Она пила чай, одновременно набирая код международной автоматической связи, – Ник ответил почти сразу же.
– Ник? Это я, Гарриет.
– Гарриет? Где ты? – Если бы не крошечная задержка между ее словами и его ответом, можно было бы подумать, что он находится в соседней комнате, а не на другом краю света.
– Я в Дарвине.
– В Дарвине? Что, черт возьми, ты там делаешь?
– Пытаюсь разыскать Грега Мартина. Том О'Нил – он ведет расследование по поручению страховой компании – кажется, думает, что он скрывается где-то здесь.
– Том О'Нил… не тот ли это парень, который приходил к тебе в Лондоне?
– Да, мы, по-видимому, отрабатываем с ним одни и те же варианты, поэтому решили объединить усилия. Я уговорила его взять меня с собой.
– Взять с собой? Это на тебя не похоже, Гарриет.
– Ну, скажем, есть такие места, куда может попасть только официальное лицо, ведущее расследование, а меня могут не пустить.
– Да, пожалуй, – в голосе Ника она услышала некоторое раздражение. – Но мне показалось, что он тебе не понравился. Наглый и самонадеянный – так вроде бы ты его обрисовала?
– Я начинаю понимать, что иногда такое поведение оправданно, – сказала Гарриет. – Впрочем, то, что я пользуюсь его возможностями, совсем не означает, что он должен мне нравиться. – Ее прервал стук в дверь. – Подожди минутку, – сказала она Нику.
Она подошла к двери и открыла ее. Там стоял Том О'Нил – легок на помине!
– Входите, – сказала она, неожиданно испугавшись, что он мог услышать ее слова. – Я говорю по телефону, освобожусь через минутку… – Она снова взяла трубку и, откинув прядь волос, прижала ее к уху. – Наверное, мне надо закругляться, Ник, но я в «Телфорд Топ Энд», если кому-то вдруг понадоблюсь. Если придется куда-то поехать, я позвоню.
– Пока ты не повесила трубку, Гарриет, хочу сказать, что твои фотографии для нас просто сенсация, – сказал Ник. – Думаю поместить их в майском номере. Я хочу поручить тебе вести в журнале постоянную рубрику, чтобы у тебя были свои читатели, поэтому не слишком углубляйся в прошлое. А если задержишься, не забывай брать с собой фотокамеру. Если хочешь, чтобы подборка твоих фотографий появилась и в июньском номере, нужно прислать их до конца месяца.
– Но, Ник, не знаю, смогу ли я…
– Если не хочешь упустить уникальную возможность, то уж постарайся. Может быть, это тот самый перелом в судьбе, которого ты ждешь.
Она закусила губу. Конечно, Ник прав, но именно сейчас она не была до конца уверена, что это для нее так важно.
– Я позвоню тебе, Ник. – Гарриет положила трубку и, как всегда, почувствовала себя виноватой. Она знала, что плохо обращалась с Ником. Он давал ей шанс, который ей так нужен, а она небрежно отбрасывала его, как и все прочее, что он ей предлагал.
Повернув голову, она увидела, что Том О'Нил смотрит на нее, и было в его взгляде нечто, что ее смутило.
– Извините, я заснула, – сказала она. – Наверное, за последние несколько дней мне пришлось сменить слишком много временных поясов, так что я просто отключилась.
Он улыбнулся. «У него приятная улыбка», – неожиданно подумала она, удивляясь самой себе.
– Не могу вас за это винить. Сам чувствую то же самое, – сказал он.
– У вас сильнее развит самоконтроль.
– Мне хотелось поскорее заняться делом.
– Ну и где же вы были? – спросила она.
Он слегка прищурил глаза. «Откуда тебе известно, что я куда-то уходил, если ты спала?» – подумал он.
Вслух же просто сказал:
– Я побывал в отделениях фирмы, с которой, как мне кажется, связан Грег Мартин.
– Что вам удалось выяснить?
– У них почти ничего. Сравнить их с закрытой устрицей было бы комплиментом устрице. Они закрыты куда надежнее. Но это вселяет уверенность, что мы на правильном пути. Кроме того, я собираюсь проверить еще пару предположений.
– Например?
– Молоденькая секретарша была настроена ко мне не так враждебно, как ее шеф, с которым я встретился. Я возлагаю на нее большие надежды. Пригласил ее выпить со мной сегодня вечером.
– Ах, вот как! – Она не смогла бы объяснить, почему ее охватило смятение, но Том почувствовал его в ее "быстром неосмотрительном ответе и слегка улыбнулся.
– Не беспокойтесь, сначала мы с вами где-нибудь перекусим. Мне не хотелось бы, чтобы вы ужинали в одиночестве.
– Вам нет никакой необходимости опекать меня, – быстро сказала Гарриет. – Я привыкла сама о себе заботиться.
– Не сомневаюсь, – согласился он. – Но Дарвин – город, рассчитанный в основном на мужчин, и это не самое удобное место для одинокой женщины. Здесь, буквально за углом, есть бистро. Мы могли бы там перекусить. Я зайду за вами, скажем, минут через пятнадцать.
Он повернулся и вышел из комнаты, так что Гарриет могла лишь покачать головой, сама себе не веря. Как там, по словам Ника, она его описала? Наглый и самоуверенный? Сказано, пожалуй, слишком категорично, ведь он как-никак делает свою работу. Но этот повелительный тон! Видно, привык всем указывать, что и как следует делать. Но в привлекательности ему не откажешь.
Некоторое время Гарриет смотрела ему вслед, погрузившись в свои мысли. Потом вздохнула, сбросила кимоно и начала одеваться к ужину.
* * *
Бистро напоминало Гарриет салун из старых черно-белых вестернов. Стойка зеркального бара занимала почти всю длину комнаты, а столы – огромные приземистые сооружения из гладко оструганного дерева, без скатертей, щеголяли белыми круглыми пятнами от бесчисленных пивных кружек, перемежавшимися следами от незатушенных сигарет. Обслуживание тоже было на самом примитивном уровне: выбрав из весьма ограниченного ассортимента блюд, указанных в меню, бифштексы, Том и Гарриет прошли на кухню, напоминавшую корабельный камбуз, где над раскаленными сковородками обливались потом повара, взяли заказанные блюда и, прихватив салаты, отнесли подносы на столик. Но пища была вкусной, здоровой и обильной, и Гарриет впервые за несколько дней с аппетитом все уплетала. Изысканная кухня – это, конечно, прекрасно, но разве может что-нибудь сравниться с поджаренным на древесном угле бифштексом и запеченной картошкой с маслом?
Подходя с подносом к столу, Гарриет поняла, что имел в виду Том, сказав, что Дарвин – город, рассчитанный на мужчин. В бистро были почти одни мужчины. Если не считать двух женщин, которые, сидя с мужчинами за столом, пили, ни в чем им не уступая, пинту за пинтой, да барменши – миловидной блондинки в майке с глубоким вырезом и в узенькой мини-юбке, Гарриет была там единственной женщиной. Все взгляды были прикованы к ней, откровенно одобряя ее красивые волосы, стройность аккуратной фигурки, длинные ноги, изящество которых выгодно подчеркивалось шортами в лимонно-желтую и серую клетку. Но Гарриет гораздо больше смущал нацеленный на Тома взгляд барменши, флиртовавшей с ним самым бессовестным образом. Пока он покупал выпивку, ее подведенные тушью глазки так и обстреливали его из-под густой крашеной белокурой челки. А ведь это немалый успех, когда в баре, полном мужчин, тебе отдают явное предпочтение!
– Подумать только – барменша, оказывается, англичанка, – сказал Том, ставя стаканы на стол. – Этого меньше всего можно было ожидать в таком захолустье, таком стопроцентно австралийском месте, как это!
– И что же она здесь делает? – спросила Гарриет.
– Зарабатывает на кругосветное путешествие. Она здесь уже шесть месяцев: сначала жила у родственников на острове Тасмания, а потом двинулась через всю Австралию. Собирается добраться до Квинсленда, где климат немного лучше.
– Молодец!
– Еще удивительнее то, что она из Бристоля. Кажется, там жила ваша мать? – Он по-прежнему говорил неторопливо, но какое-то шестое чувство заставило ее резко вскинуть глаза, и она успела заметить, что он наблюдает за ней, задумчиво прищурившись.
– Да, неподалеку от Бристоля, – сказала она, умышленно не давая точного ответа. – Скажите, а она не рассказала, что заставило ее выбрать именно Дарвин? Особенно в период дождей? По-моему, любой человек, обладающий хоть каплей здравого смысла, обошел бы стороной этот город.
Они поели, и Том взглянул на часы.
– Мне, наверное, пора, чтобы не заставлять девушку ждать. Я провожу вас до номера.
– В этом нет необходимости. Я останусь здесь и выпью еще стаканчик. – Она поймала его взгляд и рассмеялась. – Если ваша барменша-англичанка не пропала здесь, то и я не пропаду! К тому же мне захотелось сделать несколько снимков.
– В бистро?
– Вот именно. Не забудьте, что это моя профессия.
– А фотокамера у вас с собой?
Она похлопала рукой по сумке.
– Я никогда и никуда без нее не хожу.
– Понятно. Ну, мне пора. Я, должно быть, вернусь поздно, так что увидимся завтра.
Гарриет задумчиво смотрела ему вслед, а когда он вышел через вращающиеся двери, словно очнувшись, окинула бистро профессиональным взглядом. Ник говорил, что следующая подборка снимков нужна ему до конца месяца, но ей во время их разговора казалось это невыполнимым, поскольку она даже приблизительно не представляла, что будет снимать. Но атмосфера бистро воодушевила ее, и впервые с тех пор, как она услышала новости о Греге Мартине, ей действительно захотелось работать. «Слава Богу, что так случилось!» – подумала она. Как хорошо, что она в состоянии думать о чем-то другом, а не только ломать голову над бесконечными вопросами, которые преследовали ее последние дни. Какое счастье, что ей не нужно сейчас сидеть в номере и размышлять о прошлом, – она знала, что не сможет сразу заснуть, особенно после недавнего дневного сна.
Гарриет вытащила фотокамеру. Да, здесь можно сделать отличные кадры – барменша-англичанка, которую занесло на край света, в окружении хулиганов и бродяг; повара, обливающиеся потом над сковородками; интерьер салуна из вестерна. Может быть, если повезет, ей удастся дать все это с соответствующими подписями, ведь Дарвин и Север Австралии оказались совсем не такими, как представляет Австралию большинство людей, обычно связывая эту страну с синим небом, ярким солнцем, необъятными просторами и золотыми пляжами. Здесь совершенно иная Австралия – насквозь промокшая и утопающая в жидкой грязи, где жарко, как в преисподней, а люди горячи и необузданны.
Она поднялась с места, чувствуя охватившее ее возбуждение, что всегда было предвестником удачи. Когда она шла к бару, за ней следили двадцать пар мужских глаз.
– Привет, дорогая! Осталась в одиночестве?
– Позволь купить тебе что-нибудь выпить, милашка? Она чуть улыбнулась уголками губ.
– Согласна – при условии, что вы позволите мне сфотографировать вас. Не позируйте – это все глупости! Просто продолжайте делать, что делали, пусть все будет естественно!
* * *
Было уже за полночь, когда Гарриет покинула бистро. Ей пришлось долго убеждать присутствующих забыть о том, что на них нацелен объектив фотоаппарата, и вести себя непринужденно – на это всегда уходило много времени, но снимки людей, позирующих перед объективом, были не нужны для рубрики, которую задумала Гарриет. В конце концов, к ее радости, в бистро вкатился весьма колоритный тип по прозвищу Бродяжка, насквозь промокший, в клетчатой рубахе и джинсах, который был слишком пьян, чтобы заметить направленный на него объектив – да его это и не интересовало.
– Эти чертовы молнии! – жаловался он, прикрывая рукой глаза, Когда срабатывала фотовспышка, а все присутствующие, включая барменшу Сандру, от души забавляясь, расслабились и забыли о том, что их снимают.
Гарриет вошла в свой номер. Там было как в сауне. Она распахнула окна, но не ощутила ни малейшего дуновения. В соседней комнате, которую занимал Том О'Нил, было темно. Или он уже спал, или еще не вернулся – правда, может быть, он спал с незадернутыми шторами, подумала она и почувствовала, что разочарована – должно быть, она все-таки надеялась увидеть его перед сном и узнать, что ему удалось выяснить.
Она закрыла окна, разделась и легла, обнаженная, укрывшись одной из тонких простыней, но все равно было слишком жарко, чтобы заснуть. Она долго вертелась в постели, и мысли, которые в этот вечер прогнала ее любимая работа, снова мучили ее. Ей показалось, что она пролежала в кровати уже несколько часов, когда в коридоре послышались шаги и хлопнула дверь соседней комнаты. Она поняла, что именно этого подсознательно дожидалась.
«Поздновато же ты возвращаешься, Том О'Нил. Надеюсь, ты получил, что хотел».
Кожа у нее была липкой на ощупь, казалось, по ней ползут муравьи. «Что, черт возьми, случилось с кондиционером?» – размышляла она. Должно быть, он плохо работает – утром надо пожаловаться администратору, хотя она совсем не была уверена, что от этого что-нибудь изменится в лучшую сторону. Наверное, с типично австралийской беспечностью ей будет сказано: «Мы его вмиг починим – не беспокойтесь» – и все останется, как было.
Не в силах выносить все это, Гарриет откинула простыню и, шагнув к окну, снова распахнула его. Ощутив слабое дуновение ветерка, она вздохнула с облегчением. На сей раз она оставит окно открытым. Ничто не заставит ее закрыть его, даже опасность того, что ее изнасилуют или убьют в постели.
Гарриет легла поверх простыни и, измученная, погрузилась в тяжелый сон.
Ее разбудил стук в дверь. Видимо, принесли завтрак. Вчера, отметив в списке услуги, которые ей потребуются, и повесив список на дверную ручку снаружи, она среди прочего указала, чтобы завтрак доставили ей в номер. Борясь со сном, она встала и натянула на себя кимоно. В дверь вновь постучали.
– Да… да… иду! – крикнула она, удивившись, что они просто не оставили поднос у двери.
Она открыла дверь – перед ней стоял Том О'Нил с подносом в руках, на котором лежали круассаны и куча пластмассовых горшочков с джемом и кофе.
– Завтрак подан, мадам.
Для человека, который лег спать очень поздно и, по всей вероятности, много выпил, он выглядел, как огурчик, в белой спортивной майке и кремовых вельветовых брюках. На их фоне резали глаз темно-синие махровые носки.
– Возьмите поднос, а я принесу свой, – сказал он, протягивая ей еду. – Я подумал, что нам лучше позавтракать вместе и поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63