Потом телефонистка сказала:
— Вас вызывает Ярославль. Соединяю…
Но трубка долго молчала. Андрей положил ее на всякий случай на стол — может, заговорит. Прошло несколько минут, Андрей собрался повесить трубку и услышал женский голос:
— Москва! Москва! Вы меня слышите?.
— Слышу, — ответил Андрей. — Говорите…
— Москва! У нас восстание… Стреляют… Я телефонистка со станции… Слышите меня?
— Слышу! Говорите, — кричал Андрей. — Говорите…
— К нам ломятся…
И все стихло. Потом телефонистка с московской станции сказала:
— Ярославль отключился…
Андрей разбудил Петерса, спавшего в кабинете. Тот выслушал, посоветовал:
— Попытайся еще раз связаться с Ярославлем, с любым телефоном. Я пошел к Феликсу Эдмундовичу.
Этой же ночью Мария Спиридонова торжественно сказала Блюмкину:
— Сегодня. После полудня. Желаю удачи.
Все произошло, как репетировали.
Но случилась накладка. Громыхнуло на весь квартал, вылетели стекла, а Мирбах остался жив. Блюмкину пришлось стрелять послу в спину. Мирбах замертво рухнул на пол. В страхе упал на пол Рицлер. Лейтенант Мюллер не растерялся, открыл огонь.
Легко раненный Блюмкин и невредимый Андреев выскочили в окно, добежали до автомобиля. Андреев пихнул Блюмкина на заднее сиденье, крикнул шоферу:
— В Трехсвятительский! В отряд Попова… Когда отъехали, Блюмкин спросил:
— Все забрал?
В приемной остались шляпы, портфели, документы и удостоверения…
Блюмкин выругался. Андреев, бледный с расширенными блестящими зрачками, как у наркомана, только что хватившего порцию кокаина, еле проговорил синими губами:
— Все равно Дзержинский узнает…
Обычно спокойный, невозмутимый Петерс на этот раз не вошел, а ворвался в комнату:
— Мартынов, бросай все! Вниз, к Дзержинскому.
В автомобиле находились Карахан и несколько чекистов — Беленький, Трепалов.
Андрей услышал, как Дзержинский сказал Карахану:
— Мне Владимир Ильич позвонил…
В Денежном переулке возле дома германского посольства стояла толпа — смотрела на пустые, без стекол, окна первого этажа.
Председателя ВЧК узнали. Кто-то громко сказал:
— Сам Дзержинский!
У входа встретил лейтенант Мюллер, с рукой на перевязи.
Карахан произнес:
— Примите искренние соболезнования. Председатель Совнаркома Владимир Ильич Ленин поручил мне…
Мюллер подал Дзержинскому мандат Блюмкина и Андреева:
— Что вы теперь скажете, господин Дзержинский? Дзержинский глянул на мандат. Так и есть: подписи, конечно, поддельные, а печать подлинная. Все ясно!
— Разрешите взять? Крайне нужно для изобличения преступников. К вашему сведению — Влюмкин и Андреев не работают в ВЧК.
Мюллер нехотя ответил:
— Лучше бы, если этот документ остался у нас. Впрочем, если так необходим…
Около доктора Рицлера хлопотал врач. Дверь в приемную была распахнута. На полу, лицом вниз, лежал мертвый Мирбах.
Мюллер объяснил:
— Мы решили пока не трогать. Дзержинский ушел в соседнюю с секретарской комнату. Слышен был его голос:
— Это провокация левых эсеров, Яков Михайлович…
Дзержинский извинился перед Мюллером:
— Я должен немедленно уехать.
У автомобиля сказал Карахану:
— Прошу вас немедленно в Кремль. Передайте Владимиру Ильичу: террористы — левые эсеры. Подозреваю, что скрываются в отряде Попова.
И шоферу:
— В Трехсвятительский!
…Часовые, узнав Дзержинского, распахнули ворота. По двору бродили пьяные матросы. Широкоскулый матрос скомандовал:
— Смирно! Дорогу председателю ВЧК!
Дзержинский быстрым шагом вошел в особняк. С ним чекисты — Беленький, Трепалов, Мартынов. В вестибюле — командир особого отряда Попов с бойцами.
Феликс Эдмундович сурово потребовал:
— Немедленно привести Блюмкина и Андреева!
— Блюмкин уехал в больницу, Андреева нет.
Не веря Попову, Дзержинский с чекистами стал осматривать комнаты. Попов следовал за ними.
Подошли Прошьян и Карелин. Карелин насмешливо сказал:
— Блюмкина ищете? Ищите — не ищите, мы Блюмкина не отдадим. Граф Мирбах убит им по постановлению ЦК левых эсеров. И ЦК принимает на себя всю ответственность за этот акт.
— Я объявляю вас, Карелин и Прошьян, арестованными, и, если Попов вздумает мне, помешать, я убью его как предателя.
Прошьян и Карелин побежали в соседнюю комнату, откуда тотчас же вышли Спиридонова, Александрович, Черепанов, Фишман, Камков, Саблин. За ними — Карелин и Прошьян.
Дзержинский усмехнулся:
— Вот теперь все окончательно ясно! Все главные провокаторы налицо!
— Поаккуратней выражайтесь, Дзержинский! — бросила Спиридонова. — Могу вам сообщить, что Мирбах убит нами.
— Сдайте оружие! — потребовал Саблин, направив на Дзержинского наган.
Дзержинский повернулся к матросам:
— И вы допустите, чтобы какой-то господин обезоружил председателя ВЧК, в отряде которой вы состоите?
Протопопов, помощник Попова, схватил Дзержинского сзади за обе руки, и Саблин вытащил из кобуры Феликса Эдмундовича револьвер. Были обезоружены и его спутники — чекисты. Они и не сопротивлялись, понимая, что силы слишком неравны и сопротивление опасно еще и потому, что мятежники могут убить Феликса Эдмундовича.
Карелин выкрикнул:
— Смотрите! Он еще улыбается! — и грязно выругался. — Немцам продались, а еще смеются над защитниками свободы! Вы голодаете, товарищи, а вчера по приказу Ленина в Германию отправлено сто вагонов хлеба!
Дзержинский развел руками:
— Ну и врете же вы, Карелин. Во-первых, не вчера, а неделю назад, вовторых, не сто вагонов, а, к сожалению, только тридцать шесть, в-третьих, это не для немцев, а для русских военнопленных, которых немцы перестали кормить. Вчетвертых, вы обо всем этом отлично знаете и лжете по вполне понятным причинам — распаляете себя и этих людей, которых вы обманули… Спиридонова жестом позвала Попова. Начальник особого отряда торопливо подбежал к ней. Спиридонова взяла его под руку, увела наверх. Через минуту Попов вернулся и радостно крикнул:
— А ну, пошли!
Дзержинский спокойно посмотрел на чекистов, словно спрашивал: «Выдержите?» Андрей чуть заметно кивнул: «Не беспокойтесь, Феликс Эдмундович!»
— Пошли, пошли! — торопил Попов. Стали вдруг серьезными Камков и Карелин, только у Черепанова не сходила дерзкая ухмылка.
Дзержинский деловито осведомился:
— Куда? Расстреливать будете или что-нибудь мерзкое придумали?
— Давай иди! — подгонял Попов. — Сейчас узнаете… Черепанов вслед крикнул:
— Спокойной ночи, Дзержинский!
Во дворе матрос прямо с подводы раздавал бойцам консервы — по две банки на брата. Отрядник в новенькой шинели, подпоясанный новым желтым ремнем, стоя в очереди, громко спрашивал:
— Какие? Мясные?
— Мясные, вторая с горохом.
— Сам ешь!
Была еще очередь за баранками. Их, видно, только что привезли — запах стоял на весь двор. Выдавали без веса — связками, кому какая попадет. Навстречу арестованным чекистам шли бойцы, увешанные баранками, — лица счастливые, достались большие связки. Насмешливо спросили:
— Может, пожуете?
— Их сейчас получше угостят!..
От ворот бежал парень с винтовкой, кричал:
— Сапоги привезли! А ну, становись…
Попов матюкнулся:
— Вот сволочи! Нашли время!.. - Строго скомандовал: — Налево!
Повернули, и сразу увидели кирпичную стену…
В военкомате Даниловского района шел обычный рабочий день: заполняли документы на добровольно явившихся офицеров и солдат, расспрашивали, особенно интересуясь социальным происхождением и семейным положением. Районный военный комиссар Рыбин и начальник мобилизационно-оперативной части Струков беседовали с пришедшим на регистрацию бывшим подполковником царской армии Ананьиным. Ананьин служил всю жизнь в артиллерии, а Рыбину именно сегодня был нужен артиллерист: звонили от Подвойского, просили срочно подыскать — надо послать в Ярославль. На вопрос, как он отнесется к тому, чтобы срочно выехать в Ярославль, Ананьин ответил:
— Я в вашем распоряжении.
— Как же вы вовремя. Ах как хорошо!..
Влетел писарь. Рыбин недовольно глянул на него:
— Что случилось?
Писарь подал бумажку. Рыбин заглянул и возбужденно сказал:
— Товарищи, послушайте! Телефонограмма всем районным комитетам РКП, районным совдепам, штабам Красной Армии! «Около трех часов дня брошены две бомбы в немецком посольстве, тяжело ранившие Мирбаха… Это явное дело монархистов или тех провокаторов, которые хотят втянуть Россию в войну в интересах англофранцузских капиталистов, подкупивших и чехословаков. Мобилизовать все силы, поднять на ноги все немедленно для поимки преступников. Задерживать все автомобили и держать до тройной проверки. Предсовнаркома В. Ульянов(Ленин)».
Зазвонил телефон. Говорили из районного Совета депутатов:
— Рыбин! Сколько у тебя машин?
— Одна.
— На ходу?
— Ползает…
— Командиры есть?
— В наличности человек десять.
— Пусть идут к нам. И ты давай. Оставь для связи дежурного. Быстрее!
— Давайте с нами, товарищ Ананьин… К военкомату подкатил самокатчик, кинул листовки — краска еще не высохла, пачкала руки.
«ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ
О ЛЕВОЭСЭРОВСКОМ МЯТЕЖЕ
И ОБ УБИЙСТВЕ ГЕРМАНСКОГО ПОСЛАННИКА МИРБАХА
6 ИЮЛЯ 1918 г.
Сегодня, 6 июля, около 3 часов дня, двое (негодяев) агентов русско-англофранцузского империализма проникли к германскому послу Мирбаху, подделав подпись т. Дзержинского под фальшивым удостоверением, и под прикрытием этого документа убили бомбой графа Мирбаха. Один из негодяев, выполнивших это провокационное дело… левый эсер, член комиссии Дзержинского, изменнически перешедший от службы Советской власти к службе людям, желающим втянуть Россию в войну…
Россия теперьпо вине негодяев левоэсерства, давших себя увлечь на путь Савинковых и компании, на волосок от войны.
В Германии самая сильная партия, военная партия, давно ищет повода для наступления на Петроград, Москву и Царицын. Теперь повод для этой партии есть такой, лучше коего нельзя бы и ей желать.
На первые же шаги Советской власти в Москве, предпринятые для захвата убийцы и его сообщника, левые эсеры ответили началом восстания против Советской власти. Они захватили на время комиссариат Дзержинского, арестовали его председателя Дзержинского и его члена Лациса, виднейших членов Российской Коммунистической партии (большевиков).
Левые эсеры захватили затем телефонную станцию и начали ряд военных действий, заняв вооруженными силами небольшую часть Москвы и начав аресты советских автомобилей.
Советской властью задержаны как заложники все бывшие в Большом театре делегаты V съезда Советов из партии левых эсеров, а равно приняты все меры для немедленного военного подавления и ликвидации мятежа новых слуг белогвардейских замыслов и скоропадчины.
Все, кто понимает безумие и преступность вовлечения России теперь в войну, поддерживают Советскую власть. В быстрой ликвидации мятежа нет ни тени сомнения.
Все на свои посты! Все под оружие!..»
Пока читали, добрались до районного Совета. Около него строились люди с винтовками, все больше в штатском. Из окна крикнули:
— Товарищ Рыбин, принимай команду!
Владимир Ильич, слушая Свердлова и бросая взгляды на план Москвы, лежавший у него на столе, быстро писал.
Яков Михайлович говорил, ставя на плане синим карандашом стрелки, кружочки:
— Силы неравные. К сожалению, два полка в четыре утра отправлены в Ярославль.
— Почему — к сожалению, Яков Михайлович? В Ярославле очень тяжело…
— У эсеров тысяча восемьсот штыков, кавалерийский отряд в восемьдесят всадников, больше сорока пулеметов, четыре броневика, восемь орудий, одно из них нацелено на Кремль… Основные силы у них сосредоточены в Трехсвятительском. Выдвинуты заставы. Со стороны Покровской площади они успели вырыть окопы. У нас семьсот двадцать штыков, двенадцать орудий, четыре броневика, пулеметная команда из сорока человек…
— Где расположены наши войска?
— Одна группа у Страстного монастыря, вторая — у военного комиссариата, третья — возле храма Христа Спасителя. Там Первый латышский полк, рота инструкторских курсов, батарея советской артиллерийской бригады…
— Извините, Яков Михайлович, у меня вопрос к товарищу Подвойскому… Николай Ильич, кто командиры групп?
— Народ вполне надежный, Владимир Ильич: Вацетис, Дудин. Хорошо помогают Петерсон, комендант Кремля Мальков…
— Превосходно. У нас с Яковом Михайловичем есть несколько предложений. Большой театр оцеплен? Надеюсь, левых эсеров не выпускают?
— Никак нет, Владимир Ильич, — ответил Подвойский. — Там Мальков. У него мышь и та не проскочит.
— Это очень хорошо! Занять все мосты, держать их под прицелом. Закрыть заставы. Передайте Московскому Совету эту телефонограмму!
Подвойский прочел:
— «Передать во все комиссариаты города и пригорода в окружности на пятьдесят верст: пропускать, кроме автомобилей народных комиссаров, еще автомобили боевых отрядов. Задерживать все автомобили Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, арестовать всех «левых» эсеров, членов этой комиссии, особенно Закса и Александровича. Сомнительных по партийной принадлежности привозить в Кремль на выяснение. Председатель Совнаркома Ленин».
— Телефонная станция еще у мятежников, — сказал Подвойский.
— Уже у нас, — весело поправил Свердлов. — Только что звонили. Сам Аванесов и комиссар московской телефонной сети. Молодцы — сразу выключили все телефоны в отряде Попова. На телеграфе пока эсеры. Они, как только заняли телеграф, разослали вот это.
Подвойский прочел вслух:
— «Всякие депеши за подписью Ленина и Свердлова, все депеши правых эсеров, меньшевиков признавать вредными для правящей партии левых эсеров и не передавать». Интересно!
— «Для правящей партии левых эсеров», — повторил Ленин. — Я думаю, что они поторопились, объявив себя правящей партией.
К задержанным чекистам привели члена ВЧК Мартина Яновича Лациса. Он вошел, как будто на очередное заседание, приподнял шляпу:
— Здравствуйте, товарищи!
Дзержинский засмеялся:
— Вы, Мартин, как на прогулку, даже шляпу не забыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68