Монотонность существования нарушалась механическими сбоями и другими опасными происшествиями. Ведь лодка находилась посреди советских территориальных вод. Случались пожары и экстренные отключения реактора. Специалисты по реакторам из последних сил выбивались, чтобы дать лодке ход. Система кондиционирования воздуха настолько износилась, что пока лодка находилась на точке прослушивания, команде пришлось на себе испытать то, что произошло с лодкой «Гаджен» – они были вынуждены пользоваться кислородными шашками и вентилировать помещения с помощью шнорхеля, все еще находясь в Охотском море.
Вскоре после этого случая «летописец» отметил в своем дневнике, что он бросил читать свои грязные книжки и переключился на роман «Выжившие». В нем описывались действительные события, происшедшие с командой спортсменов, потерпевших авиакатастрофу в Андах и вынужденных питаться телами своих умерших товарищей для спасения собственных жизней. Моряка увлекали мечты о роме и свежих фруктах, когда он сидел в уединении на своей узенькой койке. Несмотря на огласку происшествия с проектом «Гломар» на слушаниях в конгрессе, на лодке «Сивулф» по-прежнему царил режим строгой секретности.
«Летописец» вынужден был прятать свой дневник от командиров и даже от большинства своих сослуживцев. В конце концов, несмотря на всевозможные пожары и проблемы с реактором, он, как и Пайк, испытывал гордость за проделанную работу: «Понял, что мы сотворили – задача выполнена – невероятно – мы у пирса – наконец – дотянули до США – не рассыпались – есть еще порох в пороховнице!»
Глава 10
ТРИУМФ И КРИЗИС
Ричард Хейвер лучше всех в Вашингтоне умел сочинить что-нибудь неправдоподобное. Это умение особенно помогало ему, когда он проводил брифинги. В возрасте 35 лет он был начальником одного из многих департаментов военно-морской разведки, причем гражданским человеком, любимым протеже Б. Инмана. Того самого, который по сути в одиночку защитил подводные силы от критики со стороны конгресса США. Ричард Хейвер имел такие же способности очаровывать оппонентов и с обаятельной улыбкой вешать им лапшу на уши.
Адмирал Стенфилд Тернер, директор ЦРУ, знал это. Об этом также было известно министру обороны Харольду Брауну. Вот почему они взяли Хейвера с собой в тот весенний день 1978 года на брифинг в Белом доме у президента США Дж. Картера.
Тернер произносил вступительное слово, а Хейвер с любопытством посматривал на собравшихся. Среди них кроме президента были госсекретарь Сайрус Вэнс и начальник штаба Белого дома Г. Джордан. Также присутствовал только что вернувшийся из 12-дневной поездки по Юго-Восточной Азии вице-президент Уолтер Мондейл, который, похоже, клевал носом. Но это не волновало Хейвера.
Он знал, что ему нужно завладеть вниманием Дж. Картера, который был инженером-атомщиком и последователем Риковера. Картера привлекли к работе по программе создания атомных подводных лодок в начале 1950-х годов. Но еще до того, как первая атомная подлодка вышла в море, Картер вынужден был уйти оттуда в связи со смертью отца и заняться делами семейной фермы по производству земляных орехов (арахиса). Но Картер так и не переставал считать Риковера своим наставником. Что касается Хейвера, то он был офицером разведки, «спуком», который летал на разведывательных самолетах ВМС США во время войны во Вьетнаме. Там он и познакомился с Инманом, руководившим боевой деятельностью разведки ВМС во Вьетнаме. Когда Хейвер задумал уйти с военной службы, то именно Инман уговорил его остаться в разведке гражданским аналитиком, вместо того чтобы поступать в юридическую школу.
В данный момент задача аналитика Хейвера заключалась в том, чтобы напомнить Картеру про ядерную угрозу со стороны Советского Союза, а также подготовить президента к тому, чтобы он одобрил начало планирования операции более смелой, чем все предыдущие. Военно-морской разведке стало известно, что Советский Союз своими новыми подлодками типа «Дельта», имеющими на вооружении баллистические ракеты с дальностью стрельбы 4200 миль, завоевывает преимущество. Он располагает эти лодки вне сферы действия американских систем подводных гидрофонов, находящихся в районах южнее Азорских островов в южной Атлантике, сосредоточивая их в Баренцевом море. Эти подлодки в Баренцевом море находятся под прикрытием советских надводных кораблей и многоцелевых подводных лодок. Они способны действовать на небольшом расстоянии от Вашингтона или других целей внутри дуги, проведенной от штата Южная Каролина, через штат Оклахома до штата Орегон. Хейвер доложил Картеру, что агентурная сеть разведки и шпионские подводные лодки с большими усилиями собирают и анализируют новую информацию. Однако внутри военно-морской разведки идут горячие споры о том, является ли решение Советского Союза убрать свои подводные лодки обратно в Баренцево море изменением стратегии или это кратковременная мера? Хейвер является сторонником тех, кто полагает, что Советский Союз маневрирует, чтобы получить важное ядерное преимущество над США.
Когда подлодки типа «Янки» были лучшими в советских ВМС, то почти за каждой – при приближении на расстояние дальности стрельбы их ракет до США – американскими подлодками велась слежка. Таким образом, у американских подлодок была возможность, в случае возникновения войны, потопить эти лодки еще до того, как они запустят свои ракеты. А затем, если обе стороны запустят межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования, то в этом случае только у США останется возможность нанесения второго ядерного удара за счет сохранившихся в океане ракетных подлодок, прячущихся в океане. В этом заключалось преимущество США, которое американские ВМС готовили с того момента, когда «Белесый Мак» впервые провел слежку на своей подлодке «Лэпон». Но эта стратегия опиралась на три положения: советские подлодки оставались относительно шумными; они почти не имели представления, насколько часто за ними велась слежка; они продолжали патрулирование в открытом море, где за ними прежде всего и могла вестись слежка.
Но когда подлодки типа «Дельта» были отозваны в Баренцево море, то Хейвер и другие стали серьезно ставить под сомнение основные положения американской стратегии. С началом «холодной войны» американцы полагали, что советские ВМС направляли всю свою энергию на противостояние с США в открытом море, что в случае войны советские многоцелевые подлодки будут, главным образом, стремиться топить американские корабли, снабжающие Европу, как это делали немцы во время Второй мировой войны. Теперь же Советский Союз, похоже, совершает стратегический поворот и выбивает основу ядерной стратегии США. Хейвер напомнил президенту, что у ВМС США имеется один экстраординарный способ вести наблюдение за Советским Союзом – крайне необходимая и важная операция по прослушиванию советского подводного кабеля связи в Охотском море, утвержденная лично Картером год тому назад. Затем Хейвер изложил план, который, по мнению военно-морской разведки, мог бы явиться следующим шагом в этом направлении: надо наладить прослушивание советских кабелей связи в Атлантическом регионе. А для этого послать подлодку, которая бы установила прослушивание кабеля непосредственно в Баренцевом море, где размещаются базы советских ракетных подлодок.
Ни «Халибат», ни «Сивулф» уже не могли это сделать: они считались устаревшими и слишком шумными для того, чтобы незаметно проникнуть в эти воды с интенсивным движением судов. (Когда происходил этот брифинг, «Сивулф» находилась в Тихом океане в поисках фрагментов советских ракет, пытаясь найти возможности использовать новое приспособление по захвату предметов, добавленное к одной из ее буксируемых камер.) Но у ВМС, наконец, появилась подлодка, которая могла бы выполнить эту сложную задачу, только что переоборудованная для обеспечения работы глубоководных водолазов и позволяющая «спукам» вести подслушивание кабелей. Это была «Парч» (бортовой номер SSN-683) – почти новая многоцелевая подлодка типа «Стерджен», менее шумная, более быстрая, чем все остальные подлодки, ранее передававшиеся специальной программе. (На подлодке «Парч» смонтировали новое оборудование для подслушивания, обеспечивающее более длительную запись. Кроме того, она была достаточно бесшумной, чтобы прошмыгнуть буквально перед носом у сильного советского Северного флота и установить подслушивающее устройство на кабеле в Баренцевом море.)
Пока Хейвер говорил, брифинг превратился в диалог ветеранов ВМС между собой. Картер начал склоняться в своем кресле так сильно, что некоторые стали подумывать, что президент подпал под влияние Хейвера. Было очевидно, что Картер заинтригован. Этого на первый раз вполне достаточно, так как и Хейвер и его начальники пока и не надеялись получить официальное одобрение операции. Им нужно было только убедиться, что президент заинтересован и что они могут продолжать планирование.
Получение предварительного согласия президента – это весьма умная тактика. А в случае с Картером даже лучше было двигаться к цели медленно, предварительно прощупывая его мнение. Несмотря на то, что Картер в прошлом сам служил на флоте, став президентом, он искал пути к сокращению оборонных программ: открыто выступал против новых систем оружия, усиленно предлагаемых Пентагоном, доказывал необходимость примирения с Советским Союзом. Некоторые военные даже считали, что он питает слабость к коммунизму.
Все присутствующие на брифинге понимали, что направление подлодки «Парч» с такой задачей в оживленное Баренцево море связано с куда большим риском ее обнаружения и, как следствие, усилением конфронтации с Советским Союзом, по сравнению с любыми подобными операциями в почти безлюдном Охотском море. «Парч» предстоит избегать встреч с десятками советских надводных кораблей и подводных лодок, постоянно курсирующими по Баренцеву морю. К тому же кабель в этом районе проходит скорее всего вдоль побережья, и поэтому лодке почти наверняка придется ставить подслушивающие устройства в 12-мильной зоне советских территориальных вод, а возможно и внутри международно-признанной 3-мильной зоны.
Но Хейвер вызвал у Картера больше восхищения, чем осторожности. Директор ЦРУ адмирал Тернер был в восторге, когда президент в заключение поблагодарил за брифинг и попросил продолжать информировать его. Казалось, что Хейвер не только заинтересовал Картера новой операцией, но, по-видимому, обеспечил успех программы подслушивания кабелей связи на все следующее десятилетие.
Хотя Хейвер радовался, как и все, но его одолевало одно сомнение, о котором он не говорил никому. Он никак не мог отделаться от чувства страха, которое ему внушало изменение в советской стратегии в последнее время. Как будто Советский Союз нашел способ читать американские замыслы. Не было достаточных оснований, чтобы быть уверенным в этом, так, одни намеки. Но стратегия советских ВМС менялась на глазах.
Во– первых, постоянно увеличивалось количество многоцелевых подлодок, направляемых для эскортирования подлодок типа «Янки» и «Дельта», выходящих в Атлантику. На всем пути многоцелевые подлодки теперь циркулировали вокруг подлодок «Янки» и «Дельта», как будто внимательно выискивали натовские подлодки, которые могли вести слежку. Во-вторых, возникало впечатление, что советские подлодки выжидали, чтобы приступить к наблюдению за военно-морскими учениями еще до того, как американские надводные корабли и подлодки прибывали в район учений. Несколько раз советские подлодки показывались в тех районах, где ранее были запланированы американские учения, но были отменены. В других случаях по несколько советских подлодок одновременно вторгались в середину района проведения учений, как бы пытаясь определить, как будут действовать в этих случаях американские корабли. Наконец, самые новейшие советские многоцелевые подлодки типа «Виктор III», проходившие ходовые испытания в море, оказались значительно менее шумными, чем их предшественницы, они почти уже не уступали в этом американским лодкам. Похоже, что советские ВМС ухватили идею, что бесшумность может оказаться решающим фактором. До этого они, казалось, больше внимания уделяли только качеству лодок.
Может, все это было случайным совпадением? Или сбой произошел в механизме обеспечения безопасности американской системы связи? Может быть, там появился шпион? Инман послал Хейвера и еще одного офицера разведки, Уильяма Студемана, к руководству ВМС с просьбой оказать помощь в поисках возможной утечки информации. Но командование ВМС отказалось. Как можно подвергать сомнению их шифросвязь, самую сложную в мире?
Хейверу оставалось только продолжать поиски. Возможно, ответы на некоторые вопросы могут быть получены подлодкой «Парч», если ей удастся найти и начать прослушивание подводного кабеля связи в Баренцевом море. Но для этого придется ждать. ВМС при большой финансовой поддержке агентства национальной безопасности послали «Парч» в Охотское море, чтобы установить на кабель второй подслушивающий аппарат рядом с первым и повысить возможности перехвата в этом месте. Отчасти «Парч» посылали туда, чтобы убедиться в ее возможностях, прежде чем кто-либо осмелится послать ее в другое, более опасное море.
«Парч» подтвердила свои возможности, и после почти безупречной операции ее люди вернулись на базу с настроением, что теперь им сам черт не брат. Экипаж из 140 человек откровенно посмеивался над экипажем подлодки «Сивулф», находившейся в сухом доке, в разобранном виде. Они называли лодку не «Сивулф», а «Щенок на пирсе», а ее экипаж приписанным к зданию «575» – по ее бортовому номеру. («Сивулф» в переводе означает «Зубатка полосатая».) Правда, экипаж «Сивулфа» в какой-то мере отомстил за эти шутки. В 1977 году водолазы с «Сивулф» поместили на кабель рядом с подслушивающим аппаратом череп коровы, чтобы хорошенько напугать водолазов с «Парч».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51