно, вы правы.— Там был старик, и он называл моего отца по имени. Они недолго поговорили, я помню даже о чем.Старик хотел, чтобы папа согласился на что-то, но папа был не согласен. Понимаете, папа уже договорился, что мы отправляемся на Святую Елену, где он может нам обеспечить хорошую жизнь.— Это было двенадцать лет назад, да? Тогда в Виндзоре оставался старый король Это было двенадцать лет назад… Тогда в Виндзоре оставался старый король. — Имеется в виду Георг III.

. Но его разум начал мутиться.— Вечером, когда мы должны были отправляться в путь, длинноногий слуга заехал к нам в дом и привез корзину вина для папы и бархатный кошелек для мамы. На нем был вышит королевский герб, а в нем находилось десять золотых монет. Мама об этом никогда не говорила, пока нам с Джейн не пришлось возвращаться в Англию в школу. Она нам показала монеты, я их пересчитала — их до сих пор десять, и мои родители гордятся этим кошельком.— Тогда я думаю, что вам не о чем беспокоиться. Наступила тишина, и Бетси понимала, что леди в темной комнате пытается сформулировать дальнейшие вопросы.— Бетси, — наконец произнесла она, — вы испытываете чувство гордости от того, что император останавливался у вас в доме и был к вам очень внимателен?— Да, частично так. Но это больше, чем гордость, Джулия, мне он нравится… очень нравится и до сих пор.— Почему?Бетси помолчала, обдумывая как бы лучше ответить на этот вопрос.— Как-то, когда он жил у нас, мы с ним отправились на прогулку. Он мне начал рассказывать о Кодексе законов. Том самом, который он разработал для Франции. Наверно, он забыл, что его слушает молодая девушка, потому что все рассказывал весьма детально. Мне это очень понравилось. Я поняла далеко не все, но он мне дал понять, что этот Кодекс значил больше, чем военные победы. Как интересно его слушать! Вот наверно, ответ на ваш вопрос. Я уверена, что он — великий человек.— Но разве у него нет неприятных черт?Бетси засмеялась.— Сколько угодно. В некоторых отношениях он — ужасный человек.— Он может пройти по человеку и даже не заметить этого, не так ли? Он критикует всех своих друзей, разве я не права?— Да, он обожает всех критиковать.— Разве он не любит сплетничать?— О, он рассказывает о своих друзьях ужасные вещи.— Он плутует в карты?— Все время. Он играет не очень хорошо, но не переносит, чтобы выигрывали другие люди.— Разве все это не делает его невозможным человеком?Бетси наклонилась вперед.— По-моему, в Греции есть такая гора, где живут боги, богини и даже полубоги…— Гора Парнас.— Именно там ему и следует жить. Он — полубог, но вместо того, чтобы там жить со всеми, его бросили на землю, и ему пришлось жить с глупыми, непонятливыми людьми, совершающими ошибки и портящими его великолепные планы. Поэтому у него такой дурной характер, и он всех и вся критикует. Я его не виню в том, что ему хочется расправиться с людьми, которые нарушают его планы, а ему потом приходится за это платить. Следует быть более снисходительным к полубогам… особенно, если им приходится жить на земле. Он сильно злится, потому что тут к нему дурно относятся.— Бетси, я не сомневаюсь, что вы — патриотка, но не кажется ли вам, что вы чересчур на стороне Наполеона?Ответить на этот вопрос было сложно, и Бетси задумалась.— Я рада, что его победили при Ватерлоо, и когда он критикует Англию или англичан, я постоянно напоминаю ему об этом, и так случается достаточно часто. Но я уверена, что он не убежит с острова, и поэтому считаю все ограничения ненужными и глупыми. Он ненавидит здесь все, и с ним поэтому сложно сладить. Если даже он удерет, то не станет затевать еще одну войну. Мы с ним гуляли и катались верхом каждый день, и мне известно, что он быстро устает, и у него осталось не так много энергии. Почему они с ним так жестоки? И неужели непатриотично думать об этом?— Нет, каждый из нас имеет право на собственное мнение. Бетси, мне все равно кажется, что вы заболели «обожанием героя». В этом нет ничего дурного, и так случается довольно часто, но, пожалуйста, позвольте мне вас спросить. Когда вы сможете вести обычный образ жизни, ваши родители позволят вам часто с ним видеться?— Наверно. К тому времени будут забыты все отвратительные сплетни.— Будем на это надеяться. Но, дорогая, когда вы его станете видеть, вам не следует забывать, что вы уже не девочка. Вы станете молодой женщиной. Меня волнует, потому что обожание героя может укрепиться и перерасти в нечто иное и более опасное… в увлечение…Бетси улыбнулась в первый раз с начала разговора.— Мне кажется, что мы слишком многое считаем устоявшимся. С тех пор, как он меня в последний раз видел, прошло много времени. Вполне возможно, что он только взглянет на меня и не подумает про себя: «О, она стала такой неуклюжей». Или когда он услышит мою речь, то подумает: «Какой она стала дурочкой». Понимаете, Джулия, он считает, что все английские женщины неуклюжи и глупы. Если все так и будет, нам вообще не о чем будет беспокоиться.— Я уверена, что он вас не сочтет неуклюжей или глупой.Бетси продолжала улыбаться.— А может, мне не понравятся какие-либо его черты внешности и я подумаю, что он лысый и старый. Что тогда?— Это ничего не изменит. Он все равно останется великим человеком. Мне припоминается, что все великие люди в прошлом были лысыми.Бетси кивнула головой.— Я пыталась придумать хотя бы что-то умное. Нет, я так никогда о нем не стану думать. Даже если он не захочет со мной иметь дело. И я до сих пор верю, что ему место на этой греческой горе.— Как вы считаете, ваше отношение к нему может превратиться в… длительное увлечение?Девушка перестала улыбаться и стала очень серьезной. Она колебалась, думая, что ей ответить.— Я не знаю, — тихо сказала она. — Я не могу не признаться, что не думала об этом. Да, я рассуждала и воображала себе многое. Наверно, это была глупость, но я всегда понимала абсурдность этих мыслей.— Сядьте, моя дорогая и придвиньте поближе стул. Мне кажется, что мне пора кое-что рассказать вам.Тишина в комнате была такой, что девушка расслышала шуршание листьев во дворе и звуки шагов Магретт на кухне, где она что-то готовила.— Бетси, несколько лет назад я оказалась в таком же положении. Именно поэтому я и разговариваю с вами так откровенно. Мой отец умер, и я жила в нашем доме за городом с выжившей из ума теткой. Неподалеку от нас жил весьма известный человек. Он был намного старше меня — на целых пятнадцать лет, занимал в политике высокий пост и обладал титулом. Он также был умным и очень привлекательным, и его ожидала блестящая карьера. Этот человек в меня влюбился и я… ему ответила взаимностью. Наши отношения развивались, и я поддалась его желаниям. Нет, так нечестно. Я была в него сильно влюблена и была счастлива с ним.Это была трагическая ошибка, — продолжала Леди в Вуали после паузы. — Именно поэтому я оказалась здесь. Когда-нибудь, дорогая, я расскажу всю историю до конца, но сейчас мне это трудно сделать. Я начала рассказ, потому что мне стоит дать вам совет. Не позволяйте себе покориться его величию и блеску, чтобы не попасть в неприятное положение. Вам это должно быть понятно. Его сын находится в руках австрийского императора, и ему никогда не добиться развода. Неужели вам хочется стать Номером Десять?Бетси смутилась.— Вы хотите сказать — стать одной из остальных? Он сказал, что всего женщин было семь, но я насчитала — двенадцать.— Я уверена, что вам не принесет счастья или славы, если вы станете Номером Тринадцать. Я понимаю, что вы им восхищаетесь. Так поступает множество женщин. Но следует держать сердце под контролем. Дорогое дитя, будьте благоразумны. Если вам не захочется обсудить эти проблемы с вашей матушкой, вы всегда можете обратиться ко мне. Вам понадобится совет, и я, обладая определенным опытом, смогу им поделиться с вами. Обещайте мне это.— Обещаю, — сказала Бетси. Глава девятая 1 Прошло некоторое время — для многих оно было сложным и напряженным. Весы показали некоторое снижение веса императора, но Наполеон еще не достиг того состояния, в котором он прибыл на Святую Елену. Бетси не получила позволения вести нормальную жизнь. Пленник и сэр Хадсон Лоув не встречались, но неприязнь между ними росла с каждой неделей и месяцем.Вильям Бэлкум обратил внимание, что дома царит суета. В гостиной поставили стол, и на нем лежали кипы разных красивых материалов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62